Historical Slavic Studies in the 20th century: Sociocultural, Political and Ideological Aspects (a Case Study of the Hig.pdf Историческая славистика (историческое славяноведение) выступает важным социокультурным, а на определенных этапах общественно-политического развития славянских государств (прежде всего Российской империи и СССР) еще и политико-идеологическим фактором. Изучение прошлого славян и включение этого знания в систему высшего образования при подготовке гуманитариев являлись в нашей стране важным фактором при формировании историко-культурной идентичности славянских народов. Высшая школа - институт подготовки национальной элиты, транслятор основных социокультурных кодов, важных для государства и общества. Особую актуальность в данном аспекте приобретает гуманитарный сегмент (прежде всего, исторический), в котором в наибольшей мере реализуются установки на формирование мировоззрения, гражданской позиции, идентичности и иных характеристик любого общества и отдельной личности. Дореволюционная и советская (которая во многом является продолжением и приемником лучших классических гуманитарных традиций дореволюционной школы) системы высшего образования и организации науки достаточно органично вписались в общий социокультурный ландшафт развития страны, со временем взяв на себя функцию ретранслятора культурных смыслов, социальных идеалов и образцов поведения для населения. Становление исторической славистики как специального раздела общей славистики (общего славяноведения) приходится в славянских странах на вторую половину XIX в. В этот период усиливается дифференциация входивших в общее славяноведение дисциплин. При сохранявшемся преобладании филологической проблематики развивались исторические, этнографические, антропологические и другие исследования. Широкий спектр общественных и государственных мероприятий, направленных на изучение исторического прошлого славянских народов и государств, способствовал повышению национального самосознания славянских народов, которые на протяжении всего XIX и начала XX в. вели борьбу за национально-политическое освобождение, проводя поиски национальной и наднациональной идентичности славян (Историческая 1987). Ведущими центрами славяноведения (в том числе и в части исторической славистики) в дореволюционной России были университеты. Подготовка специалистов и историко-славистические исследования проводились на открывавшихся в тот период кафедрах славяноведения при Московском, Петербургском, Казанском и Харьковском университетах. Согласно п. 3 Общего устава императорских российских университетов от 23 августа 1884 г. (ПСЗРИ 1887: 457), каждый из университетов Российской империи в своем составе должен был иметь историко-филологический факультет (ИФФ). Пункт 55 подробно регламентировал структурный состав ИФФ по кафедрам, для которого предусматривалось наличие кафедры славянской филологии (ПСЗРИ 1887: 464). Организационная структура ИФФ в классических университетах сложилась в России к концу 1870-х гг. и, как правило, состояла из трех основных отделений (разрядов): классической филологии, славяно-русской филологии и истории. Каждый университет, в конечном итоге, самостоятельно определял на этой основе будущую структуру своих ИФФ при открытии и мог дополнять данный перечень другими отделениями. Еще до учреждения в сибирских университетах специализированных подразделений (в Томском университете ИФФ был открыт летом 1917 г., а в Иркутском - осенью 1918 г.) в них проводились исследования, связанные с исторической славистикой. Начало археологическим исследованиям в Томском университете положил В.М. Флоринский, который создал университетский археологический музей и, кроме полевых работ, т. е. раскопок памятников на территории азиатской части России, занимался «кабинетной археологией» -изучал ее по материалам музейных коллекций. Флоринский систематизировал и обобщил все имевшиеся в его распоряжении материалы (музейные экспонаты, научно-исследовательские работы, материалы археологических раскопок), связанные с историей славян первобытного периода, и на их основе опубликовал монографию «Первобытные славяне по памятникам их доисторической жизни. Опыт славянской археологии» (Флоринский 1894-1897). В своем труде В.