«Король Руси» в битве на лейте.pdf Битва на Лейте (Литаве) 15 июня 1246 г. между войсками вен- герского короля Белы IV и австрийского герцога Фридриха II Воин- ственного, закончившаяся гибелью последнего, известна по много- численным упоминаниям австрийских хроник. Большинство из них отмечает участие в сражении русских и половецких войск. В ряде источников указывается также, что в бою принимал участие некий 1 «король Руси», выступивший на стороне венгров . данные австрийских и русских источников По сведениям наиболее информированного источника – Ламбах- ского продолжателя Мелькских анналов, в 1246 г. герцог Фридрих «померился силами с тремя королями, а именно королем Венгрии, королем куманов и королем Руси, и в итоге одержал верх. Тогда же огромное множество [рыцарей] из страны венгерского короля он убил и потопил. Тот же самый Фридрих, получив триумф в битве, 2 погиб странным образом» . О загадочной гибели Фридриха при невыясненных обстоятель- ствах в ходе битвы с венгерским королем и его союзниками гово- рится также в анналах монастыря св. Руперта в Зальцбурге: «Сам герцог Австрии, однако, либо своими, либо врагами, точно неизвест- 3 но, был убит» . Некоторые средневековые авторы пытались пролить более яркий свет на обстоятельства гибели Фридриха, выясняя, кто именно мог быть причастен к его смерти. Версия убийства получила развитие у продолжателя Хроники пресвитера Магнуса, согласно которому австрийский герцог пал от руки одного из своих приближенных: «в сумятице боя [Фридрих] был убит своими людьми, как говорят, [сво- 4 им] стольником, графом из Хассбаха, по имени Генрих» . Иная версия представлена в анналах кельнского монастыря Св. Пантелеймона, где виновником убийства назван участвовавший в битве «король Руси», с которым Фридрих Бабенберг сошелся в по- единке. «1246. Упомянутый герцог (Фридрих Воинственный. – А.М.) около месяца июня сошелся на поле битвы с королем Венгрии. В схватке [Фридрих] сразился с неким королем Руси, которого убил, но и сам получил от него смертельную рану и [после] прожил лишь 5 два дня. Его войско, однако, добилось победы» . Как видим, смерть Фридриха Бабенберга вызвала самые проти- воречивые толки уже у современников битвы на Лейте. Столь же противоречивое отношение свидетельства средневековых источ- ников вызывают и у современных исследователей. Тем не менее, определенное предпочтение новейшие авторы отдают сведениям кельнского хрониста как наиболее нейтрального к описываемому событию. Неясным, правда, остается, кто из русских князей упомянут в его сообщении. Некоторые историки допускают, что в битве на Лейте на стороне венгерского короля мог участвовать галицко-волынский князь Да- 6 ниил Романович, незадолго перед тем помирившийся с Белой IV . Однако большинство авторов уверены, что герцог Фридрих Воин- ственный пал от руки другого русского князя, и таковым мог быть состоявший на службе у Белы Ростислав Михайлович (сын погибше- 7 го в Орде Михаила Черниговского) . Впрочем, иногда подобный вывод основывается на не вполне корректном понимании выражения quodem rege Ruscie кельнского анналиста, которое переводится как «бывший король Руси»8. Ро- стислав Михайлович, некогда княживший в Галиче и изгнанный от- туда Романовичами, действительно, мог восприниматься в качестве бывшего русского короля. Однако термин quodem в данном контек- сте выступает в значении неопределенно-личного местоимения и, следовательно, не может восприниматься как специальное указа- ние на Ростислава. В нашем случае этот термин подразумевает ско- рее действующего, а не бывшего правителя. Версию об участии в битве на Лейте Даниила Романовича и его непосредственной причастности к убийству герцога Фридриха под- держивали некоторые русские летописцы. Под 1246 г. в Густынской летописи помещено сообщение, не находящее параллелей в других русских источниках: «Беля, король Угорский, имея рать со Фридрихомъ, Ракускимъ княземъ, призва себе Данила въ помощъ; Данило же прийде со рускими и татарскими полки, крепко бияшеся со немци, донеле же 9 победи ихъ и Фридриха уби» . Галицко-Волынская летопись обходит молчанием участие Дании- ла в этой битве. Вместе с тем, в источнике содержатся прямые указа- ния, предполагающие такую возможность. Король Бела прямо пред- лагает Даниилу включиться в борьбу за «австрийское наследство»: «Присла король Оугорьскыи къ Данилоу, прося его на помощь, бе бо 10 име рать на бои с немци» . «Ратью» и «боем» с «немцами» могла быть только кампания венгерского короля против австрийского герцога, проведенная в 1246 г. и закончившаяся битвой на р. Лейте. Об этой битве