СЛАВЯНСКИЙ ФАКТОРВ ИСТОРИИ СРЕДНЕВЕКОВОЙМОЛДАВИИ.pdf Изучение роли славянского фактора в истории восточных романцевявляется «заботой» как политиков, так и политиканов уже не одно де-сятилетие. Однако это вовсе не способствовало достижению ученымиконсенсуса, который и теперь все еще не просматривается даже на го-ризонте. Между тем, источниковедческая база темы уже давно пребы-вает в состоянии стабилизации. Как ни странно, несовпадающие, анередко и взаимоисключающие выводы возвышаются на первичныхсвидетельствах одного круга. К сожалению, приходится говорить о мас-совом стремлении увидеть прошлое в свете партийных установок сегод-няшнего дня, несмотря на то, что в условиях взахлеб декларируемой ев-роинтеграции они выглядят наследием «юрского периода». Его можнопреодолеть только одним путем: систематически и строго научно излагаядля широкой общественности свое понимание проблемы.В полемике об участии славян в развитии восточнороманской общ-ности сломано много копий. На одном полюсе - точка зрения, сводя-щая итоги расселения славян к грабежу коренных жителей. О воздей-ствии на устройство общества говорится, что «славяне не могли ока-зать на местное население никакого влияния, ибо … у них были толь-ко зачаточные формы социальной организации жизни» [ИРДМ 1992:183]. Противоположное утверждение заключается в том, что тесныеконтакты славян с романизированными обитателями Подунавья в эпоху«Великого переселения народов» привели к появлению «волохов», уразных групп которых была своя судьба. Оказавшиеся в Карпато-Дне-стровских землях вторично испытали мощное воздействие теперь ужевосточных славян и к XIV в. преобразовались в народность молдаван[Мохов 1978: 6-7 и др.]. Срединное положение занимает мнение, со-гласно которому неолатинские народы (итальянцы, испанцы, порту-гальцы, французы) сложились в результате взаимодействия трех эле-ментов - автохтонов, римлян и варваров-германцев. Подобным обра-зом появились и румыны, предками которых являются не только фра-кийцы и римские колонисты, но также и вмешавшиеся в процесс эт-ногенеза «славянские варвары» [Панаитеску 1992: 6-7; ИР 2001: 32].Все эти построения выглядят упрощенными схемами, хотя бы пото-му, что давняя и богатая история славянства в Молдавии продолжает-ся доныне. Со времени выхода славянских племен к дунайской грани-це Византийской империи в VI в. их этнокультурное присутствие при-обрело в регионе непрерывный характер. Роль славян в течение пос-ледовавших пятнадцати веков многократно видоизменялась, но все-гда оставалась здесь существенной. Моя задача - наметить основныепричины жизнестойкости славянской составной социального разви-тия Карпато-Днестровских земель в средние века.Славянская общность уже в раннем средневековье охватывала огром-ные пространства от Прибалтики до Балкан. Поэтому, прежде всего, сле-дует говорить об этнокультурном присутствии и его особенностях. Онозасвидетельствовано археологически и в Молдавии, заселение которойславянами было сложным и длительным с участием других народов [Ра-фалович 1972: 10-13 и др. Рис. 1; Тельнов, Степанов, Руссев, Рабинович2002]. В первую очередь надо иметь в виду волохов и тюрок [см. Рабино-вич 2000: 372-382; Руссев 2005: 93-105]. Однако об особенностях трехвзаимодействовавших этнических ареалов на юго-востоке средневеко-вой Европы можно сказать: Тюркская река впадала в Славянское море,в котором находились Волошские острова.Такого рода этническая ситуация складывалась еще до завоеваниякрая монголами (см. доклад Р.