Частные молдавские издания для русской школы (Библиографические заметки).pdf IКрупная полоса земли, базис которой - песчаный и озерный берег Черного моря от устья Дуная (Килийское гирло или «жерело») до устья Днестра, тянущаяся сначала широкой, затем все более и более суживающейся лентой, почти в вертикальном направлении от юга на север, между светлых вод излучистого Днестра и голубых вод быстрого Прута (на юге эта полоса в 150 верст, а на севере в 30-40), образует нашу пограничную на юго-западе Бессарабскую губернию или, как принято говорить в общежитии, Бессарабию. Но, с точки зрения истории или исторической географии, термин «Бессарабия» отнюдь не охватывает всего того пространства между Днестром с востока и Прутом с запада, которое мы называем Бессарабской губернией.Нынешняя Бессарабская губерния, что касается вида или формы ее поверхности, распадается на две неравномерные и непохожие своими физическими чертами части. На юге между нижним течением Днестра и Прута - грандиозная, волнистая, лишенная леса степь, та степь, которая в летние месяцы производила такое же чарующее впечатление на наших первых военных топографов, вскоре после присоединения к империи Бессарабии, какое, немного позже, на великого польского поэта, вырвавшая невольно из груди его не просто восклицание-междометие, а восторженный привет в изящном сонете - «Я выплыл на простор сухого океана, Повозка в зелени ныряет будто челн»... И я в моей юности не раз этот широкий «сухой океан» переплывал в такой же повозке - в конце 50-х и начале 60-х годов прошлого столетия, и в моей памяти неизгладимо запечатлелась та же картина, «благоуханной долины», необъятного цветистого ковра, ковра совсем в молдавском стиле. Теперь, с необыкновенным умножением населения, все перепахано, и от былой степи одно воспоминание, предание, легенда (по последним статистическим сведениям, в одном Аккерманском уезде жителей 257 тысяч душ обоего пола).Степная часть подымается на север от берега моря, где на сто, где и на несколько больше верст, до широкой, болотистой долины Ботны, притока Днестра на востоке. Естественная граница степи на севере совпадает с расположением загадочного, так называемого верхнего Троянова вала, который тянется почти горизонтальной линией с запада на восток от местечка Леова на Пруте до местечка Каушан у болот Ботны, вблизи Днестра - обстоятельство, которое определяет стратегическое, оборонительное значение самого вала. Внутри этой степной части идет целая серия параллельных речек, прорезывающих степь с севера на юг и впадающих то в соленые, то в пресные черноморские озера. Текут они медленно, среди низких, едва заметных берегов прекрасного чернозема, почему и вода в них черна, но в таких речках, как Ялпух, не высыхающая даже в сухое лето. Площадь истока всей этой сети степных речек ясно отмечает северную границу степной или южной части нынешней Бессарабии и в то же время - южную границу ее второй части, а само направление течения их указывает нам на иной, нестепной, характер территории этой второй части.Действительно, оставив «сухой океан», занимающий пространство всего Аккерманского уезда и отчасти уездов Измаильского и Бендерского, мы сразу вступаем на территорию совершенно иного характера. Перед нами на каждом шагу или горы, недавно еще покрытые богатыми, густыми лесами, прорезываемые глубокими долинами, недавно еще с богатым орошением, или белесоватые голые камни-скалы густой известковой породы. Как ни разнообразно расположение всех этих взаимно скрещивающихся горных отрогов, но они в своей совокупности образуют одну систему - водораздел Днестра и Прута и, представляя из себя последний юго-восточный отпрыск Карпатского хребта, на севере, за границей империи, примыкают к основному кряжу - к австрийской Буковине. Буковина - прямое, непосредственное продолжение Бессарабии: общая этнографическая и недавно еще историческая судьба обеих этих земель находит полное сочувствие в одинаковом географическом характере. Ниже мы встретимся и с общностью самого имени. Естественно, лесистые горы средней Бессарабии уже в первую нашу войну с Турцией дали себя неприятно чувствовать. «Чрез Кайнарские горы, - писал Миних, объясняя неудачу похода в Буджак, - переправляться весьма трудно... в гористых местах и снег стал показываться». Еще сильнее впечатление произвели они позже на Румянцева: «Натура, - доносил он, - столько необычайных высот с глубинами здесь поместила...»