Будущее Буковины в контексте русских, украинских и румынских предложений на Парижской мирной конференции 1919 г..pdf Парижская мирная конференция, открывшаяся после завер- шения Первой мировой войны, стала новым этапом передела мира. На ней вопрос стоял о будущем не только крупных и бо- гатых природными и экономическими ресурсами территорий, таких, как Рур или Силезия, но и регионов, значительно меньших по площади и менее значимых для мировой политики. Одним из таких регионов была Буковина. Для лидеров стран-победительниц она была отдаленной и малозначимой областью. Однако для представителей «белого» движения, украинцев и румын вопрос о Буковине был весьма важным. Для правительства Колчака уступка Буковины, кото- рую дважды в ходе войны занимали русские войска, означала неприятный прецедент, мешающий делу воссоздания единой и неделимой России. При этом, во-первых, необходимо иметь в виду, что основной задачей «белых» было договориться с союзниками по гораздо более важным политическим и терри- ториальным вопросам; во-вторых, Россия никогда не владела Буковиной. Для украинских националистов потеря края стала бы серьезным ударом как по их политической программе, так и по созданию независимого единого украинского государства и единой украинской этнополитической идентичности. Для румын присоединение Буковины являлось важным фактором на пути осуществления концепции «Великой Румынии» (România Mare), основанной на максимальном расширении границ за счет со предельных территорий под лозунгом борьбы за национальное объединение. В данной статье проведен анализ взглядов русских, румынских и украинских политиков на будущую принадлежность Буковины. Цель — показать основы каждой из концепций, сравнить их, определить их реальное значение. В основу статьи положены как опубликованные, так и архивные документы. Впервые введен- ные в научный оборот документы, характеризующие позицию «белых», находятся в Государственном архиве Российской Феде- рации (ГАРФ), в фондах Р-200 (Министерство иностранных дел, Омск) и Р-5834 (Военно-исторический и статистический комитет при Русском политическом совещании в Париже). Эти проекты предполагалось представить Парижской мирной конференции для установления послевоенной русской границы. Полезным источником, характеризующим взгляды пророссийски настро- енной части русинской общественности, которая смотрела на славянское население Буковины как на своих соплеменников, является газета «Карпаторусское слово», выходившая в Омске с конца 1918 г. В целом выбранные источники позволяют осветить обозначенную проблему должным образом. Буковина: к предыстории вопроса Изначально Буковина входила в состав Киевской Руси, в се- редине XIV в. была присоединена Венгерским королевством, однако вскоре перешла под власть Молдавского княжества. В XVI в. Молдавия и, следовательно, Буковина попали в зону вли- яния Османской империи. В ходе русско-турецкой войны 1768- 1774 гг. Буковину заняли русские войска, а в 1775 г. ее уступили Австрии. Немецкий историк Ханнес Хофбауэр указывает, что австрийское правительство фактически купило Буковину, раски- нув «широкую сеть взяточничества»: так, молдавский господарь Григорий Гика пытался воспрепятствовать намерениям Вены, предложив русскому фельдмаршалу Румянцеву «православную стратегию взамен римско-католической экспансии» в Буковине, однако фельдмаршал не принял предложение господаря1. Для обозначения статуса новоприобретенной территории были спе- циально введены понятия «Австрийская Молдавия» и «Турецкая Молдавия», но уже в 1786 г. Буковина была присоединена к Гали- ции и превратилась в глухую австрийскую провинцию, которой долгое время никто не интересовался. Наметившийся после революций 1848-1849 гг. подъем са- мосознания и национального движения русинов, восточно- славянского населения Австрийской Галиции, сразу принял противоречивый характер. Русины по сути оказались между двумя центрами тяготения – монархией Габсбургов и Россией. По мере уменьшения революционной эйфории у галицийского и буковинского населения этнический фактор постепенно начал подкрепляться политической составляющей, а именно - при- надлежностью к «москвофилам» (ориентированным на Россию и единение с великороссами) или «украинофилам» (ориенти- рованным на Австрию и создание собственного национального государства с привязкой к топониму «Украина»). Стоит отметить, что у буковинцев вопрос политической принадлежности не стоял так остро, как у галичан, хотя украинские националисты впоследствии и подчеркивали приверженность буковинцев украинской идее2. Требования румынского