А. Рабиновича). Арабские авторы отме-тили на рубеже ХIII-ХIV вв. в Восточном Прикарпатье «страну вала-хов и русских», которая соответствует понятиям «Россовлахия» и «Мол-дославия» из документов византийской церкви [Коновалова 1991: 73-75, 91-92; Гюзелев 1994: 215-216, 227, 231-235]. Действительно, на юго-западе современной Черновицкой области Украины с XIV в., а то ираньше существовала «этнически смешанная полоса поселений, гдерядом со славянскими возникали и волошские села» [Тимощук 1969:137-138, 143-181]. В молдавской летописи Григоре Уреке эта реаль-ность объяснена тем, что старик-пасечник Ецко одновременно [услов-ная дата 1359 г.] с Драгошем привел из «Земли Ляшской» своих сопле-менников, и с тех пор «много русских» поселилось вверх по реке Су-чава и по Сирету со стороны Ботошань [Уреке 1971: 65-66]. Русинс-кий след прослеживается и в истории с переселением из-за Карпатвоеводы Богдана [Руссев 2005: 97-98].Есть основания полагать, что социальная структура раннефеодаль-ного молдавского общества формировалась главным образом на во-лошско-русинской основе. Среди приближенных к господарю людейзначатся Байко, Ходко, Цудко. В южнорусском происхождении этихантропонимов трудно усомниться. По данным грамот Молдавии за1384-1457 гг. наиболее распространенным в верхушке общества былоимя «Иоанн» - 88 человек. Однако людей, названных календарнойформой с производными, всего 26, тогда как носителей имени «Ион» сего вариантами было 36, а «Иван» - 22 боярина. Аналогичная картинаскладывается и при рассмотрении второго по популярности имени«Георгий». Канонической формой из 56 человек названы только два.Зато обладателями имени «Журж» выступают 33, Юрий - 14, а Юга -4 лица [Cм.: DRHA 1975, 1976]. Это может означать, что не менеечетверти молдавской знати представляли выходцы из русинов. Совпа-дающие результаты дало и исследование сельской ойконимики, опре-делившее долю восточных славян в 26,5 % всех жителей Молдавиипервой четверти XV в. [Полевой 1979: 113. Табл. 9].На то, откуда и как пополнялось количество славян в стране, указы-вают и другие источники. Одни из них связаны с многотысячным вой-ском то ли молдаванина, то ли русина Мухи, действовавшем около1490 г. в пограничных с Молдавией польских владениях. Хотя в егорядах было много простолюдинов, вряд ли их рейды были народнымвосстанием [Cр.: Мохов 1964: 146-150]. Отряды опытного в военномискусстве Мухи не просто опустошали «земли Польши и Руси», ноуводили с собой «толпы людей». При этом Тевтонская хроника утвер-ждала, что молдавский господарь «ежегодно причинял большой вред,брал добычу людьми, скотом, лошадьми и добром» [ИС 1965: 67, 296].Литовский посол в Москве сообщал, что в 1494 г. Стефан «прислав-ши люди тайно, город наш Бряславль зжог, и люди многии головами вполон повел. В ответ Иван III разъяснял, что «захотели к нему бряс-лавцы сами ити на жытье в Волошскую землю». Согласно его версии,молдаванам пришлось вступить в сражение с татарами, которые взялигород и пленили его жителей. В итоге «бряславцов у них всех отняли ипришли с ними на житье в Волошскую землю и з женами и з детми»[ИС 1965: 71-72, 298]. Летописец Григорий Уреке, утверждавший впервой половине XVII в., что из жителей Молдавии «почти треть го-ворит по-русски», полагал, что такая этноязыковая картина возникла врезультате действий Стефана. По его данным, в 1498 г. господарь уг-нал из Подолья и Галицкой земли более 100 тыс. человек [Уреке 1971:110-111].В ноябре 1502 г. польский сейм получил сообщение: Стефан «объя-вил, что хочет завоевать крепости королевства, и в особенности Га-лич, Бучач, Чирвоный Язловец и Каменец». Заодно с молдавскимивойсками действовали отряды «рачей», т.