летопи- ец упоминает post factum, отмечая победу в ней герцога Фридри- ха, достигнутую ценой собственной жизни: «[Герцог Фридрих] бив- ся, одоле королеви Оугорьскомоу, и оубьень бысть от своих бояръ 11 во брани» . Таким объяснением летописец Даниила Галицкого повторяет вер- сию смерти Фридриха некоторых австрийских источников. Но так же, как и эти последние, галицко-волынский летописец представля- ет одну из сторон описываемых событий и поэтому не может быть объективным источником. Версия об убийстве Фридриха «королем Руси» более нейтрального кельнского анналиста нам представляет- ся предпочтительной. Важно отметить, что эта версия приведена в той части анналов монастыря Св. Пантелеймона, составление которой было заверше- но в 1249 г. Таким образом, перед нами свидетельство, отстоящее всего на три года от описываемого события, что особо выделяет его 12 среди других подобных известий . Битва на лейте и возвращение даниила из орды Со времен М.С. Грушевского большинство историков скептически относятся к возможности участия Даниила в трагических событиях 15 июня 1246 г. Несмотря на прямое указание Галицко-Волынской летописи на то, что переговоры о военном союзе венгерского коро- ля Белы IV с князем Даниилом Романовичем начались сразу после возвращения последнего из Орды (весна 1246 г.), Грушевский отно- сил начало этих переговоров ко времени после 15 июня, а заклю- чение союзного договора – на вторую половину 1246-го или начало 1247 г.13 Опираясь на мнение Грушевского как на доказанный факт, но- вейшие исследователи полностью исключают возможность участия русского князя в битве на Лейте, поскольку эта битва состоялась до 14 заключения союза между Белой и Даниилом . Нам уже приходилось высказывать свое несогласие с подобными представлениями, основанными на не вполне корректных предпо- сылках15. В ответ нашими оппонентами были приведены дополни- тельные доводы, доказывающие невозможность участия Даниила в битве на Лейте. Впрочем, эти доводы базируются на тех же основа- ниях, что и расчеты Грушевского. Так, у Л.В. Войтовича, считающего, что участвовавшим в битве «королем Руси» мог быть только Ростислав Михайлович, читаем: «О. Майоров вважає, що “королем Русі” був сам Данило Романович, який до того часу вже отримав королівський титул від імператора Фрідріха ІІ. Однак Данило Романович до червня 1246 р. навряд чи встиг би повернутися зі ставки Бату на Волзі, зібрати військо і виру- шити на допомогу угорському королеві, зважаючи на непрохідність Дикого поля у зимову пору. Тим більше, що переговори між руськими та угорськими представниками в замку Зволен розпочалися тільки влітку 1246 р.»16. В другой работе Войтович прибавляет еще один аргумент: «Зимою дорога з Києва в Орду пролягала через Чернiгiв 17 та Рязань в обхiд Дикого поля, топто займала значно бiльше часу» . Возвращаясь по этой окружной дороге Даниил, по мысли историка, потратил бы слишком много времени и не успел бы договориться с королем Белой о совместных военных действиях в июне 1246 г. Какими же данными пользовался в своих хронологических рас- четах Грушевский (а вслед за ним и новейшие авторы)? Сопоставив рассказ Галицко-Волынской летописи с записками папского посла к монголам Джованни дель Плано Карпини, ехавшего в Орду вслед за Даниилом Романовичем и по тому же маршруту, Грушевский устано- вил: «У Бату Данило пробув по словам лїтописця 25 днїв. В серединї десь марта 1246 р. стрів його Карпінї над Доном, коли Данило вер- тав ся вже. Пляно-Карпінї їхав від Київа до Бату рівно два місяцї; Данило міг би зробити сю подоріж де що скорше, але з поданих дат того не видко». Исходя из этих расчетов, на Волынь Даниил вернул- ся не ранее начала или даже середины мая 1246 г. «Угорський ко- роль, – читаем далее у Грушевского, – прочувши про поворот Дани- ла з Орди, навязує з ним зносини (значить, найранїше – лїтом 1246 р.) […] Данило з Львом і Курилом їдуть на Угорщину, укладають союз 18 і женять Льва. Се остатнє мусїло мати місце вже мабуть в 1247 р.» . Проверим, насколько основательны подобные выкладки. Плано Карпини, перечисляя свидетелей, которые могут подтвер- дить его пребывание у татар, говорит о встрече с Даниилом Рома- новичем: «Король Даниил Русский со всеми воинами и людьми, именно с теми, которые прибыли с ним, нашел нас вблизи ставок Картана, женатого на сестре Бату»19. В другом месте, описывая свой путь в ставку Батыя через земли половцев (команов), папский посол 20 говорит, что «некий князь по имени Кортан» кочует у Дона . О времени встречи Даниила с Плано Карпини на Дону можно су- дить лишь по косвенным данным. Последний так описывает свое путешествие «через всю страну команов» – от Днепра до ставки Ба- тыя: «В понедельник же после первого воскресенья Четыредесят- ницы (26 февраля. – А.