Сама топонимия, географическая номенклатура второй, гористой части Бессарабии отмечает ее характер как территории, обилующей - до недавна - лесом, горами. Таковы местные имена Кодру, Кетрос, Гояна: первое от молдавского кодру - гора, дремучий лес; второе - от молдавского кетрос (вариант для прилаг. петрос) - каменистый; третье - от славяно-молдавского гол, откуда глагол голеск - оголять, обнажать, с законным, по свойству молдавского языка, пропуском мягкого главного л между гласных, т.е. Гояна - голое каменистое место, обнаженная гора, скала1.Если мы теперь обратимся к географическим картам нашей Бессарабии в старое время, к картам XVII и XVIII столетий, то нам не трудно убедиться, что из обеих частей ее только южная или степная последовательно и неизменно носит название Бессарабии; вторая же часть края всегда обозначается или просто Молдавией, или с прибавкой - Запрутской. Ссылаемся на карты 1687 года («Totius regni Hungariae et adjecentium regionum Tabula... de novo correcta ac innumeris locis aucta per Nic. Visscher. Belgii Foederati» - «Bessarabia Tartari Bialogrodenses»), 1716 г. («Le Theatre de la guerre sur les limits de deux empires.., par N. de Fer, a Paris»), («Le R. de Hongrie et les Etats qui ont este sujets... dresse sur les Memoires les plus nouveaux par le Sr. Sanson»), 1744 г. («Hungariae... Tabula a I. M. Hasio», на которой северная часть нынешнего Аккерманского уезда и южная Бендерского выделены в особенную территорию - «Deserta inaquosa», и уже южнее этой пустыни, у моря, показана: «Bessarabia Tartaria Bielogrodensis Budziakensium sedes ad tempus») и многие другие2.Вполне понятно и вполне основательно наши первые топографы, производившие под начальством полковника С.И. Корниловича съемку степной части Бессарабии, спустя немного лет по присоединении ее к империи (1818-1822), свой обширный и ценный в географическом и статистическом отношениях труд назвали «Статистическое описание Бессарабии собственно так называемой, или Буджака»3.Что же касается второй или лесной части Бессарабии, то она у них слыла под именем Российской Молдавии. Понятно, что и на языке наших офицеров, во время турецких у нас войн при императрице Екатерине II, Бессарабия обозначала Буджак или степную часть. Так, полковник Сатин на письме императрицы от 1 декабря 1770 года сделал лагерную отметку: «получено 21 дня февраля (т.е. 1771 года) на квартирах в Безорабии в татарской деревне Еникио, близ местечка Татар-Бунару»4.IIНаселение собственной Бессарабии или Буджака (по-татарски - «угол») было в XVIII столетии и в начале XIX, как показывают современные карты, многочисленное и однообразное: его составляли нагайские татары, очистившие край вслед за объявлением нами войны Турции в 1806 году. Густой сетью были расположены по «сухому океану» татарские хутора или кишла; многие названия их пережили своих хозяев и живут сейчас. Только в одном месте однообразие этнографической картины старого Буджака обрывалось: это вдоль правого берега нижнего Днестра. Здесь мы видим, как свидетельствуют карты старого времени, целый ряд поселений, одних и тех же на протяжении многих столетий, с славяно-молдавскими или чисто молдавскими названиями: Рыскайцы, Олонешты (Аланский?), Пуркары и др. От молдавских названий этих поселений позволительно заключать и к молдавскому населению в них, и встарь, как и сегодня, населению, которое в настоящую минуту (свидетельствуем из наших личных наблюдений) отличается крепостью сложения и чисто римским контуром черт лица.Спорадически такие же молдавские поселки прилегали и к левому берегу нижнего Днестра, среди тех же татар, изредка даже углубляясь внутрь края. Они тянулись далее по левому берегу Днестровского лимана и берегом моря через Кочубей, что ныне Одесса, вплоть до Очакова (Озу). Вблизи этих поселений шел и торговый тракт от Аккермана (Белгород) до Очакова. Миних после взятия Очакова в 1737 году, в заботе об устройстве православного прихода в новом русском городе у моря, доносил сенату, что и при турках в Очакове «для купечества довольное число греческого, мултянского и волохского народа бывало, которых впредь и наиболее быть уповается»5, т.е. молдаван.Таким образом, население «сухого океана», т.е. собственно Бессарабии, во время владычества турок (после 1484 года), составляли татары, за исключением береговой днестровской полосы. В год присоединения к Империи нынешней Бессарабской губернии край был чист от них; но он в непродолжительное время заселился выписанными немцами, французами, беглыми болгарами, сербами, великороссами, малороссами; старый татарский Буджак покрылся вдруг густой сетью имен, повторявших место великих битв 1812-1814 годов, - от Малоярославца и до Лейпцига, Парижа6. Позже подошли цыгане из-за Прута, поселенные казаки. Старый молдавский элемент от берега Днестра стал свободно протягиваться в глубь края, распространяя знание своего языка, особенно среди русских поселенцев, не трогая немецких; большая же часть болгар были охраняемы от молдавского влияния их турецким языком (гагаузы).