Этнолингвистические проблемы Молдовы в англоязычной историографии.pdf На протяжении веков наши писатели, ученые, политики пы- тались говорить о наших достоинствах, характере и обычаях, отмечая также и их отрицательные черты. Я тоже следую этой традиции из любви к моему народу, к стране и из желания стать лучше вместе с ними.Петр Лучинский, Молдова и молдаване. Кишинев, 2007Приступая к анализу, следует подчеркнуть, что есть все основания считать исследования американских и других англоязычных аналити- ков, связанных с американскими научными учреждениями и издания- ми, «зеркалом», достаточно адекватно отражающим общественные настроения и социально - политические процессы в РМ. При их напи- сании, помимо западных источников, используется широкий круг мол- давских масс-медиа на румынском и русском языках, прежде всего, известных газет и информационных агентств, включая приднестровс- кие. Активно применяются и материалы российских и румынских средств массовой информации, а также данные многочисленных со- циологических опросов и интервью с видными политическими деяте- лями и другими представителями молдавской общественности, про- веденных как самими аналитиками, так и известными социологичес- кими службами, местными и международными.В советские годы радостью для исследователя было обнаружить в западных источниках даже краткое упоминание о МССР. Однако с конца 80-х годов в западной печати наметилось заметное усиление интереса к молдавской проблематике, обусловленное пониманием на Западе того факта, что в Молдове возникло и развивается «мощное националистическое движение, деятельность которого чревата опас- ными последствиями». Лишь по мнению отдельных зарубежных на- блюдателей, молдавские неформальные объединения, созданные вес- ной-летом 1988 г., защищали свой язык и культуру от посягательства центральных властей. По преобладающему мнению западных авто- ров, они носили ярко выраженный националистический характер. «ВМолдавии усиливается националистическая напряженность», «расту- щая волна национализма охватила бурлящую МССР» и т.д. и т.п. - такова квинтэссенция высказываний западной печати об атмосфере, воцарившейся в республике с весны 1989 г.При этом осознание исторической и психологической обусловленно- сти роста националистических эмоций и прорумынских настроений в Молдавии не снимало все усиливавшегося чувства тревоги. Наблю- датели характеризовали все это как проявления «националистической истерии», как «национальный крестовый поход молдаван», как «мол- давскую националистическую бомбу». Как бы то ни было, большин- ство комментаторов сходились во мнении о том, что «националисти- ческие игрища» на обоих берегах Прута привели к созданию Придне- стровской республики, а затем «взорвались насилием в Приднестро- вье». Многие обозреватели высказывали мнение, что в основе длив- шегося пять месяцев приднестровского кровопролития, стоившего на- роду Молдовы многих жизней и огромных моральных и материальных потерь, лежит все тот же ставший сакраментальным вопрос, быть или не быть Молдове в составе Румынии (1).Подытоживая подобный социально-политический фон, на котором начинался молдавский транзит в демократию и рыночную экономику, один из самых авторитетных американских специалистов по Молдове Уильям Кроусер выделяет ряд факторов, серьезно осложнивших про- цесс демократизации в стране. Он подчеркивает: «Новая Республика Молдова вступила в свое существование как посткоммунистическое государство с суверенитетом, который уже изначально находился под угрозой внутренних и внешних панрумынских националистов. Сепара- тистские движения, которые также пользовались поддержкой внешних спонсоров, явились вторым вызовом новой республике» (2, с. 295).Что касается внутриполитических факторов, то, по мысли автора, учитывая исторический контекст Молдовы, как досоветского, так и советского периодов, особого внимания заслуживает характер межэт- нических отношений, которые играли очень важную роль в направле- нии мобилизационного процесса в Молдове. Подобно многим другим исследователям, он подчеркивает, что, несмотря на все сложности исторического развития, «исторически отношения между различными народами, населяющими Молдову, в целом являются позитивными». Во многих сельских районах, пишет Кроусер, молдаване и немолдава- не сосуществовали в относительной гармонии на протяжении веков и в большинстве случаев продолжают жить таким образом до настояще- го времени. Но в городах, где в советский период эффект иммиграции был наибольшим, в посткоммунистический переходный период усло- вия менее позитивны (2, с. 282).