М. Флоринский выдвинул гипотезу о едином «праарийском народе», который обитал в долетописные времена на территории от окраин Европы до западной границы Китая. На примере Томского университета проиллюстрируем общие принципы, на которых базировалась историческая славистика в классических университетах (научные исследования и образовательная составляющая подготовки гуманитариев -историков и филологов). В Томском университете ИФФ открылся в составе четырех отделений: классического, славяно-русского (словесного), исторического и романо-германского (Постановление 1917). Все поступавшие на ИФФ могли выбирать для обучения любой из рекомендованных циклов дисциплин в пределах каждого отделения (ГАТО 4: 17), и в течение курса слушатели обязаны были посетить не менее 12 просеминариев и семинариев по предметам избранного ими цикла. Все предметы на ИФФ делились на общие, т. е. обязательные для студентов всех отделений, и специальные -свои для каждого из четырех отделений. Для исторического это были древняя, средневековая, новая, русская история и история славян. Помимо лекционных курсов, на ИФФ студенты должны были посещать практические занятия (просеминарии и семинарии) (ГАТО 1: 118а об., 118б). В просеминариях преподаватели ставили своей целью приобщить студентов к самостоятельному научному поиску в определенном предмете, ознакомить с данным материалом по первоисточникам (обязательно на языке оригинала) и с методами работы с ними. На историческом отделении имелись просеминарии по русской истории и по всеобщей истории (включая историю славян) (ГАТО 4: 17). При открытии ИФФ Томского университета были организованы несколько кабинетов для научной и учебной работы студентов, в том числе кабинеты славянской филологии и сравнительного языкознания (Сибирская 1919). К началу 1921 г. на ИФФ работали 9 кабинетов, в том числе действовал кабинет славяноведения (ГАТО 5: 37), заведующим которого был эвакуированный в годы гражданской войны из Петрограда К.А. Пушкаревич - впоследствии выдающийся отечественный литературовед, этнограф, доктор филологических наук, профессор Ленинградского государственного университета и старший научный сотрудник Института этнографии АН СССР, известный своими трудами по литературе, истории, языку и культуре славянских народов. События гражданской войны привели к значительному притоку в открытый осенью 1918 г. Иркутский госуниверситет специалистов гуманитарных направлений из западных регионов страны (Дело 1918). Университет начал работу при наличии двух факультетов - юридического и ИФФ, последний состоял из исторического и славяно-русского (словесного) отделений (ГАИО 1: 311). На ИФФ стал работать приехавший в эвакуацию из Казанского университета профессор А.М. Селищев - один из крупнейших русских славистов и языковедов XX в. (лингвист-славянист), специалист по балканистике, славянской палеографии и топонимике. (Впоследствии А.М. Селищев -член-корреспондент АН СССР и Болгарской АН, почетный член Македонского научного института, а в 1933-1934 гг. - фигурант «Дела славистов» (дело «Российской национальной партии»), репрессированный во второй половине 1930-х гг.) Он возглавил в Иркутске кафедру славянской филологии. За годы работы в ИГУ он опубликовал несколько крупных славяноведческих работ по итогам своих научных экспедиций. Так, весной 1919 г. Ученым советом ИГУ и Средне-Сибирским отделением Института исследования Сибири профессор был откомандирован с научной целью в Забайкалье. Своей задачей он поставил ознакомление с языком и укладом жизни старообрядцев, так называемых семейских Верхнеудинского уезда. По итогам командировки им была опубликована монография «Забайкальские старообрядцы. Семейские» (Селищев 1920). В течение 1919 г. в Иркутск прибыли эвакуированные профессора, преподаватели и студенты Пермского университета, которые также были прикомандированы к ИГУ. Доцент кафедры всеобщей истории А.И. Коссовский был прикомандирован к соответствующей кафедре в ИГУ (ГАИО 2: 17). А.