Что же касается этнографического характера второй или гористой части Бессарабии - Запрутской Молдавии, то в ней необходимо строго различать два неравномерных пояса: широкий пояс молдавских поселений и узкий пояс поселений русских, т.е. малорусских. Молдавский пояс обнимает сплошь центральную Бессарабию и некоторую часть северной, иначе - Хотинский уезд, причем он захватывает все побережье Прута вплоть до Новоселиц или австрийской границы в Буковине, куда он в свою очередь и переходит. Таким образом, течение Прута есть этнографическая база молдавского населения, тогда как бассейн Днестра в своей северной части - от австрийской границы или от с. Баламутовки у впадения пограничного Черного потока в Днестр и почти до города Сорок - еще задержался во владении старейшего этнографического элемента Бессарабии - русского («русины», «руснаки»), того же, который заселяет в непосредственном соседстве северную половину австрийской Буковины. Фигура этнографических территорий молдавского и русского элементов в гористой части Бессарабии указывает, откуда и в каком направлении справедливо вести в рассматриваемой части Бессарабии поступательное колонизационное движение молдаван, именно - от Прута к Днестру, а не наоборот. Активный элемент - молдавский, пассивный, уступающий - русский (мало-). То же этнографическое явление давно отмечено в соседней Буковине.Итак, второй или русский этнографический пояс сбит или скомкан в настоящую минуту на небольшом пространстве севера Бессарабии, у правого берега Днестра. Что же касается его демаркационной линии у Прута, то она не доходит до него даже у Новоселиц и Мамалыги, чем далее на юг, тем более и более удаляется в глубь края, более и более оставляет Прут. Если на севере, между Хотином и станцией Мамалыгой на Пруте, расстояние по прямому почтовому (бывшему) тракту 30 верст (у самой австрийской границы, в виду излучины Днестра, это расстояние увеличивается верст на десять), то южнее или, точнее говоря, далее на юго-восток полоса русских поселений суживается до нескольких единиц верст, именно там, где сама Бессарабия все более и более расширяется - Прут сворачивает прямо на юг, а Днестр отходит к юго-востоку.До самовольного захвата Австрией от Молдавии Буковины в 1775 году (из зависти к русским победам в первую турецкую войну императрицы Екатерины II и к условиям Кучук-Кайнарджийского договора) Буковина и наш Хотинский уезд политически и этнографически представляли одно - русский край господарства Молдавии. Не лишено интереса то обстоятельство, что и в настоящую минуту три волости Хотинского уезда, прилегающие к самой австрийской границе, т.е. к Буковине: Грозинская, Клашковская и Рокитнянская, среди местного населения известны под именем Буковины (с ударением на первом слоге). В сознании народа задержалась память о былой связи обоих краев, историей разнесенных родных братьях7.Густота русских поселений, обыкновенно расположенных в глубине долин, не может говорить о недавности их существования. Многие названия их ведут свою историю, по меньшей мере, от начала XVIII столетия. Вспомним хоть последовательные этапы армии Миниха в августе 1739 года: Ракитну, Санкауцы, в ее движении к знаменитым Ставчанам. Грандиозный пруд, по местному став, целое огромное озеро с высокими берегами и с раковинами в береговом песке, у южной стороны которого расположены Ставчаны, с исчезнувшим прудовым притоком Жуланец, а у северной - село Зарожаны, естественно, должен был явиться раньше, чем название самого села, так как название «Ставчаны» ясно пошло от слова «став». В местных названиях слог «ав», «ов» часто заменяется на картах двоегласным или слогами ау, а+у, оу, о+у: отсюда и Стаучаны и даже Ставучаны. Эти формы обязаны молдавскому выговору русских названий. Отсюда и форма издевочного прозвища для русского на месте населения - «чеснокоуцы», т.е. чесноковцы: посев чеснока, а осенью развоз его по Бессарабии - любимое занятие местных русских поселян, вообще экономическим благосостоянием не отличающихся.От XV-XVII столетий мы имеем не мало бессарабско-молдавских грамот о пожалованиях вотчин. Их так называемый славянский язык насквозь пронизан малорусскими элементами; может быть даже иногда указан элемент гуцульский, т.