Вторым наследием прошлого, которое, по мысли Кроусера, оказы-вает явное воздействие на усилия последних лет по демократизации, является «двойственная национальная идентичность». Историческое развитие Молдовы тесно связано узами языка и культуры с истори- ческим развитием соседней Румынии. Однако влияние славянских соседей Молдавской республики также значительно, «порождая в Молдове уникальную культуру, которая заметно отличается от культуры западного румынского региона». После распада СССР, про- должает он, «ярое меньшинство среди этнических молдаван выступа- ло за «румынскую» национальную идентичность и работало на объе- динение с румынским государством. Однако большинство населения стремилось к молдавской идентификации и политической независимо- сти. Диалог между этими двумя силами является решающим для процесса демократизации в Молдове». Отношения масс также играли ключевую роль в молдавском транзите, как в период антисо- ветской мобилизации, так и в процессе консолидации этнически уме- ренного режима, ставшего наследником МССР, считает аналитик (2, с.283). Развивая эти мысли, Кроусер писал в другой статье: «Таким образом, по меньшей мере частично генератором сепаратистского конфликта в Молдове, который быстро перешел в кровавый безвыход- ный тупик, является агрессивная повестка дня Народного Фронта. Вследствие этого панрумынская ориентация Народного Фронта стала все более осознаваться как препятствие на пути разрешения сепара- тистского конфликта и как потенциальный источник гражданского на- силия в самой Бессарабии» (3, с. 47).В силу вышеотмеченных обстоятельств результаты парламентс- ких выборов в феврале 1994, когда к власти пришли умеренные силы, вызвали нескрываемое удовлетворение и большие ожидания у запад- ных политиков и аналитиков. Однако Кроусер реалистически писал в этой связи: «Триумф умеренных в Молдове оставляет открытыми не- которые потенциально взрывоопасные проблемы, такие, как споры сре- ди мажоритарного населения относительно национальной идентичнос- ти и приднестровский сепаратистский кризис. Вместе с тем, отслежи- вая первые пять лет молдавской независимости, можно надеяться, что в долгосрочной перспективе гражданский мир будет превалировать, несмотря на турбулентное прошлое этого региона. Анализ показывает, что в Молдове существует народная поддержка для построения такой модели отношений между мажоритарным населением и меньшинства- ми, которая была бы приемлема для всех сторон в целях обеспечения стабильных государства и общества». (4, с. 160).По мнению этого и других экспертов, к середине 90-х годов Молдо- ва достигла значительного прогресса в установлении демократичес- кого политического процесса. Эти успехи представляются еще более значительными, «учитывая вызовы со стороны сепаратистов и панру-мынских экстремистов, с которыми она сталкивается в ходе своего переходного периода». Однако явно необходимы дальнейшие измене- ния прежде, чем Молдову можно будет считать консолидированным демократическим режимом. Более глубокая демократизация требует дальнейшего развития принципов и ценностей, лежащих в основе де- мократического развития. Хотя демократические политические нор- мы, похоже, закрепляются, процесс создания демократического кон- сенсуса все еще явно находится на начальной стадии. Достижения Молдовы пока воплощаются в основном в создании среды, в которой возможен дальнейший прогресс демократизации, разумеется, если это- му не будет препятствовать гражданский конфликт (2, с. 323; 5).О дальнейшем развитии демократизации в РМ и подспудно сохра- няющейся межэтнической напряженности как одном из главных пре- пятствий на ее пути читаем в западных оценках 2000-х годов.В коллективном исследовании европейских и американских полито- логов, посвященном политическим изменениям в посткоммунистичес- кой Восточной Европе, на основании сравнительного анализа станов- ления и развития политических систем в 13 странах Восточной Евро- пы его редакторы делают вывод, что девять из них успешно продви- гаются по пути демократической консолидации. Отстают Хорватия, Румыния и в особенности Сербия. Однако даже эти отстающие достигли значительно большего прогресса на ухабистой дороге к демократии, чем Россия, Украина и Грузия. Но рискованно было бы исключать возможность неудач и регресса: «Подобное замедлен- ное развитие иллюстрирует неудавшаяся демократизация в Молдове» (6, с. 605), - считают эксперты. Также отмечается, что в то время как большинство стран Восточной Европы составляют нации-государства, пример Румынии и Молдовы показывает, что в ситуации, где наци- ональное строительство не завершено, «национальные раско- лы» продолжают играть очень важную роль (6, с.52).