The rebirth of Moldavian statehood on the ruins of a great state.pdf Прежде чем перейти к теме нашего повествования, мне хотелось бы констатировать следующее. Иван Антонович Анцупов никогда не состоял в Компартии. И вообще ко всем кампаниям и проводимым ее руководством мероприятиям относился, мягко говоря, с большим скепсисом. Но события последних лет его жизни, связанные с торжеством националистического мракобесия и развалом Советского Союза, вызывали у него закономерную тревогу и глубокое душевное неустройство, боль и чувство невосполнимой утраты. Зато он с огромнейшим вниманием наблюдал за возрождением некогда загубленной государственности в Приднестровье, охотно сотрудни-fPn/'ee niMl 2016, № 1 (43) 242 чал с редколлегией журнала «Ежегодный исторический альманах Приднестровья» и был его постоянным автором, с удовольствием писал рецензии на студенческие работы, неоднократно встречался с преподавателями и студентами Приднестровского госуниверситета, и только пошатнувшееся здоровье не позволяло ему это делать так часто, как он бы этого хотел. Зато он стал одним из авторов «Истории Приднестровской Молдавской Республики» и по сути весь XIX в. исследовал и описал лично он сам, за что по заслугам стал лауреатом Государственной премии Приднестровской Молдавской Республики (ПМР) в области науки. Он считал, что именно Приднестровье предоставляет единственный и реальный шанс Молдове не скатиться к фашистской диктатуре и не быть затянутой в трясину агрессивного румынизма и русофобии. В 2015 г. приднестровский народ отметил 25-летний юбилей Приднестровской Молдавской Республики. Четверть века успешного существования и развития приднестровской государственности само по себе является неким феноменом современного мира и глобальных процессов на постсоветском пространстве. Приднестровская Молдавская Республика, объявившая при своем создании историческую, культурно-политическую и социальную преемственность упраздненной в 1940 г. Молдавской Автономной ССР в составе Украины, несмотря на свою непризнанность, является исторической реалией, с которой приходится считаться остальному миру. И если первая государственность на Днестре в виде МАССР просуществовала почти 16 лет (с 12 октября 1924 по 2 августа 1940 г.), то вторая государственность в виде ПМР существует уже более 25 лет (со 2 августа 1990 г. по настоящее время). При этом государственность нашей республики укрепляется и развивается практически во всех сферах экономической, политической, культурной и общественной жизни, в то время как государственность нашей соседки Республики Молдова усилиями ее прошлых и нынешних властей вгоняется в перманентный кризис, выход из которого эти власти видят в ликвидации данной государственности и аншлюсе Молдовы Румынией. Политический класс Молдовы, его творческая и административная «элита» стремятся к уничтожению государственности страны, которая их взрастила, обучила и вывела в свет, предоставив «непыльную» сферу деятельности! Это в своeм роде уникальная ситуация. Конечно, прежде всего такая ситуация определяется интересами и позициями правящего в Молдове политического класса и устремлениями своей компрадорской «творческой» интеллигенции. Они предали интересы собственного народа за щедрые многочисленные Межэтнические взаимодействия в этноконтактной зоне 243 гранты и субсидии различных зарубежных фондов, которые в обиходе по-прежнему люди называют «чечевичной похлебкой на гранты». С искренним рвением работая на реализацию чуждых Молдове интересов, эти люди фактически ведут свою страну к неминуемой гибели. Много и постоянно разглагольствуя о несуществующих на деле «европейских ценностях», они в блестящей обертке пытаются преподнести молдаванам смерть их многовековой государственности. Но дело не только в этом. И первая государственность на Днестре, которая возникла в условиях нерешенности бессарабского вопроса при оккупации Королевской Румынией Пруто-Днестровского междуречья с 1918 по 1940 г., и вторая государственность на Днестре в конце ХХ в., возникшая при искусственном возрождении властями Молдовы бессарабского вопроса как политической проблемы, - обе они связаны очень прочными нитями с крупнейшими геополитическими подвижками в данном регионе Европы на протяжении минувшего столетия. Конфигурация современных государственных границ Приднестровской Молдавской Республики определялась в ХХ в. Во многом на нее оказывали влияние случайные факторы, в том числе территориально-государственное размежевание двух союзных