Trans-danubian migrants in Moldavian documents of the late 18th - early 19th centuries.pdf Начало массового движения задунайских переселенцев в молдавские земли обычно связывают с событиями Русско-турецкой войны 1806-1812 гг., завершившейся присоединением к российским владениям земель, лежащих к востоку от реки Прут и дельты Дуная. Вместе с тем многие исследователи указывают, что процесс перемещения в Валахию и Молдавию имел место и ранее - на протяжении XV-XVIII вв. Давно высказано предположение, что «в Молдавском княжестве поселение иммигрантов осуществлялось только путем льготной правительственной колонизации» (Драгнев 1975: 180). Существенным поводом для нового обращения к названной теме стало ознакомление с содержанием ряда грамот молдавских господарей 17931806 гг., выпущенных мизерным тиражом провинциальным болгарским издательством более десяти лет назад (Дундаров, Пелин 2005). Изучение совокупности этих и других опубликованных документов дает возможность проследить особенности развития межэтнических контактов в регионе до установления здесь власти России. Сведения, о которых идет речь, с большим трудом прокладывали себе дорогу к современным читателям. Сначала упоминались 13 гос-подарских грамот на льготы 486 семьям сербов, осевшим в Кишиневе в последние годы XVIII - начале XIX в. Отмечалось, что сербы и болгары оседали в различных селах Лапушно-Оргеевского уезда, а также создавали новые поселения - Парканы, Папауцы, Сырбь и др. (Драгнев 1975: 184-185). Гораздо позже были изданы полные переводы четырех грамот - 1793, 1800 гг.и две 1801 г. (Пелин 1992: 56-59). Уже в нынешнем столетии стали доступны оригиналы текстов 20 грамот: 1793 г. - 1, 1800 г. - 1, 1801 г. - 2, 1802 г. - 3, 1803 г. - 6, 1804 г. - 3, 1805 г. - 3, 1806 г. - 1 (Дундаров, Пелин 2005: 21-146). К сожалению, приходится говорить о больших изъянах публикации. Молдавская исследовательница В.С. Пелин выполнила свою часть работы на высоком профессиональном уровне, тогда как ее болгарский соавтор этим требованием науки пренебрег, очевидно, в угоду собственным довольно примитивным амбициям. Не буду писать о его выпадах в адрес коллег из Молдовы. Укажу лишь, что к грамотам И. Дундаров приложил «вольные» болгарские переводы, существенно исказившие молдавские подлинники. Соответствующие оригиналам текстов русские переводы В.С. Пелин в издание не включены. Попытка ввести в заблуждение читателей, которым не понятен молдавский язык более чем двухвековой давности, к счастью, не обесценивает содержания документов, выпущенных господарской канцелярией. Самая ранняя из названных грамот издана 14 октября 1793 г. Михаилом Константином Суцулом - представителем греческой династии, занимавшим молдавский престол в 1793-1795 гг. В документе поименно назван 21 иностранец - «шаменй стреинй»1, члены 14 семей, которые «вынуждены были вместе с другими людьми уйти за Днестр до начала и во время случившегося мятежа в райи всесильной империи от бывшего над ними насилия». Вновь добиваясь покровительства Османской империи, они просили определить их на жительство в Молдавии, в Кишиневе: «ын пъмънтул Молдовей, ла търгул Кишънъ-улуй». Господарь установил для этих людей постоянную ежегодную подать в государственную казну - «ла вистерия». Деньги следовало вносить двумя равными частями в праздники св. Дмитрия и св. Георгия. При этом чиновникам Оргеевского цинута (уезда) предписывалось в точности соблюдать зафиксированный грамотой порядок обложения новых поселенцев (Пелин 1992: 56-57; Дундаров, Пелин 2005: 22, 24). Документ от 11 июля 1800 г. составлен от имени убежденного русофила Константина Александра Ипсиланти, в первый раз ставшего господарем Молдавии в марте 1799 г. В этой грамоте речь идет о 63 «иностранцах из-за Дуная» - «шаменй стреинй де пистеДунъре». Они прибыли в земли Молдавии бедными и лишенными всего необходимого. Желая обосноваться в Кишиневе, эти «иностранные люди» просили установить им подати в определенном размере, «чтобы знать, какую сумму они должны выплачивать в год, а другими повинностями не были больше отягощены». Проникнувшись тяжелым положением единоверных иноземцев и не желая бросать их в бедности, господарь установил им посильную подать, которую предложено было вносить в «вистерию» двумя равными частями также в дни св. Георгия и св. Димитрия. Грамота гарантировала, что с новоприбывших не будут взиматься никакие другие платежи: «...