Галицкое вече и Даниил Галицкий в 1205-1229 гг..pdf ГАЛИЦКОЕ ВЕЧЕ И ДАНИИЛ ГАЛИЦКИЙ В 1205-1229 гг.Изучение галицкого вечевого уклада в XII в. весьма важно для по- нимания галицкой истории первой трети последующего XIII ст. Но и анализ сравнительно хорошо отображенных в источниках событий, произошедших после смерти Романа Галицкого (1205 г.), незаменим для адекватной характеристики как галицкого веча, так и государ- ственного устройства вообще. Собственно, нередко преимуществен- но по ним и воссоздается политический образ этого города, а также его знаменитого боярства. Ныне П.С. Стефанович резонно отметил, что они во многом служат проверкой выводов по галицко-волынской государственности предшествующего времени1. В то же время иссле- дование вышеуказанного периода, на наш взгляд, требует обращения непосредственно к событиям, которые предшествовали правлению Романа Мстиславича, во многом предопределившему дальнейшее развитие событий.В 1199 г.2 в Галиче умер последний представитель династии галицких князей Ростиславичей - Владимир Ярославич, не оставив после себя наследника. Затем галицкий стол был занят волынским князем Романом Мстиславичем. Русские источники (за исключением опира- ющейся на польскую хронику Кадлубека поздней Густынской лесто- писи3) молчат о том, каким образом он заполучил галицкое княжение. На этом основании некоторые историки даже полагают, что у нас нет о том достоверных данных4. Согласно польскому хронисту Винценту Кадлубеку, этот князь захватил Галич силой5. Последнее правдопо- добно как с точки зрения источниковедения6, так и истории ранних отношений галичан с этим князем. Однажды он уже княжил у них по их приглашению вместо изгнанного за грубое пренебрежение к вече- вой законности7 Владимира Ярославича. Но когда вскоре он убежал от вторгшихся в край венгров8, галичане уже не звали его обратно, предпочитая ему даже сына крайне неуважительно относившегося к Галичине9 Ивана Берладника10 или того же Владимира Ярославича.Это вполне понятно. Во-первых, Роман был волынским князем и действовал прежде всего в интересах своих волынских земель. Из- вестно, что его последующее правление в Галиче привело к заметномувлиянию волынцев на галицкие дела, продолжавшемуся и некоторое время после его смерти11. Это, конечно, вовсе не обозначало объеди- нения Галицкой и Волынской земель. Как показывает внимательный анализ источников, до окончательного утверждения на галицком сто- ле Даниила Романовича Галицкого Галичина и Волынь считались и являлись разными землями12. Показательно, что даже Н.Ф. Котляр, говорящий об «объединении» Романом Галичины с Волынью в еди- ное Галицко-Волынское княжество, признает, что это объединение было рыхлым и быстро распалось, так как не имело единого госу- дарственного «аппарата», судопроизводства и системы налогообла- жения13. Другое дело, что в источниках прослеживается активное влияние волынцев на галицкое княжение, связанное с лидирующим положением Волынской земли в Юго-Западной Руси. Не исключено, что и в считанные месяцы своего первого галицкого княжения Роман Мстиславич проводил активную проволынскую политику. Да и само его утверждение в Галиче хорошо вписывалось в атмосферу давнего острого соперничества Волыни и Галичины за лидерство в регионе14.Кроме того, при подходе венгров Роман бросил город и убежал на- зад на Волынь, что, с точки зрения русских вечников, являлось пре- дательством. В свое время новгородцы, изгоняя Всеволода Мстисла- вича, в качестве двух из трех его главных провинностей перед ними указали, что он струсил на поле боя и желал променять их стол на иногородний15. Да и Роман, вместо того, чтобы по традиции возглав- лять оборону края, сбежал от врагов, оставив Галицкую землю за- хватчикам, а сам вернулся на родную Волынь16. Так что у галичан были все основания не любить этого князя. Поэтому, даже если среди них были сторонники его повторного вокняжения17, то противников было много и вернуть себе галицкий стол назад он мог только силой.Другое дело, что Роман Мстиславич проводил успешную внеш- нюю политику, поэтому, согласно Лаврентьевской летописи, после его гибели летом 6709 (1205) г. «галичане целоваша крестъ к сыну его Данилу»18. Новому князю Даниилу Романовичу в то время было всего четыре года, и за него долгое время реально правила его мать Анна, вдова Романа Мстиславича. В домонгольское время подобного рода присяга вечников новому князю являлась общерусской традици- ей. Причем порой, например, в известиях о распоряжениях княжьими столами перед смертью Ярослава Осмомысла Галицкого19 и влади- мирского князя Всеволода Юрьевича20, говорилось именно о кресто- целовании вечников. Не исключено, что дружинники не всегда долж- ны были присягать таким образом, тем более публично, учитывая их традиционную роль постоянных княжьих советников и посредников между вечем и князем, в том числе и при подготовке вопросов, вы-носимых на вече. Так что данное известие стоит отнести к разряду свидетельств о вечевой активности галичан.