The socio-economic and political evolution of Moldova in the period of WWI (1914-1918).pdf В ходе Первой мировой войны роль Пруто-Днестровского региона менялась: из глубокого тыла край превратился в прифронтовую полосу, а в самом конце изменилась и его государственная принадлежность. В 1914 г. он становится базой снабжения Сербии (Европа 2014: 586). Однако в результате австро-германского наступления на Восточном фронте в 1915 г. по самому северному Хотинскому уезду прошла линия фронта. В 1916 г. русские войска заняли Луцк, Черновцы, Станислав, очистили от неприятеля север Бессарабии, форсировали Днестр, Прут. После вступления Румынии в войну вся Молдавия стала прифронтовым районом. Бессарабия была сельскохозяйственным краем, и в 1916 г. для нужд армии государство закупило здесь зерна, фуража и скота на 181 млн руб., что превысило аналогичные операции пяти вместе взятых губерний: Курской, Орловской, Пензенской, Оренбургской, Рязанской. При этом средства производства были распределены крайне неравномерно между разными слоями населения. Так, в 1917 г. в крае было 1 742 помещика, которым принадлежало 1,2 млн десятин земли, или 32,1 % земельного фонда. Одновременно насчитывалось 98 тыс. безземельных крестьянских дворов (21,6 % хозяйств), 90 тыс. (20,4 %) - с наделом до 0,5 десятин и 130 тыс. (29 %) - с наделом до 2,5 десятин (История 1965: 604; История 1974: 9, 10). В годы войны в связи с широким строительством железных и шоссейных дорог в Бессарабии резко увеличилось число железнодорожных и строительных рабочих, составив осенью 1917 г. более 17 тыс. чел. Однако в промышленности было занято немного рабочих - на 82 предприятиях, подчиненных фабричной инспекции, в январе 1917 г. их было 2 тыс. До войны таких предприятий было 128 (История 1974: 10; Moraru 1995: 102). За 1914-1917 гг. в русскую армию было призвано 300 тыс. бес-сарабцев. Кроме того, население выполняло «гужевую» повинность и участвовало в строительстве железных дорог. С апреля 1915 по февраль 1916 г. на окопные работы было мобилизовано 125 тыс. чел. и 15 тыс. повозок. Бесконечные реквизиции скота для нужд армии привели к сокращению тягловой силы. До минимума уменьшился привоз с/х машин и инвентаря, что также способствовало упадку сельского хозяйства. Прежде всего это выразилось в сокращении к 1917 г. посевных площадей на 19 % и валового сбора зерна на 27 %. По сравнению с 1914-м в 1916 г. в Тираспольском уезде посевные площади сократились на 28 %, в Кишинёвском - на 50 %, а в Оргеевском - на 60 %. В октябре 1916 г. земство сообщало: «В Болдурештской волости до сих пор вовсе не приступили к осеменению полей, а в остальных волостях до сих пор засеяно не более 10-20 % общей площади» (История 1965: 604, 606; Dragnev 2000: 191; Moraru 1995: 102). Параллельно росла инфляция. В марте 1917 г., по сравнению с 1913-м., цены на продовольствие выросли в 7-12 раз. Все это подогревало недовольство войной и вело к росту антиправительственных революционных настроений. Усиливается стачечное движение, а в селах участились случаи, когда новобранцы, чтобы не оставлять семью без хлеба, перед призывом в армию забирали урожай у помещиков. К этому движению подключались и женщины-солдатки. В связи с призывом в армию кормильцев крестьяне повсеместно отказывались платить налоги, уклонялись от реквизиций скота, бежали с оборонных работ. В период с 1914 по 1916 г. протестные акции крестьян имели место в 75 селах Бессарабии. Настроения городских и сельских трудящихся передавались и войскам, расквартированным в крае. Так, к примеру, лишь в первой половине января 1916 г. из 42-го пехотного батальона, расположенного в Бендерах, дезертировали 92 бессарабца. А в конце декабря солдаты 12-го Кавказского стрелкового полка, стоявшего в Аккерма-не, отказались выехать на фронт. В ходе силового подавления этой акции были убиты 4 человека, 5 приговорили к смертной казни, а 136 - к каторжным работам на срок от 3 до 20 лет (История 1965: 606, 608, 610). Однако начавшаяся русская революция в корне изменила судьбу Молдовы. Провозглашенное право народов на самоопределение дало и молдаванам возможность самим решать свою судьбу. Вскоре после Февральской революции частью интеллигенции овладела идея автономии