ни пособия, ни денежные издержки вистерии, ни почтовые деньги, ни какие-либо другие повинности: поставка масла, провианта, рабочих, подвод, строевого леса и тому подобное». Особо оговаривалась позиция властей относительно овец, принадлежавших переселенцам из-за Дуная и остававшихся за пределами молдавских владений. Подчеркивалось условие, что отары, которые содержатся «за границей - в Украине или Буджаке или в других иностранных местах, никогда не будут пригнаны в земли Молдавии» («писте хштар - ын Окраина ши ын Буджяк сау ынтр-алте пърц стреине ши ну ле вор адуче ничй шдать ын... пъмънтул ачеста а МшлдавУяй»). Тогда с овец хозяева не должны были давать десятину - «гоштину». Однако тем из них, кто перегонял своих овец через границу, предстояло «платить гоштину подобно другим жителям страны» - «вор плъти ши ей гоштина ка ши алцлъкуиторй ай църий» (Пелин 1992: 57; Дундаров, Пелин 2005: 26, 28). В рассматриваемых грамотах выходцев с Балкан характеризует устойчивое словосочетание «иностранные люди из-за Дуная» - в оригинале «оаменй стреинй де писте Дунъре». Упоминания о Дунае нет только в уже цитированной грамоте от 14 октября 1793 г., а также в грамоте Александра Константина Морузи от 14 мая 1803 г., в которой говорится более обобщенно о людях, прибывших из-за границы - «де писте хотару» (Дундаров, Пелин 2005: 70, 72). Почти во всех случаях - в 18 из 20 - эти чужеземцы называются сербами (варианты: «люди сърбй», «сърбй стреинй» или просто «сърбй»). Только один раз использовано более сложное и довольно неожиданное этническое определение «люди сърбй булгарй» (грамота того же господаря, составленная 16 сентября 1803 г.) (Дундаров, Пелин 2005: 94). Однако анализ географии происхождения задунайских переселенцев дает вполне определенную картину. Т а б л и ц а 1 Данные о численности и происхождении задунайских переселенцев в молдавских грамотах 1800-1805 гг. (Дундаров, Пелин 2005) Дата Кол-во душ Этническое определение Каза, откуда прибыли Населенные пункты, откуда прибыли 1800, 11.06. 63 сърбй - Калефер 1801, 13.02. 26 сърбй - Калофир 1803, 16.09. 40 сирбй булгарй Филипополис Абрашлари, Хамзалари, Караорман 1803, 16.09. 23 сирбй булгарй Ендрине - 1803, 18.10. 35 сърбй Ямболи Фундуклия, Салманилор Видин, Калифер, Тето- ван, Казанлък, Карлава, 1804, 05.12. 52 сърбй Ендерне, Тернова, София, Филипопол, Негебол, Сар-кукю, Пабакию, Аврада 1805, 27.01. 31 сърбй Ендрине - 1805, 16.08. 20 сърбй Филибе - 290 На основе данных табл. 1 легко убедиться в том, что чаще всего (в пяти случаях) места происхождения людей, обратившихся в канцелярию молдавского господаря, названы в соответствии с принятым в Османской империи делением на «казы»2 (см.: Середа 2009: 54), например «делаказаоа Филипополис». Еще в четырех грамотах записаны названия конкретных населенных пунктов. Это существующие и теперь довольно крупные города различных районов Болгарии, а также Едир-не (античный Адрианополь, болгарский Одрин) в современной Турции. Таким образом, анализ восьми грамот 1800-1805 гг. позволяет прийти к однозначному выводу о том, что названные в них сербы приходили во владения господарей Молдавии из болгарских, а не из сербских этнических территорий. На это указывают и более ранние документы. Например, в одной из грамот 1783 г. говорится об иностранце, который поселился в селе Ciuciule Ясского цинута. Этот человек именуется «Ion, sin Iani, sirbul de la Tarnova» (Documente 2005: 149). Разумеется, очень трудно предположить существование в болгарских землях, включая историческую столицу, такого количества сербов, регулярно переселявшихся на левобережье Дуная. Скорее всего, такая «документальная» смена этнонимов связана, в первую очередь, с традициями молдавско-валашской письменной культуры изучаемой эпохи. Любопытно, что с распространением в деловой документации Бессарабской области русского языка упоминаний о сербах стало гораздо меньше. Когда же на юге края в 1816-1818 гг. была проведена перепись задунайских переселенцев, включая осевших в молдавских землях до Русско-турецкой войны 1806-1812 гг., то сербов среди них практически не оказалось (Мещерюк 1957: 57-58, 99-101). Что касается количества людей, перечисленных в 20 грамотах 1793-1806 гг., то предварительные подсчеты дают общую цифру, превышающую 1 100 человек обоих полов. Судя по табл. 1, значительная часть из них - не менее 10-15 % - была представлена выходцами из Софии, Видина, Пловдива, Никополя, Калофера, Карлово, Казанлыка, Тырново (Дундаров, Пелин 2005: 114, 116). Вероятно, это были люди, занимавшиеся