е. сербов. Особенно опаснымдля короны было то, что земли Подолья «под влиянием событий начи-нают волноваться и отпадать к Валаху» [ИС 1965: 87-88]. Именно тог-да «часть русской шляхты с удовлетворением приняла молдавскуювласть» [Сперальский 2001: 56]. Симпатии и настроения не были сию-минутными. Во время похода Богдана 1509 г. в Покутье «почти всерутены убегали к нему и отдавали ему себя в подданство, а тот охотноих принимал; тех же, кто римской религии, приказывал убивать» [ИС1965: 305]. Чтобы пресечь шпионаж православных священников впользу единоверцев, король Сигизмунд в 1511 г. потребовал рукопола-гать их в Польше. Его возмущало то, что «русинские попы ради возве-дения в сан, как у них принято, обращаются в Молдавию» [ИС 1965:91]. Согласно молдавско-польской летописи, в 1527 г. Петр Рареш со-вершил поход против венгров и после победы на реке Муреш «боль-шие сокровища и людей, сербов [czaklow] и саксонцев пригнал оттудав Молдавию» [СМЛ 1976: 122].Значительные группы населения, перемещавшиеся в молдавскиепределы по разным причинам, в особенности из соседних владенийПольши, обеспечивали долговременность и устойчивость славянско-го присутствия. Его наличие отметили и побывавшие в Молдавии ино-странцы. Анонимное описание Молдавии 1528 г. сообщает, что «здеш-ний народ» представляют люди «различных верований и сект, такиекак рутены, сербы и армяне, болгары и татары и даже достаточно боль-шое количество саксов католиков». Аналогичная информация содер-жится в «Хронографии Молдавии» 1541 г. [CS 1968: 192-193, 196]. Кэтому году относится и одно из первых известий о выступлении мол-даван с казаками. Тогда «некоторые разбойники из молдавских под-данных» в сговоре людьми из польских земель опустошили «многиесела в окрестностях Белгорода и Тигины», а затем скрылись в преде-лах Молдавии [ИС 1965: 117].Заодно с Иоанном Лютым, поднявшим Молдавию на войну противосманов, сражались также казаки [см. Мохов 1961: 45-52]. Поражениевосставших не прервало эти связи. Уже в ноябре 1577 г., «сговорив-шись с местными боярами», в Яссы вошел приверженный «малорус-скому обычаю» Иван Подкова, назвавшийся братом погибшего госпо-даря. Два-три месяца спустя отряды казаков, поляков, чехов и молда-ван возглавил его «брат» Александр [ИС 1965: 146, 149, 153, 154, 158-160]. В том же 1578 г. объявился новый претендент на престол, сказав-шийся сыном Александра Лэпушняну. С ним было около 400 «малоус-тойчивых людей», к которым потом присоединились 7-8 тысяч «бо-рисфенских разбойников». Польский король утверждал: «В Молдавииони более всего имеют пристанище, откуда им поставляется оружие,одежда и провиант» [ИС 1965: 165-166]. Вскоре из Львова сбежал сынСтефана Лакусты Константин, живший там после убийства отца. «Со-брав вокруг себя немало разбойников и своевольных людей», он на-правился в Молдавию, чтобы «вызвать волнения». Корона обратиласьс призывом к «украинским старостам» не помогать вероломному «во-лоху» [ИС 1965: 173-174]. О глубинных причинах сплочения мятежныхлюдей великий визирь писал в конце 1576 г.: «Нужда объединила молда-ван, валахов и русских с ворами и злоумышленниками» [ИС 1965: 318].Направлявшийся зимой 1585-1586 гг. в Литву французский баронотметил, что в трудном пути из Аккермана в Яссы его спутникам по-могал слуга, немного говоривший по-славянски [CS 1970: 180-181].Несколько позднее тесные отношения восточных романцев и славянпопытались использовать католические правители. В одном из доку-ментов прямо говорится, что участие Валахии и Молдавии в борьбе сосманами очень желательно, «в особенности, если бы они были в со-юзе с казаками». Действительно, Арон Тиран находился с ними «всоглашении». В 1595 г. он присягнул императору Рудольфу II и пред-ложил казакам соединить силы. Однако после неудачной попытки взятьТигину господарем провозгласил себя венгерский гетман Рэзван. Ка-заки легендарного Наливайко не смогли освободить Арона, а новыйправитель пообещал «всему рыцарству казачьему» за службу «платить,как и другим воинам, которые служат нам: венгры, сербы и казаки».