Бессарабии. Наиболее энергично выступали за нее активисты Молдавской национальной партии (МНП). Правда, при этом следует иметь в виду, что с самого момента своего создания МНП не пользовалась поддержкой среди крестьян (НАРМ 16: 140-141; Bogos 1938: 81). И если среди лидеров данной партии и существовали прорумынские настроения, они их тщательно скрывали, повсеместно заявляя о необходимости сохранения Бессарабии в рамках обновленной России. Тем более не видели Бессарабию вне России члены других партий (НАРМ 16: 5-6, 8-13; НАРМ 18: 4, 134 об., 135, 136-136 об., 141 об., 142; Бессарабская 1917: 28.05, 19.11; Левит 1997: 77-93, 110-130, 232, 236-237). Данную мысль рельефно выразил румынский историк А. Болдур: «Идея отделения Бессарабии от России была полностью враждебна бессарабскому общественному мнению» (Boldur 1935: 69-70). Точно оценил настроения различных слоев населения Молдовы после Февральской революции К. Хиткинс: «Крестьяне приступили к захвату и разделу принадлежавших крупным помещикам земель, в то время как молдавские офицеры русской армии, священники, интеллигенты либеральных взглядов и консервативно настроенные собственники земли требовали политической автономии» (Hitchins 1998а: 418). Как и по всей России, в Бессарабии также возникли Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, которые активно включились в политическую борьбу за власть. От Молдавии на II Всероссийский съезд Советов с наказом голосовать за передачу власти Советам были направлены 3 делегата (Антонюк 1986: 40-41). 20 октября в Кишиневе собралось около 600 делегатов, в основном сторонников МНП, якобы представлявших соотечественников, мобилизованных на фронт. Правда, их никто не избирал, они были персонально приглашены (Виноградов 1996: 174). Норма представительства на I Всероссийский Военно-Молдавский съезд была установлена следующая: по одному офицеру и два солдата от каждой сотни военнослужащих (Афтенюк 1964: 335). Исходя из нее, на съезд должно было прибыть около 9 000 посланцев, а явилось не более 1/15 от необходимого. Делегаты поддержали предложение о создании Сфатул Цэрий -высшего органа территориально-политической автономии края (Unirea 1995: 47-55). Примечателен и тот факт, что из 32 депутатов «Совета Страны», избранных на съезде, только 7 были солдатами и матросами (Pantea 1932: 46-47). Остальные являлись офицерами и военными чиновниками. В резолюции съезда отмечался временный характер Сфатул Цэрий, полномочия которого истекали с момента созыва Учредительного собрания Бессарабии (Bobeica 1993: 63-64). Было создано бюро, установившее численность этого органа в 160 чел., включая 10 мест для левобережных молдаван. Бессараб-цам молдавской национальности выделили 105 мест (Bogos 1938: 115). Национальным меньшинствам, составлявшим более 50 % населения края, выделили всего 36 мандатов. Рабочим не выделили ни одного, а крестьяне (80 % населения) получили лишь 30 % мандатов. До 22 января 1918 г. эти места оставались вакантными, и Сфатул Цэрий был образован без участия крестьянства. Политическим формированиям достались в Сфатул Цэрий места в зависимости от их политико-идеологической ориентации. Больше всего мест получили организации прорумынской ориентации. А наиболее влиятельной партии в Бессарабии - эсерам, за которых на выборах в Учредительное собрание проголосовали 31,2 % участвовавших в выборах, было предоставлено всего одно место, в то время как за МНП, набравшей на этих выборах 2,2 % голосов, было закреплено 4 места. По одному месту получили малоизвестные общества интеллигенции, Лига женщин, а Коллегия юристов и работники связи - даже по два места. 17 ноября в Молдове произошло событие, ускорившее начало работы Сфатул Цэрий: Кишиневский совет признал правительство Ленина (Левит 2000: 14-17, 21-22). Сложилась ситуация, при которой, опираясь на большевизированные части, коммунисты могли установить свою власть в городе и губернии. В этих условиях, раньше установленного времени, 21 ноября 1917 г. открылись заседания Сфатул Цэрий. В приглашениях указывалось, что он «является временным Верховным краевым органом автономной Бессарабии впредь до созыва Бессарабского Учредительного собрания» и признает «основной принцип устройства России как Федеративной Демократической Республики (НАРМ 14: 27). Его «отцы-основатели» утверждали, что «если бы не было выступления большевиков, то с открытием Сфатул Цэрий не спешили бы» (Сфатул 1917: 24.11; Свободная 1917: 23.11, 8.12; Голос 2 1917: 29.11), что большевизм, охвативший всю Россию, крайне заразителен, что его лозунги основательно привились повсюду, поэтому Сфатул Цэрий появился на свет с целью противодействия победе большевизма в Бессарабии (Pantea 1932: 56-57). 