Другое дело, что Галичина была желанной добычей для сопредельных русских князей, уже в первые месяцы после смерти Романа пытавшихся ее покорить. Сперва, летом21 или ранней осенью22 6710 (1205) г., был поход киевского князя Рюрика Ростиславича, опиравше- гося на силовую поддержку половцев, затем, весной 6710 (1206) г.23,- набег черниговских князей Ольговичей, собравших мощную коалицию русских князей и кочевников берендеев.Понятное дело, что в такой напряженной обстановке недовольство галичан вдовой Романа и малолетним князем Даниилом только уси- ливалось. Не стоит забывать, что Роман хоть и предпочитал жить в Галиче, правил им как волынский князь, и при нем и его наследниках сохранялось активное волынское влияние на Галич. Все это приведет к тому, что вскоре после смерти Романа, во время нападения на Га- лич Ольговичей, княгиня Анна с двумя детьми сбегут во Владимир Волынский, а галичане пригласят себе вместо них северских князей Игоревичей, венгры же, стремясь навязать галичанам угодного им князя Ярослава Всеволодовича Переяславского, тем не менее уже не рискнут вновь возвращать им княгиню Анну с маленьким князем. Так что, вопреки А.В. Майорову24, можно вполне доверять известию Ипа- тьевской летописи о венгерских заставах25. Как мы увидим, венграм (у них в то время правил король Андраш II, тот самый летописный королевич «Андрей», который занимал Галич в конце XII ст.) самим хотелось подчинить Галич, поэтому они и воспринимали других пре- тендентов на галицкий стол - что из поднепровских завоевателей, что из потенциальных добровольно приглашенных галичанами князей взамен Даниила и его матери - как своих конкурентов. Вдову Романа и малолетнего Даниила король защищал по обещанию, данному им лично в свое время Роману Мстиславичу, и при этом не упускал воз- можность влиять на галицких вечников. Более того, защищая Галич от Ольговичей, венгерский король даже навязал галичанам угодно- го себе князя Ярослава Всеволодовича Переяславского. И хотя, со- гласно Лаврентьевской летописи, внешне это было обставлено, как обычное для домонгольской поры соглашение с вечниками, «бяше бо король с Галичанъ здумавъ переже послалъ в Переяславль Ярос- лава Всеволодича»26, на самом деле галичанам князя попросту на- вязал король, исходя из своей политической выгоды27. Вероятно, тут во многом сказался характер Ярослава, сильного и решительного по отношению к многим прочим русским князьям, но предпочитавшего ладить с заведомо более сильным завоевателем. Неслучайно именно он после Батыева нашествия будет объявлен ханом старейшим кня-зем Руси, хотя «старее» его был Михаил Черниговский28. Собственно, это и послужило причиной гибели Михаила, так как монголы, чтобы узаконить старейшинство благонадежного для них Ярослава, пред- почли просто убрать лишнего старейшего князя29. И не важно, что Ярослав Всеволодович был отпрыском союзной Галичу владимиро- суздальской династии Рюриковичей30, в эпоху удельной раздроблен- ности было важно, где правил князь. А Ярослав в ту пору княжил в Переяславле Южном, не дружественном по отношению к Придне- стровью. Поэтому неудивительно, что галичане на деле хотели совер- шенно иного князя. В.Н. Татищев добавил, что галичане покорились венгерской воле вынужденно, поначалу же они сами хотели призвать себе князя по своему усмотрению, но «король... велел им принять на княжение Ярослава Всеволодича переяславского»31. Во всяком слу- чае, согласно вышеприведенной Лаврентьевской летописи, «галича- не же видявше короля, идуща прочь, убояшася полковъ Рускъих, еда възвратятся на нь спять, а князя у нихъ нету здумавше послашася по Володимера Игоревича отаи»32. Потому мы не согласны с идеей А. В. Майорова о сравнительно хороших и союзнических отношениях между галичанами и Андрашом II33. Если они вместе с княгиней при- глашали его защитить их от набега приднепровских соседей, то это означает, что они признавали его военную силу, но вовсе не значит, что им нравилось его самоуправство в их крае. Венгры же, как по- кажут дальнейшие события, как и в 1180-х гг.34, всегда стремились навязать Галичу свою волю и, оказываясь в Галиче, донимали горо- жан