Unknown pages of the brothers Boris M. and Yuriy M. Sokolov's expedition to the Russian North 'Following the f.pdf Влияние «исторической школы». Б.М. и Ю.М. Соколовы в поисках метода Братья-близнецы Борис Матвеевич и Юрий Матвеевич Соколовы, названные «русскими братьями Гримм» (Коккьяра 1960: 562), принадлежат к числу ученых, диапазон научных интересов которых был чрезвычайно широк и многогранен. Но больше всего прославились они как собиратели и теоретики-фольклористы, организаторы этнографической науки и музейного дела. Научные воззрения Соколовых формировались в русле основных концепций и установок «исторической школы» -господствующего направления в русской фольклористике конца XIX -начала XX в. Студенты историко-филологического факультета Московского университета, ученики профессора, а затем ординарного академика Императорской Академии наук В.Ф. Миллера, братья Соколовы восприняли методологию и проблематику этой школы. Школа В.Ф. Миллера «в известной мере противостояла и методике формалистического нанизывания отдельных фактов без стремления осмыслить Публикуется в соответствии с планом научно-исследовательских работ Института этнологии и антропологии РАН. их, и приемам, выработанным теорией заимствования, не говоря уже о мифологической школе, против которой ожесточенно выступал и сам основоположник исторической школы и его ученики... Миллер выдвинул требование изучать историю былин и отражение истории в былинах, отвечая на вопросы: где, когда, на основе каких исторических фактов и под влиянием каких поэтических источников - чужих или своих - создавались произведения народного искусства» (Чичеров 1959: 94-95). Фактически «историческая школа» не занималась идейно-художественным анализом произведений: она рассматривала лишь то, что отражается в былинах, сказках и других произведениях фольклора, не затрагивала вопрос о трактовании изображаемого и о том, с каких позиций оно освещается. Это приводило к утверждению, что героический эпос создан господствующими классами. «Позитивизм исследований, недостаточное внимание к идейной сущности народной поэзии неизбежно вели к аристократической теории происхождения былевого эпоса, к выдвижению тезиса, что народ не творит, а лишь воспроизводит созданное господствующими классами» (Там же). Борясь с пережитками мифологической школы в фольклористике, представители «исторической школы» впадали в грубые методологические ошибки. В их работах сказывался недоучет поэтической природы фольклорных произведений, наивно реалистический подход к поэтическим образам, отожествление изображающей среды со средой изображаемой (Гофман, Минц 1948: 16). Используя преимущества и все ценное, что присутствовало в школе В.Ф. Миллера, братья Б.М. и Ю.М. Соколовы, тем не менее, исторический принцип (метод) старались увязать с мифологическим и сравнительным (и наоборот), что отнюдь не принижало «исторической школы». В поисках метода они, опираясь на традиции русской дореволюционной науки, пытались соотнести ее достижения и выводы с запросами и потребностями нового времени. Как писал Ю.М. Соколов, больше всего сил тогда «было затрачено на установление исторической основы былин, а также на определение социальных слоев, в которых и для которых былины слагались» (Соколов 1927: 3). Следование основным принципам «исторической школы» при широком применении Б.М. и Ю.М. Соколовыми «историко-социологического» или «социально-экономического» метода, использовавшего формальный анализ фольклора, не меняло существа методологии «исторической школы», а лишь расширяло сферу исторических разысканий. Однако опыты социологического детерминирования фольклора, несмотря на ошибки в объяснении историзма ряда былин, отдельных видов сказок и обрядовой поэзии, позволили братьям Соколовым прийти к заключению, что вопрос о заимствованиях в крестьянском творчестве из творчества и быта других культурных классов следует значительно ограничить и пересмотреть. Исследователь творчества братьев Соколовых В.