населения края сдер- живались политикой имперского правительства, не в последнюю очередь из-за наличия в Буковине значительного немецкого меньшинства. Современники нередко сравнивали главный город провинции – Черновцы – с Веной. При этом ни германизации, ни славянизации края не проводилось3. Австрийская литература тех времен писала об этническом составе Буковины очень раз- мыто, хотя и отмечала, что румыны на ее территории стали по- являться только по окончании татаро-монгольского нашествия в XIV в., когда самостоятельной Румынии еще не существовало 4 на карте Европы . Между тем в Трансильвании и других областях Австрии про- живало порядка трех миллионов румын, положение которых не могло не заботить правительство Валахии, освободившейся от турецкого сюзеренитета и также охваченной национальным подъемом. Однако, согласно данным на 1910 г., в Буковине про- живало, без учета других народов, примерно поровну русинов и румын (305,1 тыс. и 273,9 тыс. чел. соответственно)5, т. е. край не мог быть однозначно привязан к тому или иному этносу. При этом незначительная разница в пользу украинцев впоследствии многократно подчеркивалась представителями украинского движения наряду с тезисом об использовании русинского языка 6 в Буковине наравне с немецким . Еще в начале ХХ в. территории Австро-Венгрии, населенные русинами, стали своего рода местом притяжения для многих де- ятелей украинофильского движения, не имевших возможности легально печататься в Российской империи из-за подозрения их в сепаратизме. Именно в это время некоторые видные деятели движения выдвинули требование создания независимой украин- ской державы, в состав которой они включали австро-венгерские Галицию, Буковину, Холмщину и Подкарпатье, а также некоторые территории Южной России (в том числе Кубань и Северный Кав- каз). Такой явный антагонизм России был обусловлен не только устремлениями националистов, но и австрийской пропагандой, объявлявшей русинов-украинцев и русских «различными во всех отношениях народами»7. После Февральской революции и образования Украинской народной республики (УНР), а за- тем – заключения сепаратного Брестского мира с Германией в январе 1918 г. украинофильское движение обрело, как казалось его представителям, реальную возможность для собирания всех прежних украинских земель в рамках одного государственного образования. В то же время, на исходе Первой мировой войны, 27 октября 1918 г. в Черновцах состоялось Народное собрание румын Буковины, которое приняло решение о создании Нацио- нального Совета Буковины8. Украинцы в свою очередь 3 ноября объявили о вхождении большей части Буковины в состав УНР. Однако решение украинского собрания не имело под собой ре- альной силы: в УНР, находившейся под властью гетмана Скоро- падского, назревал политический кризис в связи с поражением Австро-Венгрии и Германии. Румыния же двинула в Буковину войска, в результате чего 11 ноября Черновцы были заняты ру- мынами, а уже 15 ноября Всеобщий съезд Буковины, на котором румынские депутаты обладали большинством, объявил о вхож- дении края в состав Румынского королевства9. Окончательно Буковина была закреплена за Румынией по Сен-Жерменскому договору в 1920 г. Впоследствии румынское правительство не признало украинцев Буковины как нацию – официально они стали именоваться «гражданами румынского происхождения, 10 забывшими родной язык» . Буковина и Белое движение Политики и дипломаты Белого движения рассматривали во- прос о будущем Буковины как составную часть общей дискуссии о послевоенных границах России и ее новом международном положении. Эта дискуссия велась как собственно «белыми» поли- тиками (преимущественно в Омске), так и крупными фигурами русской эмиграции, организовавшими в конце 1918 г. Русское политическое совещание в Париже (далее – РПС), и шла в рамках подготовки к участию русской делегации в Парижской мирной конференции. Ее задачей была выработка и представление со- юзникам как общих принципов внешней политики Белого дви- жения, так и конкретных предложений по разрешению спорных территориальных вопросов. «Белые» не признавали Брестский мир и считали Россию полноправным членом Антанты. Однако они не могли не видеть, что после двух русских революций 1917 г. и завершения миро- вой войны международная обстановка, в которой заключались столь важные для России договоры, существенно изменилась. Европа к востоку от Одера представляла собой конгломерат новых государственных образований, находившихся в процессе самоопределения. Не считаться с этим, говоря о новых границах, было невозможно. В омском министерстве иностранных дел еще в январе 1919 г. был подготовлен специальный доклад «К вопросу о самоопре- делении народностей». Его автор — славянофил, управляющий делами II политического отдела В.