И. Коссовский - российский и советский исследователь истории славянства, Польши, истории религии, первый профессор-славист в Пермском университете. В ИГУ он вел занятия по истории славянских народов, читал спецкурсы по позднесредневековой Польше и гуситскому движению. После установления советской власти на территории страны, в новых социально-экономических и политических условиях, университеты как учреждения высшего образования должны были, по замыслам большевистского руководства, отойти на второй план и уступить место высшему профессиональному и техническому образованию, т. е. учреждениям, готовившим конкретных специалистов и практических работников. Наибольшие трансформации произошли в гуманитарном секторе университетов. Суть преобразований гуманитарного сегмента в университетах в первой половине 1920-х гг. сводилась к тому, чтобы реформировать (а фактически - упразднить) классические гуманитарные факультеты (сначала юридические, а затем историко-филологические), создать на их базе единые комплексные обществоведческие факультеты, для того чтобы полностью подчинить их деятельность только одной прикладной цели - подготовке кадров специалистов для нужд Советского государства. Согласно постановлению Наркомпроса от 3 марта 1919 г., во всех университетах страны были организованы факультеты общественных наук (ФОН). По решению центральных и региональных органов образования все славяноведческие дисциплины как не особо важные для подготовки новых специалистов были вынесены в разряд факультативных (ГАТО 3: 159; ГАИО 3: 9 об., 10, 14). Однако и эти «пережитки» классического российского университетского образования со славяноведческими кафедрами и учебными дисциплинами сохранялись недолго. К середине 1920-х гг. все ФОНы в стране были закрыты. Гуманитарное образование и в значительной степени гуманитарная наука на долгие годы исчезли из советских университетов. Перелом в развитии исторической славистики произошел накануне и в годы Великой Отечественной войны, когда с организацией исто-рико-славистических центров - в Институте истории АН СССР, МГУ (кафедра истории южных и западных славян) и ЛГУ - были созданы предпосылки для решения одной из основных задач советского славяноведения - подготовки профессиональных славистов. В то же время в отечественном университетском образовании история зарубежных славянских народов была выделена в самостоятельную дисциплину и окончательно отделена от филологического сегмента. Необходимость учреждения самостоятельных историко-славистических центров в МГУ и ЛГУ была вызвана политическими обстоятельствами второй половины 1930-х гг. и нарастанием военной угрозы в Европе. Однако на периферийном уровне славистической проблематике так и не удалось в полной мере развиться в довоенный период. Само историческое образование и наука в сибирских вузах находились на стадии становления (в открывавшихся на протяжении 1930-х гг. педагогических и учительских институтах) или восстановления (исторические факультеты в единственных сибирских университетах -Томском и Иркутском - были восстановлены лишь в 1940 г.). Социокультурные и идейно-политические потребности Великой Отечественной войны максимально актуализировали потенциал исторических исследований, в том числе славяноведческих. История славянских народов и государств и иные славяноведческие сюжеты призваны были сыграть важную идеологическую функцию. С одной стороны, они должны были осветить героические страницы прошлого, где отражались бы примеры побед славянских народов над иноземными завоевателями (прежде всего, примеры борьбы славян с немецкими агрессорами). С другой стороны, эти сюжеты призваны были показать исторические примеры единства славянских народов и государств в борьбе с иностранными захватчиками, что должно было стать важным идеологическим и патриотическим дискурсом как внутри страны (среди братских славянских народов СССР), так и за ее пределами - в отношениях со славянскими государствами Восточной Европы и Балкан. Работа вузов перестраивалась на военный лад - серьезным изменениям подверглись содержание образовательного процесса, организация подготовки историков, учебно-методическая, воспитательная и научная работа сотрудников. Так, на всех ИИФ сибирских вузов пересматривались тематика и направления исторических дисциплин, вносились изменения и дополнения в учебные планы, в программы общих и специальных курсов, в тематику спецсеминаров. Особое внимание при чтении общих и специальных курсов стало уделяться военной истории СССР и зарубежных стран, вопросам развития отечественной культуры, революционного и освободительного движения, героической борьбе народов России и славянских народов в разные периоды