А. Бахтина отмечает, что социологический анализ был предложен еще дореволюционной наукой, но в ней он присутствовал в ряду других подходов, и его понимание было более емким и широким (Бахтина 2000: 63). Представление об объеме и характере терминов «социология», «социологизация», «социальное» у братьев Соколовых претерпело изменения, совершив крен в сторону социального происхождения фольклора, связи поэтического текста с окружающей бытовой, экономической и общественной жизнью. Критически оценивая «историческую школу», Б.М. и Ю.М. Соколовы указывали на ее ограниченность, на отсутствие в работе исследователей, пользующихся этой методикой, должной конкретизации «в местном и бытовом отношении», на игнорирование социологических и историко-экономических аспектов (Померанцева 1971: 209). Б.М. и Ю.М. (слева) Соколовы. Ранняя весна 1919 г. Рис. 1. Фотография из книги: Из далеких двадцатых годов двадцатого века (исповедальная переписка фольклористов Б.М. и Ю.М. Соколовых). М.: ИМЛИ РАН, 2010. С. 5 (Введение. Бахтина В.А. Переписка Б.М. и Ю.М. Соколовых (20-е годы)) Ю.М. Соколов писал о том, что фольклорный вариант можно рассматривать не только по горизонтали в его переходе от народа к народу, но и по вертикали - от одной классовой среды к другой (Соколов 1928). Таким образом, братья Соколовы применяли социологический анализ для выяснения социального происхождения, поиска классовых корней как носителей фольклора, так и героев фольклорных произведений. Начало и расцвет научного творчества Соколовых совпали со временем, когда преобладающее значение в науке имели полевая фольклористика и этнография, акцентирующие внимание исследователей на разных сторонах народного быта и культуры, на детальном изучении всех их аспектов. В советское время эти ученые фактически заложили основу качественно новому направлению полевых исследований, плодотворные принципы которых сохраняют свое значение по сей день. «Теоретические и методологические искания и установки» они ставили во главу своей деятельности, а результаты полевых исследований корректировали их научные позиции (Соколов 1931: 281) (см. рис. 1). Эволюция эпической традиции. Принципы и методика исследовательской работы братьев Б.М. и Ю.М. Соколовых Наставник братьев Соколовых В.Ф. Миллер, исследовавший еще с 1890-х гг. историю русского былинного эпоса, в качестве научной задачи поставил проблему генезиса и географического распространения эпоса. Решение ее требовало разысканий и новых записей былин. Теоретические рассуждения ученых-современников о значении Новгорода как центра происхождения северной былинной традиции привлекли внимание Б.М. и Ю.М. Соколовых к районам, ранее входившим в состав земель Великого Новгорода. Они в основном разделяли точку зрения В.Ф. Миллера на причины утраты былин в Новгородской губернии, но полагали, что остатки их должны сохраниться в промежуточных районах между Новгородом и живым очагом былинной поэзии - Онежской губернией. Выбрав северные районы Новгородской губернии местом обследования, они предприняли туда две экспедиции. Для первой поездки (лето 1908 г.) ими был избран Белозерский уезд, здесь они обследовали шесть деревень. Во второй поездке в Кирилловский уезд (лето 1909 г.) Соколовы провели этнографические наблюдения в 21 населенном пункте и записали фольклор в г. Кириллове. Сборник «Сказки и песни Белозерского Края», вышедший из печати в 1915 г., получил широкий научный резонанс. Помимо собранных 1 189 произведений фольклора его предваряли ценные очерки и научные статьи «За сказками и песнями» (из путевых впечатлений), «Белозерская деревня и ее быт», «Краткий очерк местного говора». Сборник был удостоен премии академика А.А. Шахматова, но его изъяли из продажи, и он был допущен Академией наук лишь для закрытого пользования. Причиной этому послужило то, что в нем содержалось немало произведений социально-обличительного фольклора, а правдивое описание тяжелого положения белозерского крестьянства после революции 1905 г., представленное братьями Соколовыми в предварявших его очерках и статьях, придавало ему политическую окраску. Комплексные исследования, а именно монографическое собирание фольклора, соединенное с этнографическим изучением района, - один из принципов экспедиционной деятельности Б.М. и Ю.М. Соколовых. Не случайно Ю.