2 декабря 1917 г. Сфатул Цэрий провозгласил Бессарабию Молдавской Демократической (Народной) Республикой, равной в правах частью единой Российской Демократической Федеративной Республики (НАРМ 22: 36-36 об., 40-40 об., 129-130; НАРМ 18: 61-68, 69-70, 74-75). А. Болдур следующим образом оценил эту структуру: «Недостаточная выясненность состава, полная неопределенность компетенции - вот характерные черты органа» (Свободная 1917: 10.12). Того же мнения относительно законности Сфатул Цэрий был и тогдашний румынский министр Г. Арджетояну, называвший данный орган «бандой безумцев» и «советом ничтожеств, собранных с подворотни» (Argetoianu 1995: 28, 54, 56). Националисты отрицали свою приверженность румынизму. Так, И. Инкулец говорил: «Сепаратизма в Бессарабии нет, в особенности в сторону Румынии, и если кто-либо не сводит глаз с Прута, то это только кучка людей. Пути Бессарабии сходятся с путями России. Так смотрит на дело и бессарабское крестьянство» (Сфатул 1917: 24.12). И такого рода заявления звучали из уст лидеров Сфатул Цэрий непрерывно (НАРМ 14: 27; НАРМ 18: 141, 178 об., 192; НАРМ 19: 141-142; Кувынт 1917: 14.05, 6.12; Свободная 1917: 23.11, 5.12; Бессарабская 1917: 25.11; Сфатул 1917: 24.12; 1918. 11.01), даже и после оккупации края румынскими войсками, так как настроения народных масс были категорически за сохранение дальнейшего единства Молдовы с Россией (Известия 1917: 28.11; 12.12; 17.12; 23.12). Сфатул Цэрий требовал, чтобы ему подчинялись все учреждения и организации края. Но на власть претендовали и Советы. Признание ими СНК означало их готовность подчиняться большевистскому Петрограду (Известия 1917: 24.11, 26.11, 29.11, 1.12; Бессарабская 1917: 24.11, 29.11, 1.12). По мере большевизации войск, дислоцированных в Бессарабии, шансы Советов завладеть властью в крае возрастали. В ситуации, когда ни один из претендентов на власть не обладал подавляющим влиянием, результат борьбы в первую очередь зависел от поддержки со стороны воинских частей, находящихся в распоряжении оппонентов. Большевики и их сторонники в политическом плане опирались на Советы, а в военном - на большевизированные части. Они также надеялись на поддержку правительства Ленина. Сфатул Цэрий рассчитывал на поддержку Антанты и Румынии, а внутри страны - на помощь молдавских воинских частей. Волна погромов, охватившая Бессарабию, послужила поводом для формирования молдавских частей с целью их борьбы с «анархией» и грабежами, а также для подавления крестьянских волнений. Из солдат-уроженцев Бессарабии было создано 16 когорт милиции, по 100 человек каждая (НАРМ 17: 230). Однако они зачастую отказывались подавлять крестьянские бунты, а иногда сами присоединялись к крестьянам (Ciobanu 1993 1: 146; Hanis 1932: 6). Так, на пленарном заседании комитета 1-го Молдавского полка было решено «отказаться от отправки 800 человек», востребованных для подавления «анархии» в Сорок-ском уезде (Известия 1917: 3.12; Бессарабская 1917: 3.12). В обращении этого полка к исполкому Кишиневского совета, посланном 28 ноября, отмечалось: «Молдавский полк не признает национальных выступлений, пока не закончится классовая борьба, и, рассчитывая на дружескую товарищескую поддержку для борьбы и защиты интересов бессарабских крестьян и рабочих, просит товарищей из Исполнительного комитета рабочих и солдатских депутатов Кишинева прислать инструкции для согласования общих работ» (Борьба 1957: 90). Директор по военным делам Г. Пынтя с горечью признавал, что лозунги большевиков пустили глубокие корни среди молдавского населения и главным образом среди солдат. Он же отмечал, что солдаты-молдаване говорили, что Сфатул Цэрий «продался румынам» и народ попадет в новую кабалу к румынским боярам (Pantea 1932: 72, 73). Идентично было и