времени с иноземными захватчиками и т. п. Больше времени в учебных планах исторических кафедр стало отводиться всемирной истории, истории международных отношений, а также истории славянских народов и государств. Обобщая материалы архивных данных, связанных с тематикой научных исследований сибирских историков в военные годы, можно заключить, что доминирующими стали военная и историко-патриотическая тематика, а также проблематика, связанная с историей международных отношений и с историей славянского единства. Историки исследовали сюжеты, освещавшие тему национально-освободительных войн русского и славянских народов. В первую очередь, эти сюжеты были связаны с историей борьбы именно против немецких захватчиков: «Борьба славян с немецкими захватчиками в XII-XIII вв.», «Борьба славянских народов с немецкими феодалами», «Вековая борьба славян с немецкими захватчиками», «Борьба с немцами в 1918 г. на Украине» и т. п. Эти научные темы были положены в основу агитационной и пропагандистской работы; с ними вузовские работники выступали перед жителями сибирских городов, эвакуированными, бойцами и переселенцами из европейской части СССР, поднимая их патриотический дух. Послевоенный период развития отечественной исторической славистики, в том числе и на региональном уровне, также продолжал обусловливаться рядом внутри- и внешнеполитических факторов. Уже в конце 1946 г. было создано центральное комплексное славистическое учреждение (с 1968 г. - Институт славяноведения и балканистики АН СССР). В стране возникали кафедры и группы в университетах Ленинграда, Киева, Львова, Минска, Воронежа, Харькова, Саратова, в АН УССР. В 1956 г. был организован Советский комитет славистов, и установлены тесные научные контакты с учеными стран народной демократии (славянскими государствами). Посредством специальных исторических изданий в научно-образовательные процессы внедрялись установки на выстраивание единства славянских народов, шел поиск исторической общности славян, претворялись в жизнь организационно-научные установки на проведение славяноведческих исследований. В ведущем историческом журнале СССР первого послевоенного десятилетия - «Вопросы истории» - ставились важнейшие и дискуссионные вопросы, связанные с происхождением славян и поиском общих закономерностей их развития (Лер-Сплавинский 1946; Пичета 1946a; Удальцов 1947; Удальцов 1949; Третьяков 1953); публиковались информационно-аналитические сообщения о развитии славяноведческих исторических исследованиях в СССР, и, как следствие, шло определение магистральных направлений для исследователей во всей стране (Писарев 1950; Пичета 1946b; Пичета 1947a; Хренов 1955); размещались историографические обзоры новой литературы по исторической славистике, рецензии на книги и т. д. (Пичета 1947b; Новые 1948). Институционализация и дальнейшее развитие славяноведческих структур шли параллельно с негативными процессами в политической жизни советского общества, связанными с проводившимися в первое послевоенное десятилетие идеологическими кампаниями. Славянский фактор и славяноведение (в том числе историческая славистика) вошли в число их неотъемлемых компонентов. С одной стороны, идеологи и проводники кампаний (как на общегосударственном, так и на региональном и локальном уровнях) по борьбе с «низкопоклонством перед Западом», с «безродными космополитами», против «марризма в языкознании» довольно часто для обоснования своих позиций прибегали к славянскому фактору как важной составляющей так называемых научных дискуссий. С другой стороны, геополитическое положение СССР после Второй мировой войны в Восточной Европе и на Балканах обусловливало особое место Советского государства в системе международных отношений и в славянском мире. В силу этого историческая славистика обретала особый статус в системе социогуманитарных и обществоведческих дисциплин и наук. Изучение истории и современного состояния славянского мира должно было дать ответы на многие вызовы современной геополитики. При подготовке специалистов-гуманитариев, будущей элиты страны, необходимо было заложить им соответствующие установки. В первое послевоенное десятилетие изменения во внешнеполитической сфере и системе международных отношений (сближение СССР с балканскими странами и государствами Восточной Европы) повлекли за собой