Авторы главы о РМ, один из лучших американских специалистов по Молдове У. Кроусер и молдавский исследователь Ю. Жосану, для оцен- ки общественно-политического положения в стране в первое переход- ное десятилетие также используют многочисленные английские сло- ва, выражающие атмосферу конфликтности, и чаще всего «раскол» - межэтнический, социальный, политический.В сущности, они суммируют то, что подробно описывалось и утвер- ждалось в многочисленных публикациях предшествующего десяти- летия о Молдове и ее этнолингвистических проблемах как самого Кроусера, так и других авторов. Преимущество этой работы в том, что в ней эти проблемы анализируются ретроспективно, с учетом пос- ледующего опыта. Более того, «неудавшаяся демократизация» кон- статируется как результат межэтнического и иных противостояний,характерных для РМ. Специалисты уверены в том, что на посткомму- нистический транзит Молдовы, в особенности на начальном этапе, решающее влияние оказывали глубокие общественные и по- литические разногласия, проистекавшие из этнолингвистичес- кой структуры республики и проблем национальной идентич- ности. По мере их развития на переходные процессы также все боль- ше влияли острые расхождения во мнениях относительно темпов и направления реформ, характер политики элит и институциональные факторы.Рассматривая исторический контекст молдавского транзита, ана- литики оценивают влияние как докоммунистического, так и коммуни- стического периодов и фокусируют внимание на этническом составе и роли этнической мобилизации в движении за независимость. Они счи- тают, что отношения между различными этническими группами, на- селяющими Молдову, в целом положительны, однако значительное напряжение развилось в советский период, что сыграло определяю- щую роль в транзите. Вторым наследием прошлого, которое явно вли- яло на ход транзита, было глубокое разделение в среде румыноговоря- щего населения республики по проблеме национальной идентичности (румынская versus молдавская). Тогда как «яростно активное» мень- шинство идентифицировало себя как "румыны" и работало на объеди- нение с румынским государством, большинство склонялось к молдав- ской идентификации и политической независимости. Конфликт между носителями этих двух позиций оказался "критическим" для развития молдавского перехода (6, с. 549).Уже с позиций 2000 годов обращаясь к истокам межэтнического конфликта в Молдове, авторы пишут, что игра националистов из руководства Народного Фронта на таком «вопросе высокого напряжения, как языковой вопрос, имела свою (высокую) цену: подрыв народного единства». Их крайне националистические при- зывы и сеющие рознь меры, такие, как восстановление триколора и др., мгновенно вызвали резкое обострение уже существовавшего в республике межэтнического конфликта, усиливая растущий страх рус- скоязычных меньшинств. Несмотря на их небольшие практические последствия, такие вопросы имели огромное символическое значение как для мажоритарного, так и для миноритарного населения. Однаж- ды инициированная межэтническая враждебность быстро зажила своей собственной жизнью. Радикальные лидеры Народного Фронта орга- низовали серию уличных демонстраций, направленных на устрашение оппонентов. Его экстремистская фракция становилась все более аг- рессивной в осуществлении власти, тем самым «ускоряя падение в насилие» (6, с. 552 - 553).Со ссылками на многочисленные опросы общественного мненияавторы отмечают, что на уровне общества этнические разногласия также были очевидны. Этнические сообщества республики были глу- боко разделены по целому ряду вопросов, связанных с отношениями большинства с меньшинствами. В то же время открыто прорумынс- кий Народный Фронт потерпел провал в завоевании широкой народной поддержки даже в момент относительной интенсивности межэтничес- кого конфликта. Лишь 12,2% молдаван поддерживали объединение с Румынией. Хотя политический дискурс продолжал фокусироваться на межэтнических проблемах, данные опросов давали некоторые осно- вания для оптимизма, показывая, что общественное мнение в отноше- нии реформ сглаживало этнические разделительные линии и таким образом обеспечивало основу для программ, не основанных на этнич- ности, в случае если удастся снизить остроту межэтнического раско- ла. Подобное