М.) мы поспешно отправились в путь к нему (Батыю. – А.М.), и, проезжая столько, сколько лошади могли пройти вскачь, так как обыкновенно у нас бывали свежие лошади три или четыре раза всякий день, мы ехали с утра до ночи, а, кроме того, весьма часто и ночью, но не могли добраться до него ранее среды 21 Страстной Недели (4 апреля. – А. М.)» . Высчитывая время, затраченное Плано Карпини на путешествие в Орду, исследователи в качестве исходной расчетной величины принимают указанную в его записках дату отъезда из Киева – «на второй день после праздника Очищения Нашей Владычицы (4 фев- раля. – А.М.)»22. Получается, что дорога из Киева до ставки Батыя заняла ровно два месяца. Однако при таком расчете не учитывается, что по дороге к Батыю Плано Карпини и его спутники значительную часть времени долж- ны были потратить на посещение Куремсы (Коренцы) – татарского «вождя», являвшегося «господином всех, которые поставлены на заставе против всех народов Запада». Найдя его где-то в низовьях Днепра после многодневного перехода по льду реки («на Днепре же мы в течение многих дней ехали по льду»), долгих переговоров и многочисленных подношений различным татарским военачаль- никам и самому Куремсе, папские послы наконец получили разре- шение продолжить путь в Батыю: «После этого нам дали лошадей и трех татар, которые были десятниками, а один – человек Бату, чтобы отвезти нас с возможною поспешностью к вышеназванному вож- 23 дю» . Дорога к Куремсе и хлопоты по получению разрешения и прово- жатых для дальнейшего следования к Батыю заняли у Плано Карпи- ни почти целый месяц – с 4 по 26 февраля – из его двухмесячного путешествия из Киева до ставки правителя Золотой Орды. Есть еще одно важное обстоятельство, требующее учета при определении времени, необходимого для поездки в Орду. Если не привыкшие к верховой езде францисканские монахи передвига- лись на подводах (о чем Карпини неоднократно упоминает в своих записках), то русский князь со своей дружиной, несомненно, ездил верхом. Скорость движения при езде верхом и на подводах значительно различается. Об этой разнице говорит сам Плано Карпини. Несмо- тря на всю «возможную поспешность», с которой папских послов везли от Куремсы к Батыю, их опередили верховые гонцы, отправ- ленные вместе с ними: «Но, прежде чем нам попасть к Бату, двое из наших татар поехали вперед, чтобы передать ему все слова, кото- 24 рые мы сказали у Коренцы» . Таким образом, для вычисления времени, затраченного Дани- илом Романовичем на обратный путь из Орды и, следовательно, определения даты его возвращения на Волынь, ключевое значение будут иметь следующие параметры: протяженность предполагае- мого маршрута, а также исторические данные о средней суточной (дневной) скорости всадника, преодолевающего длительные рас- стояния. Суточная скорость всадника в средние века Начнем с последнего. Расстояние от Холма до низовьев Дона (че- рез Владимир-Волынский, Киев и Переяславль) составляет около 1000 км. Сколько времени могло понадобиться всадникам, ехавшим на хороших верховых лошадях, чтобы преодолеть этот путь? И если Даниил Романович мог встретить Плано Карпини на Нижнем Дону в середине марта 1246 г., то через какое время после этого князь мог оказаться в своем стольном Холме? Если, направляясь в Орду, Даниил, надо думать, был обременен грузом подарков для татар, то в обратный путь он отправился, ско- рее всего, налегке. Князь не имел никаких причин задерживаться в степи и, следовательно, должен был возвращаться домой со всей возможной скоростью. Относительно величины дневного пробега верховой лошади при длительных многодневных переходах мы располагаем более или менее точными данными, относящимися к концу ХIХ в. В это время в русской армии были распространены соревнования по испыта- нию боевых лошадей. В 1890 г. казачий сотник Пешков на мерине Серко проехал 8283 версты (8862 км) от Благовещенска-на-Амуре до Петербурга за 193 дня. В 1895 г. другой казачий офицер в про- беге из Петербурга в Читу 6569 верст (7009 км) преодолел за 112 дней. В 1899 г. корнет Асеев проехал верхом из Лубен (Полтавской губернии) в Париж. Для пробега он использовал двух кобыл - англо- донскую Диану и черноморскую Влагу, на которых ехал поочередно. Часть дистанции была пройдена в неблагоприятное время года по грязной весенней дороге, и тем не менее он показал отличный ре- зультат, пройдя 2457 верст (2633 км) за 30 дней – в среднем около 88 км в