Однако в Молдавию неожиданно пришли поляки и казаки. Они поса-дили на трон Иеремию Мовилу [ИС 1965: 199, 201, 204, 207, 209-211,214].Из документов следует, что рост численности рядового населениястраны за счет славян происходил и другим путем. За 1585-1623 гг.сохранилось 13 грамот, которыми господари разрешали землевладель-цам привлекать в свои имения иностранных поселенцев, освободивих на некоторое время [до 5 лет] от уплаты налогов [DIRA XVI-III: 288,370-371; IV: 154-155; XVII-I: 31, 39, 77, 248; II: 8-9, 43-44; IV: 255-256,257-258; V: 87, 198-199; МЭФ 1961: 141; ИС 1965: 260-261, 325]. Воттипичная для этих грамот формула: «Люди … от иншии земли илирусин, или москвитин, или мунтенин, или влах, или буди кто за язикабудут, … они да имают от нас слобождение: не робити нам ни жадноинашу работу, ни у воиско ходити… на три лету» [ИС 1965: 261].Появление таких стандартных фраз в делопроизводстве конца XVI- первой четверти XVII в. вовсе не случайность. Их смысл отражалдавнюю практику освоения редко заселенных земель Молдавии. Онадокументально засвидетельствована грамотой от 23 февраля 1453 г.,которой господарь Александрел дал разрешение Яцкову монастырю«осадить село» близ Сучавы. С этой целью предполагалось привлечьразноплеменных поселенцев - «или русин, или гръчин, или буд какыиязык» [ИС 1965: 50-51].Русины упоминаются в 12 грамотах из 13 [см. таблицу], тогда какпредставители других народностей называются от 1 до 10 раз. Крометого, в списке возможных переселенцев они значатся исключительнона 1 или 2 местах. Важное место среди новых поселенцев занимали исербы, отмеченные в 9 из 13 случаев. В перечне они, как правило, по-мещены на 3-4 местах. Даже если за каждым из приведенных назва-ний иногда стоят географические, а не этнические характеристики,значение славянской волны очень велико - она составляла около поло-вины всего переселенческого потока. Независимо от происхожденияприбывавших людей их размещали в разных районах - от Сорокскойволости на северо-востоке до Нижнего Припрутья на юге.Упоминания разноэтничных новоприходцев в грамотах 1585-1623 гг.* Народы, упомянутые в грамотах: 1 - русины; 2 - венгры, 3 - сер-бы, 4 - влахи, 5 - мунтяне, 6 - греки, 7 - «ляхи», 8 - «московиты», 9 -турки.«Правдивая информация о Молдавии» 1620 г. итальянца, служив-шего господарским секретарем, свидетельствует, что для местныхжителей характерен «ломаный латинский, итальянский и русский язык»[CS 1972: 438-439]. Венгерский иезуит в 1644 г. отметил в числе 10000разноплеменных молдавских куртян русских и болгар. Двумя годамипозже католик-босниец называл среди жителей страны болгар, поля-ков, «рутенов» и «московитов» [CS 1973: 280, 328].№ Датировка Народы* и очередность их упоминанияграмот 1 2 3 4 5 6 7 8 91 3.09. 1585 - 1 3 - 2 4 - - -2 3.01. 1588 1 - 2 - - 3 - - -3 1.07. 1589 1 - 3 6 2 4 - 5 -4 13.01. 1597 2 6 3 5 - 4 1 - -5 13.01. 1602 2 6 3 5 - 4 1 -6 17.04. 1602 1 3 4 - 6 5 2 - -7 27.03. 1603 1 3 4 5 2 - - - -8 15.06. 1605 2 4 - 1 3 - - - -9 25.02. 1606 2 3 - - 4 - - 1 -10 19.05. 1606 1 - - 4 3 - - 2 -11 1.04. 1618 1 4 3 - - - - - 212 2.01. 1622 1 3 4 5 - - 2 - -13 20.03. 1623 1 3 - 4 - - 2 - -Всего 12 10 9 8 7 6 5 3 1упоминанийИменно славяноязычие значительного количества населения позво-ляло «московским престолонаследникам» находить себе приют в Мол-давии. В 1639 г. здесь задержали 26-летнего «вора» Симеона, выдавав-шего себя за сына Василия Шуйского. Этот человек якобы находилсяв польском плену «от младенчества его». Однако господарь ВасилийЛупу был уверен - самозванец пришел «творити развращение и не-строение в христианех» [ИС 1968: 39, 41]. В 1649 г. совершавший па-ломничество на Афон старец Троице-Сергиева монастыря АрсенийСуханов узнал в Молдавии от русского купца еще об одном царевиче,который жил в ските «под Венгерскими горами». Его говоривший по-сербски слуга показывал долговую расписку хозяина, составленнуюна русском языке и заверенную печатью с легендой «Иван ВасильевичШуйской» [ИС 1968: 218-220].