республик -Украины и Молдавии. Эта земля была и остается частью очень важного в геополитическом отношении региона Европы, который протянулся с севера на юг вдоль Днестра от Карпат до Черного моря. На всем обозримом протяжении человеческой истории Днестр играл исключительно важную роль, являясь естественной границей между различными этнокультурными зонами Восточной Европы. И это не случайно. Земли, простирающиеся к востоку от Днестра, являются составной частью славяно-православной цивилизации «срединной земли», Евразии. Они никогда не входили в островную сферу влияния или «береговую зону», которая имеет свойство переходить из одного геополитического пояса в другой и обратно, как это постоянно происходит с Пруто-Днестровским междуречьем, исторической территорией Бессарабии, называемой некоторыми исследователями «Европейской Месопотамией» (Хаусхофер 2001: 162). В отличие от береговой, «дис-континентальной» зоны, в каковую, несомненно, входит территория Республики Молдова (РМ), Приднестровье уже несколько столетий, включая и наши дни, является частью такого культурно-исторического и цивилизационного феномена, как Русский мир, объединяющего в своем пространстве различные православные народы и государства, в том числе и ПМР, подобно тому, как понятие «Германия» у немцев fPn/'ee niMl 2016, № 1 (43) 244 оставалось единым всегда, несмотря на существование в различные эпохи множества германских государств. Самоидентификация многонационального народа Приднестровья как неотъемлемой части православного русского пространства в самом широком значении этого слова подчеркивает роль этой сравнительно небольшой территории в системе восточно-христианской цивилизации, где граничат влияния Русской православной церкви и автокефальной Румынской православной церкви, находящейся в авангарде экуменизма и сближения с Ватиканом. Постоянно укрепляя и наращивая с помощью Запада свое присутствие и активность в Молдове, эта сила приобретает все более и более четкий политический характер, придавая Приднестровскому региону одну из ключевых ролей в геополитической системе координат восточнохристианской цивилизации (Фролов 2002: 68-69). Если в романовской России XIX в. и советской России ХХ в. Приднестровье большую часть времени не играло почти никакой геополитической роли в раскладах на «великой шахматной доске», то после разрушения сначала царской Российской империи, а затем и советской супердержавы СССР Приднестровье приобретает все большее и большее значение для успеха или, наоборот, неуспеха в создании атлантистами «санитарного кордона» между Россией и Европой (особенно Германией). Таким образом, исключается возможность установления между ними интеграционных связей в рамках стратегического союза, а тем более - внешнеполитической оси Москва - Берлин (или даже Берлин - Москва - Токио), которая может ослабить контроль США (НАТО) над европейскими странами и в других регионах мира. Для современной России, пытающейся после десятилетий предательства, смуты и неустройства снова занять подобающее место в мире в соответствии со своей ролью в развитии человеческой цивилизации, Приднестровье становится очень важным геополитическим регионом в условиях, когда Молдова кардинально сменила ориентацию с евразийской на атлантическую, в которой нет места Молдове как самостоятельному независимому государству. Это тем более важно, когда «независимые» государства «ближнего зарубежья» и бывшего советского блока, вышедшие из-под контроля Москвы, охотно становятся послушным орудием в осуществлении мондиалистской политики США на европейском континенте и сознательно превращают свои территории в «санитарный кордон» на службе у США по формуле «независимость от ближнего и зависимость от дальнего». В отличие от этих стран российского «ближнего зарубежья», добровольно ставших на путь колониальной подчиненности Западу и Межэтнические взаимодействия в этноконтактной зоне 245 декларирующих этот путь как успехи своей «национально-освободительной борьбы», ПМР полностью сохраняет свою экономическую и политическую самостоятельность, а главное - свою неколебимую верность России. Возможно, поэтому многие политики, в том числе и депутаты Государственной Думы России, неоднократно сравнивали Приднестровье с «Брестской крепостью» на юго-западных рубежах православно-славянского мира, крепостью, не сдававшейся на милость врагам России (Дугин 1997: 404). Геополитически Днестр уже много веков, да и, пожалуй, всегда в обозримой истории, является условным