сутки, причем в последнем переходе непосредственно пе- ред Парижем было пройдено 110 км. После пробега Диана и Влага демонстрировались на проходившей в то время в Париже Всемир- 25 ной выставке, где получили высокую оценку специалистов . Нам могут возразить, что в ХIII в. на Руси еще не было тех по- род верховых скакунов, какими располагала русская армия в конце ХIХ в. Бесспорно. Однако в нашем распоряжении есть факты, дока- зывающие, что и в средние века русская конница могла совершать длительные и быстрые переходы, сопоставимые с результатами ка- валерийских офицеров конца ХIХ в. В известиях летописей о походах русских конных дружин против татар можно найти несколько интересующих нас примеров. Так, 5 августа 1380 г., когда все войска, выступившие с Дмитрием Донским против Мамая, подошли к Твери, сюда же прибыла новгородская рать. Причем новгородцы проделали путь до Твери очень быстро («вскоре приидоша, в четыре или в пять днеи»26), преодолев рассто- яние в 300-350 км, т. е. делая в день минимум по 70 км. Проанализировав летописные данные о походах конных дружин, относящиеся к домонгольскому периоду, А. Н. Кирпичников сделал вывод: «Быстрота передвижения конных масс являлась условием не только военного, но и политического успеха соперничающих фео- далов. В ХII–ХIII вв. дневной переход конной дружины составлял 27 примерно 50–60 км (иногда и значительно больше)» . Первоочередной интерес для нас, разумеется, представляют све- дения, демонстрирующие быстроту передвижения конной дружины Даниила Романовича, приведенные его летописцем. Именно Дани- ила в данном отношении можно считать своего рода рекордсменом среди других русских князей. В летописи находим следующие свидетельства. Получив весть об отъезде из Галича боярина Судислава, своего главного врага, Да- ниил поспешил захватить город врасплох и «иде в мале дроужине к Галичю изо Оугровьска, во третии день вывшоу емоу на ночь во Галичь»28. За один день войско Даниила, снаряженное тяжелыми 29 стенобитными орудиями, преодолело путь от Холма до Люблина . Преследуя ятвягов от Владимира-Волынского, дружина Василька 30 Романовича на третий день достигла Дрогичина . На эти примечательные факты обратил внимание Б.А. Рыбаков: «Летопись, писанная воином, сохранила интересные данные о ско- рости марша. В 1230 г. князь Даниил и брат его Василько выехали с “воями” (конными) из Холма (точнее, из Угровска, располагавшегося недалеко от Холма. – А. М.) и оказались в Галиче на третий день. Расстояние между Галичем и Холмом по прямой – 235 км, если раз- делить его на три, то получится суточный переход в 78 км. Прини- мая во внимание сильно пересеченную местность в районе Холма, мы должны признать темп марша очень быстрым. Князь Даниил в 1245 г. совершил переход из Холма в Люблин (форсировав р. Вепрь) с воинами и метательными машинами; "единого дне быста под градом из Холма со всими вои и пращами" (65 км). Подобная ско- рость марша не была исключительной, приведу еще один пример: в 1248 г., преследуя ятвягов, "гна же по них Василко из Володимеря, угони е и бывшу ему третий день из Володимеря в Дорогычине". Рас- стояние от Владимира Волынского до Дорогичина равно 205 км, то 31 есть 68 км для суточного перехода» . Расчеты Рыбакова не вызывают сомнения32. По сведениям Галиц- ко-Волынской летописи за 1230–1240-е гг. конное воинство Дании- ла и Василька Романовичей, даже обремененное обозом и тяжелой военной техникой (камнеметными машинами), двигаясь по сильно пересеченной местности, могло совершать многодневные рейды со скоростью 68–78 км за день. Если взять даже минимальное из приведенных здесь значений, то преодолеть путь в 1000 км от устья Дона до Холма Даниил Рома- нович мог за 14–16 дней. Правда, по современным автомобильным трассам Польши, Украины и России этот путь оказывается более протяженным. Так, минимальное расстояние между современны- ми городами Хелм и Ростов-на-Дону по автодорогам составляет 1463 км33. Для преодоления такого расстояния Даниилу понадобил- ся бы как минимум 21 день. Итак, если встреча Даниила с Плано Карпини в низовьях Дона произошла в середине марта, то вернуться домой галицко-волын- ский князь, проезжая по степи кратчайшим маршрутом, должен был еще до конца марта, а если бы он ехал вдоль современных авто- мобильных трасс, его путешествие завершилось бы в конце первой недели апреля. путь даниила в орду и возвращение на волынь Против этого нашего вывода свидетельствует, как будто, то об- стоятельство, что на дорогу в Орду Даниил затратил значительно больше времени. По словам летописи, князь отправился в путь в день памяти