своим поведением. Правда, что в 1180-е гг.35, что в начале XIII в., венгры при навязывании галичанам угодных себе властей лю- били обставлять все в виде взаимного договора с вечем, что, впро- чем, нисколько не умаляло их своеволия. Весьма примечательно в процитированном выше отрывке вскользь брошенное замечание ле- тописца, что галичане призвали Игоревичей, так как «князя у нихъ нету»36. Как и в недавно рассматриваемый нами период XII в.37 гали- чане по-прежнему не мыслили своего существования без княжеской власти. Между тем, не позднее лета 1710 (1206) г.38 северский князь Владимир Игоревич утвердился в Галиче. Что касается Ярослава Всеволодовича, то он явно не знал, что галицкие вечники передума- ли и пригласили другого князя. Согласно Лаврентьевской летописи, он подошел к Галичу, но, узнав, что там уже вокняжился Владимир Игоревич, вернулся в Переяславль39. Правда, Ипатьевская летопись, в отличие от Лаврентьевской, сводит призвание Владимира лишь к по- литике «галичких бояр»40. «Галичкие бояре» - достаточно устойчивое словосочетание статей Галицко-Волынского свода за начало XIII ст., они идут во главе галичан-вечников, участвуют в галицких посоль-ствах, отвечают за весь город41 (как во время правления в Галичине северских Игоревичей42). При этом сама приставка «галичкие» также подчеркивает их связь не с дружиной, а с градскими вечниками, ко- торые, будучи, в отличие от сравнительно мобильной дружины, наи- более тесно связаны с родной местностью, часто в противовес ей на- зывались именем родного города43. Наличие этих земских «галичких» бояр неоднократно отмечалось в историографии. Существование осо- бого класса «местных бояр» отмечал еще Н.П. Дашкевич44. При этом исследователь, равно как впоследствии и В.Т. Пашуто45, связывал их исконное происхождение с дружинной средой, однако впоследствии они, по его мнению, выделились в оседлый, привязанный к городу и противостоящий княжеской власти слой. Впрочем, еще в дореволю- ционной историографии встречались иные взгляды. С.М. Соловьев, считавший, что во всей Руси боярство было дружинным, тем не менее признавал наличие в Галиче земских бояр галицких, бояр «не князя, а княжества»46. Сходные взгляды впоследствии высказала К.А. Сафро- ненко47, выводившая происхождение бояр галицких из недружинной среды. Эта точка зрения нам кажется наиболее близкой. Поскольку земские бояре существовали в Галиче издавна, как сосуществовавшая с дружинной боярской элитой земская боярская знать48, то и в XIII в. она не возникает ниоткуда (сразу оказываясь естественной местной градской элитой), а продолжает свое давнее руководство вечем. А по- скольку русское вече домонгольской поры вполне сочетало участие глав всех свободных городских семей с фактическим господством на нем местной земской аристократии49, то показания Ипатьевской и Лаврентьевской летописей о призвании Владимира Игоревича не стоит считать противоречивыми. Первая указала на реальную ли- дирующую роль вечевой верхушки, вторая отметила полный состав участников. Кроме того, согласно той же Ипатьевской летописи, едва утвердившись в Галиче, князья Игоревичи «хотящю Володимеру ис- коренити племя Романово, поспевающимъ же безбожнъымъ галича- номъ»50. Это показывает, что в утверждении князей Игоревичей были заинтересованы не только представители знати, но и вече в целом. Оно же выработало решение отправиться во Владимир Волынский за вдовой и детьми Романа и погубить их. Кроме того, из вышепри- веденного отрывка видно, что галицко-волынский сводчик (летопись которого до нас дошла в составе Ипатьевского свода) прекрасно раз- личал понятия «бояре галицкие» и «галичане», вечевую знать и веч- ников вообще. Кроме вечников разных слоев в призвании Игоревичей довольно деятельно участвовал некий Володислав Кормильчич, про- звище которого, вероятно, указывает на его связь с княжьими прибли- женными, кормильцами51.В следующий раз галицкие вечники упоминаются уже не в каче- стве действующей силы, а как объект притеснения со стороны ин- тервентов. Четыре года спустя, во второй половине 6713 (1210) г.52Андраш Венгерский послал в Галич наместника Бенедикта, который, подло схватив местного князя в бане, сам стал править в Галиче, ис- томляя своим правлением бояр и горожан («бо томитель бояромъ и гражаномъ и блудъ творя и скверняху женъ же и черници и попадьи в правду бя антихрстъ за скверная дела его»)53. А поскольку, как мы не- давно указывали, когда горожане вечники упоминались в качестве не- кого целого в противовес боярам, слово «бояре» обозначало дружину и наоборот: когда упоминали дружину вообще и боярство, то имели в виду знать земскую54. Летописец явно имел в виду под боярами стар- ших дружинников, которых венгерский наместник притеснял вместе с вечниками.