е. восточногалицкий. Но для нас особенно важны грамоты на села у среднего Днестра в пределах нынешней молдавской этнографической территории: названия этих сел или урочищ около них - прегнантно-малорусские, вроде Червонный верх, Камень. Справедливо от малорусских названий обитаемых мест заключать к малорусскому характеру и самих обитателей8. Но поступательное движение от Прута к Днестру молдавского элемента мало-помалу охватывало местные русские поселения, романизовало население их, и таким образом, по истечении веков, старый хозяин земли, отступая перед натиском запрутской стихии, очутился в положении загнанного в угол и припертого к Днестру этнографического элемента между Буковиной, Галицией и Подолией.Такова в немногих словах судьба русского этнографического пояса во второй части нынешней Бессарабии. Иными словами, известная часть нынешних молдаван средней Бессарабии это романизованные малороссы. Но это явление в исторических судьбах Бессарабии не стоит изолированным в общей истории формации румын в крупную, на глазах людских образовавшуюся этнографическую особь. То же явление - развитие, самоусиление на счет иных народов, прежде всего, на счет славян, имело место, но в разные времена, на всем громадном пространстве, которое в настоящую минуту образует этнографическую территорию румын: и на среднем Дунае, и на нижнем, на Тисе, Бодроге, в Трансильвании и Буковине. Можно сказать более - не только имело место, но имеет и сейчас. Трансильвания теперь, за исключением немецких с XIII века колонистов и секлеров, сплошь румынская; но еще в начале XIX века ее этнографическая картина была несколько иная: внутри страны еще только вымирали, но не умерли последние представители ее былого автохтонного населения - славяне, и именно русские, но с особенным, отличным от нашего языком, а за три с половиной века перед тем, в первой половине XVI столетия, эти вымиравшие славяне представляли из себя еще заметную этнографическую особь - племя, народ. Подробности в нашем докладе на Археологическом съезде в Ярославле 1887 г.Восточная Венгрия, от ущелий Карпат и до Дуная, теперь также сплошь румынская; этнографический процесс и сейчас не остановился здесь; румынский элемент идет все вперед и вперед - за счет русских и сербов, и правительственные меры из Пешта бессильны против этого стихийного роста румын. Наоборот, в Буковине все меры австрийского правительства из Вены направлены всецело к единой цели - при помощи церкви, школы, университета в Черновцах, земского управления, прессы достичь как можно скорее румынизации северной, еще русской (мало-) половины области. Еще в начале прошлого столетия один из лучших этнографов Венгрии, Чаплович, подметил в быту местных сербов любопытное явление, что одна красивая румынка, вышедши замуж в сербское село, через несколько лет научит в известной мере своему языку многих и многих односельчан, но сама останется чужда сербскому языку.Не беремся решать вопрос, где причина этого повсюду триумфального, победного шествия румынского элемента. Менее всего, конечно, можно здесь думать о превосходстве культуры. Ссылаются обыкновенно на тугость, неспособность молдавана к усвоению чужого языка. Но едва ли эта ссылка основательна. Летом минувшего года нам удалось пространствовать по Тимоку, в восточных округах Сербского королевства - Радуевац, Неготин, Зайчар. Известно, что эти округа были заселены румынами и именно, как доказали новейшие этнографические исследования немецких ученых, выходцами, преимущественно пастухами из-за Дуная, но не из соседней Валахии, а из более далекого края - венгерского Баната. Нам было также известно, что сербское министерство народного просвещения с самым живым вниманием всегда относилось к вопросу о приближении иносербского элемента на своем востоке к элементу государственному. Естественно, что наше любопытство было направлено в сторону, насколько усилия сербского министерства разбить духовную отчужденность, замкнутость своих молдаван увенчались успехом.Мы могли констатировать один факт, как венец правительственных усилий: всему мужскому румынскому населению притимокских округов (Тимок - пограничная река с Болгарией) государственный сербский язык в полной мере известен; в деревенских клубах-казино, читальнях, где собираются по вечерам толковать о своих нуждах, политике, газетном сообщении, слышится сербский язык; но женской половине населения сербский язык мало известен; дома, в семье, меж детей разговор ведется исключительно по-румынски. Мы наткнулись здесь в Сербии на явление, которое давно знакомо нам в быту многих приднестровских сел Херсонской губернии: население как будто чисто малорусское; мужчины говорят по-русски; но женщины между собой, в разговоре с мужьями и детьми, вообще в семье употребляют исключительно молдавский язык.