М. Соколов подчеркивал, что фольклористику «нельзя оторвать от этнографии», «синкретическая форма фольклорных произведений, устная традиция большинства из них» связаны с бытом и хозяйством (Соколов 1926: 25-26), считал, что «во всяком поэтическом произведении устного слова звучат и отголоски седой старины, и мотивы нового времени» (Соколов 1924: 280). Братья Соколовы использовали приемы сближения с населением и особую методику исследований: объективность, полноту, точность записи произведений и сведений как в старшем, так и молодом поколении в естественных условиях исполнения. Это обусловливало высокое научное качество фольклорного и этнографического материала, раскрывало действительную картину жизни. Такое полустационарное (непродолжительное и повторяющиеся в течение 3 лет), всестороннее изучение поэтической традиции определенного района исследователями Севера до Б.М. и Ю.М. Соколовых практически не осуществлялось. Предшествующие публикации сосланного в 1859 г. в Олонецкую губернию революционера-этнографа П.Н. Рыбникова («Песни, собранные П.Н. Рыбниковым» (1861-1867 гг.)), А.Ф. Гильфердинга, дважды побывавшего в Олонецкой губернии (1871, 1872) («Онежские былины», 1873), А.В. Маркова, совершившего шесть поездок на Русский Север («Беломорские былины», 1901), А.Д. Григорьева, издавшего два тома: «Архангельские былины и исторические песни» (1904, 1939), Н.Е. Ончукова, 6 раз побывавшего в разных районах Русского Севера и опубликовавшего «Печорские былины» (1904) и «Северные сказки. Архангельская и Олонецкая губ.» (1908), охватывали многочисленные уезды, но они уделяли недостаточное внимание изучению бытования фольклора и среды носителей. Братья Соколовы понимали, что вопрос об эволюции эпического творчества может быть поставлен только при наличии материала, собранного в разные периоды, но непременно в одном и том же районе и в одной и той же социальной среде. Именно эта мысль сподвигла их, спустя более полвека, совершить экспедицию «По следам Рыбникова и Гильфердинга». Соколовы отмечали постепенное угасание былинной эпической традиции на Русском Севере, поэтому писали о неотложной задаче скорейшей его фиксации. Признаки отмирания эпической традиции они связывали исключительно с возрастом исполнителей, передававших свои тексты на запись. От пожилых людей, певших эпические песни лишь изредка, да еще застигнутых собирателям врасплох, естественно, нельзя было ожидать совершенного исполнения, то же самое можно было бы сказать и о людях среднего возраста. Поэтому нужны были контрольные записи также и от людей моложе тех, от которых записывался фольклор в экспедиции «По следам Рыбникова и Гильфердинга». Однако такие попытки, насколько известно, не предпринимались ни на Кенозере, ни в других местах. Всюду собиратели делали записи почти исключительно от пожилых людей (Смирнов 2004: 305-322). Такого рода соображения привели Соколовых к убеждению, что со смертью старшего поколения былина навсегда замрет в устах северного крестьянства. Позднее ученик Б.М. Соколова В.И. Чиче-ров, анализировавший былевую поэзию 1920-х гг., отмечал, что она сохранялась на Кенозере в виде застывшей традиции у учеников мастеров эпоса 60-70-х гг. XIX в. Ее хранители, воспринявшие варианты от известных сказителей, воспроизводили их с точностью, измеряемой их памятью, являясь исполнителями былин, почерпнутых некогда от прежних сказителей (Чичеров 2015: 36). Братья Соколовы, независимо один от другого, стали использовать уникальную методику коллективной записи фольклорных произведений, о чем сообщали друг другу в переписке 1920 г. (Бахтина 2002). Понимание этой методики впервые было ими раскрыто в статье «Поэзия деревни» (1926). Она состояла в том, что участники экспедиции распределялись на группы по два-три человека с определенным жанровым заданием каждой. Материалы иных жанровых разновидностей также записывались, но попутно. В процесс фиксации должны были быть вовлечены все члены группы, а по окончании записи было необходимо произвести сверку, и таким образом достигался довольно точный текст и появлялась возможность взаимной проверки (Соколовы Б.М. и Ю.М. 1926: 43). Запись велась каждым из группы, и беловой текст появлялся в результате сведения (см. текст письма с. 19, 21) трех записей в одну. Как отмечал Ю.