распределение народной поддержки было решающим в установлении параметров, в рамках которых различные фракции эли- ты соперничали в борьбе за власть в обстановке эскалации обществен- ного кризиса. Роль этнического конфликта в соперничестве за конт- роль над руководством также была очевидна. Его эскалация явно бла- гоприятствовала радикалам из НФ и росту их влияния в среде румы- ноязычного большинства. Одновременно умеренные (преимуществен- но из бывших коммунистов) работали для достижения консенсуса между мажоритарным и миноритарным сообществами, приняв ряд мер, направленных на создание атмосферы доверия, примером которых был закон о гражданстве. Однако по мере эрозии и разрушения инсти- тутов советской эры молдавская политика становилась все бо- лее беспорядочной (6, с. 554-555).Недовольство молдаван войной 1992 г. и обусловленным ее тупи- ком решающим образом обеспечило возможность для успеха уме- ренных из кругов румыноговорящей элиты. Новое правительство Сан- гели осуществляло стратегию снижения межэтнической напряженно- сти. В свою очередь депутаты от НФ проводили в парламенте об- струкционистский курс. В конечном итоге главным результатом пер- вых демократических выборов в парламент 1994 г. стало решитель- ное отклонение партий, отождествлявших себя с «панрумынизмом», в пользу тех, кто поддерживал молдавскую идентичность и сглажива- ние этнических разногласий. Анализ позиций членов парламента и на- селения показывает и явные расхождения во мнениях в среде полити- ческой элиты, и взаимосвязь между общественным мнением и под- держкой партий. В новом парламенте в отношении нацменьшинств НФ продолжал прежнюю национал -экстремистскую позицию, социалис- ты поддерживали меньшинства, а аграрии заняли позицию между эти- ми двумя крайностями. Массовые настроения по этим вопросам сыг- рали критическую роль в определении исхода политической конкурен-ции на уровне элиты. Преобладание умеренного мнения существенно работало на успех Аграрно - Демократической партии. Аграриям уда- лось обратить это преимущество в массовый электоральный успех в1994 г., который консолидировал позиции умеренных сил в политичес- кой системе. В результате, в отличие от многих других случаев, в этот момент транзита партийная конкуренция благоприятствовала этничес- кой инклюзивности. Завершив турбулентную первую фазу процесса де- мократизации в Молдове переходом нового руководства к политике согласия, новая конституция фиксировала обязанность государства под- держивать развитие и функционирование на территории страны рус- ского и других языков (6, c. 58-61).Хотя казалось, что Молдова находится на правильном пути эконо- мической реформы и стабилизации, сложившаяся после выборов1994 г. комбинация факторов подрывала дальнейший прогресс. Неза- живающая приднестровская рана усиливала ощущение правительствен- ного тупика. Продолжавшееся падение ВВП оказывало пагубное воз- действие на жизненный уровень, все более превращая Молдову в одну из беднейших бывших советских республик. Укорененная система политической коррупции, конкуренция, поляризация и перманентное состояние конфликта в среде элиты и все новые раунды непрекраща- ющихся политических баталий между партиями и политическими ли- дерами, а также дисфункциональные парламентские коалиции и «со- юзы» типа «неуклюжего» и неработоспособного союза между ПКРМ и ХДНП привели к коллапсу экономики, институционному тупику и по- литическому банкротству. Поскольку все это ассоциировалось с пра- вительством, поддержка коммунистов как альтернативы росла, как на дрожжах, и результаты парламентских выборов 2001 г. были вполне понятны (6, с. 61-69).Американский и молдавский аналитики приходят к следующему заключению. Посткоммунистический транзит Молдовы начался в явно негативных обстоятельствах. По мере эрозии центральной власти в поздний советский период «общественные расколы» играли домини- рующую роль в формировании его начальной фазы. Демократическая оппозиция добивалась окончания советского правления, а консервато- ры в компартии старались сохранить status quo. Одновременно нацио- налисты в среде мажоритарного населения все более открыто стави- ли на повестку дня воссоединение с Румынией. Реакция на это акти- вистов нацменьшинств заключалась в тяготении к бывшим коммуни- стам, а в двух случаях в обращении к сепаратизму в попытке создать независимые политические образования для защиты своих интересов. Очень быстрая мобилизация этих соперничающих сил довела респуб- лику до гражданского конфликта в