корректировку учебно-воспитательного процесса в вузах, согласуясь с реалиями текущей внешней политики. Необходимо было дать теоретическое обоснование особой роли этногенеза русского и других славянских народов и специфики складывания у них централизованных государств. Например, на кафедре истории СССР НГПИ еще осенью 1945 г. был заслушан и обсужден доклад «О задачах исторической науки». В нем были поставлены вопросы, которые нашли отражение в содержании учебного процесса: «О роли восточных славян и Киевского государства в истории Европы», «О разоблачении "антинаучной теории" норманнского происхождения русского государства» (ГАНО: 23 об.-24). Схожие направления деятельности по изменению учебно-методической и воспитательной работы проходили и в остальных вузах Сибири (ГАНО: 34 об.-35; ГАНИ ИО: 23; ГАСПИ ТО: 42). Следуя директивным партийным и правительственным документам, руководство вузов и исторических структурных подразделений сразу брало курс на воплощение их в жизнь. Исторические кафедры Сибири приняли ряд мер по перестройке учебно-воспитательного и научного процессов в свете партийных решений по идеологическим вопросам. Изменения прежде всего выражались во введении дополнительных учебных курсов или перестройке уже читавшихся. Например, на кафедре истории СССР и кафедре всеобщей истории ИФ ОмГПИ было пересмотрено распределение учебного времени по разделам и курсам в сторону увеличения количества часов на разделы истории советского народа, новейшей истории, истории западных и южных славян и связи истории Западной Европы с историей России,а также по вопросам истории Древнего мира, связанных с древней историей Советской Родины и славянских народов (ИАОО 1: 54; ИАОО 2: 7-7 об.). На исторических кафедрах активно обсуждались учебники для средней школы и вузов, по результатам которых пересматривались учебные программы курсов и учебные пособия. Например, в НГПИ было принято решение «всемерно использовать лекции в целях воспитания советского патриотизма, уделяя при изучении всеобщей истории максимум внимания роли русского народа в мировой истории, уделять больше внимания историческим деятелям и показывать их роль в историческом процессе» (ГАНО: 34 об.-35). В одном из докладов доцента ИФФ ИГУ М.А. Гудошникова «О преклонении перед иностранщиной в исторической науке» был поднят вопрос об «умалении нашей советской исторической науки» и «решительной борьбе против некритического восприятия и трактовки отдельных исторических проблем» (ГАНИ ИО: 61-62). Доцентом ИГУ Ф.А. Кудрявцевым был поднят вопрос о том, что в учебниках для средней и высшей школы имело место «неправильное толкование отдельных исторических фактов и событий». Кудрявцев в качестве примера «неправильного учебника» назвал «Историю Средних веков», где неверно, с его точки зрения, освещалось возникновение государств у западных и южных славян и неверно излагалась история Германии в связи с историей славянских народов. После этих «критических» замечаний содержание учебного процесса приводилось в соответствие с идеологическими установками. Перестройка в области идеологической работы находила свое выражение также в научно- и учебно-исследовательской работе студентов, например в тематике курсовых работ, которые были введены в учебный процесс с 1947/48 учебного года. Так, в ОмГПИ во второй половине 1940-х гг. часто можно было встретить такие темы курсовых работ, как «Роль России в освобождении балканских славян», «Борьба славянских и прибалтийских народов с немецкой агрессией» (ИАОО 1: 35) и т. п., а в ТГПИ на научных конференциях и на иных научных форумах студенты выступали с докладами на темы «Критика лженаучной "теории" норманистов» и т. п. (ГАТО 2: 8-9). Таким образом, отличительными чертами научно-образовательной и идейно-воспитательной деятельности в сибирских вузах стали патриотизм и гордость за русскую культуру и историю. Преподавателями на лекционных курсах и семинарских занятиях в области истории проводилась борьба с «реакционными теориями», с иностранными и отечественными дворянскими, буржуазными и советскими немарксистскими исследователями. Последствия перестройки учебно-воспитательной работы со студентами отражались и на ходе проведения педагогических практик, при организации уроков и внеклассной работы со школьниками (ЦДНИ ТО: 4-5 об.). Решающее значение в деле организации учебно-воспитательной, политико-идеологической и научно-исследовательской работы в вузах (как в среде учащихся, так и в среде сотрудников) в контексте идейно-политического воспитания историков имели постановления оргбюро ЦК ВКП(б), закрытые письма и иные директивные документы по вопросам идеологической работы в среде интеллигенции, в том числе научно-педагогических работников, и научные дискуссии по вопросам философии, биологии, физиологии, политэкономии и языкознанию (Сталин 1950). На волне развернувшейся на рубеже 1940-1950-х гг. идеологической кампании, направленной против академика Н.