М. Соколов, только при коллективной записи возможно уловить и передать все сопутствующие пению или рассказыванию моменты. «Как описать мимику, жесты, интонацию певцов и рассказчиков? Как подметить все это, а подметив, сохранить и передать другим? Ведь один голый текст песни без соответствующей записи интонации, артистических приемов исполнения и т. д. - не точен, как и текст песни без нот» (с. 39-40). Позднее, уже после возвращения из экспедиций 1926-1928 гг., Ю.М. Соколов писал следующее о методике их работы: «Мы большей частью выбирали в районе, так сказать, базу (около волостного центра) и делали оттуда экскурсии в разных направлениях, возвращаясь на базу для отдыха и приведения в порядок собранного материала. Нередко приглашали хороших, много знающих сказителей к себе, чтобы вести запись в более спокойной обстановке. По деревням приходилось обычно работать в избах, битком набитых народом; всем интересно послушать фонограф, посмотреть, как отличается кто-нибудь из своих деревенских стариков, оценить искусство своих односельчан (нередко высказывались глубоко верные и принципиальные суждения) или - бывало и это - попросту даже поглазеть, как быстро бегают в наших руках карандаши... В своей записи мы не применяли стенографии. техника записи была обычно такова: в первой поездке двое писали первую половину строки, немного переходя за цезуру, двое других - вторую половину, начиная немного раньше цезуры. Во второй и третьей поездках (на Кенозеро и Водло-зеро) экспедиция производила записи двумя отрядами, по 3 человека в каждом. Ввиду того, что при указанном способе записи некоторые недочеты (в виде пропусков) падали большей частью на середину стиха, работа стала распределяться между тремя участниками: на одного падало начало записи, на другого конец и на третьего, естественно захватывающего боковые области, середина стиха. Таким образом, строку можно было записать с достаточной точностью. Не записывали мы сразу всей строки потому, что тогда пришлось бы останавливать сказителя или заставлять его петь значительно медленнее, чем обычно, а опыт нас уже научил, что точный и хороший текст можно получить от сказителя только тогда, когда сохранены условия привычного, естественного исполнения. Коллективная запись сама по себе, конечно, тоже более надежна, чем единоличная. Только по коллективной записи убеждаешься в том, как индивидуально, субъективно бывает иногда восприятие собирателя. Нередко у нас возникали горячие споры относительно отдельных звуков и даже слов, особенно же эвфонических частиц - да, дай, ай, ой, ах, эх, и, й, ну-й, нынь и т.п. Повторная поверка у певца не всегда может быть надежной, так как при исполнении эти частицы то и дело варьируют. Мы старались в ближайший срок после записи, по свежим следам, производить "сводку" и большей частью тут же начисто переписывали окончательный текст» (Соколов 1948: 6-7). Итак, при методике коллективной записи, применяемой братьями Соколовыми, один и тот же текст прослушивался одновременно несколькими собирателями, но фиксироваться ими мог по-разному: только начальными стихами, серединой стихов, окончанием стихов, иногда, если успевали, полными стихами. Число сведенных в полевых условиях записей различалось: текст мог быть сведен единожды, в тетради только одного участника записи, но иногда он сводился в тетрадях двух и даже четырех собирателей. Встречались факты одновременной полной записи всего текста всеми присутствующими членами экспедиции, если необходимость разделения труда отпадала вследствие неторопливой манеры исполнения, повторения каждого стиха дважды, передышек певца и т.д. (Бахтина 2013: 31-40). Как видим, эта экспедиция, преследовавшая основную цель сравнения эпической традиции прошлого и настоящего, не случайно привлекла пристальное внимание ученых и вызвала повторные поездки на Русский Север. За ней последовали экспедиции: Государственного института истории искусств 1926 г. под руководством К.К. Романова, студентов этнографического отделения Ленинградского историко-литературного института под руководством Д. А. Золотарева (1931 г.), экспедиция ученого-фольклориста и этнографа А.Н. Нечаева на Белое море (1938), издавшего «Сказки Карельского Беломорья» (1939) и множество книг русских народных сказок. Поездка на Кенозеро, осуществленная в 1940-х гг. сотрудниками Института этнографии АН СССР (Г.