пограничьем между германо-романским миром Запада и восточнославянской цивилизацией огромных пространств Евразии. После объявленной руководством Республики Молдова твердой переориентации своих устремлений в сторону Запада Приднестровье с начала 90-х гг. ХХ в. прочно утверждается в качестве юго-западного форпоста восточнославянской православной цивилизации, ее геополитических интересов, духовных ценностей и культурного влияния. Поэтому так ощутимо в этих землях воздействие различных факторов мировой политики, с такой непримиримой ожесточенностью в первых десятилетиях XXI в. растет наступление западных политиков на ослабленную Россию, чтобы окончательно выдавить ее присутствие из Приднестровья, максимально сузить влияние Кремля на Юго-Западе Европы. Развал России как единственной страны, способной противостоять США и даже при необходимости уничтожить Штаты в ядерном конфликте, стала главной сверхзадачей нынешних политиков Запада, тем более что такой развал сулит им богатый приз - неисчислимые природные богатства страны. При этом Молдове как наиболее яркому и типичному примеру несостоявшегося на развалинах Советского Союза государства отводится достаточно примитивная и подчиненная роль политического киллера. Ее задача - насильственное уничтожение приднестровской государственности и насаждение здесь «демократии» полунацистского молдовского толка. Главными «демократизаторами» станут шизоидные субъекты типа Илашку, Нантоя, Дабижи и прочих, подобно тому, как в современной Украине главными «демократами» страны Запада признают убийц, террористов и моральных уродов фашистско-банде-ровского толка. И это, видимо, является довольно важным элементом планов Запада, поскольку он вовсе не спешит предложить Молдове и Приднестровью выход из политического кризиса на действительно демократических принципах, наработанных им в течение многих столетий (Швейцарской конференции, например). Умиротворение кризиса и снятие напряжения в таком случае не сопровождались fPn/'ee niMl 2016, № 1 (43) 246 бы бесповоротным вытеснением из данного региона Европы восточнославянского присутствия и православного духовного влияния. Именно поэтому западные страны запретили правителям Молдовы соглашаться на предложенный Россией («план Козака») реальный и выполнимый сценарий разрешения конфликта и установления прочного мира на Днестре. Конфликт между Канадой и Квебеком или Англией и Шотландией, Чехией и Словакией разрешается западными политиками совсем не так, как на Днестре. Не выдвигая своих проектов, основанных на собственном федералистском опыте и принципах субсидиарности, Запад подталкивает Молдову на «восстановление конституционного порядка и территориальной цельности» подобно тому, как он подталкивает киевскую хунту на продолжение массового кровопролития в Новороссии, не позволяя выполнять подписанные им же Минские договоренности. Строятся даже планы совместного выступления против государственности ПМР кишиневского и киевского режимов. Почему? Все очень просто. Только новая кровавая авантюра полоумных и продажных фанатиков в руководстве Молдовы, как и на Украине, может вызвать существенный отток населения из региона-бегство и депортации, заселение «освобожденных» земель колонистами из Румынии, а вместе с тем - желанное изменение здесь геополитической ситуации в сторону романо-германского вектора. Что в принципе невозможно в Канаде или, скажем, в Чехословакии, то вполне осуществимо и желательно для евробюрократии на нашей родине. «Арабская весна», организованная политиками Америки в Северной Африке и на Ближнем Востоке, привела не к расцвету свободы и демократии, а к дестабилизации, хаосу, массовым убийствам, массовому бегству населения Ирака, Сирии, Ливии и других стран региона в Европу. Это, по замыслам устроителей «Арабской весны», рано или поздно приведет к конфликтам и полной дестабилизации самого Европейского союза, а значит, и ликвидации одного из сильнейших конкурентов США. Этим главным образом и объясняется столь упорное неприятие американскими политиками и дипломатами идей мирного развода Молдовы и Приднестровья, признания приднестровской государственности или хотя бы обустройства честной федерализации Молдовы и Приднестровья в рамках единого демократичного государства с гарантированными правами человека и правами населяющих эти земли народов. При этом восстановление власти кишиневского этнототалитарного режима над приднестровскими землями представляется западными политиками вроде Маккейна и других патологических