мнение его коллеги В. Чижевского (Сфатул 1918: 25.02). Таким образом, факты свидетельствуют, что солдаты-молдаване выдвигали на первый план решение социальных вопросов, а решение национального вопроса ставили в зависимость от первого. Тот же Чижевский свидетельствует: «Большевизм, нашедший себе приют и сердечный прием в молдавских полках, окончательно добил идею национализации частей» (Сфатул 1918: 25.02). Об объединении с Румынией не было и речи. В декабре авторитет лидеров Сфатул Цэрий стал стремительно падать. Убедительным примером этого являются выборы в Учредительное собрание России - МНП получила 2,2 % голосов: из 600 тыс. бессарабских избирателей, принявших участие в голосовании, националистов поддержали всего 14 тыс. человек (Нотович 1959: 99; Левит 2000: 48-49, 50-51). Поэтому утверждения, будто Сфатул Цэрий являлся в 1917-1918 гг. выразителем воли молдавского народа, являются ложными. Под влиянием большевистской пропаганды усилилось разложение российских войск на Румынском фронте. 18 (31) октября в телеграмме на имя А.Ф. Керенского главковерх генерал Н.Н. Духонин отмечал, что «на Румынском фронте продолжается саботажное отношение ко всем распоряжениям Ставки по выделению войск для подавления большевистского движения» (Истрати 1973: 95-96, 98). Более того, в течение ноября русские войска Румынского фронта под влиянием событий на других фронтах и вестей из Петрограда, а также сильно распропагандированные большевиками фактически перестали подчиняться старому командованию (Большевики 1967: 162, 196; lorga 1939: 174; Averescu 1935: 248, 249): «Генерал Щербачёв заявил, что не может отвечать даже за собственных часовых» (Duca 1994: Vol. 3: 273; Vol. 4: 39). Брожением были охвачены и войска, дислоцированные в Бессарабии: «Обезумевшее стадо, зараженное болезнетворной фразеологией времени... вот до чего докатились молдавские солдаты» (Bogos 1924: 108). Однако основные события в крае происходили на селе. Наличие в Молдавии крупных помещичьих латифундий на фоне огромного количества малоземельных крестьянских хозяйств стимулировало распространение среди сельской бедноты революционных идей. Во множестве сел были расположены революционизировавшиеся части Румынского фронта. Через посредничество солдат требования раздела помещичьих земель быстро охватывали и крестьян (НАРМ 1: 12; НАРМ 2: 2-8; НАРМ 3; НАРМ 4; НАРМ 5; НАРМ 6: 7-9; НАРМ 7: 1; НАРМ 8: 1-4, 38, 159; НАРМ 9: 1-2; НАРМ 10: 15; НАРМ 11: 1; НАРМ 12: 1, 11; НАРМ 17: 24; НАРМ 22: 73 об.-75; НАРМ 27: 2-3, 10, 14-15, 28-29; НАРМ 28: 72, 73, 74, 108, 118, 182-185, 197, 199, 201, 202, 216, 220, 222, 251, 284, 297-297 об., 304, 380; Голос 1 1917: 25.10, 8.11; Свободная 1917, 21.09, 1.10; Известия 1917: 5.12; Бессарабская 1917: 27.10, 7.11, 8.12, 21.12). «В действительности в декабре провинция находилась во власти абсолютной аграрной революции: крестьяне поджигали помещичьи усадьбы, опустошали амбары, делили землю и грабили леса» (Duca 1994: Vol. 4: 60). «К концу осени крестьянское движение, усиленное солдатскими агитацией, насилием и грабежами, достигает своего апогея... Отчаянное сопротивление властей и собственников, вперемежку с жестоким подавлением аграрных движений, вызывали колоссальный рост ненависти крестьян к тем, кого они считали... эксплуататорами» (Turcanu 1991: 11). К концу 1917 г. немногие из помещиков осмеливались жить в имениях. Были случаи расправы с «боярами». Комментируя эти события, крупнейший румынский историк Н. Йорга писал: «Повсюду крестьяне - исконно молдавские - грабят поместья и поджигают усадьбы, чтобы боярам некуда было вернуться» (lorga 1939: 203). Солдаты не только не выполняли приказы начальства о подавлении крестьянских волнений, но и сами присоединялись к ним. Подобным образом повели себя и молдавские части, созданные для обеспечения «порядка» (НАРМ 2: 1-3, 8; Д. 799. Л. 8, 10; НАРМ 24: 8, 13, 92, 94; НАРМ 27: 2-3, 10, 14-15, 28-29; Бессарабская 1917: 3.12; Известия 1917: 3.12; Свободная 1917: 31.10, 29.12; Иткис 1970: 214-215, 218). О. Гибу свидетельствовал, что «восстановить порядок в республике было крайне сложно, так как отсутствовала необходимая военная сила. Более того, молдавские части большевизировались и выходили из-под контроля Сфатул