Хорошо известно о тесных взаимоотношениях между молдавана-ми, казаками, «московитами» и поляками во времена Богдана Хмель-ницкого [см. Мохов 1961: 93-101]. Так, в 1654 г. русский посол сооб-щал о выступлении молдаван на стороне поляков «под черкаскимигородами». Господарь Георгий Стефан оправдывался, что «те волохипошли к ляхом на помочь самовольством» без его ведома, поскольку«они люди вольные, домов у себя не имеют и ходят-де в войну из най-му, где похотят» [ИС 1968: 251].Когда спустя полвека в Подольском воеводстве восстали крестьяне,им на помощь пришли «перебежчики с молдавской стороны, а также ииз-за Днепра». Великий коронный гетман писал господарю Констан-тину Дуке в феврале 1703 г.: «Бунт казаков в основном уже усмирен, итеперь те люди из Молдавской земли, которые были основательно за-мешаны в этом бунте, бегут назад за Днестр и прячутся там» [ИС 1970:171, 192].В 1702 г. в Москву поступила докладная записка, в которой сообща-лось, что «волошанин» Константин Туркулец «обещался со всеми во-лохами, которые служат в Польше», стать на сторону русского царя.Из документов 1707 г. следует, что при содействии этого молдавскогополковника в «волоского народу конницу» при войске Петра I былопривлечено более 300 человек [ИС 1970: 183, 250, 257, 264]. Уже в1709 г. К. Туркулец получил следующую характеристику: «Он немно-го полячитца» [ИС 1970: 315].Приведенные факты разноплановых контактов, несомненно, отра-жали специфику этнического облика населения Молдавии и, в своюочередь, оказывали непосредственное влияние на его состояние. Вкакой-то мере этническую карту второй половины XVII в. конкрети-зировал Мирон Костин, указав, что русины занимали «Черновцы, Хо-тин и всю область Днестра, цинуты Орхей, Сорока и на Пруте полови-ну цинута Ясс, а также половину цинута Сучавы». Эти люди названыим потомками жителей Покутья и Подолья, расселенных здесь леген-дарным Драгошем [см. Полевой 1979: 112]. Димитрий Кантемир так-же пишет о славянском населении страны. По его сообщению, «Ру-тенская провинция Кымпулунг» пользовалась самоуправлением. В«Описания Молдавии» также говорится, что после того, как Болгарияи Сербия оказались под властью турок, «многие потомки знатных ро-дов этих государств ушли в Молдавию, как в общее прибежище тоговремени, и там благодаря своей верной службе приобрели права мест-ных жителей и звания бояр». В другом месте сказано: «Сербы и болга-ры живут свободно и занимаются отчасти торговлей, отчасти служат ввойске господаря на жаловании» [Кантемир 1973: 7, 38, 140, 147, 151-152].Восточные романцы веками находились под мощным влиянием сла-вянских государств. До создания в XIV в. Валахии и Молдавии этобыли Первое Болгарское царство, Киевская Русь, Галицко-Волынскоекняжество, Второе Болгарское царство. Затем им на смену пришлиСербия, Польское королевство, Великое княжество Литовское, Мос-ковское царство и, наконец, Российская империя. Прямое воздействиеэтих стран проявлялось в разных сферах жизни: торгово-экономичес-кой, социально-политической и этно-конфессиональной. При этом от-ношения на всех уровнях наиболее полно могут быть описаны поня-тием «взаимопроникновение». Доказательств данному утверждениюочень много.