Я. Марра и его концепции, связанной с вопросами языкознания, быстро менявшиеся идейно-политические условия требовали от историков оперативного реагирования. Так, в середине 1950/51 учебного года, в самый разгар антимарровской кампании, для студентов, оканчивавших Томский пединститут и готовившихся сдавать госэкзамены, в спешном порядке был организован обзорный курс лекций по всем разделам истории, посвященный «критике антинаучных кондиций Н.Я. Марра». Поскольку вопросы языкознания и развития языка у народов были связаны с их социальным и общественным развитием, то студентам прочитали следующие «выравнивающие» тематические лекции: «Складывание племенных объединений на территории СССР», «Вопрос о происхождении восточных славян», «Разработка вопросов этногенеза Руси советскими учеными» и т. п. (ГАТО 2: 21 об.). Лишь «оттепель» позволила снять накал репрессий против педагогических работников и вернуть научно-образовательный процесс в вузах страны в нормальное русло. В 1960-е гг. сложился типовой учебный план исторических факультетов и отделений университетов и пединститутов, который фактически без изменений просуществовал до распада СССР. Он состоял из трех циклов дисциплин: цикл методологических и общественно-научных (в том числе социально-экономических) дисциплин; общеисторический цикл, включавший в себя в том числе историю южных и западных славян; педагогический цикл. На примере некоторых сибирских вузов мы имеем возможность проиллюстрировать основные направления развития советской исторической славистки в периферийном регионе в послевоенный период. Важным фактором этих исследований в вузах было то, что они внедрялись в образовательный процесс при чтении общих или специальных курсов. Флагманом историко-славистических исследований в ТГУ на протяжении второй половины 1940-1960-х гг. была кафедра всеобщей истории. Со времени ее образования стала формироваться ее основная научная тематика, и определялись самостоятельные комплексные проблемы. Крупным направлением кафедры стало изучение истории славянских народов (южных, т. е. балканских, и западных) и их борьбы за освобождение от иноземного гнета в разные периоды. Как раз в тот период существовал наибольший государственный заказ по данной проблематике (ГАТО 7: 7). Виднейшим представителем этого направления в Томске и во всей Сибири стал И.Г. Коломиец. С 1946 г. он работал директором Ужгородского республиканского историко-краеведческого музея, был и. о. заведующего кафедрой всеобщей истории Ужгородского университета. С 1948 г. и до конца жизни трудился на ИФФ ТГУ. В ТГУ читал курс «История южных и западных славян», вел ряд спецкурсов и спецсеминаров, связанных с вопросами исторического славяноведения. Работая еще в Ужгороде, И.Г. Коломиец собрал значительный документальный материал по истории Закарпатья и опубликовал (в том числе и в соавторстве) ряд статей. Переехав в Томск, ученый продолжил работу над этой комплексной темой. В 1953 г. в печать вышла первая часть задуманной им монографии «Очерки по истории Закарпатья. Борьба крестьянства Закарпатья против феодального гнета и католического порабощения в XV-XVIII вв.» (Коломиец 1953). Эта книга в 1955 г. была переиздана в Словакии. Вторая часть его очерков увидела свет в 1959 г. (Коломиец 1959). Итогом многолетней работы И.Г. Коломийца стала двухтомная монография «Социально-экономические отношения и общественные движения в Закарпатье во второй половине XIX в.» (Коломиец 1961). Эта монография предполагалась к защите в качестве докторской диссертации. Однако тяжелая болезнь и скоропостижная кончина не позволили ученому осуществить это (Жигалов, Фоминых 2014: 179-180). Благодаря такому направлению исследований для ТГУ в 1950-е -начале 1960-х гг. стало возможным установление зарубежных связей, редких в тот период. Студенты - члены научного студенческого кружка и преподаватели ИФФ ТГУ в 1950-1960-е гг. состояли в переписке со студентами-историками кафедры истории Болгарии Софийского университета (ГАТО 6: 21-22). Доцент И.