С. Маслова и др.), подтвердила исчезновение былин из устного бытования в кенозерских деревнях и селах (Чичеров 2015: 37). Затем последовали поездки студентов Московского государственного университета под руководством Э.В. Померанцевой (1956 г.), Ю.А. Новикова и Ю.И. Смирнова (1958-1959 гг.), поставивших перед собой цель выяснения состояния эпической традиции после посещения Кенозерья братьями Соколовыми, многочисленные экспедиции МГУ (1958-1970 гг.), также констатировавшие затухание традиции пения былин. Деревни Кижской волости неоднократно обследовались сотрудниками Карельского научно-исследовательского института (ныне Институт языка, литературы и истории КарНЦ РАН) (Кузнецова 2014: 290-291). Маршрут, состав и итоги экспедиции «По следам Рыбникова и Гильфердинга» Отправляясь в эту поездку, Соколовы имели за плечами огромный опыт полевой работы: разные уезды Тверской и Московской губерний (Ю.М. Соколов, 1920-1930 гг.), Саратовской губернии, экспедиции к многочисленным народам Волго-Камья, к шапсургам Адыгеи (Б.М. Соколов, 1919-1930 гг.). Экспедиция, о которой речь идет в данной статье, как уже отмечалось выше, носила комплексный характер: исследования эпической традиции и сбор полевой информации по разным сферам материальной и духовной культуры населения этого региона. Она стала самым значимым проектом фольклорной подсекции Государственной академии художественных наук (ГАХН) и Главнауки, финансировалась этими учреждениями и проходила в летние месяцы 1926, 1927, 1928 гг. В экспедиции 1926-1928 гг. применялся кустовой метод обследования деревень (см. текст писем). Как отмечает Т.Г. Иванова, обследование Заонежья через 60-70 лет после того, как там побывали первые собиратели, позволило фольклористам проследить изменения, произошедшие в течение нескольких десятилетий в песенно-эпической традиции, причем фиксировали они не только былины, исторические песни, духовные стихи, но и другие виды фольклора (Иванова 2009: 54-55). Кроме того, Соколовы никогда в своих многочисленных экспедициях не ставили четко обозначенной задачи ограничивать себя только сбором фольклорного материала, они рассматривали слитность его с обычаями и обрядами, ритуалами, религией, народными верованиями населения, акцентировали внимание на топонимике изучаемого региона. Заслуга ученых состояла в том, что ими было поставлено в то время в качестве основной научной проблемы изучение состояния фольклора и народной культуры в целом в условиях социально-бытового окружения и тех процессов, которые совершались в традиционной народной культуре и поэтическом творчестве под влиянием Октябрьской революции (Коротин 1968: 124). Состав и количество участников экспедиции менялись. В 1926 г. из-за серьезной болезни Борис Матвеевич Соколов не смог принять участие в поездке (маршрут: Кижи и Пудожский берег), поэтому экспедицию возглавил его брат Юрий Матвеевич. В ее состав вошли: научный сотрудник ГАХН, супруга Ю.М. Соколова В.А. Дынник, сотрудник Центрального музея народоведения в Москве (ЦМН) Ю.А. Самарин, писатель и журналист С.П. Бородин, его жена Э.Г. Бородина-Морозова и музыкант-этнограф С.М. Любский. В 1927 г. экспедицией руководили оба брата (маршрут: Каргополыцина - Кенозеро), вместе с ними в поездке участвовали: В. А. Дынник, С. П. Бородин, искусствовед, научный сотрудник ЦМН М.А. Ильин, студенты 2-го МГУ П.А. Грушников и В.И. Чичеров. В 1928 г. экспедицией руководил Б.М. Соколов (маршрут: Пудожский берег Онежского озера, р. Шала, Водлозеро, Сумозеро, Рагнозеро). В поездке этого года вновь принимали участие: С.П. Бородин, Э.Г. Бородина-Морозова, Ю.А. Самарин, В.И. Чичеров (От редакции 1948: 1), а также И.С. Ильинская, В.И. Яковлева, Н.Г. Аполлова (рис. 2). Коллективно-комплексные экспедиции под руководством братьев Соколовых стали новым словом в методологии собирательской деятельности. Рис. 2. Экспедиция 1928 г. на берегу реки Шалы (у деревни Семеновское). Справа налево: Б.М. Соколов, Ю.А. Самарин, И.С. Ильинская, Э.Г. Бородина-Морозова, С.И. Бородин, В.И. Яковлева; внизу - В.И. Чичеров, Н.Г. Аполлова. Из книги: Онежские былины / под ред. В.