русофобов чуть ли не в виде первостепенной задачи Межэтнические взаимодействия в этноконтактной зоне 247 мирового сообщества. Понятно, что эти разговоры подхватываются и тиражируются их клиентами в Молдове или Румынии, Украине или Прибалтике как священная мантра для ежедневного бессмысленного повторения. Но какие на то существуют международно-правовые обоснования? Является ли, другими словами, современная Молдова правопреемницей Молдавской Советской Социалистической Республики, т. е. территорией в границах МССР? О какой бы то ни было правопреемственности государственной власти в Молдове речи быть не может хотя бы на том основании, что прошлое псевдокоммунистическое руководство Молдовы, как и еe нынешние «проевропейски настроенные» правители вообще отказываются от всех подписанных их предшественниками дипломатических и межгосударственных документов, являвшихся итогами многотрудного переговорного процесса, проходившего под патронатом ОбСЕ, России и Украины. Сам по себе отказ правительства от международных соглашений и подписанных документов в современном мире чреват для данной страны огромными сложностями и масштабными проблемами, связанными с ее изоляцией и, в конечном счете, коллапсом, ибо вряд ли найдется много желающих вести переговоры и о чем-либо договариваться с государством, правительство которого не уважает даже собственного слова. Однако Молдове пока прощается и это, поскольку она не выполнила еще своего главного и, пожалуй, единственного предназначения - уничтожения приднестровской государственности и окончательного вытеснения из региона восточнославянского влияния. Интересно в данном случае другое: еще 23 июня 1990 г. (т. е. за два с половиной месяца до образования ПМР) Верховный Совет ССР Молдова (ССРМ) как высший орган государственной власти принял решение о «незаконности» освобождения Бессарабии 28 июня 1940 г. и «неправомочности» образования Молдавской ССР (Бессарабский вопрос 1995: 144). С правовой точки зрения это означало полную самоликвидацию республики, поскольку отменяло юридическую преемственность власти. Молдавия объявлялась оккупированной румынской землей, а потому все законы, акты и декреты, принятые предшествующей, т. е. «оккупационной» Советской властью, подлежали немедленной отмене, поскольку были незаконными. Незаконным становился и сам парламент Молдовы, который подлежал немедленному роспуску, ибо его депутаты не могли представлять волю и интересы избравшего их населения, поскольку избиратели принадлежали к категории завоеванного населения аннексированной и расчлененной страны, неправомочность создания которой парламент торжественно провозгласил. fPn/'ee niMl 2016, № 1 (43) 248 Уникальность этого решения очевидна, поскольку во всемирной истории найдется немного подобных прецедентов, когда руководство страны добровольно заявляет о собственной незаконности и неправомочности, признавая себя порождением «оккупационного режима» на части другого независимого государства. Впрочем, строго оценивая это событие в рамках права, нельзя не заметить, что парламент Молдовы не мог отменить в 1900 г. закон Верховного Совета СССР (а в это время СССР еще существовал) от 2 августа 1940 г., по которому была создана «неправомочная» Молдавская ССР и ликвидирована Молдавская АССР в составе Украины на Левобережье Днестра. Однако мировому сообществу в те времена было не до юридических тонкостей законотворческой деятельности неквалифицированных и недальновидных депутатов парламента Молдовы, а правительство Советского Союза, единственно обязанное отменить незаконное решение законодателей одного из субъектов, также было занято увлекательным состязанием перераспределения власти между Ельциным и Горбачевым, а потому просто не заметило этого важнейшего решения парламента Молдовы (Бабилунга 2010: 55-54). Таким образом, этот спектакль абсурда сам по себе приобрел законную силу, видимо, неожиданно и для самих законодателей Молдовы. Еще более удивительным является то обстоятельство, что Партия коммунистов Республики Молдова, находясь у власти долгие годы, имея в своих руках все рычаги государственной власти, имея в парламенте РМ квалифицированное большинство, ни разу, ни единого разу(!) не сделала ни малейшей попытки отменить постановление парламента от 25 июня 1990 г. и Декларацию о независимости Молдовы, которая его подтверждала. Не было и попыток отменить хотя бы их отдельные положения и формулировки, с тем чтобы признать Молдову юридическим и историческим правопреемником МССР и ввести