Поэтому через несколько месяцев, зимой или весной 7614 (1211) г.55. «приведоша же Галичане Мьстислава [Ростиславича Не- мого из Пересопницы] на Бенедикта и прииде к Галичю»56. Тот факт, что галичане обратились к нему, а не к Игоревичам, легко объясним. Как известно, незадолго до утверждения в городе власти венгерского палатина, Игоревичи передрались за лучшие столы в Галичине, верх в борьбе за Галич одержал средний брат Роман Игоревич, захвативший власть в приднестровской столице силой, без вечевой санкции (сами галичане по-прежнему хотели Владимира, и на следующий год сразу же вернули его себе, когда приглашали Игоревичей назад бороться с венгерскими интервентами). Собственно, эта усобица в конечном счете и побудила учредить в Галиче свое наместничество, так как ей воспользовался сын Рюрика Ростиславича, Ростислав Рюрикович. Правда, Игоревичи его опять выгнали, и Роман снова вернулся в Га- лич, но венгры, издавна стремившиеся взять Прикарпатье под свой контроль, решили с этим произволом покончить и учредить в крае свое наместничество. Поэтому у галичан были все основания не хо- теть вновь связываться с Игоревичами, а попытать счастья с другим князем.Однако Мстислав оказался нерадивым, не успевал «ничтоже», вероятно, не имел он большой охоты защищать галичан57. Поэтому га- лицкий боярин «Щепановичь Илия возведъ и на Галицину могилу, осклабився рече ему: "княже уже еси на Галицини могъле посиделъ, тако и в Галич княжилъ еси", смяху бо ся ему: "воротись в Пересоп- ни"»58. Как неоднократно отмечали исследователи, Галицкая могила служила традиционном местом ритуальной интронизации галицких князей59 (хотя, как мы увидим далее, на примере событий 1211 г., в те годы завершалась интронизация торжественным посажением в го-родском кафедральном соборе Успения Богородицы). Этому же князю в форме саркастической шутки ясно дали понять, что ему лишь бы вокняжиться, а всерьез заботиться о Галичине он не станет. Однако Бенедикта галичане тоже терпеть больше не хотели. Поэтому, прогнав Мстислава Немого, вновь послали за Игоревичами. Все-таки, несмот- ря ни на что, братья Игоревичи казались им надежной защитой, а своим деятельным участием в организации посольства во Владимир Волынский они поспособствовали устранению влияния волынцев на галицкие дела, не только показав, что галичане сами могут распоря- жаться своим столом, но и способны не давать волынцам укрывать у себя неугодных для них людей. Поэтому вполне логично, что второй раз галичане уже не стали испытывать судьбу, а согласились на воз- вращение Игоревичей. Иногда, правда, высказывается мнение, что призывали Мстислава и Игоревичей не вечники, а разные боярские партии60. Но, во-первых, Галицко-Волынская летопись, дошедшая до нас в составе Ипатьевской, четко различает галичан и бояр галицких, во-вторых, до сих пор со смерти Романа Галицкого галичане высту- пали заодно, вообще не дробясь ни на какие принципиальные партии. Согласно Ипатьевской летописи, «галичане ко... Володимеру глаще: "сгрешихомъ к вамъ, избави нъ томителя сего Бенедикта"»61. Влади- мир послушал галицких вечников и весной 6714 (1211) г.62 выгнал из города венгерских захватчиков. После этого Владимир, как старший из братьев Игоревичей, сел в Галиче, а его братья, Роман и Святос- лав - в галицких пригородах Звенигороде и Перемышле. Другое дело, что князья Игоревичи не простили галицким вечникам их «согреше- ний» (надо полагать, то, что, как справедливо отметил А.В. Майоров, те, минуя их, сперва пытались призвать Мстислава Немого63.) В том же 1211 г.64 они устроили массовую расправу над городской элитой:«Съветъ же створиша Игоревичи на бояре галичкъи, да избьють и по прилучаю избьени бъяша и убьенъ же быстъ Юрьии Витановичь, Илия Щепановичь инии велиции бояре убьено же бъся ихъ числомъ500, а инии разбегошася»65. При этом Игоревичи хотели расправиться даже с Владиславом Кормильчичем, одним из главных инициато- ров их первого вокняжения в Галиче. Однако тот убежал в Венгрию вместе с еще двумя боярами, Судиславом и Филиппом, где они по- просили короля Андраша II вернуть в Галич юного княжича Даниила Романовича. Никакой воли галичан за этим не стояло. Просто трое испугавшихся за свою жизнь бояр решили спастись, вновь призвав венгров. В домонгольской Руси, в частности, в Галичине, вечники при случае могли указать неугодному князю путь, те же галичане порой выгоняли даже