св. Дмитрия: «изииде же на праздник святаго Дмитрея»34. Очевидно, здесь имеется в виду св. Дмитрий Солунский, чья память совершает- ся 26 октября. Следовательно, Даниил выехал из Холма 26 октября 1245 г.35 Если учитывать, что примерно в середине марта 1246 г. возвра- щавшегося из Орды Даниила встретило посольство Плано Карпини в низовьях Дона, а в ставке Батыя князь, по словам летописи, провел 36 25 дней («бывшоу же князю оу них днии 20 и 5») , то,можно думать, что Даниил прибыл к хану не ранее середины или даже конца янва- ря 1246 г. Выходит, что на дорогу от Холма до ставки Батыя Даниил затратил более двух месяцев. Совершенно очевидно, однако, что далеко не все это время Дани- ил был в пути. Несколько дней князь провел в Киеве, где, по словам летописца, «созва калоугеры и мнискии чинъ» и устроил всеобщий молебен о благополучии своей миссии в храме А рхистратига Ми- хаила Выдубицкого монастыря. После этого Даниил по воде («въ ло- дьи») прибыл в Переяславль, возможно, намереваясь следовать да- лее в Орду прямым путем через степь. Однако в Переяславле князя встретили татары и заставили его изменить маршрут. Даниилу, как вскоре после него и Плано Карпини, пришлось сперва отправиться на поклон к Куремсе37, т. е. повернуть от Переяславля на юг и ехать в ставку последнего, располагавшуюся в низовьях Днепра. Плано Карпини, как мы видели, на поездку к Куремсе, перегово- ры и подношения ему и его многочисленным подручным, а также на получение разрешения и провожатых для дальнейшего следования в Орду, потратил около месяца. Надо думать, что у Даниила Романо- вича ушло на все это не меньше времени. О его долгом пребывании у Куремсы и пережитых при этом унижениях прямо свидетельствует княжеский летописец, когда говорит, что за время ожидания ауди- енции Даниил видел многих прибывающих к Куремсе на поклон правителей – царей, князей и вельмож («приходящая цари, и князи, 38 и велможе») . Надо думать, что, возвращаясь от Батыя домой, Даниил вос- пользовался прямой дорогой через степь. Во всяком случае, в ис- точниках нет никаких сведений о том, что князю пришлось искать какие-то обходные пути или согласовывать свой маршрут с кем-то из степных правителей. Ставшему непосредственным вассалом Ба- тыя и получившему от него подтверждение своих княжеских прав, Даниилу более не нужно было ехать на поклон к Куремсе и просить у него разрешения на проезд. Ничем не подтверждено и предположение Л. В. Войтовича о том, что Даниил ехал в Орду в обход Дикого поля – через Чернигов и Рязань. Более того, это предположение прямо опровергается сви- детельством летописца, согласно которому, доехав до Переяславля, князь повернул на юг и проследовал в ставку Куремсы, располагав- шуюся на Нижнем Днепре. На обратном пути для таких отклонений от прямого маршрута у Даниила, как нам кажется, не было причин. Итак, преодолев путь от низовьев Дона до Холма напрямую через степь до Переяславля, а далее через Киев и Владимир-Волынский, Даниил Романович, передвигаясь с обычной для него среднесуточ- ной скоростью (около 70 км), затратил не более 14–16 дней и дол- жен был прибыть на Волынь еще до конца марта 1246 г. Этот наш вывод согласуется с важным хронологическим указа- нием Галицко-Волынской летописи, имеющим прямое отношение к возвращению Даниила из Орды. Рассказ о поездке князя к Батыю в самом конце прерывает небольшая вставка – сообщение о не- удавшемся походе на ятвягов Василька Романовича и польского князя Конрада: поход был прекращен из-за обильного снегопада, и войска вернулись домой с полдороги. Сообщение об этом походе летописец начинает словами: «Тое же зимы Кондратъ присла посолъ 39 по Василка» . По мнению М. С. Грушевского, выражение «Тое же зимы» относит- ся ко времени, когда «Данило подорожував в Орду». Конрад при- гласил Василька в поход на ятвягов, скорее всего, в начале 1246 г. Далее Грушевский делает важное замечание о совпадении по вре- мени похода на ятвягов и возвращения из Орды Даниила: «Заува- жу, що ся записка – вставка, що розбиває оповіданнє про поворот Данила з Орди ("Бысть же ведомо странамъ приходъ его" – себто 40 Данила, тим часом як лїтописець говорив про Василька)» . Действительно, вставка в конце рассказа о поездке Даниила в Орду краткого сообщения о малозначительном и никак не связан- ном с самой этой поездкой событии могла иметь целью обозначить хронологически возвращение Даниила, произошедшее сразу после окончания неудавшегося похода на ятвягов, предпринятого в конце зимы, т. е. в конце февраля – начале марта 1246 г. Таким образом, летописный рассказ о поездке Даниила в Орду, отражающий