свою республику в приемлемое правовое поле. До сих пор Молдова является довольно странным порождением мировых катаклизмов конца ХХ в. Непонятно, откуда вообще появилось на свет это удивительное новообразование. Чьим наследником оно является и чью волю представляет? В этом не могут разобраться как следует и сами власти Молдовы. Это государство не может быть правопреемником Молдавского княжества, созданного в 1559 г., ибо таковое право узурпировало государство Румыния, включившая в свой состав основную часть княжества (Запрутскую Молдову) в 1859 г. Молдова не может быть правопреемницей Бессарабской губернии (1812-1917 гг.) или даже автономной Бессарабской области (1815-1828 гг.) в составе Российской империи. Не существует больше ни Румынского королевства, ни Межэтнические взаимодействия в этноконтактной зоне 249 Российской империи, хотя у королевства и у империи есть законные наследники в виде Румынии и России. Молдова не может быть правопреемницей Молдавской ССР (1940-1990 гг.), ибо уже назвала эту форму своей государственности «незаконным» и «неправомочным» порождением оккупационного советского режима. Наконец, Молдова не может быть и правопреемницей Молдавской АССР (1924-1940 гг.) в составе Украины - это право принадлежит Приднестровской Молдавской Республике, о чем было ясно сказано в минуты ее рождения. Остается лишь одно: руководство этой страны всерьез рассматривало и продолжает рассматривать свое государство в качестве оккупированной румынской земли, в качестве аннексированного кусочка румынской «матери-родины». Значит, все-таки Румынии?! Пусть так. Продолжающееся там зомбирование собственных граждан антинаучным и абсурдным курсом «история румын» и вся стратегия агрессивного румынизма последних двух с половиной десятков лет являются лучшим доказательством преемственности власти и политики в этой стране при калейдоскопической смене всевозможных правительств - «фронтистских», «центристских», «коммунистических», «либеральных». Но при чем здесь «восстановление конституционного порядка и территориальной целостности» Молдовы? Какой «конституционный порядок» должен быть восстановлен на оккупированной румынской земле, и о какой вообще «территориальной целостности» нам постоянно толкуют в Кишиневе и других столицах? О целостности Румынии или о целостности непонятного государственного образования, провозгласившего себя при своем создании оккупированной румынской землей и продолжающего упрямо рекламировать себя в качестве некоего осколка то ли республики, то ли королевства?! Однако то, что вполне естественно выглядит для правителей Молдовы конца ХХ - начала XXI в., по меньшей мере, странно звучит в устах западных политиков и дипломатов, гордящихся (трудно сказать, по праву ли?) своим здравомыслием, рассудительностью и самодостаточностью. Еще полтора десятилетия назад посол США в Молдове г-жа Мэри Пэнделтон, как, впрочем, и ее современные коллеги, неустанно втолковывала нам, что «жителям приднестровского региона» не нужна «государственность», повторяя «простые истины» о том, что Соединенные Штаты придают огромное значение «самоопределению», которое, по ее мнению, «не включает в себя права на отделение или права игнорировать международно признанные нормы» (Бабилунга 2010: 35). Как и ее нынешние коллеги, посол искренне хотела бы, чтобы люди Приднестровского региона поняли, что с международных fPn/'ee niMl 2016, № 1 (43) 250 позиций Приднестровью невозможно получить статус «государства в конфедеративном соглашении». Видимо, «объективность» такого рода политиков и имел в виду великий русский писатель Александр Солженицын, когда с горечью констатировал: «Молдавия объявила себя независимой - пожалуйста, пожалуйста, это самоопределение. Приднестровье, которое ни сном, ни духом к этой Молдавии не относится, Сталин его прирезал для показухи перед Румынией, - Приднестровье - это сепаратизм, этого не может быть» (Солженицын 1995: 73). А, собственно, почему «не может быть»? На каком таком основании приднестровцам отказано в приемлемой для них форме государственности? Исторические исследования показывают, что приднестровские земли с глубокой древности в силу своего географического положения являлись лакомым куском и очень часто включались в состав разнообразных государственных формирований. Молдавская ССР как союзная республика просуществовала полвека. Гибель этой формы государственности молдавского народа и его дезинтеграция тесно связаны с переходом в конце 1980-х гг. местных национально-партийных