производством и реализацией товара. Предполагаю, что можно говорить не только о ремесленных изделиях, но и о поставках на рынки продукции овцеводства и овощеводства. В двух десятках опубликованных грамот имеются интересные сведения о соседних с Молдавией и независимых от господаря областях. Они документально определены как «иностранные» - «пърц стреине». Имеются в виду близко расположенные к молдавским владениям юго-восточные земли, подчиненные татарам и туркам. По всей видимости, таковыми в начале XIX в. считались территории Украины и Буджака (грамоты от 11 июля 1800 г., 13 февраля 1801 г. и 23 сентября 1802 г.). На левобережье Днестра лежала «Ханская Украина», центром которой являлись Дубоссары. Кроме того, в данную категорию включены райи, находившиеся под контролем османской администрации, как и крепости Килия, Измаил, Аккерман и Бендеры с размещенными в них гарнизонами (грамота от 14 октября 1793 г.). Достоверные сведения о проживании на левобережье Днестра болгар датируются уже началом XVIII в. Так, русское описание маршрута «до Царя-Города от Киева» утверждает, что на границе с Польшей у Днестра выше Дубоссар находится Егорлык3, «а владеет им крымский хан». В этом местечке насчитывалось две сотни домов евреев, «волохов и болгаров». Ниже по течению реки располагались села, принадлежавшие бендерскому паше: Беляковка - примерно 100 дворов и Ташлык4 - около 200. Их жителями также были молдаване и болгары (Русов 1876: 79-80). Что касается турецких городов, то в них болгары селились еще раньше. В частности, по сообщению христианина из Сирии, ко второй половине XVII в. в Измаиле проживало «более двенадцати тысяч семейств валахов и болгар, которые бежали от притеснений турок» (Павел Алеппский 1900: 14). Хотя эта цифра представляется явно завышенной, сам факт пребывания среди горожан значительного числа болгар подтверждается сообщениями других авторов той эпохи (см., напр.: Филип Станиславов 1982: 131). Там же, как отмечалось полвека спустя, измаильчане - турки, волохи, болгары, греки - «торги имеют нарочитые» (Русов 1876: 82). Имеются данные, что в 1774 г. «у Килии поселились 74 семейства сербов из-за Дуная» (Драгнев 1972: 309). Буджак, или «Буджакская земля», в соответствии с авторитетным мнением первого молдавского историка Д. Кантемира, еще в 1568 г. был «предоставлен для обитания ногайским татарам», имевшим в начале XVIII в. единственный город - Каушаны (Димитрий Кантемир 1973: 25). Тогда же цитируемый выше источник (Русов 1876) о русском тракте сообщает, что в этом принадлежавшем крымскому хану местечке проживали «турки и татары, а большая часть христиан - волохи, и болгары, и греки» (Русов 1876: 81). Таким образом, не подлежит сомнению, что движение из-за Дуная имело место как в направлении Валахии5 и Молдавии, так и в пределы соседних османско-татарских владений. Причем миграции происходили по принципу сосудов, сообщающихся в зависимости от колебания конъюнктуры в этой части пространства, подвластного Османской империи. Судя по всему, этот факт в какой-то мере осознавали молдавские господари и сами переселенцы. Разумеется, во время полных опасности событий русско-турецких войн и неизбежной поляризации сил потоки переселенцев приобретали направленность, обусловленную религиозно-культурной близостью сторон. Не случайно подьем миграционной волны был зафиксирован в 1772 г., когда в 11 уездах Молдавии обосновалось более 1 700 чел. - 320 семей задунайских выходцев (Драгнев 1972: 309; 1975: 181). Из 20 исследуемых документов в 14 грамотах содержатся сведения об оседании людей с правобережья Дуная в Кишиневе Орхейского (Лапушно-Орхейского) цинута, занимавшего центральную часть современной Молдовы. Более 80% новопоселенцев - 457 чел. из 567 - стали жителями этого торгового поселения, недвусмысленно называвшегося тырг. Оставшиеся менее 20% задунайцев остановились на жительство в селах (табл. 2). Т а б л и ц а 2 Данные о численности и местах поселения задунайских переселенцев в молдавских грамотах 1803-1806 гг. (по: Дундаров, Пелин 2005) Дата Душ Цинуты, в которых поселяются Населенный пункт Номенклатура поселений 1803, 15.03. 17 Гречений Паикул Мошия 1803, 22.05 12 Гречений Паикул Сатул 1803, 18.10. 35 Орхеюл Петриканий Сатул 1805, 27.01. 31 Кодрулуй Баба-Яна Слобозие 1805, 20.02. 6 Гречений Паикул Сатул 1806, 15.07. 