важ- нейшее для судеб Галицко-Волынской Руси событие, отмечен в ле- тописи сразу двумя хронологическими вехами, относящимися к на- чалу поездки (память св. Дмитрия Солунского – 26 октября 1245 г.) и к ее завершению (окончание неудавшегося похода на ятвягов Ва- силька и Конрада – начало марта 1246 г.). Наш вывод о возвращении Даниила из Орды на Волынь еще до конца марта 1246 г. подтверждают данные Плано Карпини о том, что старший Романович выехал в Орду, только когда получил раз- решение на проезд через степь от хана Батыя, привезенное спе- циальным посланцем князя Василька. Об этом папский легат узнал во время встречи с последним в Кракове: Василько выслал вперед «своих послов, которые вернулись к нему и брату его, Даниилу, с 41 охранной грамотой для проезда к Бату для господина Даниила» . Острая необходимость поездки в Орду возникла у Даниила по- сле того, как к нему и его брату Васильку прибыли послы одного из татарских правителей по имени Мауци с требованием отдать Галич (очевидно, под власть самого Мауци или кого-то из его став- ленников). Это требование и явилось непосредственной причиной поездки, поскольку Даниил отказался отдавать свою «полуотчину» и поэтому должен был незамедлительно обратиться за защитой и 42 покровительством к хану Батыю . Если исходить из последовательности летописного рассказа, по- слы Мауци прибыли к Романовичам вскоре после победы послед- них над Ростиславом Михайловичем и его союзниками в битве под Ярославом, произошедшей перед днем памяти свв. Фрола и Лавра («Яви же Богъ милость свою и дасть победоу Данилоу на каноунъ великоую мученикоу Фрола и Лавра»)43, т. е. 17 августа 1245 г.44 Выходит, что между 17 августа и 26 октября 1245 г. должны были произойти два события, имевшие прямое отношение к поездке Да- ниила в Орду, – прибытие послов от Мауци и посольство Василька к хану Батыю за разрешением на проезд через степь для Даниила. Если послы Мауци прибыли к Романовичам сразу после Ярослав- ской битвы, то на поездку в Орду и возвращение на Волынь послов Василька остается не более двух месяцев. Сомнения некоторых новейших авторов в том, что посольство к Батыю князя Василька Романовича могло успеть вернуться на Во- лынь с ответом хана до 26 октября 1245 г., основаны на неверных 45 представлениях о скорости движения всадника в средние века . Неверным нам представляется и сделанный на столь шатком осно- вании и к тому же не согласующийся с показаниями летописи вы- вод об отправке посольства Василька к Батыю еще до Ярославской 46 битвы (в июне – июле 1245 г.) . Для вычисления времени пути до Орды обычно используются сведения из описания путешествия Плано Карпини, которому, по его словам, для преодоления расстояния от ставки Куремсы до став- ки Батыя (т. е. от низовьев Днепра до низовьев Волги) понадобилось 38 дней (с 26 февраля по 4 апреля). За это время папский легат при максимально быстрой в его понимании езде преодолел рас- стояние примерно в 1400 км, т. е. ехал со средней скоростью около 35–40 км в день. Князь Даниил со своей дружиной, как мы видели, в многоднев- ных переходах достигал более высокой среднесуточной скорости – около 70 км. Есть все основания полагать, что опытный гонец на княжеской службе, специально подготовленный для быстрого ис- полнения неотложных поручений, мог развивать еще более высо- кую скорость. Очевидно, такой гонец должен был использовать в пути сменных лошадей, что, как мы видели выше (данные об ис- пытаниях верховых лошадей в русской армии ХIХ в.), существенно увеличивало дистанцию суточного пробега. Расстояние от Холма до низовьев Волги, где располагалась ставка Батыя, составляет около 1800 км. На преодоление такого пути в оба конца гонцу, ехавшему даже со скоростью 70 км в день, понадоби- лось бы 52 дня, т. е. менее двух месяцев. Таким образом, все собранные нами данные подтверждают воз- можность возвращения Даниила Романовича на Волынь из Орды до конца марта – начала апреля 1246 г. Следовательно, в распо- ряжении князя было не менее двух месяцев для восстановления союзнических отношений с венгерским королем Белой IV и начала переговоров о браке княжича Льва Даниловича с венгерской прин- цессой Констанцией. Мирный договор и бракосочетание в изволине В течение апреля, мая и первой половины июня 1246 г., как мы думаем, было достаточно времени, чтобы успели произойти следу- ющие описанные в летописи события: переговоры Даниила с вы- 47 сокопоставленным послом венгерского короля («вицьким») , при- везшим предложения мира и династического союза; получение от короля дополнительных гарантий, доставленных митрополитом