номенклатурных элит союзных республик на позиции агрессивного национализма, русофобии и антикоммунизма. Эти позиции позволили названным элитам сравнительно быстро трансформироваться в независимые от центра могущественные кланы компрадорской буржуазии в процессе начавшейся «перестройки» и грабительской приватизации, т. е. дележа национальных богатств народов СССР узкими группами лиц, обладавших в своих республиках монополией на государственно-административные, политические и социальные функции власти. Советский Союз с конца 1980-х гг. как единая многонациональная держава был обречен, несмотря на то, что подавляющее большинство советских людей выступало против дезинтеграции единой страны. На первом в истории Советского Союза референдуме 17 марта 1991 г. подавляющее большинство советских граждан высказалось за сохранение и обновление его. Это при том, что в Прибалтике, Молдавии, Грузии и некоторых республиках СССР власти категорически запретили проведение референдумов и любое «непослушание» чрезвычайно жестоко подавлялось милицейскими и прочими карательными органами, недостатка в которых никто не ощущал. Советский Союз был обречен, потому что национальные правящие элиты утратили необходимость в существовании централизованной вертикали власти и сознательно разрушили ее, развалив единое государство. Этому способствовали авторитарная форма власти советской системы, отсутствие противовеса партийно-государственным органам Межэтнические взаимодействия в этноконтактной зоне 251 власти в виде «развитого гражданского общества» с его институтами оппозиции, свободной прессой, общественными независимыми ассоциациями и другими автономными политическими подсистемами, которые не сложились, да и не могли сложиться за считанные годы так называемой «перестройки». Бурная деятельность всевозможных «народных фронтов» и подобных им «неформальных» объединений, неожиданно возникших в 1988 г. с задачей шумной симуляции «народных волеизъявлений» в виде «великих национальных собраний» и прочих лицедейств, была, как ныне неоспоримо доказано, почти во всех бывших республиках СССР инспирирована агентами советских секретных спецслужб, вдохновлялась и прямо направлялась как центральными, так и местными структурами власти. Введенное в заблуждение деморализованное, дезориентированное, неструктурированное общество всех союзных республик ничего не смогло противопоставить буржуазной контрреволюции «сверху» начала 1990-х гг., в результате которой сказочно обогатились до 10 % населения, составляющие правящие национальные элиты. Страна была разрушена, а населяющие ее народы отброшены в период средневековья и варварства, погружены в кровопролитные межэтнические конфликты и войны, в невиданные по масштабам и безысходности перманентные кризисы. Однако «прорабы перестройки» как внутри страны, так и вне ее, архитекторы насильственного развала СССР не учли, что страна не может расползтись точно по границам пятнадцати республик, которые устраивались в сталинские и хрущевские времена абсолютно произвольно. Эти границы имели условный характер и терпеливо игнорировались гражданами СССР до тех пор, пока в житейском отношении не имели для них никакого или почти никакого значения. Положение изменилось коренным образом, когда границы, паспортные режимы, гражданство стали резать по живому не только целые народы, но и семьи, судьбы, интересы и устремления людей. Развал СССР с железной закономерностью вызвал и распад неофитов «суверенитета» и «независимости». И произошло это вопреки желанию правящих кланов национально-коммунистической верхушки той или иной республики. Во всех пятнадцати новообразованных государствах необычно остро встали национальные, языковые и территориальные проблемы. 70 млн человек, т. е. почти каждый третий гражданин бывшего СССР, оказались за пределами своих национально-государственных образований. Во многих случаях они стали объектом гонений, притеснений, издевательств не только со стороны разъяренных толп (как правило, управляемых), но и со стороны государственных органов fPn/'ee niMl 2016, № 1 (43) 252 суверенных республик. Оскорбительные клички «манкурты», «оккупанты», «пришельцы», «мигранты» и др. в отношении сотен тысяч собственных сограждан прочно вошли в лексикон таких политиков, как Ландсбергис, Дудаев, Снегур, Гамсахурдиа и прочих могильщиков СССР. Миллионы беженцев, потерявших работу, имущество, близких, семьи, заполонили пространство бывшего сСсР. Только в течение одного 1992 г. в конфликтах и войнах на