процессе борьбы за независимость. Однако по контрасту с другими подобными случаями в Молдове этоткруг этнической мобилизации был разорван, и стране удалось выйти из гражданской войны. Характерный для республики слож- ный (этнический) состав решающим образом определил такой исход. В момент начала посткоммунистического транзита общественное мнение было расколото по проблеме межэтнических отношений. Но хотя этнические экстремисты были в среде и большинства и мень- шинства, умеренные мнения преобладали. Кроме того, помимо ме- жэтнического «водораздела» возникло еще одно измерение разногла- сий по проблемам реформ, которое развивалось независимо от ме- жобщинных разделительных линий. Наконец, серьезный диспут по про- блеме национальной идентичности (румынская или молдавская) раз- делил румыноговорящих.Взаимодействие этих факторов имело критическое значение в фор- мировании начальной стадии посткоммунистического транзита. В на- чале разногласия между большинством и меньшинством обусловили провал попыток установить этнически инклюзивный режим. Посколь- ку усилия наладить сотрудничество провалились, экстремистское ру- ководство Народного Фронта получило контроль над правительством, форсируя открытый конфликт с русскоязычными сепаратистами. Но противостояние в среде мажоритарного населения между теми, кто идентифицировал себя как «румыны» или как «молдаване», подрыва- ли энергичные попытки националистов упрочить власть и обеспечили благоприятную возможность для альтернативного руководства, кото- рое решительно отвергло панрумынскую идентификацию, апеллируя к населению поверх этнических линий и строя свою платформу на ре- формах, а не национальной идентичности.Но хотя борьба внутри элиты играла позитивную роль в смягчении этнического конфликта, одновременно она стала очень важным из фак- торов, приведших во второй половине 90-х гг. к «политическому банк- ротству». Постоянная борьба между политическими лидерами пре- пятствовала согласованной политике реформ и установлению стабиль- ной исполнительной власти. А плохое управление в сочетании с труд- ными внешнеэкономическими обстоятельствами разорили молдавс- кую экономику, ввергнув большинство населения в бедность и дискре- дитировав реформы.По мнению авторов, возврат молдавских коммунистов к власти не- обходимо рассматривать в контексте этой «неудавшейся демократи- зации». В ситуации отсутствия на горизонте приемлемой всем наро- дом альтернативы ПКРМ стала наследницей такой политической сис- темы, преимущественно из-за возможности утверждать, что она не играла роли в провалах предшествующего десятилетия. Они считают, что вопрос о том, представляет ли возвращение коммунистической партии решительный разрыв с предшествующей политической моде-лью «глубоких общественных и политических расколов», остается от- крытым. Ответ будет в большой мере зависеть от того, удастся ли руководству ПКРМ утвердить сплоченное правление, а право центри- стской оппозиции - консолидироваться (6, с.574-575).Оценивая парламентские выборы 2001 г., один из старейших запад- ных специалистов по Молдове, профессор Дублинского университета Р. Хилл подчеркивал, что хотя в ходе избирательной кампании и выбо- ров доминировали социально-экономическое положение в стране и че- стность политиков, за всем этим присутствовали и нерешенные вопросы идентичности Молдовы как нации и государства и ее ори ентации на долгосрочную перспективу. Действительно ли Молдове предназначено быть частью Румынии, как считают прору- мынские группировки? Должна ли она ориентироваться на Запад с пос- ледующей интеграцией в Евросоюз? Следует ли ей вернуться в объя- тия России путем присоединения к союзу России и Белоруссии, как это предусматривала предвыборная платформа коммунистов? Дей- ствительно ли этот шаг сможет ускорить реинтеграцию отколовшего- ся Приднестровского региона, как рассчитывали коммунисты? Смо- жет ли она остаться независимым, нейтральным государством, как это провозглашает действующая конституция? Не занимая главное место в повестке дня избирательной кампании 2001 г., эти отнюдь не тривиальные вопросы, по мысли наблюдателей, явно присутствова- ли в ней подспудно, в значительной степени определяя даль- нейший политический курс Молдовы (7, с. 130-139).