Кириллом; поездка Даниила, Льва и Кирилла в город Изволин для личной встречи и переговоров с королем Белой. Из летописного рассказа явствует, что все эти события происхо- дили быстро, без перерывов, одно за другим, сразу по возвращении Даниила из Орды, поскольку венгерский король «бояша бо ся его, яко былъ бе в татарехъ» и спешил наладить добрые отношения с 48 новым союзником Батыя . Современные исследователи верно подмечают еще одну при- чину, заставлявшую венгерского короля торопиться с заключением союза с Даниилом. Такой причиной, несомненно, был обостривший- ся конфликт Белы IV с австрийским герцогом Фридрихом II Воин- ственным. Король стремился обезопасить свои восточные границы и найти союзника в предстоящей войне с герцогом. Для этого Бела готов был употребить свое внешнеполитическое влияние и способ- ствовать утверждению Кирилла в качестве киевского митрополита – жена Белы Мария была дочерью основателя Никейской империи Феодора I Ласкаря, и именно в Никею для поставления на киевскую митрополию выехал Кирилл в сопровождении венгерского коро- 49 ля . Ясно, что союз с Даниилом Беле был необходим до его выступле- ния против герцога Фридриха. Отсюда – настойчивость и стреми- тельность, проявленные королем в переговорах с галицко-волын- ским князем, готовность добиться союза с ним всеми возможными средствами. После битвы на Лейте спешить было уже некуда. М. С. Грушевский датировал встречу Белы и Даниила в Изволине и бракосочетание Льва Даниловича и венгерской принцессы Кон- станции 1247 г. Нетрудно заметить, что эта датировка базируется на вполне некорректной интерпретации летописного сообщения о возвращении Кирилла из поездки в Никею (у Грушевского – в Царь- град): эта поездка отнесена Грушевским на осень – зиму 1246 г., и поэтому последовавшая затем поездка Кирилла в Изволин и уча- стие в бракосочетании Льва с Констанцией должны были произойти не ранее весны 1247 г.50 Летописец, на наш взгляд, представляет иную картину. Кирилл вы- ехал в Никею сразу после возвращения Даниила из Орды, по дороге встретился с королем Белой, получил от него клятвенные заверения в готовности к миру с Даниилом, прервал поездку и вернулся к Да- ниилу, чтобы передать послание от Белы и затем вместе с Даниилом и Львом выехал в Изволин для заключения мира с Белой и брачно- го союза. Только после этого Кирилл продолжил свой путь в Никею. Думать так позволяют условия, которые Бела поставил перед Ки- риллом во время их первой встречи. По словам летописца, король «оувещова, яко проведоу тя оу грькы с великою честью, аще створить со мною миръ [Даниил]»51. Следовательно, сначала Кирилл должен был помочь склонить Даниила к миру и союзу с Белой, и только по- сле этого венгерский король готов был сопровождать Кирилла на поставление в Никею. Тем не менее, предложенная Грушевским дата союза Даниила с Белой, а также бракосочетания Льва с Констанцией в Изволине – 1247 г. – вошла в литературу как доказанный факт. Впрочем, слабость аргументации Грушевского все же заставляет новейших исследова- телей предлагать датировку названных событий в более широких хронологических пределах: май 1246-го– сентябрь 1247 г.52 Тору Сенга и Золтан Коштольник датируют мирный договор и свадьбу в Изволине сентябрем 1246 г.53 Основанием для этого по- служила грамота Белы IV, в которой упоминается некий венгерский 54 воин по имени Белед (Beled), освобожденный из русского плена . Документ не имеет полной даты, но по ряду признаков может быть датирован апрелем 1247 г. Исследователи сопоставляют сведения о Беледе с сообщением Галицко-Волынской летописи об освобож- дении Даниилом по случаю примирения с Белой венгерских бояр, захваченных в плен в битве под Ярославом («отдасть емоу ятыя бо- яры»)55. Если Белед был в числе отпущенных на свободу в Изволине венгерских бояр, то его освобождение должно было произойти за несколько месяцев до издания грамоты. Однако из упомянутой королевской грамоты совершенно неяс- но, когда и при каких обстоятельствах был отпущен Белед. Более того, формулировка документа свидетельствует о том, что из русско- го плена он был освобожден за выкуп (de captivitate Ruthenorum redimendo). Такой способ освобождения, на наш взгляд, предпола- гает какие-то иные обстоятельства и, скорее всего, не может быть связан со случаем, описанным в летописи. Следовательно, назван- ный документ мало что дает для датировки мира и свадьбы в Из- волине. Марта Фонт и Павел Малиняк датируют заключение русско-вен- герского мира и династического союза августом 1247 г.56 Основани- ем для этого служат грамоты короля Белы IV, изданные им во время пребывания