этой территории погибли 150 тыс. бывших граждан СССР, что в 11 раз больше, чем за 10 лет войны в Афганистане (История 2001: 26-27). «Мировая общественность» в лице ведущих средств массовой информации, лидеров и политиков стран Запада абсолютно равнодушно наблюдала за этим невиданным в современной истории по массовости и циничности нарушением прав человека. Джинн сепаратизма, выпущенный из бутылки партийно-государственными элитами союзных республик в период их целенаправленной и методичной работы по развалу Советского Союза, не испарился с гибелью СССР, а развивался и продолжает царствовать на бывших его просторах, набирая силу и размах. Таковы наиболее общие условия дезинтеграции бывших союзных республик и образования на их территориях новых государств, неподконтрольных существующим властям. Без учета общих моментов трудно понять раскол Молдавии в начале 1990-х гг., создание Приднестровской Молдавской Республики и особую жестокость, которую проявила военщина Молдовы, уничтожая мирный город Бендеры, другие города и села Приднестровья. Невозможно понять причины и механизм медленной гибели государственности молдавского народа в Молдове и возрождение таковой на территории Приднестровья. Раскол Молдавии берет начало в конце 1988 г., когда в столице МССР - Кишиневе - усилиями некоторых представителей творческой интеллигенции - писателями, журналистами, преподавателями вузов и т. д., лидеры которых, как правило, являлись штатными осведомителями КГБ, были сформированы национал-экстремистские кружки и группы, объединившиеся затем в Народный фронт. Поначалу откровенно антисоветских и прорумынских лозунгов они не выдвигали и не представляли для единства МССР и ее государственности какой-либо серьезной опасности. Если бы! Если бы национальная партийно-бюрократическая номенклатура не решила использовать их в качестве ударного отряда для борьбы со своими более компетентными конкурентами иных национальностей, а главное - для полного освобождения от контроля Центра своих насиженных вотчин. Расшатанный в первые годы перестройки каркас советского бюрократического абсолютизма мог быть укреплен только идеологией Межэтнические взаимодействия в этноконтактной зоне 253 государственного национализма. Именно поэтому в короткие сроки экстремистские организации были взращены национал-бюрократической элитой Молдавской ССР при одновременном очищении партийных, государственных и общественных структур от убежденных интернационалистов, которые могли бы помешать осуществлению подобных планов. Постепенно чистки приобретали массовый характер и осуществлялись в обстановке травли, нарушения прав человека и существовавшего тогда законодательства. Сценарий раскола общества в Молдавии мало чем отличался от аналогичных планов в других республиках. Универсальным «ключом» становился закон о государственном языке. Большинство средств массовой информации, переданных национальной бюрократией в руки фронтистов, в первой половине 1989 г. развернули настоящий психологический террор и давление на общество, имитируя как бы волеизъявление молдавского народа: объявить молдавский единственным государственным языком в республике, несмотря на то что им владело немногим более 60 % населения, а русским - практически все. Кроме того, объявлялась идентичность молдавского и румынского языков. Молдавский переводился на латинскую графику, что сразу же отбрасывало и многих молдаван в разряд малограмотных «манкуртов», ибо литературным румынским языком в республике владели очень немногие представители гуманитарной интеллигенции, втайне исповедовавшие свою румынскую идентичность. Отличие молдавского пути раскола общества от эстонского, латышского, грузинского, азербайджанского и других путей было очень существенно. Если в тех республиках раскол шел по линии коренные (азербайджанцы) - и армяне; коренные (эстонцы) - и русские, советские оккупанты; коренные (грузины) - и абхазы, осетины, тур-ки-месхетинцы и др., то в Молдавии водораздел не только отделял «коренных» от «пришельцев», но и раскалывал самую «титульную» нацию. Это была еще одна «изюминка» уникальности на задуманном пути уничтожения молдавской государственности в Молдове (Феномен 2003: 157). Дело в том, что замена молдавского языка румынским, принятие румынской государственной символики, изменение учебных программ в школах и вузах по румынским стандартам, предание анафеме самих понятий «Молдавия», «молдаванин», «молдавский» потребовали массового изменения этнической идентичности молдавского