Цэрий» (Ghibu 1992: 436). В этих условиях военный комиссар попытался сформировать батальоны из немецких колонистов, «вооруженных пулеметами для борьбы с анархией и погромами, как в Кишиневе, так и в уездах» (Свободная 1917: 12.12). Председатель «правительства» П. Ерхан заявил 13 декабря: «Положение безвыходное» (НАРМ 18: 166 об.). И далее: «Единственный выход - ввод иностранных войск» (Антонюк 1969: 110). С таким заданием 21 декабря в Яссы отправились В. Кристи и И. Пеливан (Hitchins 1998b: 274). Д. Мырза вспоминал: «В ходе секретного ночного совещания было решено немедленно отправить в Яссы двух представителей Сфатул Цэрий, уполномоченных срочно потребовать от румынского правительства войска для оккупации Бессарабии» (Stratan 2003: 42). Обращение за помощью в Яссы поставило Румынию в сложное положение. Историк В.П. ван Мёрс так оценивает сложившуюся ситуацию: «В декабре и в начале января молдавское руководство Сфатул Цэрий дважды обращалось в Яссы... за военной помощью... В обоих случаях Брэтиану отказал им, опасаясь возможных осложнений отношений Румынии с Центральными державами» (Meurs 1996: 83). К тому же необходимо было и согласие союзников по Антанте. 22 декабря 1917 г. (4 января 1918 г.) в Яссы на имя военного министра Румынии была послана секретная телеграмма с просьбой направить в распоряжение Сфатул Цэрий полк из бывших военнопленных трансильванцев, находившихся в то время в Киеве. Румынское правительство просьбу удовлетворило, отдав 24 декабря приказ о вводе войск в Бессарабию (НАРМ 26: 63; Ciobanu 1929: 183). Богос признает, что «все наши приготовления осуществлялись тайно» (Bogos 1924: 135). Этот факт подтверждает антинациональную сущность политики прорумынских деятелей, более всего опасавшихся собственного народа. Когда население Кишинева узнало об этом, на улицах появились прокламации: «Сфатул Цэрий продал Бессарабию Румынии» (Сфатул 1917: 24.12). 23 декабря 1917 г. (5 января 1918 г.) на совместном заседании исполкома Кишинёвского Совета рабочих и солдатских депутатов, Центрального Молдавского исполнительного комитета, губернского исполкома Совета крестьянских депутатов была принята резолюция протеста «против ввода в пределы края чужеземных войск», а также с требованием «установления немедленной связи с СНК» (НАРМ 15: 2). Националисты пытались отрицать факт секретных переговоров с ясским кабинетом. И. Инкулец заявил, что «Сфатул Цэрий, конечно, за самое тесное объединение с Российской Республикой» и «все слухи о какой-либо румынской ориентации абсурдны и не имеют под собой оснований». Опровергал слухи о введении в Бессарабию вооруженных сил Румынии и П. Ерхан (Сфатул 1917: 24.12, 25.12). Как видим, эти лидеры, понимая, что большинство молдавского народа их не поддерживает, пытались ввести общественность в заблуждение. В обстановке, царившей тогда в Бессарабии, признает П. Казаку, было мало таких, кто осмелился бы открыто и публично высказаться за приглашение румынских войск (Cazacu 1920: 268). А между тем 26 декабря (8 января) «правительство» предложило направить телеграмму румынским властям с просьбой прислать войска (Cojocaru 1998: 67). Поздно вечером 27 декабря 1917 г. (9 января 1918 г.) состоялось чрезвычайное заседание Сфатул Цэрий, на котором обсуждался вопрос о приглашении иностранных войск для подавления «анархии» (НАРМ 18: 134 об. - 137). В связи с массовыми протестами против введения румынских войск руководители Сфатул Цэрий были вынуждены публично подтвердить, что и в дальнейшем выступают за пребывание МДР в составе Федеративной России. Так, П. Халиппа сказал: «Ориентация на Россию единственная приемлемая для нас». А «слухи о прору-мынской ориентации» он назвал «очернительскими». Ерхан также отверг обвинения в том, что Совет генеральных директоров призвал румынские войска (НАРМ 18: 136-136 об., 141 об., 142), заявив, что «русский и молдавский народы вместе строят свое благополучие» и что «для Молдавской Демократической Республики Прут должен стать... политической границей... Не за Прут, а за Днестр лежит наш путь» (Сфатул 1918: 3.01). О том же 29 декабря говорил и И. Инкулец (Антонюк 1969: 153). Все эти факты подтверждают неискренность лидеров Сфатул Цэ-рий и то, что большинство населения республики не поддерживало их, что между ними и молдавским народом стояла пропасть и они обманным путем пытались добиться своих целей. Тем временем 1/14 января Фронтотдел Румчерода объявил, что принимает «на себя всю полноту власти и командование над войсками Румынского фронта и прифронтовой полосы», т.