самовластных венгерских интервентов. Но в данном случае королю пришлось устроить настоящую войну как против Га-лича, так и против его основных пригородов, где сидели Игоревичи. Правда, пригороды сдались сравнительно легко. Перемышль, где со времен возвращения князей Игоревичей в Галичину сидел третий брат Игоревич, Святослав, почти сразу открыл ворота врагам, стои- ло лишь бывшему с венграми Владиславу Кормильчичу обратиться к горожанам с отповедью: «Братье, почто смъышляетеся не сии ли избиша отци ваши и братью вашю, инеи имение ваше разграбиша и дщери ваша даша за рабъы ваша, а очьствии вашими владеша инии пришелци, то за техъ ли хочете дшю свою положити»66. Перемышль- ские вечники (судя по всему, это были вечники, ибо именно к этой городской категории в Древней Руси обращались «братья»67) под- дались на Владиславовы уговоры. В отличие от галичан, ведавших управлением всей землей, жители волости знали Игоревичей лишь как жестких правителей, корыстно и жестоко дерущихся за пригород- ные княжения, приводящих с собой для осуществления управления на местах, суда и налогообложения непривычный, иногородний штат«пришельцев». Немудрено, что жители Перемышля не рвались уми- рать за таких князей. Сходным образом сдались и звенигородцы. По- началу звенигородские «горожане»-вечники храбро отражали атаку венгерских интервентов, но потом, когда их князь Роман Игоревич бежал из города и по пути попал венграм в плен, венгры «послаша ко гражаномъ рекуще: «предаитеся князь вашь ятъ бъяст» онемо же не имущимъ веры, донележе известо быст и предашася Звенигородь- ци»68. Что же касается Владимира Игоревича Галицкого, то он вместе со своим сыном Изяславом при подходе венгров бросил Галич (хотя в плен не попал и успешно бежал из Галичины). Лишившись традици- онного княжеского военного предводительства, галичане, как и зве- нигородцы, не чувствовали себя в силах продолжать оборону (что для домонгольской Руси не было редкостью; известно, что гибель киев- ского князя Святослава Ольговича решила исход битвы, так как киев- ляне, лишившись привычного княжеского военного руководства, уже не пожелали вместо князя «слушать» его «боярина»69. Руководство обороной города тоже традиционно вверялось князю - те же галицкие вечники, не желая пускать юного Ярослава Осмомысла в открытый бой, доверили ему при случае защищать Галич, если они закроются в нем от недругов70) Летом 1211 г.71 венгры вошли в Галич, где «бояре володимьрьстии и галичкъки и Вячеславъ Володимерьскъи, и вси бо- яре володимерьстии и галичкъи, и воеводъы угорьскъии, и посадиша князя Данила на столе отца своего великаго князя Романа во црькви стаа Бца приса двцаа Мриьи»72. Как мы видим, земское боярство Га- лича (как, кстати, и Владимира Волынского) опять выступает господ- ствующей частью вечников, тогда как посажения князей на Руси вто время осуществлялось с участием всех мужей градских. Другое дело, что в напряженной обстановке начала XIII в. в Галиче вече даже внешне не походило на единую общегородскую силу и часто являло собой не только откровенно аристократический орган, но инструмент власти наиболее инициативных лиц или групп. Далеко не случайно летописец противопоставляет группу галицких и волынских бояр«всим» галицким и волынским боярам. Даже среди правящего сосло- вия земской знати на фоне общего смятения заправляли отдельные наиболее активные группы (сразу отметим также, что с водворени- ем вдовы и сына Романа Мстиславича исчезнувшее при Игоревичах влияние волынцев на галицкие дела вновь вернулось).Другое дело, что в данном случае, конечно, главную роль играли венгры в лице своего короля и «воевод угорских», а сами галичане, включая своих наиболее активных бояр, не были рады силовому во- дворению Романова «племени». Поэтому уже меньше чем через год, в первой половине 1212 г.73, улучив время, галицкие вечники снова выгнали из Галича мать Даниила, фактически управлявшую от имени своего 11-летнего сына («галичане же въгнаша Данилову мтерь изъ Галича»)73, но предварительно, в сентябре 1211 г.75, они выкупили из венгерского плена князей Игоревичей и казнили их через повешение:«Роману Стославу Ростиславу угромъ же хотящемь е вести королеви. Галичаномъ же молящимся имъ, да бъша и повесили мьсти ради, уби- жени же бъявше угре великими даръми, предани бъеша на повеше- ние, мсяца сентября»76.