Памятники письменности Молдавии до второй половины XVII в. вподавляющем большинстве славяноязычны. Кроме произведений ре-лигиозного характера, речь идет о нескольких категориях историчес-ких источников, в частности, летописях, повествующих о деяниях XVXVIвв. [СМЛ 1976], а также тысячах памятников эпиграфики - стро-ительные надписи, эпитафии, памятные гравировки на предметах куль-та, легенды на господарских и боярских печатях [См.: Bogdan 1913;RMOA 1958; DRHA 1975; 1976; 1980]. Это обилие не может быть объяс-нено утверждением школьного учебника: «Славянский язык сыграл вкультуре румынских стран ту же роль, что латынь в странах Западнойи Центральной Европы. На славянском языке была создана богатаялитература церковного и светского содержания. Но грамотных людейбыло очень мало, даже в среде господарей, бояр и купцов. Поэтомуславянский язык знал ограниченный круг людей» [ИСВ 1999: 269].Мягко говоря, это не совсем так.Вплоть до XVII в. государственная канцелярия Молдавии работалаглавным образом на славянском языке. Она выпустила тысячи грамот,так или иначе касавшихся вопросов землевладения. Господарские акты,обычно называемые «листами», сообщают в совокупности о сотняхпоселений, составлявших вместе с угодьями т.н. «хотар». В грамотахговорится о принадлежности имения определенному лицу, часто о спо-собе приобретения собственности и ее стоимости; имеются сведенияо наличии пашни, сенокосов, пастбищ, озер, мельниц и т.п. Нередко вних по зрительным ориентирам очерчиваются границы имений. Гра-моты перечисляют присутствовавших при их составлении членов гос-подарского совета. Иной раз в документах фигурируют одновременнонесколько десятков человек. Трудно поверить, чтобы в содержаниитаких жизненно важных записей не умели самостоятельно разобрать-ся заинтересованные в них люди, ведь в стране действовал неизмен-ный принцип: «нет сельского хотара без документа» [Советов 1972:61-62]. Именно к ним апеллировала утвердившаяся в практике состав-ления акта формула: «всем, кто его увидит или же его, читая, услы-шит» [DRHA 1975; 1976; 1980]. Следует согласиться с тем, что онакасается обширного круга лиц, владевших славянским языком, и вклю-чавшего, по меньшей мере, землевладельцев [Городенко 2005: 90].Около столетия назад установлено, что составители актовых запи-сей Молдавии XIV-XVII вв. наряду с официальным западнорусскимязыком широко использовали «живой галицко-волынский говор» [Яци-мирский 1909]. Дальнейшее изучение лингвистических особенностеймолдавских грамот XV в., включая системы склонений и форм дееп-ричастий, выявило заметное диалектное влияние с характерными ар-хаичными чертами буковинско-гуцульских и покутско-буковинскихговоров. Наличие в текстах молдовенизмов, а также специфическихошибок свидетельствует о билингвизме авторов. Причем не только вграмотах, но и в летописях (к примеру, т.н. Бистрицкой) обнаружива-ются четкие следы «воздействия стихии разговорного славянского язы-ка» [Веневцева 1965а: 129-135; 1965б: 100-107; Рацеева 1998: 243-248].Такие речевые конструкции могли появиться только в условиях про-должительного существования славяно-молдавского двуязычия.Славянским наречием, конечно, владели господари Молдавии XIVXVIвв. Стефан Великий, возможно, выучил язык, когда в ранней мо-лодости воспитывался в Нямецком монастыре [Ешану 1983: 14]. Од-нако он пользовался им и в каждодневном общении, а не только в ка-честве официального. Достойно внимания письмо дочери господаря,жены московского престолонаследника Ивана Ивановича Молодого.Послание полно нежности Елены к отцу: «Ниское челобитие и вернаяи сердечная любовь от любимой дщери господства... Наш милои иласковой господине, и драги родителю, просячи милость Бога, радыбыхом были, по си часы слышали о вашеи милости, о добром животеи здравии, занеже мы слышали о вашеи милости о добром животе издравии добре, о том милосердному богу хвали даем, а сердечно сярадуем и тем весели бываем…» [ИС 1965: 57]. Невозможно предста-вить, чтобы письмо радующейся дочери было составлено по-славянс-ки, чтобы затем обратно быть переведенным на молдавский язык.