И. Язвицкий. В докладе автор не отрицал права нации на самоопределение, однако указывал, что национальный интерес не имеет определяющего значе- ния при определении границ11. Государство, считал Язвицкий, формируется на основе экономических, а не национальных интересов населения той или иной территории. Поэтому идея самоопределения была представлена как «идеалистическая надстройка» над экономическими отношениями и интересами. В тезисном виде отношение «белых» политиков к самоопре- делению народностей было отражено в докладе министра ино- * странных дел Российского правительства Ю.В. Ключникова . В этих тезисах право на полную независимость признавалось только за народами, имевшими ранее свою прочную государ- ственность, но утратившими ее в ходе истории12 (здесь легко угадывается Польша). Остальным позволялась только автоно - мия. Очевидно, что за подобными теоретическими изыскани- ями скрывалось желание обойти принцип самоопределения народов. Новые границы, по мнению омского МИДа, должны были в первую очередь отвечать интересам единой России. Та- кая общая концепция не мешала «белым» применять принцип самоопределения народов при разрешении конкретных погра- ничных вопросов как один из аргументов. Так вышло и в случае с Буковиной. В докладе, подготовленном военно-историческим комитетом при РПС, эта бывшая австрийская область была показана в трех аспектах — географическом, историческом и этнографическом. Географический обзор не дал автору доклада возможности говорить о Буковине как об отдельной области с точки зрения топографии: отмечалось, что она имеет лишь одну естественную границу — Карпаты на юго-западе13. Прошлое Буковины говорило в пользу того, что вся или большая часть 14 области должна отойти Румынии . И здесь в качестве решающего был выбран этнографический фактор15. В докладе приведены демографические данные за 1887 г., по которым из всего населения Буковины, составляв- шего 627 786 жителей, 42 % относили себя к русинам, 32,5 % - к румынам16. Характерно, что комментарий к этим данным без- апелляционно ассоциирует русинов с русскими, а румын — с молдаванами. В докладе не указаны какие-либо данные о рай- онах с преобладанием русинского или румынского населения, но разграничение предполагалось провести по водоразделу рек Серет и Прут17. В целом это соответствует данным австрийской карты, составленной на основе переписи 1910 г., где к северу от водораздела указано преимущественно русинское население, а к югу — румынское. Отметим, что такой исход был бы не только справедлив с точки зрения этнографии, но и удовлетворил бы стратегические инте- ресы России в этом регионе, так как она получила бы Черновцы и Залещики — важные транспортные узлы18. Таким образом, и государственный интерес, который, судя по работам омских те- оретиков, являлся основополагающим при проведении границ, был вполне учтен. Нетрудно заметить, что доклад содержит ответ только на во- прос о линии русско-румынской границы в Буковине. Условия вхождения края (точнее, его части) в состав России не оговорены. Разработка этих проблем просто не предусматривалась полно- мочиями комитета: по указанию А.И. Деникина он должен был подготовить русскую позицию по границам, режиму морей, 19 проливов и по союзнической помощи ВСЮР . Если предположить, что «белые», по крайней мере, теорети- чески допускали в отношении Украины культурную автономию, то вполне вероятно, что такая автономия распространилась бы и на Буковину. Об этом косвенно свидетельствует и тот факт, что в качестве одного из главных условий раздела Буковины «белые» называли предоставление национально-культурных прав тем русинам (по их терминологии - русским), которые окажутся в Румынии, и тем румынам, которые окажутся в России20. Было бы странным и опасным, если бы в Румынии русины признавались национальным меньшинством с определенными правами, а в России — нет. В определенной степени такое предположение можно под- * крепить и позицией Центрального карпаторусского совета , действовавшего с октября 1918 г. сначала в Челябинске, потом в Омске. Согласно декларации совета от 5 октября 1918 г., съезд вы- сказался за единство России и Малороссии, включая Угорскую и Буковинскую Русь21. Право определения статуса этих территорий съезд, вполне в духе Белого движения, делегировал грядущему Всероссийскому учредительному собранию, но настаивал на уважении к культурно-национальным особенностям украинцев и русинов «в будущей свободной России»22. В резолюции Второго съезда карпаторусов, прошедшего в апреле 1919 г. в Омске, со- держится ясное требование не только культурной автономии, 23 но и прав самоуправления для края . Стоит сказать несколько слов о таком понятии, как «украи- нец». В терминологии Карпаторусского совета оно имело, кроме общепринятого сегодня, и иной смысл, отражавший не столько этноним, сколько политическую ориентацию. Так, Д.