Таким образом, пример из жизни Сербского королевства показывает, что о какой-то абсолютной неспособности молдаван к усвоению чужого языка серьезной речи быть не может. Сербская народная школа сделать успела не мало по пути духовного объединения своего иносербского населения. Но, очевидно, особенное внимание должно быть обращено на народную школу для девочек, так как именно румынская женщина отмечена необыкновенным консерватизмом, замкнутостью, упорной привязанностью к старине и одинаково, как на берегах Тисы и Дуная, так и на херсонском побережье Днестра.IIIКаковы бы ни были судьбы Бессарабии в прошлом, но население ее в настоящую минуту много более чем на половину молдавское. Русский элемент представлен в ее двух концах: на севере - автохтонным, «русинским», на юге, в Буджаке - пришлым, велико- и малорусским, от недавнего времени. Знание русского языка населению молдавских сел не только центральных уездов Бессарабии, но и Буджака совсем почти неизвестно. Помимо образованных и официальных лиц, только еврей со своим полиглотизмом в коренном бессарабском селе южной и значительной доли северной части губернии является единственным «знатоком» русского языка, а потому удобным и неизбежным посредником.Через девять лет исполняется столетие Букарештскому договору (16 мая 1812 г.), по которому мы, наконец, приблизились к заветному Дунаю и памятному Пруту, получив от Турции Бессарабию. Почти столько же лет насчитывает своей жизни и почти тогда же отторгнутое от той же Турции нынешнее Сербское королевство. Но достигли ли мы в нашей Бессарабии, в ее молдавской части, тех же результатов относительно приближения нашего государственного языка к ее громадному молдавскому населению, каких достигла маленькая Сербия в том же вопросе по отношению к своему молдавскому населению?Конечно, в виду указанного выше, ответ может быть один - отрицательный. В коренном бессарабском селе характер жизни почти тот же, какой был сто лет назад, до присоединения Бессарабии. Как русский уроженец Бессарабии не могу без некоторой улыбки вспомнить прием местного епархиального начальства, при архиепископе Антонии, уже в 60-х годах прошлого столетия - во все церковные приходы, и русские, рассылать метрические книги, напечатанные на молдавском языке...Правда, в настоящее время Бессарабия покрыта массой народных школ - министерских, земских, церковных. Школа делает свое дело, работает на государство. Но за дверями школы жизнь делает также свое дело, и мальчик с аттестатом в руках по окончании курса в школе тотчас же забывает ту дозу знания русского языка, которая с необыкновенным трудом досталась ему в его школе, с трудом, потому что он входил в нее без всякого знания того языка. Только позже военная служба несколько воскрешает в памяти молдавского мальчика его школьное знание. Необходимо облегчить труд мальчику, необходимо помочь и самой школе в достижении возможно лучших результатов, и прочных. Но где средства? Где помощники нам в этом важном деле?..Священник г. Кишинева отец Михаил Чакир, местный уроженец и опытный преподаватель в низшей или народной школе, и задался прекрасной целью помочь нужному делу - приблизить русский язык к местному молдавскому населению, облегчить его усвоение молдавским мальчикам в самой школе, облегчить удержание знания его после школы, вообще открыть доступ к русскому языку каждому охотнику. В этих целях он на свои средства сделал в Кишиневе любопытное издание под скромным названием: «Помощник молдаван при первоначальном изучении русского языка. Для молдаван Бессарабии, стремящихся изучать русский язык. Часть I. Русско-молдавский букварь. Составил учитель-священник Михаил Чакир. Кишинев, 1900 г., цена 10 коп.». Тот же титул параллельно по-молдавски: «Ажуторюл Молдовенилор ын време челей май ынтые ынвацатуры лимбей руссаскы. Пентру Молдовень а Бессарабий (дин Бассарабия), кари (че) сы се сылеса ф ынваца лимба руссаскы. Парте (я) I. Ау алкытуит (ау компус) ынвацыторюл-преотул М. Чакир (у)».Часть II. «Самоучитель русского языка. Парте (я) II. Сынгур-ыванцытор лимбей руссаскы».Часть III. «Первоначальные сведения из русской грамматики. Парте (я) III. Куноштиинцеле челе ынтые дин грамматика руссаскы». (Цена этих обеих частей 30 коп.).Этому частному кишиневскому учебнику русского письма и языка для местной народной школы и самостоятельного изучения принадлежит первенство почина. Уже ввиду этого одного обстоятельства издание скромного «учителя-священника» заслуживает внимания, заслуживает, чтобы ему, новому литературному явлению, было посвящено несколько слов.