Также в контексте выборов 2001г. американский аналитик Т. Во- терс писал, что, несмотря на впечатляющую победу коммунистов, мас- совые демонстрации протеста 1995 и 2002 гг. показали, что политика в Молдове далека от консенсуса, и, в частности, проблемы языка и национальной идентичности продолжают вызывать острые разногласия и даже рознь. Причем, подобно многим другим авто- рам, он посчитал нужным напомнить: «Именно языковые пробле- мы стали спусковым механизмом, взрывателем, который при- вел в действие движения за отделение и положил начало сепа- ратистским действиям в Приднестровье и Гагаузии (8, с. 1-5).В статье «Социализм с неясными характеристиками: молдавские коммунисты у власти» профессор Эдинбургского университета Люк Марч высказывает мнение, что возвращение молдавских коммунис- тов к власти в результате полной победы на выборах 2001 г. «едва ли означает, что Молдова проголосовала за коммунизм, хотя это, несом- ненно, указывает на глубокое отчаяние, вызванное направлением постсоветских перемен». Марч считает, что в период пребывания у власти ПКРМ столкнулась с проблемой политической неопытности.Критики утверждали, что она явно не ожидала выиграть выборы та- ким огромным большинством, в результате чего многие ее кадры были неадекватно подготовлены к управлению страной.Кроме того, давление в направлении дальнейшего развития демок- ратии было ограниченным вследствие слабости и разделенности пар- ламентской оппозиции и общеизвестной слабости молдавского граж- данского общества. Решение острых социально-экономических про- блем и достижение единства страны, объявленные жизненно необхо- димыми приоритетами партийной платформы, были недостаточны для продвижения демократии. В процессе правления политика компартии становилась поразительно противоречивой и характеризовалась рядом поворотов на 180 градусов и невыполнением предвыборных обеща- ний, что не могло не удивлять, учитывая явную силу ее позиций. Были очевидны зигзаги во внутренней политике с общей тенденцией к боль- шей централизации, патернализму и политической напряженности. Из попыток правительства осуществить главные пункты предвыборной платформы коммунистов наиболее противоречивыми и поспеш- ными были предложения о придании русскому языку статуса второго государственного (вместо его официального статуса как «языка межнационального общения») и замене курса исто- рии румын на курс истории Молдовы. Вопрос о придании русскому статуса государственного языка вызвал большие разногласия в обще- стве, по данным «Jamestown Foundation Monitor», в равной мере по46% опрошенных поддерживали это предложение и выступали против него. 28% взрослых респондентов поддержали обязательное изучение русского языка в школе и 65% хотели, чтобы оно было добровольным.Эти инициативы вызвали самые крупные демонстрации с момента провозглашения независимости. При этом главный подстрекатель и зачинщик этих протестов ХДПМ и другие критики данных предложе- ний игнорировали то, что они являлись электоральными обещаниями коммунистов, которые демократически избранное правительство чув- ствовало себя обязанным выполнить как уже получившие определен- ную общественную поддержку в ходе голосования на выборах (хотя и меньшую среди менее советизированного молодого поколения). На первый взгляд, предложение изучать историю Молдовы выглядит в высшей степени целесообразно: история румын - это история сосед- него государства, которое, к тому же, критикуется за этноцентризм и игнорирование как существующих различий между румынским и мол- давским языками и культурами, так и чувствительности этнических меньшинств, которые составляют 35 процентов населения Молдовы. Тем не менее, проведение такой политики в самый первый год комму- нистического правления, по мысли автора, «свидетельствовало о бес- тактном и сеющем рознь стиле руководства, о популистской демаго-гии и неспособности преодолеть ответную реакцию протестующей стороны». И ХДНП, и коммунисты характеризовались местными ана- литиками как радикальные партии, взаимная антипатия которых под- держивала атмосферу, в которой обе преуспевали. Несмотря на заве- рения Воронина о том, что, придя к власти, компартия избавилась от«синдрома оппозиционности», она регулярно продолжала атаковать ХДНП в резких выражениях как террористов и агентов Румынии. Ана- литик считает, что патернализм правительства Румынии по отноше- нию к Молдове, наиболее очевидно проявляющийся в его риторике о двух румынских государствах, и открыто провозглашенный унионизм ХДПМ давали основания для понятной обидчивости молдаван. Но«непропорционально острая реакция на это ПКРМ указывала на уве- ренность в румынофобских инстинктах и на склонность к искусствен- ной политике национального и культурного строительства в советском стиле». По мнению Марча, особенно важно то, что, невзирая на все это, накануне выборов 2005 г. ПКРМ продолжала оставаться от- носительно популярной правящей партией с хорошими шансами повторить и даже превзойти победу 2001 года (9, с. 507-524).