Большой интерес вызывает составленный в Черновцах в ноябре1503 г. протокол переговоров молдаван с представителем Польши, кар-диналом Фредериком. В одном из абзацев латиноязычного документаприведена прямая речь Стефана. На уговоры покинуть Покутье госпо-дарь ответил, что спорная земля должна остаться в его владении:«Vzyaly esmi tu bucato zemlye, hoczu stobi my szya ney dostalo». Опуб-ликовавший памятник румынский славист увидел в этой фразе свиде-тельство того, что Стефан говорил по-русски. В протокольной записиречи молдавского посла Луки, обращенной к полякам в том же меся-це, вновь узнаваемо звучат слова самого господаря. Для него Покутье- «буката земли, што отъ Галицкого буковины долу межи Днестром иПланинами, што из века прыслухало ку Молдавской земли, из силоюотлучена от молдавское земли от давных часов» [Bogdan 1913: 472-496]. Очевидна одна и та же стилистика высказываний, совпадающаяи с текстом письма Елены Волошанки.Таким образом, славянство было живой и постоянно обновлявшей-ся материей средневековой Молдавии. В ряде районов страны славян-ским этносам принадлежало подавляющее большинство или значи-тельная часть жителей. Культурное многообразие Молдавии обусло-вило сложение двуязычных романско-славянских массивов населения.Есть основания думать, что правящие слои молдавского общества го-ворили по-славянски. Это явление, надо полагать, особенно широкобыло распространено во времена независимости Молдавии - до1538 г. Когда же с установлением османского господства традицион-ные социальные структуры оказались подвержены сильной деформа-ции, двуязычие стало постепенно исчезать, сохраняясь только в видеотдельных территориальных очагов и во второй половине XVII в. [По-левой 1979: 112]. В «верхушечной части» общества (двор, знать, адми-нистративный аппарат, служители культа) оно бытовало вплоть до XVIXVIIвв. [Борщ 1967: 57-61].В Европе XVI в. была высказана мысль о том, что активным «муж-ским началом» всякого языка является письменность, ибо «она однасодержит в себе истину». Устное слово (как женская составная) счита-лось олицетворением «пассивного интеллекта» народа. Он, очевидно,характеризовал степень адаптации традиции к реальным условиямсуществования этноса [См. Фуко 1994: 75]. Актуализируя эти идеи,надо сказать, что в славянском языке средневековой Молдавии сосу-ществовали оба его компонента. С одной стороны, население молдав-ских земель регулярно пополнялось за счет восточных и южных сла-вян. Одних из них приглашали как свободных поселенцев, других при-водили силой, третьи сами находили здесь свою судьбу. Именно со-хранявшееся долгое время двуязычие явно способствовало успешно-му привлечению новых поселенцев из славянских стран.С другой стороны, славянский язык стал очевидным атрибутом суб-культуры духовной и светской знати, не зависившим прямо от этни-ческого происхождения ее представителей. Люди, в то время обучав-шиеся грамоте, получали возможность читать Библию, лично пости-гать высшие истины закона божьего, который православному населе-нию Молдавии до XVII в. был доступен только в славянской редак-ции. Славянский язык не только приобщил нашу страну к правосла-вию, но открыл молдавским господарям путь в колонну предводите-лей восточного христианства. Молдавия стала проводником православ-ных ценностей с Балкан в литовские и московские земли, а равно иобратно. Сочетание двух порядков прочных связей, пронизывавшихмолдавское средневековое общество, на века определило позитивныйхарактер молдавско-славянских отношений внутри страны и за ее пре-делами.

Скачать электронную версию публикации