Не входя в оценку самой педагогической системы учебной книги отца Чакира (заметим, что она, как указывает сам автор, целиком взята из аналогичных изданий покойного Ильминского для восточных инородцев), прежде всего с удовольствием отметим практический характер книги: каждое русское слово, каждое объяснение тут же предлагается и на молдавском языке. Русские слова в общей сложности составляют порядочный словарчик полезного для обихода материала, который замыкается (часть II, от стр. 71 и до конца) другим глоссарием - молдавско-русским, весьма полезным для справок, для самопроверки, притом в двойном порядке - по частям речи и азбучном. Вся третья часть «Помощника», посвященная русской грамматике, составлена с применением того же практического приема: левой странице с русским текстом отвечает молдавский текст на правой. Наконец, в тех же практических соображениях каждое русское слово имеет знак ударения, хотя, к сожалению, ударение не везде правильно отмечено (ср. III ч., стр. 64) или местами пропущено (ср. там же, стр. 62, второй столбец). По старому церковному обычаю, и молдавские слова с ударением.Второе существенное достоинство труда отца Чакира - это его чистый, народный молдавский язык, т.е. местный бессарабский молдавский язык. Уже в самом титуле книги неместные молдавские выражения поставлены в скобках, например, «ау компус» - слово книжное, сделанное по латинскому «compositus».Русский читатель благоволит иметь в виду, что так называемый литературный румынский язык, т.е. употребляющийся по ту сторону Прута, в Королевстве, это порождение национального шовинизма и политического фанатизма, дело последнего полувека, местных политиков после Парижского трактата 1856 года, положившего начало объединению господарств Молдавии и Валахии и отнявшего для них придунайскую часть нашей Бессарабии, как бы для почина (ср. статьи XXIV и XXVI). Была объявлена чистка народного языка от всего славянского, т.е. от его векового культурного элемента, с которым он так сжился, так сросся плотью. Чтобы определить себе размеры этой открывавшейся чистки, этой объявленной войны всему славянскому в языке, надо иметь в виду, что, по подсчету известного румынского, но трезвого лексикографа г. Чихака, в его «Dictionnaire detymologie daco-roman...», Francfurt s. M. 1879 г., латинский элемент румынского языка представляет в настоящую минуту лишь одну пятую часть его словаря, тогда как славянский элемент - вдвое больше, две пятых9. Но чтобы ясно представить себе приемы, сам характер этой чистки и его последние цели, мы укажем один пример - проделанную румынскими книжниками манипуляцию с дорогим для всех простых молдаван, столь стойких сынов православной церкви, вековым в их языке христианским термином - «свынт» - святой, откуда глагол «а сфинци» - освящать. Предварительно заметим, что декретированная чистка молдавского языка за Прутом стремилась помочь себе механической подменой слов славянского происхождения словами из языков романской семьи, а прежде всего из языка-родоначальника - латинского.Слово «свынт» из церковнославянского языка, из прилагательного «святъ» (с носовым «ен»). Но латинское «sanctus» по звукам соблазнительно близко, по значению - тождественно с его славянским или румынским корреспондентом; формальная разница - в одном главном звуке, в лишнем славянском в. Но стоит ли останавливаться перед таким ничтожным препятствием? Лишний звук в вековом «свынт» выбрасывается, и получается форма, совсем адекватная с желанным латинским «sanctus» - «сынт», в латинской транскрипции - «sânt», и это заново сфабрикованное слово, по распоряжению правительства, повсюду заменяет вековое народное «свынт», не исключая и богослужебных текстов, о чем с таким горьким чувством когда-то в Белграде говорил в беседе с нами сербский митрополит покойный Михаил.Подобные же манипуляции имели место и с другими аналогичными словами славянского происхождения. Но большая часть славянских слов просто подменялась латинскими: «време» заменилось «timpu» или переводилось: «бив» (из церковнославянского «бывъ» - бывший) - «fost» и т.