И. Чичерова. М.: Гос. лит. музей, 1948. С. 8 Особенностью их было органическое слияние этнографической и фольклорной работы, собирательских и исследовательских задач, культурно-просветительской работы в советских селах. Методика записи была поднята ими на непревзойденную для того этапа развития науки высоту. В центре научных разысканий братьев Соколовых стоял вопрос о современном состоянии и последующей судьбе эпического наследия Заонежья. Причины сохранности эпоса объяснялись ими природными условиями и устойчивостью местных традиций. Взгляд на былины как на историческое произведение, желание найти в них мотивы, созвучные времени, хозяйственному и бытовому укладу, обусловили не только жизненность эпоса, но и возбуждали у сказителя творческую активность. Соколовы установили, что творческая инициатива, характерная в основном для старшего поколения, уже не могла создать «поэтических школ», способных передавать другим свое знание и мастерство. Качественно новых вариантов, переданных блестящими исполнителями: Г.А. Якушовым, Ф.А. Конашковым, Н.С. Богдановой, которых услышали в этом регионе братья Соколовы, создано не было. Поэтому одним из итогов экспедиции стала констатация ими исчезновения былинной традиции. В то же время обратили внимание на широкое бытование в этом регионе баллад, духовных стихов, исторических песен, сказок. Экспедиция братьев Соколовых «По следам Рыбникова и Гильфердинга», преследовавшая цель сравнительного изучения былевой традиции, в классической форме сохранившейся на Русском Севере, привлекла внимание ученых не только в России, но и за ее пределами, стала одним из крупнейших достижений советской фольклористики. Многожанровый сборник «Песни и сказки Белозерского края» (1915) и экспедиция «По следам Рыбникова и Гильфердинга (1926-1928) прославили этих ученых. Приведенные ниже письма свидетельствуют о подвижнической работе по изучению фольклора Русского Севера, демонстрируют методику сбора былинного эпоса и этнографических материалов, передают атмосферу экспедиционной жизни, служат своеобразным автокомментарием личностных качеств Б.М. и Ю.М. Соколовых. Письма Б.М. Соколова из экспедиций 1927 и 1928 гг. I. Москва 24.VI.1927 Дорогая, милая моя Верочка и Левочка!11Завтра еду в экспедицию. Дел было много по музею12 и особенно с журналом13, что некогда было серьезно подумать про экспедицию. Но у меня славные ребята студенты - я на них возложил хлопоты. Я обязательно со своими еду завтра. Юра с Валей14 может быть задержатся до понедельника, они не успевают завтра устроиться с закупкой нужных для экспедиции вещей. А я не хочу даже на лишний день оставаться, т.к. на меня навалятся новые дела, заседания и прочее. А я устал до чертиков. Едем на Кенозеро15. Оно находится на краю северном Вологодской губернии - на границе с Карельской республикой с запада и Архангельской губернией с севера. Т.к. никак туда лучше и удобнее добраться, то едем на Вологду. В Вологде пробудем дня два, все выясню, куда давать в неделю раз телеграммы о здоровье, т. к. надеяться на скорое дохождение туда писем не приходится. И я буду стараться давать телеграммы. Во всяком случае, из Вологды напишу. Пришлось сейчас кое-что купить себе для северной экспедиции: 1) непромокаемый плащ, 2) сапоги, 3) теплую верхнюю фуфайку, 4) суровую толстовку с брюками, 5) клетчатую желтую рубашку. Беру с собой обе пары старых брюк и теплый свитер, и серый пиджак. Заграничные костюмы и белье оставил в Москве. . Завтра мне обещали от Этномира16 дать аванс -75 руб.; из них я тебе пришлю 50 руб. Думаю, тебе до меня хватит. Купи (в Гайвороне17. - М.К.) украинской посуды - тарелок, мисок, кувшинов. Это для новой квартиры будет очень интересно - можно послать в Москву в особом ящике по железной дороге на Музей. Сшей себе украинский костюм, к тебе пойдет. Правда, сделай! . Сотрудники музея почти все разъехались в экспедиции. Сейчас прошел слух, что Куфтин в день отъезда в экспедицию к тунгусам18 развелся со своей очаровательной супругой19 . Шиллинг20завтра уезжает на один месяц в отпуск в Воронежскую губернию. Затем до 20 августа в Москве, а потом на один месяц уедет в экспедицию на Кавказ. Нынче с большим трудом получил из Этномира (точнее взял в Музее под их обязательство выдать деньги в понедельник - 75 руб.), но к сожалению, 50 руб. из них послать тебе не могу, т.