е. и в Бессарабии. В тот же день Фронтотдел и Кишинёвский Совет рабочих и солдатских депутатов, опираясь на верные им части, включая молдавские, установили контроль над кишиневским вокзалом, почтой, телеграфом. Занимавшийся формированием войск Сфатул Цэрий полковник Худолей сообщил в штаб Одесского военного округа, что «станция Кишинев во власти большевиков с ночи вчерашнего дня», и подтвердил, что Совет генеральных директоров («правительство») бессилен (Борьба 1957: 264; Антонюк 1978: 247-248). В своем докладе Д.Г. Щербачёву начальник штаба 4-й русской армии генерал Н. Монкевиц пришел к выводу, что реальная власть в Бессарабии принадлежит большевизированным Советам (Левит 2000: 217-218). Это признавал и И. Дука (Duca 1982: 49; Duca 1994: Vol. 4: 61). Российские белогвардейцы во главе с Д.Г. Щербачёвым и румынское правительство поняли, что «правительство Молдавской Республики будет не в состоянии устоять перед большевиками». «Совет министров Румынии, с согласия союзников, после многочисленных обсуждений решил 30 декабря 1917 г. (12 января 1918 г.) послать войска в Бессарабию» (Cojocaru 1998: 68). Когда интервенция стала фактом, лидеры Сфатул Цэрий признали, что «вопрос о вводе румынских войск был решен совместно с союзниками» под предлогом «очищения железных дорог от большевиков» (НАРМ 18: 185, 187 об.). Касаясь событий того времени, вице-премьер Т. Ионеску говорил с трибуны парламента: «Сфатул Цэрий просил любой военной помощи, поскольку все остальные не хотели нашей армии... Вы думаете, что правительство направило войска в Бессарабию для охраны стога сена? Все знали, что части направлены в Бессарабию, чтобы осуществить заключительный акт ее объединения. Такова правда!» (Dezbaterile: 617). Германское командование пообещало не препятствовать отправке румынских фронтовых воинских частей для «подавления анархии в Бессарабии». В первых числах января румынские части оккупировали западные города Унгены, Кагул, Леово, Болград и ряд сел. В Унгенах 7 января были расстреляны 12 депутатов Совета (За 1970: 29). В час ночи 6 января Кишинёвский Совет получил информацию, что с востока к городу приближается эшелон трансильванцев. Для встречи «гостей» на станцию были направлены 5-й Заамурский кавалерийский полк и 1-й Молдавский пехотный полк. В результате трансильванцы были разоружены и взяты в плен (Левензон 1928: 26-27; Ghibu 1992: 506). В связи с этим 8 января 1918 г. «депутат» Паскалуца сожалел: «Что делают наши молдаване. Они встречают своих братьев трансильванцев... ружьями и издевательством» (НАРМ 18: 167). Касаясь этих событий, И. Дука признавал: «Добровольцы трансильванцы из Киева были атакованы большевиками на ст. Кишинев, разоружены и избиты, а отряду из Ясс, как только он перешел Прут, пришлось вести еще более тяжелые бои с большевиками». Он был «полностью побежден, а румынские члены Межсоюзнической комиссии по снабжению были арестованы» (Duca 1982: 49; Duca 1994: Vol. 4: 61). В связи с провалом военной акции румынских войск против Советов Бессарабии многие националистические деятели попрятались или бежали в Яссы (Сфатул 1918, 13.01; Cazacu 1920: 270). Но самое большое разочарование у лидеров Сфатул Цэрий вызвало поведение молдавских воинских частей (НАРМ 18: 166 об., 168; Bogos 1924: 144). Эти люди чувствовали себя комфортно только под охраной румынских штыков и не могли быть выразителями воли молдавского народа. Анализируя данную ситуацию, А. Есауленко пришел к выводу, что фактически «Сфатул Цэрий перестал существовать» (Есауленко 1977: 175). Практически к тому же сводится и заключение англичанина Р. Сетон-Ватсона: «Большевики уже установили в Кишиневе свой Совет... Заседания Сфатул Цэрий прекращены, правительство разогнано» (Seton 1934: 511). А. Болдур, комментируя развитие этих событий, писал: «Ситуация была очень тяжелой. Активность большевиков становилась все более угрожающей. В день 13 января 1918 г. румынские войска под командованием