д. Печать, школа непосредственно помогали правительству в этом походе против старины, и в два-три десятка лет язык стал неузнаваем. Через школу он входит в употребление молодого поколения, в массы10. Если же какое славянское слово было уже слишком популярно или из области слов, освященных церковью, а потому подмена его представляла опасность, оно оставлялось в литературном и официальном употреблении, но профессора, вроде Лауриану, Массиму (авторы огромнейшего словаря лексических заимствований в румынском языке, 80-х годов), объявляли подобные слова самым ученым и в то же время самым детским образом латинского происхождения, следовательно, родными, например, слова «духул», «грешеск» и др. Совесть строгих пуристов могла быть покойна… Даже самый выговор почистили, приблизив к Западу: исчезло, например, произношение л твердого и заменено средним л (уже не «ласа», а «ласа» = оставь).Автор кишиневского руководства, отец Чакир, справедливо отвергает молдавский из-за Прута язык, как фальшивую монету, и оперирует настоящим молдавским языком, как он сложился исторически и как он известен массе населения центральных уездов Бессарабии. Позволяем себе думать, что наступит время, когда ученые за настоящим молдавским языком будут направляться именно в Бессарабию. Но, отдавая должное отцу Чакиру, мы не можем с сожалением не отметить, что автор «Помощника» местами именно в грамматической терминологии отступает от своего принципа: в этой терминологии он пользуется услугами сфабрикованного по рецептам, указанным выше, запрутского литературного языка. К чему, например, для молдавского мальчика в русской народной школе и по выходе из нее все эти: конжугаре, модул, нумерул? Для народной школы в России подобный грамматический аппарат совершенно неуместен. В учебнике молдавская терминология должна быть сближена с обычной русской11. Нам нельзя вторить аспирациям, идущим против наших первых интересов, а главное - зачем школьнику двойная терминология грамматическая?..Третье достоинство молдавского учебника отца Чакира - это принятая им русская графика для звуков молдавского языка. По-видимому, вопрос формы, незначительный, но в действительности - высокого общего интереса, интереса государственного.Знакомые с историей румынской письменности хорошо знают, что главным органом ее целые века является церковнославянский язык, в собственной Валахии - с налетом среднеболгарским, в Молдавии - с элементами малорусскими. Так было до половины XVII столетия. Первая попытка заменить славянский язык в церкви принадлежала пропаганде кальвинизма в конце XVI века, шедшей от мадьяр из Трансильвании. Понятно, что церковнославянский язык ввел и кирилловский славянский шрифт в общее употребление, как для письменности церковной, так и славянской, и кирилловское письмо стало таким же национальным достоянием молдаван, как и всех славян православной церкви. В 30-40-х годах минувшего столетия под влиянием ближайших сношений с Россией славянский шрифт в книгах для лучшего общества, например, в области поэзии, стал заменяться нашим русским, так называемой гражданкою (сошлемся на ясское издание стихотворений Александри).Но между тем в Австрии, именно в румынской Трансильвании, давно уже исподтишка готовился удар против исторического, кирилловского письма у молдаван через замену его латинской абецедой. Местные униаты, пасторы были горячими адептами австрийской идеи, хотя первое время вели дело осторожно, без насилия. Так, в «Валашско-немецком словаре» Андреаса Клеменса (о нем вскользь было упомянуто выше), изданном в Буде (Ofen) в 1821 году, на первом месте слово в кирилловской передаче и только на втором месте в латинской транскрипции. Но после Парижского трактата австрийская идея нашла в Букареште горячий прием, и с этого времени сфабрикованное на стороне латинское письмо и с расчетом всячески приблизить в форме румынское слово к его латинскому корреспонденту («ţara», читай «цара», из латинского terra) сделалось за Прутом новым национальным письмом, показателем современных там аспираций - на Запад, прочь от славянства12.Излишне говорить, что мы в молдавской книге, предназначенной для молдавского мальчика народной школы в центральных уездах Бессарабии, можем дозволить только наш русский шрифт. Ввиду этого прием, употребленный автором первого у нас учебника на молдавском языке - «Помощника молдаван», мы не можем не считать вполне разумным и в то же время не можем не приветствовать его, как симпатичный возврат к родной старине, еще столь свежей даже за Прутом. Повторяем, прием отца Чакира не русская «транскрипция», и нового он ничего не вносит. Конечно, для Букарешта в данную минуту шрифт отца Чакира есть русская транскрипция и то только потому, что там насильственно прикончили со своей стариной.