Г. Коломи-ец вел научную переписку с учеными Венгрии и Чехословакии, консультируясь с ними и обмениваясь литературой по теме своей докторской диссертации. Позже его работы получили высокую оценку венгерских и чехословацких ученых (ГАТО 7: 7). На протяжении 1960-х гг. были установлены тесные научные контакты историков КемГПИ с педфаком университета г. Острава (ЧССР) по вопросам истории развития черной металлургии на доисторическом, древнем, средневековом и современном этапах (ГАКО 2: 932). Между преподавателями факультетов обоих вузов совершался регулярный взаимный обмен научными публикациями, а также обзор научной литературы. Славяноведческие исследования и внедрение их в образовательный процесс при подготовке историков в последние десятилетия существования Советского Союза (в 1970-1980-е гг.) уже перестали иметь такую явно выраженную политико-идеологическую нагрузку, какую они имели на протяжении 1940-1960-х гг. Особенно это стало заметно на периферии, в провинциальных вузах. Сохранение исторических славистических исследований оставалось на уровне инициативных тем отдельных преподавателей и небольших научно-педагогических коллективов (например, исследования, характерные для Кемеровского университета по истории черной металлургии, археологии и т. п.) (ГАКО 1: 59-60), а образовательная составляющая удовлетворялась преподаванием унифицированного для всей системы исторического образования в СССР курса «История западных и южных славян». В образовательной системе сибирских вузов долгое время сохранялась практика приглашения (в основном на уровне личных профессиональных связей сибирских ученых) зарубежных специалистов и научно-педагогических работников из столичных городов СССР для чтения лекций и ведения спецкурсов и даже спецсеминаров по славяноведческой тематике. Так, во второй половине 1970-х гг. для студентов-историков КемГУ было прочитано несколько циклов лекций профессором Мирославом Кшицей из ЧССР (ГАКО 3: 3; ГАКО 4: 3). Специалисты по всеобщей истории ввиду их дефицита в Сибири также продолжали приглашаться в КемГУ вплоть до конца 1980-х гг. В эти годы был приглашен кандидат исторических наук, доцент Б.М. Руколь из МГУ для чтения спецкурса «Антифашистское движение Сопротивления в славянских странах» (ГАКО 6: 22). Обширные международные связи со славянскими странами имела кафедра археологии КемГУ. Она поддерживала научные контакты с институтом «Антропос» в г. Брно (ЧССР), Институтом археологии АН ЧССР и Институтом археологии ВНР, Институтом археологии при Варшавском университете (ПНР), Институтом фракологии и Институтом археологии БНР. Связи осуществлялись в форме обмена научной информацией, литературой, научных контактов, взаимных визитов ученых и т. п. (ГАКО 4: 12-13; ГАКО 5: 54). В заключение отметим, что как на дореволюционном этапе, так и в советский период историческая славистика несла на себе, помимо важной социокультурной, и политическую, а в советское время - еще и идеологическую нагрузку. Через изучение истории славянских народов и государств, через подготовку специалистов в данной области Российское (Советское) государство стремилось сохранить за собой роль лидера славянского мира, особенно это стало проявляться в послевоенные годы периода позднего сталинизма. В советский период историческая славистика также оказалась подвержена череде идеологических кампаний и стала в руках политического руководства страны (в центре, регионах, на локальном микроуровне) средством проведения в жизнь партийно-государственных установок, вплоть до репрессивных. В дальнейшем, с распадом советского блока, с обострением этнополитической, конфессиональной обстановки и т. п., с проведением череды политических преобразований как в самих славянских странах, так и в России историческая славистика как политико-идеологический феномен потеряла свое острое звучание и сохранила за собой культурный аспект, являясь транслятором культурных кодов.

Скачать электронную версию публикации