А. Марков, карпаторусский делегат Парижской мирной конференции, в сво- ем выступлении заявил, что Прикарпатская Русь желает воссое- динения с Россией, а не с Украиной, подчеркнув искусственное происхождение русофобских настроений в регионе, взращенных австрийской пропагандой24. Более корректным понятием для обозначения украинского народа карпаторусы считали этноним «малоросс». Разница между сугубо этнографическим понятием «малоросс» и политическим понятием «украинец» хорошо по- казана в докладной записке Карпаторусского совета от 5 ноября 1918 г. В ней говорится о том, что малороссов в Прикарпатской Руси всего около 5 млн, но часть себя относит к русским, а часть - к украинцам25 . «Украинская» ориентация части малороссов объяснялась в записке двумя причинами — все той же австро- германской пропагандой и политикой Петербурга по отношению 26 к украинскому языку . Таким образом, Белое движение и сочувствовавшая ему часть карпаторусской интеллигенции высказывались за присоедине- ние к России части Буковины с преимущественно славянским населением. Возможно, в составе России область ожидала авто- номия. Однако русская дипломатия, поддержавшая «белых», в 1918-1919 гг. потерпела крах. Ей не удалось добиться участия в Парижской мирной конференции. Версальский мир был под- писан без России. Поэтому неудивительно, что Антанта, закрыв глаза на куда более важные требования антибольшевистских сил, не решила буковинский вопрос в ее пользу. После военного по- ражения «белых» фронтов этот вопрос временно отпал сам собой. Буковина как объект румынских и украинских притязаний Позиция румын по отношению к Буковине в целом характе- ризуется двумя чертами. Во-первых, ее отличает стремление обосновать принадлежность области к Румынии исключительно на данных истории, отталкиваясь от утверждения, что Буковина всегда являлась частью исторической Молдавии27. Во-вторых, румыны претендовали на присоединение всей территории Буковины. Это видно на примере резолюции Всеобщего съезда Буковины (28 ноября 1918 г.), объявившего о ее присоединении к Румынскому королевству. Текст резолюции содержит исто- рическую информацию, представляющую Буковину как сугубо румынскую территорию. В ней сказано, что Буковина до своего присоединения к Австрии в 1774 г. всегда была неотъемлемой частью Молдавского княжества28 . История же Буковины под австрийским владычеством представлена как история траге- дии части румынского народа, история подавления его нацио- нальных и религиозных прав (вплоть до самых элементарных), история борьбы румын Буковины против поработителей29. В этой же связи румынские исследователи подчеркивают, что русины (украинцы) были меньшинством еще в XVIII в., а сложившаяся к началу XX в. в Буковине этническая картина являлась резуль- 30 татом непоследовательной политики Габсбургов . Характерно, что заключение резолюции, наряду с постановле- нием о воссоединении всей Буковины с Румынией, имеет также и пожелание по поводу «возвращения» Бессарабии31. О наличии на территории Буковины нерумынского населения в резолюции, сочиненной в модном для того времени духе защиты «прав уг- нетенных наций», нет ни слова. Претворение в жизнь такой концепции могло иметь два следствия. Первое было открыто высказано в самой резолюции — присоединение к румынскому государству всей Буковины. Второе следствие можно определить как игнорирование русин- ского населения области как этнической группы. Такая политика осуществлялась в румынской Буковине в 1920-1940 гг. Восточ- нославянское население региона официально обозначалось как «румыны, забывшие родной язык». На практике это вылилось не только в закрытие украинских школ, но и в запрет использовать украинский язык в быту32. Проявления украинского самосо- 33 знания квалифицировались как «украинский империализм» . В феврале 1919 г. возглавивший Директорию УНР Симон Петлюра открыто выразил претензии украинцев к Румынии и даже призвал жителей Бессарабии сопротивляться румынским властям или бежать на территорию Украины34. В марте 1919 г. представителями УНР был озвучен новый протест в отношении присоединения Буковины к Румынии из-за