Анализируя ситуацию в Молдове к моменту, когда первый срок пре- бывания ПКРМ у власти приближался к завершению, и, в частности, выполнение ПКРМ мандата, полученного в результате ее подавляю- щей победы на парламентских выборах 2001 г., известный американс- кий специалист по Восточной Европе П. Квинлан пришел к следую- щим выводам. Переход Молдовы от коммунизма к демократии и ры- ночной экономике, который был достаточно трудным, начиная с мо- мента провозглашения независимости, после прихода к власти ПКРМ«переживает явный регресс». «В намеренной попытке создать силь- ное центральное правительство под своим контролем, или то, что сле- дует назвать полуавторитарным режимом, коммунистический режим зажимает или контролирует целый ряд главных опор демократическо- го правления, прежде всего судебную систему, средства массовой информации, местные органы власти, в процессе этого подрывая хрупкую демократию Молдовы». В результате, считает Квинлан, Молдова остается электоральной, или неконсолидированной демокра- тией в процессе транзита, в которой фундаментальные понятия демократического правления все еще неопределенны и стоит«огромная задача создания с самого начала как нового незави- симого государства, так и демократии». В стране слабое граж- данское общество, слабая правовая традиция, отсутствует власть за- кона. Неправительственные организации малы и очень зависят от внеш- него финансирования, партийная система изменчива и раздроблена. В Молдове существуют глубокие культурные и этнические про- ти воречия, что, в частн ости, отраж ается в ее политическихпартиях. Большинство политического руководства Молдовы состоит из этнических молдаван, которые вышли из советской номенклатуры. Участие в руководстве меньшинств очень ограничено, хотя при ком- мунистах оно увеличилось.И этот эксперт считает особенно противоречивыми решения прави- тельства внести поправки в конституцию с целью придания русскому языку статуса второго государственного языка в Молдове, сделать его изучение обязательным во всех школах, начиная со второго клас- са, и заменить изучение истории румын историей молдаван. Отмечая, что все эти решения затрагивали чувствительную тему национальной идентичности Молдовы, автор напоминает, что она является полиэт- ническим государством с населением 4,3 миллиона, 64,5% которого составляют «молдаване (или румыны)». Хотя в царское время не уда- лось русифицировать молдаван и искоренить их румынское наследие, Советы преуспели в разработке идеи о существовании двух различ- ных восточнороманских наций с отдельными собственными языками, культурой и историей. Эти идеи составляют сегодня сущность «мол- довенизма», с которым большая часть населения по той или иной при- чине соглашается, хотя кажется, что число людей, идентифицирую- щих себя как румыны, растет. Для тех, кто выступает против этой интерпретации, в основном интеллектуалов и других прорумынски на- строенных людей, это составляет «молдавский миф». Большинство образованных молдаван говорят на русском, который, в соот- ветствии с законом, является языком межнационального об- щения, в то время как менее одной трети представителей нац- меньшинств бегло говорят по-молдавски. Около трети населе- ния считают русский своим родным языком (так называемые русско- язычные).По мнению Квинлана, в силу доминирования коммунистов в парла- менте и ограниченного доступа к масс-медиа оппоненты вышеупомя- нутых инициатив правительства в отношении русского языка и препо- давания истории вышли на улицы под руководством ХДНП. Как ком- ментирует наблюдатель, хотя и другие оппозиционные партии иногда присоединялись к демонстрациям, «было очевидно, что ХДНП никог- да не приблизится к завоеванию широкой поддержки, необходимой для того, чтобы опрокинуть правящий режим» (Эти слова выделены как одна их трех ключевых фраз статьи и воспроизведены в виде боковой врезки. - Т.З.). «В стране, где более 90% населения поддер- живают независимую Молдову, ХДНП всегда ограничивает ее прору- мынская идеология, хотя и приглушенная в последние годы», - счита- ет специалист. Менее 10% поддерживают более тесные связи или эвен- туальное объединение с Румынией, хотя эти 10% включают многих представителей культурной элиты. Тем не менее, продолжает обозре-ватель, энергичная поддержка ХДНП членства Молдовы в ЕС помо- гает компенсировать эту слабость ее позиций. Действия правитель- ства в духе сильной руки и крайне напряженная ситуация в столице вызвали международное осуждение, заставившее правительство от- ступить.