В историографии считается, что их повесили за антибоярский террор77. Однако вдобавок Роман при подходе венгров бросил Пере- мышль, позволив тем самым венграм взять город, а Святослав своей неосторожной политикой довел звенигородцев до того, что они сами сдали венграм Звенигород. Что касается третьего казненного, Ростис- лава, то до этого он в источниках вообще прямо не упомянут, поэто- му исследователи не уверены в его существовании78. В то же время его судьбу, как нам кажется, способно прояснить уникальное изве- стие Воскресенской летописи о том, что в «въ лето 6718 (1210) г.79Ростиславъ Рюриковичъ седе въ Галичи, а Романа Игореивча выгнаша; осени тояже выгнаша изъ Галича Ростислава Рюриковича, а Ро- мана Игоревича посадиша съ братомъ»80. Вполне возможно, что этот брат-соправитель и был Ростислав, самый младший из братьев Иго- ревичей. Тем более, что прочие братья в это время правили в других русских землях. Святослав в ту пору княжил на Волыни, а Владимир еще до вокняжения Ростислава Рюриковича был изгнан из Галича Ро- маном и уехал в Путивль, откуда его на другой год и позовут галичане. М.С. Грушевский логично решил, что вмешательство Ростислава ивозвращение Романа послужили поводом для венгров присоединить Галич к своей земле, прислав туда наместника Бенедикта81. При этом важно учесть, что Ростислав, скорее всего, водворился силой, так как был связан с Киевщиной и всегда выступал на стороне своего отца Рюрика Ростиславича, неоднократно пытавшегося завоевать Галичи- ну. Так как изначально Роман сел в Галиче самовольно, в ходе брат- ской княжеской междоусобицы за города Галичины82, сами галичане по-прежнему хотели видеть у себя старшего, Владимира, которого сразу же вернули себе, когда приглашали Игоревичей назад бороться с венгерскими интервентами. После изгнания Роману достался Зве- нигород, куда он мог опять взять младшего брата. Роль Ростислава в управлении была скромной - недаром его имя упомянуто случай- но, уже в связи с повешением, а три года спустя его вообще не будут брать в расчет, упоминая лишь о двух повешенных Игоревичах: «вто же лето изгони Всеволодъ Чьрмьныи сынъ Святославль, правнукъ Олговъ, внукы Ростиславле из Руси, тако река: "брата моя есте 2 князя повесили вы въ Галици, яко злодея и положили есте укоръ на всехъ; и нету вамъ чясти въ Русскои земли"»83, что легко объясняется, если считать его младшим соправителем своего брата, не имевшим при жизни брата, по правилам старшинства, самостоятельного влияния. Галичанам же было вполне достаточно его роли помощника своего брата, к тому же, если бы он того пережил, то автоматически приоб- рел бы статус самостоятельного и небезопасного князя.Важно также отметить, что исследователи обычно склонны изображать казнь Игоревичей сугубо галицким делом. Однако все это было сделано явно с ведома правившей в Галиче княгини Анны, которую Игоревичи в свое время едва не убили; ей тогда лишь чудом удалось сбежать с детьми через брешь во владимирских укреплениях. Весьма странно было бы предположить, чтоб венгры, только что силой вер- нувшие ей галицкое княжение, допустили, чтоб галичане позволяли себе самовольство в таких ключевых вещах, как выкуп и казнь своих прежних князей. Теперь у «племя Романова» появился повод распра- виться с несостоявшимися убийцами. Анализируя казнь Игоревичей, А.В. Майоров указал на сведения Ипатьевской и Воскресенской ле- тописей о том, что перед повешением их избили, и привел разные этнографические данные об использовании битья в ряде обрядов при переходе человека из одного статуса в другой. Кроме того, здесь, по мнению ученого, имел место акт кровной мести, которая была дозво- лена Русской правдой - так ученый трактует летописное выражение«повесили мьсти ради»84. Однако, скорее всего, в основе лежала простая агрессия вечевой толпы. Достаточно привести пример наиболее подробно описанных местным летописанием новгородских вечевыхказней, где случаи предварительных массовых избиений осужденного («избища») отмечались особо. А кровная месть (в значении идущего из недр родового строя постоянно действующего обычая) на Руси уже ко временам составления Краткой редакции Русской правды Ярослава Мудрого заметно теряла былую значимость. Неслучайно закон специ- ально предусматривал возможность замены ее денежным откупом85. О силе и популярности кровной мести в начале XIII в. тем более го- ворить не приходится.