генерала Броштяну подошли к Кишиневу и заняли его» (Boldur 1992: 504). Повсюду румынская армия встречала сопротивление, и везде ее путь был усеян трупами бессарабцев (Борьба 1967: 29-140; Дембо 1932: 14-16; Vicol 1933: 41). Однако одобрительно относятся к действиям румынских властей на территории МДР некоторые историки: «Румынские части двинулись вперед... большевистские остатки были отброшены за Днестр, оставив за собой 10 тысяч убитых» (Negrei 2004: 240, 248). В своем «официальном коммюнике» генерал Е. Броштяну отметил, что лишь за три дня боев за Бендеры «было убито около 10 тысяч большевиков» (Ciobanu 1993 2: 231). Реальная картина отражена и в документах тайной полиции (Stratan 2003: 58). Вслед за Кишиневом на осадном положении были объявлены Бельцы, Бендеры и весь Бендерский уезд. В Бельцах оборону города и уезда возглавили А. Палади, Г. Галаган, В. Рудьев и А. Попа - руководители Совета крестьянских депутатов. Готовились к обороне и в Кишиневе. Был образован Революционный штаб по защите республики, которому подчинились войска, расположенные в районе Кишинева: 1-й пехотный Молдавский полк, 1-й гусарский Бессарабский полк, 1-й гусарский Молдавский полк, 3-й и 5-й конные Заамурские полки, 2-я Молдавская батарея и другие части (Борьба 1967: 33-34, 36). Однако соотношение сил было слишком неравным, поэтому защитники края отошли за Днестр и образовали в Тирасполе Революционный комитет спасения Молдавской республики, который связался с Высшей автономной коллегией по русско-румынским делам и планировал освобождение Бессарабии от интервентов (Борьба 1957: 290, 321). 18 (31) января открылся III съезд Советов крестьянских депутатов Бессарабии (Кувынт 1918: 24.01, 31.01; Голос 1917 2: 26.01). Но из-за боев, которые продолжались на территории края, на него явились делегаты только центральных уездов республики [из 1 000 делегатов смогли приехать только 150 (Красная 1926: 58)], населенных в большинстве молдаванами. Мы подчеркиваем это обстоятельство, так как некоторые историки желают представить дело наоборот - будто бы по национальному составу большинство на нем составляли не молдаване (Cojocaru 1997: 32). Председателем съезда был избран В. Рудьев, выразивший протест против румынской интервенции (АОПОРМ: 5). Сразу после этого в зал вошел отряд жандармов с четырьмя пулеметами. Молдаван В. Рудьева, В. Прахницкого, И. Панцыря, Т. Котороса и украинца П. Чумаченко (ни один из них не был большевиком) арестовали и, «объявив врагами румынизма», на следующий день расстреляли. Были также расстреляны меньшевичка Н. Гринфельд и эсер Н. Ковсан. Все они являлись членами Сфатул Цэрий. Кроме них были расстреляны еще 40 делегатов съезда (Голос 1917 2: 26.01; Бантке 1928: 30-36). «Тем временем румынские войска, враждебно встречаемые крестьянами многих сел, продолжали продвижение в глубь Бессарабии» (Левит 2000: 268). Данный вывод в полном объеме подтверждает генерал М. Скина, писавший в своих воспоминаниях, что жители с. Обрежа Бельцкого уезда, где он случайно оказался, «выражали ненависть к нам. Они кричали, что мы пришли восстановить помещиков в их правах и подчинить крестьян нашим земельным порядкам, при которых крестьянин обязан бесплатно работать на бояр» (Schina 1939: 15-16). И. Цуркану пишет: «Сразу после своего установления в крае румынские власти принимают меры по реквизиции продовольствия и фуража» (Turcanu 1991: 56). В заметках румынского премьера А. Мар-гиломана читаем: «Я потрясен постоянным и все увеличивающимся грабежом! Из провинции изымается все; хотя за счет Бессарабии было поставлено 12 500 вагонов, при этом крестьянам было... оставлено по мешку на год» (Marghiloman 1995: 493). Это подтверждает и Н. Йорга: «Крестьяне ненавидят порядок. Даже и 10 % населения не питает к нам должных чувств» (История 1964: 155). Именно в атмосфере иностранной военной оккупации 24 января 1918 г. Сфатул Цэрий провозгласил «независимость МДР» (Cojocaru 1998: 75, 168-169). Правда, Н. Йорга пишет без тени смущения, что «генерал Броштяну переправился через Прут, и провинция... превратилась, в соответствии с ожиданиями, в оккупированную военным путем территорию» (Iorga 1997: 221). По разным причинам румынские правящие круги не решались на немедленную аннексию Бессарабии. В этой связи Дука отмечал: «По определенным политическим соображениям. прошло еще два месяца, пока объединение было официально провозглашено; в действительности же с момента (вступления румынских войск. -С.