При дешевой цене (40 коп. за все части) учебная книга отца Чакира вполне доступна массе. Но автор как будто упустил из вида то обстоятельство, что в книжке для народной школы, для массы недопустимы опечатки, ошибки: текст такой книжки что текст канонический. В издании же отца Чакира и опечаток, и ошибок слишком достаточно (шорокая, ыпгуст вместо ынгуст, II, 14 и др.). Далее было бы не лишним более естественное размещение примеров: к чему, например, II, стр. 14-15, без всякой системы слова, обозначающего родство? Сомневаемся и в раздельном существовании и с раздельным значением молдавским слов «баклажени» и «патлажени», «питарь» и «китарь» (II, стр. 16), в самом существовании в устах простого бессарабского молдаванина таких хитрых географических названий для близких и совсем далеких предметов, как «Петрянсбург», т.е. Петербург, «Рома», т.е. Рим, «Маре медитераны», т.е. Средиземное море. Что касается последних двух названий, то деланность их очевидна: ведь латинское «terra», в такой именно форме, в молдавском языке не существует, как не существует и частица «medi», и оба названия нерассудительно взяты автором из языка, что сфабрикован в Букареште. Французская географическая терминология, как и историческая, математическая, целиком перенесена в молдавский язык по ту сторону Прута господами из Букарешта. К чему же нам своих мальчиков портить, пичкать их головы ненужным хламом?.. Наконец, отметим встречающиеся местами неточные русские обороты или неправильные слова. Так, едва ли говорят по-русски: «кто кушает сено и траву» (ч. II, 36); есть слово «скирда», но не «скирд» и др.Вообще, мелких, но очень нежеланных недочетов в «Помощнике молдаван» довольно. Но, как первый опыт и частное издание, труд отца Чакира заслуживает всяческой признательности с пожеланием, конечно, чтобы это полезное руководство для народных школ Бессарабии, ее уездов с молдавским населением при новом издании было тщательно заново прокорректировано, проверены были ее и русский, и молдавский тексты, устранены все ошибки, опечатки, непоследовательности, особенно деланные, из-за Прута занесенные слова.При общественной поддержке благому начинанию кишиневского «учителя-священника» мы можем ожидать от того же энергического автора и нового, дальнейшего шага в интересе тех же молдавских мальчиков Бессарабии - толковой, с молдавскими глоссами русской хрестоматии, книги для чтения, как этого рода книги назывались в старину, и для школы, и за порогом ее. Без чтения и без освежения временами приобретенных бессарабским мальчиком сведений в народной школе по русскому языку последние скоро забываются, так как многие условия жизни в селе в состоянии только парализовать те результаты, которые с большим трудом получаются в народной школе по столь существенному для нас вопросу, как вопрос об известности государственного языка между инорусским населением Империи.IVМы только что выразили желание, чтобы автор «Помощника молдаван» продолжил свое учебно-литературное дело и издал второго «Помощника», в виде специальной русской хрестоматии. Но наше желание, могут возразить нам, запоздало и излишне: хрестоматия для учеников молдаван уже имеется в нашей учебной литературе, и вышла она в свет одновременно с «Помощником» отца Чакира, и в том же Кишиневе, и это также труд опытного местного учителя народной школы, хотя и специального, а не общего характера.Это «Бессарабия. Историко-географический очерк для желающих ознакомиться ближайшим образом с местным краем. Книга, пригодная и для внеклассного чтения ученикам молдаванам», Кишинев, 1901 года, цена 60 коп. Автор этой книги Георгий Кодрян, учитель народной школы в Буюканах, предместье г. Кишинева.Труд г. Кодряна по своей специальной цели относится к области родиноведения. Автор задался добрым намерением - своих познакомить со своим. Но дело в том, что каждая статья в книге г. Кодряна, набранная четким, крупным шрифтом, для каждого своего более или менее трудного выражения, оборота, для отдельного, сколько-нибудь затруднительного слова, снабжена точными глоссами на молдавском языке. Следовательно, и интересы русского языка в полной мере обеспечиваются историко-географической хрестоматией г. Кодряна. Но весь вопрос - как она составлена и в состоянии ли она не столько составом, сколько своим изложением приохотить школьника и юношу молдаванина, оставившего школу, к русскому чтению, продолжать дома упражняться в русском языке? К сожалению, книга скромного народного учителя в Буюканах мало пригодна и как пособие по родиноведению, и как книга для русского чтения, для упражнения в русском языке - «для внеклассного чтения ученикам молдаванам», как на то рассчитывал автор (см. заглавие).Книга г. Кодряна не может быть

Скачать электронную версию публикации