Отсутствие функционирующей демократии, похоже, мало беспоко- ит большинство молдаван, поглощенных борьбой с бедностью и кор- рупцией, отмечает наблюдатель. Хотя в последнее время популярность Воронина понижается, он остается пока самым популярным полити- ком страны. В такой обстановке аналитик считает неудивительным то, что в большой мере давление в отношении демократических ре- форм исходит в основном извне Молдовы, от таких организаций, как Совет Европы и ЕС. Политические партии Молдовы, включая оппози- ционные, отражают «эту дисфункциональную демократическую сре- ду». В качестве примера автор приводит то, что в период правления прежнего некоммунистического правительства Лучински «следующим после коммунистов, одним их главных виновников саботажа экономи- ческих реформ был Юрие Рошка с его политическими махинациями и интригами, что и свалило это правительство путем голосования в пар- ламенте в ноябре 1999». Исследователю представляется, что, несмотря на то, что Воронин сделал Приднестровье высшим приоритетом, «уре- гулирование конфликта остается таким же иллюзорным, как всегда». Его стратегия присоединения к ЕС в духе «Realpolitik», «вероят- но, основывается на достижении вспомогательных ц елей при понимании того, что у Молдовы мало шансов на членство в ЕС при любом правительстве, а тем более, коммунистическом». Не удивительно, что, говоря о повышении данных Молдовы на присоеди- нение к ЕС, молдавские официальные лица упоминают только реше- ние приднестровской «головоломки» и экономику, при этом «их демок- ратические характеристики у себя фактически забываются». Однако правление коммунистов успокоило разговоры о выживании Молдовы как независимого государства, «при условии, конечно, что они не сде- лают какой-нибудь глупости в своих попытках заполучить Приднест- ровье обратно». Вместе с тем, переход к рыночной экономике значи- тельно замедлился. И опросы показывают значительное недовольство среди населения Молдовы, в особенности настоящим экономическим положением. Молдова все еще является беднейшей страной в Европе (10, с. 485-504).Парламентские выборы 2005 г. стали для молдавского общества еще одним тестом на демократическую зрелость, вызвав многочис- ленные отклики западной печати. Газеты изобиловали броскими заго- ловками: «Пребывающая в сложном положении, беспокойная Молдо- ва разворачивается в западном направлении», «Правящие в Молдовекоммунисты лидируют в крутом повороте на Запад», «Красные прихо- дят, красные уходят», и т.п. При этом многократно напоминалось, что4 года назад ПКРМ выиграла выборы, пообещав проводить пророс- сийскую политику. На сей раз они боролись за переизбрание, обещая проводить прозападную политику. Констатируя, что «инвективы пре- зидента Воронина против Москвы стали главным вопросом выборной кампании 2005», западная печать пыталась проанализировать их влия- ние на результаты голосования. «Financial Times» цитировала молдав- ского аналитика из Института публичных политик: «Уверен, что споры с Россией повлияют на результаты выборов, но Воронин победит в любом случае». По данным опросов общественного мнения, прове- денных этим институтом в феврале, коммунистическая партия могла получить 62% голосов. Однако в действительности получила 46% (11, c. 6). «Los Angeles Times» подчеркивала, что правящие в Молдове ком- мунисты выиграли парламентское большинство, отказавшись от пре- жней промосковской платформы и «заняв противоположное положение в своих колебаниях» - повернувшись к Западу и выступая за более прочные связи с Евросоюзом и Соединенными Штатами. Причем пра- вящая партия лидирует в этой переориентации даже в большей степе- ни, чем оппозиционные силы (12, с. A8).Основываясь на данных опросов при выходе из избирательных уча- стков, «New York Times» высказывала предположение, что, несмотря на ссору с руководством России, компартии Молдовы удалось выдер- жать испытание и остаться самым большим блоком молдавского пар- ламента. Но эти опросы также показали, что эта партия оказалась намного слабее, чем четыре года назад, когда она неожиданно при- шла к власти, и что две оппозиционные группировки стали представ- лять серьезный вызов правящему правительству президента Ворони- на. Более ранние прогнозы указывали, что антирусска

Скачать электронную версию публикации