Н.) оно стало свершившимся фактом» (Duca 1982: 50; Duca 1994: Vol. 4: 62). По свидетельству А. Маргиломана, 12/25 марта 1918 г. на встрече с министром иностранных дел Германии Р. Кюльманом обсуждался и вопрос о Бессарабии. Германский министр «обещал свободу рук» Румынии при условии, что она в свою очередь «не будет создавать трудностей» Германии на Украине (Marghiloman 1995: 426-427), что подразумевало пропуск через территорию Бессарабии австро-германских войск. Таким образом, немцы давали «зеленый свет» аннексии Бессарабии. 27 марта (9 апреля) 1918 г., нарушив все демократические нормы, 86 голосами «за», 3 «против» и 36 «воздержавшимися» Сфатул Цэ-рий провозгласил «условное» объединение Бессарабии с Румынией (Documente 1995: 7-8). Французский «Journal de Russie» писал 3 мая 1918 г., что «Румыния аннексировала Бессарабию... Румынские солдаты присутствовали при голосовании и угрожали штыками тем, кто протестовал» (Березняков 1957: 151). А протестов было много (Виноградов 1996: 221, 224, 225). Резко отрицательной была и реакция российской стороны. 18 апреля 1918 г. советское правительство обратилось с нотой к румынскому, в которой заявило, что включение Пруто-Днестровской Молдовы в состав Румынии «является не только вызовом РСФСР, но и вопиющим нарушением заключенного... соглашения (от 59 марта) с Россией об очищении в течение 2 месяцев Бессарабии. Присоединение последней к Румынии является также насилием над бессарабским населением». В ноте также подчеркивалось, что эти действия румынских оккупантов и их пособников «лишены какой бы то ни было международной правовой силы» (Relatiile 1999: 35-36). «Добровольное объединение» 1918 г. было фарсом. Появление в зале румынского премьера также оказало давление на «депутатов» (King 2002: 33). На банкете, организованном после голосования, А. Маргиломан прямо заявил, что «объединение Бессарабии произошло в Бухаресте» (Schina 1939: 33). Данную мысль подтвердили и его политические противники И. Дука и К. Арджетояну (Duca 1994: Vol. 4: 106; Argetoianu 1995: 53). Румынские политики показали, что «объединение» было зачато внешними в отношении Бессарабии факторами, а «голосование» было фикцией. 23 ноября «депутаты» были приглашены к генеральному комиссару Бессарабии генералу А. Войтояну, который в издевательской форме потребовал от них проголосовать за ликвидацию даже пародийной «автономии», оставленной румынами бессарабцам (Виноградов 1996: 233). 27 ноября (10 декабря) 1918 г. Сфатул Цэрий 39 голосами (из которых 17 были кооптированы накануне) «за» принял декларацию, по которой отказался от условий, записанных в «Акте об объединении» от 27 марта (Ciobanu 1993 2: 299-300). Оценивая «объединение» с точки зрения международного права, следует отметить полное беззаконие данного акта. Архивные документы свидетельствуют, что крестьяне открыто проявляли несогласие с решением Сфатул Цэрий (НАРМ 13; НАРМ 20; НАРМ 21; НАРМ 23: 29-29 об., 33-33 об., 34, 37-37 об.; НАРМ 25: 51; Борьба 1967: 172; Stratan 2003: 141; подробнее см.: Назария 2015: 203-208). Большинство населения края не приняло чужеземного господства и жило надеждой на его свержение. Анализ законности «объединения» Бессарабии с Румынией можно завершить выводами юриста-международника А. Буриана: «Исходя из данности, что Сфатул Цэрий не был избран всеобщим голосованием населением Бессарабии, стоит ли вообще обсуждать вопрос, насколько законны решения незаконного органа, который, кроме того, явно превысил свои полномочия, ведь вопросы, связанные с передачей территорий, решаются либо на основе соглашения между общепризнанными субъектами международного права, либо посредством плебисцита» (Burian 2003: 341). Таким образом, итоги войны для молдавского народа оказались трагичными, ведь в ее конце он оказался разделенным: меньшая его часть на левобережье Днестра сохранилась в составе Советского государства, а большая на 22 года оказалась против своей воли в составе Королевской Румынии.

Скачать электронную версию публикации