народа. Те из молдаван, кто не желал ударными темпами перевоплощаться в румын, кто пытался сохранить историческую самобытность народа, его традиции, культуру и менталитет, объявлялись «манкуртами», fPn/'ee niMl 2016, № 1 (43) 254 изувеченными коммунистическим режимом. Эти молдаване стали особенно ненавистны идеологам правящего прорумынского режима и причислены к врагам национальной элиты «бессарабских румын». Таким образом, раскол Молдавии зарождался и развивался не столько по этническому, сколько по политическому принципу. Противостояние оформлялось не между молдаванами как «коренной», «титульной нацией», с одной стороны, и гагаузами, русскими, украинцами, болгарами, евреями как «мигрантами», «пришельцами», «оккупантами», с другой стороны1. Усилиями властей и официальной пропаганды соседи, сослуживцы, знакомые, друзья и даже родственники были поделены на «добрых хозяев» и «обнаглевших пришельцев», на «коренных жителей» и «оккупантов», на «румынских патриотов», сыновей и дочерей «румынской матери-родины» и «манкуртов», «шантистов», «идэчобанистов», носителей «примитивного молда-венизма». Противостояли две политические силы, две системы, два мировоззрения. С одной стороны, это альянс правящей национальной бюрократии и национал-экстремистского Народного фронта. Цель - сохранение в целости и неприкосновенности всех привилегий и преимуществ системы унитарного этнократического абсолютизма, прежде всего -неограниченного господства над богатствами страны и монополии власти; геополитическая переориентация Молдавии на Запад, превращение края в полуколониальную окраину Румынии при безраздельном господстве нескольких семейных кланов компрадорской буржуазии над нищим, безграмотным, вымирающим населением. Путь -насаждение этнической и социальной розни, разделение населения на враждующие между собой группы, милитаризация сознания граждан, разжигание конфликтов до степени гражданской войны или, как выразился яркий представитель этих сил премьер-министр М. Друк, «ливанизация Молдавии» и «бейрутизация Кишинева». С другой стороны, построение в Молдавии правового цивилизованного государства, демилитаризованного, демократичного и свободного, федералистского, с широкими полномочиям местных властей, межнациональной гармонией и этнической свободой по примеру Швейцарской конфедерации или Аландских островов Финляндии2; геополитическая ориентация на укрепление традиционно тесных связей с восточными соседями либо честная политика неприсоединения и разоружения по соответствующим гарантиям мирового сообщества. Путь - активный поиск компромиссов, укрепление мер доверия между различными этническими общинами, отказ от любых форм политического насилия, языковых или национальных притеснений, запрещение каких бы то ни было национальных преимуществ и лингвистических Межэтнические взаимодействия в этноконтактной зоне 255 преференций, уважительное отношение государства ко всем этносам и гражданам республики, безусловный отказ от провозглашаемого приоритета прав нации (румынской нации) над правами человека. Желание первой стороны распространить тоталитарный режим мононациональной бюрократии на максимально возможные пределы и заставить подчиниться ему тех, кто никоим образом органически не принимал этот режим, вызвало конфликт и привело к кровопролитному противостоянию, к трагедии - гражданской войне и расколу Молдавии. Молдавская ССР была упразднена партийно-национальной номенклатурой, а ее территория выведена из правового поля СССР Республика Молдова стала полем политического действия одной стороны (с некоторыми коррективами середины 1990-х гг.), Приднестровская Молдавская Республика - ареной политического творчества другой. Конечно, необходимо учитывать существование в Молдове мощных левых сил, ориентированных на создание цивилизованного демократического государства, которые, правда, пока не в состоянии в корне переломить ситуацию. В Приднестровье, в свою очередь, существуют прорумынские, прокишиневские элементы, желающие установить у себя национал-тоталитарный «конституционный порядок», однако организационно не оформленный и не способный навязать обществу свой менталитет и свои антиценности. Отличие заключается в том, что в Приднестровье названные элементы состоят главным образом из маргинальных личностей, не способных не только интегрироваться в референтное сообщество, но и навязать ему хоть в малейшей степени свою перевернутую систему ценностей. В Республике Молдова марг

Скачать электронную версию публикации