Галичане жестко мстили Игоревичам за проявленную ими по от- ношению к их земле ненадежность. При этом не стоит исключать и того, что под водительством княгини официально их казнили за по- пытку убить «племя Романово». К этому склоняет как подавленное положение галицкого веча после насильственного посажения в городе неугодных ему князей и возобновления влияния на него волынцев, так и вышеприведенное обвинение в причастности к казни Игореви- чей, вынесенное Всеволодом Чермным Смоленским Ростиславичам. Не исключено, что князь лицемерил, однако вряд ли бы он стал пу- блично срамиться, обвиняя их в очевидно неправдоподобных вещах. А иногородние и недружественные князья даже чисто гипотетически не могли сговориться с галичанами, минуя княгиню, тем более, что ее власть была установлена в крае насильно, а галицкое вече пере- стало быть главным земским органом в крае, так как с утверждением княгини автоматически восстановилось лидерство волынцев на всем юго-западе Древнерусского государства. Избиение осужденных было проявлением грубой физической разрядки как по отношению к ним, так и своему положению, которому эти князья поспособствовали сво- им неудачным княжением.Едва ли в этой связи прав П.П. Толочко, говоривший, что боярство сперва призвало Даниила, а потом само же его прогнало86. Даниила посадили в Галиче венгры, придя с большими военными силами; галицкому боярству оставалось лишь демонстративно смириться с во- лей победителей, зато потом, меньше года спустя, в первой половине1212 г., галичане выгнали Даниилову мать. Но, хотя венгры вскоре вновь водворят ее силой, скоро галицкие бояре Яволод и Ярополк приведут в город Мстислава Пересопницкого, и она вынуждена будет бежать. Хотя венгры потом снова вернулись и сместили Мстислава, княгиня не решалась больше оставаться в мятежном городе. В этой связи особенно понятен и феномен Владислава Кормильчича, в октя- бре 6717 (1213) г.87 ставшего местным князем, что для домонгольской Руси было уникальным примером, ибо прежде этим правом распола- гали лишь князья Рюриковичи. Венгры уже не могли рискнуть вновь оставлять в Галиче ни княгиню Анну, ни Даниила и были готовы по-садить в Галиче князем любого верного им человека. Владислав же, в свое время способствовавший взятию ими Галича, им казался таким. Правда, уже в следующем 6718 (1214) г.88 он не устроил их, они его силой сместили, увезли в оковах в свою землю, а в Галиче посадили венгерского королевича Коломана.В следующий раз с упоминанием галицких вечников мы встречаемся в 6720 (1215) г.89 перед захватом города новгородским князем Мстиславом Удалым в союзе с краковским князем Лешко: «Галичани же вси и Соудиславъ послашася по Данила, Данил же не утяже ехати, а Бенедиктъ Лысъы бежа во угръы со Судславомъ, а Мьстиславъ седе в Галичи»90. Юный Даниил Романович в свои 15 лет в ту пору уже был сильным и самостоятельным князем (пожалуй, сильнейшим во всей Южной Руси) и больше не являлся орудием венгерского влияния. Естественно, галицких вечников гораздо больше привлекала идея сбросить венгерское владычество с его помощью, изначально постро- ив с ним отношения на взаимном договоре, чем насильно переходить от венгерских интервентов в руки очередного завоевателя. Но Даниил решил не ввязываться в эту войну, и Мстислав силой вокняжился в Галиче. Правда, правил в Галиче недолго и в феврале следующего года снова вернулся в Новгород, а в его отсутствие венгры с короле- вичем Коломаном вновь захватили город.Другое дело, что венгры в Галиче воспринимались все более чужеродной силой. Когда в 6727 (1221) г.91 Мстислав вновь поехал за- воевывать Галич, в городе вспыхнуло антивенгерское вечевое восстание. Венгры, будучи не в силах принять открытого боя, забравшись на церковные своды, «стреляющимъ и камение мещющимъ на гра- жаны, [горожане] изнемогаху жажею водною, не бе бо воды в нiх и приехавшю же Мьстиславу и вдашася ему»92. Торжественно сведя с церкви обессилевших венгров, Мстислав сам вокняжился в городе на несколько лет.Далее летопись упоминает галицких вечников в 6734 (1227) г.93, когда недовольные правлением княжившего у них Мстислава «галичаномъ бо хотящимъ Данила»94. Правда, до этого, под 6734 (1226) г.95 упоминается о социальной активности земских «бояр гальчьких»96, которую А.В. Майоров истолковывает как выражение воли всех вечников, при- водя историографию о заметном участии древнерусского домонголь- ского веча в управлении краем97. Однако советовать князю жениться, а также нести наказание от князя могли и одни бояре, власть которых в Галиче была столь сильна, что их «нехотение» видеть Мстислава в Галиче сразу воспринималось как постановление государственной значимости98. Причем в указанных случаях могли действовать даже не все бояре, а часть из них, недаром галицко-волынский летописец,как мы помним, даже специально различал понятия бояр галицких и «всих» бояр галицких. Более того, как мы увидим на примере со- бытий 1227 г., крупные дела в галицкой политике порой могли вершить даже два человека, известные галицкие дружинники Судислав и Глеб Зеремеевич. Вопреки воле галичан они вынудили Мстислава передать княжение венгерскому королевичу. Правда, с точки зрения А.