наличия в ней зна- чительной массы русинского населения, которое должно было влиться в независимую Украину35. С другой стороны, в отличие от румын, украинцы признавали как наличие двух главных наций (русинов и румын) на территории Буковины, так и существова- ние районов с преобладанием румынского населения36. Украин- ские идеологи доказывали своим потенциальным союзникам по Антанте, что украинцы никогда не были ориентированы на Германию37, что Буковину еще в стародавние времена населяли славянские племена тиверцев и к Румынии она не имеет ника- кого отношения, что староукраинский язык даже использовался 38 в румынском богослужении , а молдавская церковь управлялась украинским митополитом39. Кроме того, они подчеркивали, что Румыния по договору от 17 августа 1916 г. со странами Антанты якобы признавала «украинский характер» Буковины, и протесто- вали против ареста буковинских интеллигентов-русинов40 . При этом за пропагандистской шумихой стоял конкретный полити- ческий интерес – украинцам необходимо было убедить Антанту в том, что только независимая единая Украина может уберечь Европу от большевизма, а также превратиться в плацдарм для наступления на него. Однако чаяния украинских националистов были перечеркнуты событиями в самой Европе, когда 21 марта 1919 г. возникла советская республика в Венгрии, продемонстри- ровав недейственность УНР в качестве «защитного барьера», о котором украинская дипломатическая миссия в Великобритании 41 несколько месяцев спустя писала в Палату общин . В то же время британское министерство иностранных дел удивляла столь активная деятельность УНР, которая фактиче- ски не была признана Антантой из-за заключения сепаратного мира с Германией. В министерском справочнике по Украине высказывается версия, что украинцы были уверены в обратном по причине прибытия в декабре 1917 г. в Киев миссии союз- ников42 . Просчетом украинских представителей было и своего рода калькирование их предыдущих наработок, сделанных под покровительством Германии и Австрии, с похожих материалов, направлявшихся уже странам Антанты. Характерным примером является меморандум посла УНР в США Юлиана Бачинского, акцент в котором делается не на политические аспекты, а на 43 расово-этнические и экономические категории , подходившие для Германии, но не для США. В том же меморандуме проявился и политический идеализм деятелей украинского движения, под- черкивавших тот факт, что, хотя Румыния, как и УНР, заключила сепаратный мир с Центральными державами, но продолжала 44 поддерживаться Антантой . Не стоит также забывать, что в это время войска Директории УНР сражались одновременно с Красной армией, «белыми» войсками и отрядами махновцев и едва ли могли повлиять на положение в Европе. Кроме того, представители Антанты по- нимали, что большевики рано или поздно захватят Украину, следуя заявлению Льва Троцкого о том, что Россия не сможет существовать «без украинского угля, железа, руды, хлеба, соли, Черного моря»45 . В этой связи ориентация на Румынию и Польшу как на наиболее надежных партнеров была для Антанты самым 46 простым вариантом . *** Мы рассмотрели три подхода к будущему Буковины. По- зиция «белых» правительств по Буковине была основана на представлении о ней как о регионе, сложном с точки зрения разграничения. Эта сложность определялась как историческим прошлым Буковины, так и характером ее населения и даже, пусть и в меньшей степени, топографическими условиями. «Белые» признавали культурно-исторические права Румынии на эту территорию, однако указывали на то, что она примерно поров- ну населена двумя народами — русинами и румынами. Таким образом, «белые» видели решение проблемы, во-первых, в раз- делении области по этнографическому признаку между Россией и Румынией, а во-вторых - в предоставлении культурных прав тем русинам и румынам, которые все же окажутся в этнически чужом государстве. Слабость позиции «белых» состояла в нечетком определении славянского населения Буковины, которое разные документы относили то к русским, то к украинцам, то к русинам. Это было большим минусом в глазах союзников, естественно, плохо зна- комых с этнографическими нюансами восточного славянства. Не добавляло это определенности в отношениях «белых» и с самими украинцами. Другой просчет «белых» был связан скорее с их общей пози- цией по международному вопросу. С.