в Изволине. К 1247 г. относятся три подобных докумен- 57 та, датированные 3 и 12 августа, а также 11 сентября . Однако предложенный историками способ датировки вызывает серьезные сомнения. Грамоты, которые могут свидетельствовать о пребывании Белы в Изволине, издавались и ранее: известны, напри- мер, акты от 11 и 27 сентября 1246 г.58 Но самое главное – нельзя с полной уверенностью сказать, в каком городе были изданы эти до- кументы: в качестве места издания в одном из них значится Zolum, а в остальных - Zolim. Отождествление этих топонимов с летописным Изволином остается дискуссионным вопросом. Подобные названия в середине ХIII в. могли относиться к нескольким замкам и поселе- 59 ниям, находившимся под властью венгерского короля . Итак, по нашему мнению, нет оснований переносить дату заклю- чения мира между Белой IV и Даниилом Романовичем на время по- сле возвращения Кирилла из поездки в Никею. Это событие, как и брак Льва Даниловича с Констанцией, должны были произойти ранее, сразу после возвращения Даниила из Орды. Возобновление русско-венгерского союза и скрепление его династическим браком стоят, на наш взгляд, в прямой связи с подготовкой венгерского ко- роля к боевым действиям против его давнего врага, австрийского 60 герцога, с которым у Даниила также были давние счеты . В Галицко-Волынской летописи нет упоминания об участии Да- ниила в битве на Лейте. По словам летописца, после заключения мира с Белой Даниил «воротися в землю свою»61. Однако в данном вопросе составителю княжеского жизнеописания доверять нельзя. В окружении Даниила не принято было вспоминать о его причаст- ности к гибели герцога Фридриха, близкого родственника Романо- 62 вичей по их матери . Тем не менее, некоторый намек на эту причастность все-таки зву- чит в словах летописца, когда он спустя несколько лет описывает новый эпизод участия Даниила в борьбе за «австрийское наслед- ство». Как уже отмечалось, перед рассказом о поездке Даниила в Пожг (Прессбург – немецкое название Братиславы) для участия в пере- говорах о судьбе австрийского престола с представителями гер- манского императора (лето 1248 г.) летописец отмечает, что король Бела обращался к Даниилу, «прося его на помощь, бе бо име рать 63 на бои с немци» . О какой рати с немцами короля Белы может идти речь в этом из- вестии? На основании решения Лионского собора папа Иннокентий IV 17 июля 1245 г. издал специальную буллу, освобождавшую всех под- данных императора Фридриха II от данной ему присяги верности64. Подобное событие, не имевшее прецедентов, стало кульминацией в истории борьбы императора и папы за верховную власть65. Бела IV одним из первых принял сторону понтифика и уже летом 1245 г. 66 попросил освободить его от обета верности, данного императору . Однако об открытом военном конфликте венгерского короля с императором речи тогда не шло. Еще меньше оснований предпола- гать участие Даниила в противостоянии с императором Фридрихом. Галицко-волынский князь, напротив, искал союза и поддержки со стороны императора и, судя по документам имперской канцелярии, в обмен на оказанные услуги в 1237 г. получил от Фридриха II де- 67 нежное вознаграждение и королевский титул . Как нам представляется, в описании встречи и переговоров в По- жге у летописца Даниила Галицкого звучит отголосок событий не- давнего прошлого. Звать русского князя на «рать» и «бой» с «немца- ми» в описываемое время король Бела мог только, когда собирался в поход против австрийского герцога Фридриха II (кстати сказать, тезки императора), закончившийся битвой на Лейте. Стоит обратить внимание на еще одну немаловажную, на наш взгляд, деталь. Переговоры о династическом союзе Даниила с Бе- лой, а также бракосочетание Льва с Констанцией происходили в городе Изволин, который, очевидно, следует отождествлять с совре- менным городом Зволен в Банскобыстрицком крае Словакии. Этот город расположен примерно на полпути между Холмом (столицей Даниила) и предполагаемым местом битвы на Лейте, в районе го- родка Эберфурт (Ebenfurth) в округе Винер-Нойштадт-Ланд (Ниж- 68 няя Австрия) . Заметим, что и на переговоры с представителями германского им- ператора в Пожге Даниил Романович прибывает в сопровождении 69 значительного вооруженного отряда («исполчи вся люде свое») . Похоже, сочетать важные внешнеполитические и дипломатические мероприятия с военными походами вообще было в традиции Дани- ила. Вспомним, что королевскую корону, присланную папой Инно- кентием IV, галицко-волынский князь принимает во время начатого им в декабре 1253 г. военного похода проти

Скачать электронную версию публикации