В. Майорова, Судислав и Глеб Зеремеевич предварительно убедили весь город и выступили за вокняжение короля с согласия горожан. Ученый привел ряд соответствующих примеров из древнерусской истории (в частности, события во Владимире Волынском 1207 г., ког- да несколько человек убедили все вече не убивать галицкого посла, а послушаться его и выдать ему «племя Романово»99) и категорически заявил, что и в Галиче в 1227 г. не могло быть иначе100.Однако, на наш взгляд, летописное известие как раз дает основа- ние согласиться с авторами. (в частности, с указанной в этой связи А.В. Майоровым Т.И. Беликовой102), считающими, что королевич Ан- драш был посажен Мстиславом в Галиче вопреки воле вечников.«Данил же и Василко посласта люди своя къ брату, не даста ему прити. Отуду же возвратився иде во свою землю, знемоглъ бо ся бе, ходивъ на воину, а король Угорьскъыи иде во Угръы тогда же угони Изяславъ со лестивъымъ Жирославомъ идоста с нимъ угръы. Потом же Судиславу льстящю подо Мьстиславомъ, речь ему: «Княже даи дщерь свою, обрученую за королевича, и даи ему Галичь, не можешь бо держати самъ, а бояре не хотять тебе». Оному же не хотящю дати королевичю, наипаче хотящю дати Данилови. Глебови же Зеремееви- чю и Судиславу претяща ему не дати Данилови, реста бо ему: «аже даси королевичю когда восхощеши, можеши ли взяти под нимь, даси ли Данилови, в векъы не твои будеть Галичь. Галичаномъ бо хотя- щимъ Данила отуду же послаша въ речихь». Мьстиславъ дасть Галичь королевичю Андрееви, а самъ взя Понизье, отуду иде к Торьцкому, Мьстиславу же Немому давшы очину свою, князю Данилови и сна своего поручивъ Ивана. Ивану же умершю и прия Луческъ Ярославъ, а Черторъыескъ Пиняне»102. Как мы видим, галичане и Мстислав хо- тели посадить на галицкое княжение Даниила. Но Судислав с Глебом Зеремеевичем пригрозили князю, что в таком случае ему никогда не быть снова галицким князем, зато если он передаст стол венгерско- му королевичу, то, когда захочет, снова может «взяти под нимь»104. Естественно, Мстислав решил передать стол королевичу Андрашу, хотя это и противоречило воле галицких вечников. Как справедливо отметил А.В. Майоров, «уступая часть полномочий Даниилу, Мстис- лав при этом не собирался покидать пределов Галицкой земли и от- казываться от своих княжеских прав. Недаром он так легко позволилбоярам уговорить себя отдать в итоге предпочтение венгерскому ко- ролевичу Андрею, также претендовавшему на галицкий стол, - бояре посулили старому князю «взять» Галич назад. Уступая Галич, князь хотел обосноваться в Понизье, что и сделал впоследствии, а когда (при подходе венгров - М.Н.) все-таки был вынужден покинуть пре- делы Галичины..., ...то стал звать Даниила к новой войне на Галич, предлагая в случае успеха совместно управлять Галицкой землей»105. При этом летопись недвусмысленно сообщает, почему при Данииле Мстиславу было бы суждено потерять Галичину вовсе, а при Андра- ше он ее всегда мог гарантированно получить назад во время княже- ния - именно потому, что Андраш не пользовался бы поддержкой у галицких вечников: «Галичаномъ бо хотящимъ Данила отуду же по- слаша въ речихь»106. Таким образом, князь по совету двух бояр специ- ально не следует требованиям города, а, наоборот, выбирает себе в заместители наименее любимого горожанами правителя, чтоб потом легко получить «под нимъ стол». При этом «галичане» в данном слу- чае - все вечники в целом, так как летопись четко разделяет понятие«бояре» и «галичане»; если бояре составляли лишь одну из городских социальных групп, то галичане объединяли в себе как бояр, так и про- стых людей. В этом смысле едва ли верно считать, что воцарение в Галиче венгерского королевича было результатом волеизъявления как всего боярства107, так и галичан в целом108, хотя сама ссылка на них го- ворит о реальной способности вечников распоряжаться местным кня- жением и о фактическом господстве боярства, желания которого при- нимали характер государственного постановления. Это опровергает мнение А.П. Толочко, утверждающего, что Мстислав принял решение о передаче Галича самолично, без оглядки на кого бы то ни было из галичан109. Так что на каких бы архаических и исконно выгодных для народа традициях не покоился задуманный Мстиславом двуумвират,- а предложенная А.В. Майоровым идея его генезиса нам кажется правильной110 - в данном случае княз

Скачать электронную версию публикации