Д. Сазонов*, привыкший считать себя представителем Великой России, забывал, что политическая значимость белогвардейских государственных образований была ничтожна, и никто на международной арене не считал «белую» Россию великой державой авансом, памятуя о якобы скором ее возрождении. В этой связи державы Антан- ты в лучшем случае хотели решить массу проблем, связанных с Россией, как можно быстрее, а в худшем — откровенно вос- пользоваться ее слабостью. Так, Уинстон Черчилль в своем труде «Мировой кризис» откровенно писал, что гражданская война в России давала союзникам «благоприятные возможности»47 . «Бе- лые» не имели никаких реальных шансов повлиять на ситуацию в Буковине и установить там какую-либо власть. Поэтому Антанта считала непрактичным ориентироваться на них. Румынская концепция основывалась на исторических данных. Согласно ей, Буковина должна была принадлежать Румынии, так как она исторически, по меньшей мере до 1774 г., была частью румынских государственных образований. Вопрос об этногра- фии области румынами не поднимался, так как население там считалось этнически однородным. Экономические, географи- ческие, стратегические данные и доводы также отсутствовали. Украинцы, не имевшие в прошлом своего государства, во всяком случае, такого, которое было бы известно на Западе (по словам К. Лосского-Вышевича, Антанта вообще была несведуща в делах Восточной Европы48), не могли утверждать, что Буковина — часть украинской государственной территории, поэтому они, как и русские, опирались на этнический признак. При этом они, как и румыны, рассматривали Буковину как однородную с точки зрения населения область, хотя еще во времена Австро-Венгрии депутат от Буковины предлагал решить ее будущее путем пле- бисцита49 . Таким образом, можно заключить, что, в то время как «белые» пытались рассмотреть проблему с разных точек зрения и выбрать компромиссный вариант, румыны и украинцы явно однобоко трактовали будущее этого региона. Что же касается качества приведенных сведений, в декла- рациях украинцев и румын налицо грубая подтасовка фактов, «не замечавших» 30 или 40 % населения, говорившего на языке другой лингвистической группы. Данные «белых» вполне на- учны, а выводы рациональны. Поэтому в данном случае Белое движение, которое в советской, а зачастую и в западной науке и публицистике определялось как реакционно-шовинистическое, здесь, во всяком случае, на уровне проекта, выглядит гораздо выгоднее, чем «самоопределяющиеся» нации. Беда «белых» была не в «нечестной игре» или национализме, а в неспособности подкрепить свои планы реальной силой. «Белые», румыны и украинцы в своем желании убедить со- юзников апеллировали к материалам исторического, этно- графического, экономического и стратегического характера. Естественен вопрос: а какова была позиция самих адресатов? Судьба Буковины решалась особой союзнической комиссией по делам Румынии и Югославии в числе других вопросов, связанных с определением границ Румынии. Задача была сложная: румыны в это время вели территориальные споры в Бессарабии, с Бол- гарией, Венгрией и Югославией. В Венгрии стояли румынские войска, которые после падения советской республики Антанте уже были не нужны; Бухарест же не спешил с их выводом, что не добавляло союзникам уверенности и в общей лояльности румын50. В этих условиях, обладая решающим словом в вопро- се о границах, Антанта осуществляла давление на Румынию, заставляя ее подчиниться своей воле. При такой политике идеи национального самоопределения, сформулированные В. Вильсоном, отошли на задний план, и начался настоящий торг. Так, в случае с Бессарабией Клемансо прямо заявил одному из румынских делегатов, что признание аннексии де-юре произой- 51 дет тогда, когда румыны наконец выведут войска из Венгрии . Иных препятствий союзники якобы не видели. Ситуация с Буковиной была иной. Упомянутая комиссия ука- зывала на то, что в области численно преобладает нерумынское население, из чего британский министр иностранных дел Баль- фур сделал вывод, что передавать Буковину Румынии смысла нет52 . Однако на самой мирной конференции итальянский делегат Титтони напомнил о том, что часть Буковины обещана Румынии в момент ее вступления в войну в 1916 г., а также о том, что она уже занята румынскими войсками. Был еще один момент: Парижская мирная конференция, вероятно, не видела в данном случае альтернативы Румынии: особо отмечалось, что Польша на эту область не претендует53. О России или Украине речь даже не шла. Интересно, что конференция подчеркивала желание сохранить исторические границы Буковины, будто это был более важный фактор, чем, к примеру, границы этнические. Поэтому 1 августа 1919 г. конференция постановила передать Румынии всю Буковину, за исключением небольшой части на севере, которая отходила к Польше.

Скачать электронную версию публикации