9 Кодрулуй Баба-Яна Сатул Один из этих населенных пунктов - Петриканий - является частью сегодняшнего Кишинева. Два других села - Баба-Яна и Паикул - находились на территориях Кодрского и Греченского цинутов, которые располагались южнее на левом берегу реки Прут, доходя на юге до придунайского озера Кагул. На востоке они граничили с Буджаком. Показательно, что оба поселения относятся к разным типам. Если «слобозия» подразумевала наличие у жителей податных льгот, то «мошия» означала вотчину (буквально по-русски - «дедина»), у которой был наследственный землевладелец. Крупнейшим помещиком в припрутских землях являлся тогда Иоанн Бальш, заявивший в августе 1817 г., что из его имений сбежало 498 семей болгар, поселившихся в них с 1775 по 1805 г. (см.: Устройство задунайских переселенцев 1957: 436-437. № 340). Из рассматриваемого актового материала (см. грамоту от 14 октября 1793 г. и др.) следует: устраиваясь на жительство в Молдавии, иностранцы поступали в особую сословную группу «рупта де вистерия», которой господари обеспечивали некоторые привилегии. Такие новоприбывшие ежегодно вносили фиксированную плату в державную казну («вистерию»), но не платили прочих многочисленных податей в пользу государства. С включением Бессарабии в состав Российской империи большинство представителей этой группы изменили правовой статус, став колонистами, а остальные уже к середине XIX в. слились с массой рядовых сельских жителей или горожан, отбывая все установленные для них повинности (Очерки истории 1967: 49-54). Большое значение для понимания характера переселений из-за Дуная в мирное время имеет одна из грамот Александра Константина Маврокордата, правившего в Молдавии с июня 1782 по январь 1785 г. В середине мая 1783 г. господарь жаловал своею милостью иностранца «серба Михая Митрешу» («Mihai Mitresu sirbul»). Этот человек некогда поселился в селе Парканы (Parcane) Орхейского цинута, где женился на дочери мазила6. Он заслужил награду тем, что привел в цинут множество переселенцев из-за границы, которые основали села Парканы, Папауцы, Сырбь (Parcane, Papauti, Sirbi). В документе прямо сказано, что господарь зачисляет Михая в привилегированную категорию жителей страны - мазилов, ожидая, что этот человек и впредь будет способствовать привлечению в Молдавию иностранных поселенцев (Documente 2005: 144-145. Nr. 106; ср.: Драгнев 1975: 184-185). Подводя итоги, следует сказать, что документы о задунайских переселенцах, появившихся в молдавских землях задолго до войны 1806-1812 г., показывают, что эти процессы связаны с взаимной заинтересованностью иммигрантов и господарской администрации. Недостаток податного населения в Молдавии издавна восполнялся за счет выходцев из соседних стран (Руссев 2006: 90-101). При этом предпочтение отдавалось единоверцам, для привлечения которых использовались все подходящие возможности - от бедствий войн и голодных лет до общего османского «зонтика» и инициативы частных лиц. Судя по всему, многие из уже сложившихся традиций, не исключая и части привычных терминологических понятий, обрели новую жизнь в условиях утверждения в Пруто-Днестровском междуречье власти России. Еще несколько десятилетий назад в историографии было сформулировано противоречивое мнение о том, что до Бухарестского мира Бессарабия являлась «органической частью Молдавии», владениями которой на правах сюзерена распоряжалась Турция (Лазарев 1974: 111-112). В спорах, разгоревшихся с новой силой в связи с двухсотлетием этого события, акцент делался на пагубной для края политике российского царизма. В частности, обвинения в адрес властей империи звучали и так: «Вместо того чтобы дать крестьянам из центральных районов земли на юге, туда специально завезли чужаков, чтобы отделить нас от Дуная и Черного моря» (http://enews. md/articles/view/2413/). Полагаю, что содержание рассмотренных в статье документов показывает, сколь далекими от исторической реальности бывают умозрительные картины, усердно создающиеся в тиши академических кабинетов. Примечания 1. Цитаты из подлинных грамот даны курсивом с сохранением особенностей правописания документов. 2. Каза или кадилык - судебно-административные округа во главе с шариатским судьей (кади). 3. Село Ягорлык почти полностью затоплено в 50-е гг. XX в. при строительстве Дубоссарской ГЭС. 4. Ныне микрорайон Дубоссар - Магала. 5. Изучение значительного пласта сведений на этот счет не является задачей настоящей статьи. 6. Представитель пользовавшегося податными льготами сословия, приравненного в присоединенной к России Бессарабии к однодворцам.

Скачать электронную версию публикации