к. получился ряд непредвиденных расходов , пришлось многое купить в дорогу. Посылаю тебе, т.о. 30 руб. Думаю, что Вам хватит. Я числа 16 думаю в Москву обязательно приехать, т.к. на 18.VII у меня назначено заседание Комитета21 в Академии. /На полях. Сегодня уезжаем все. Мне, главное, пришлось взять студента Грушникова, частью на свои деньги, а частью на сбор среди профессоров. Но они тоже сейчас дать не могут, отдадут мне «после». Вот отчего приходится из Этномировских послать тебе только 30 руб. Пока всего хорошего. Крепко целую, обнимаю тебя и Левочку. Очень по Вас соскучился, но скоро увидимся. Не волнуйтесь, поправляйтесь и будьте здоровы и благополучны. Твой Борис. Рис. 3. Фотография из книги: Из далеких двадцатых годов двадцатого века (исповедальная переписка фольклористов Б.М. и Ю.М. Соколовых). М.:ИМЛИ РАН, 2010. С. 13 (Введение. Бахтина В.А. Переписка Б.М. и Ю.М. Соколовых (20-е годы)) II. 27.VI.1927 г. / Открытка Дорогая, милая Верочка! Пишу по дороге из Вологды к Няндоме (300 верст к северу еще). Оттуда лошадьми до г. Каргополя (80 верст), и оттуда на Кенозеро (еще 90 верст на лошадях). Наша база будет в д. Вершинино Кенозерской волости, где есть почтовое отделение, куда нужно писать. /Приписка. 27. VI. 3 ч. утра. Сидим на ст. Няндома. Сейчас заняты наймом лошадей до г. Каргополя. Сии лошади будут дороже автобуса. Едем дружно. Очень рад, что со мной едут мои любимые студенты Грушников и Чичеров. Они несказанно рады и очень обо мне заботятся. Кроме них Юра, я, Валя, Ильинская, Бородин22. Как-то Вы? Горячо любящий Вас Борис. III. 1.VII. 1927 г. Каргополь Вологодской губернии Милая Верочка! Вчера в ночь приехали в Каргополь, протрясясь 90 верст на телегах (2 суток) по плохой дороге от ж.д. станции Няндома23. Остановились здесь у одного учителя и сейчас хорошо выспались, взяв реванш за предыдущие бессонные ночи. Вчера осмотрели музей, город; устроили заседание с ответственными работниками и просвещенцами-краеведами. Все относятся очень хорошо. Сегодня вечером выезжаем за 80 верст дальше на Кенозеро. На этом озере (на островах и вокруг) - около 30 деревень24, которые мы и будем замечать. На одной из остановок мы уже записали целую народную драму «Царь Мак-симилиан»25. Судя по всем данным на Кенозере мы вероятно, найдем не мало для себя интересного. Очень доволен я своими помощниками студентами; они очень ретивы на работу, очень отзывчивы, страшно рады, что я их взял, а главное, очень увлекаются нашей наукой. Обо мне заботятся как няньки. Я буду работать с ними особым отрядом. Это и им и мне гораздо больше улыбается. Не очень я доволен, что поехала Валя26. Правда, в моем присутствии ей приходится сильно подтягиваться, а не быть дамой. Уж очень самолюбива и всячески старается, чтобы Юрий был «начальником» экспедиции. А тот, тоже, иногда ей поддается... Впрочем, это пустяки. Юрий будет работать с ней и Бородиным (не знаю за что его Юрий так выдвинул). Очень интересно нам с Юрием в этом крае. Ведь он прилегает (только севернее значительно) к уже обследованному нами Белозерскому краю. Многое вспоминается. Как мы 18 лет назад еще студентами ездили по Северу27. Леса, прекрасные, обширные как дворцы высокие крестьянские постройки, тихие без берегов глубокие реки, мягкость красот, тишина - это север. На солнце сейчас, увы, нельзя ехать, т.к. оводы до смерти могут замучить лошадей. Поэтому едем все время ночью, но ночей-то нет в нашем смысле слова, ибо здесь никогда не темнеет. Все светло - «белые ночи». Я ничего, люблю их. Едем в далекий район, но по простоте его называют северной Швейцарией - озера, острова, горы, говорят, нечто изумительное. Народ, с которым мы встречались, очень хороший. Все относятся великолепно и сочувственно, начиная от властей и кончая крестьянами. Погода все время стоит исключительно солнечная, светлая, спокойная. Исключительно благоприятствует нашей поездке. Как-то Вы, мои дорогие, здоровы ли? Поправились ли? Не очень ли уже заскучали? Если жара, то возвращайтесь в Москву. Например, мне бы очень улыбалось поехать по Волге до Саратова. Но отдаю все это в твои руки и на твое рассмотрение. О деньгах не думай; ведь по приезде я поучу: 1) все жалование из Университета (+ за июль); 2) в музее за 1 половину июля (+ 2 половину июля и 1 п. августа); 3) в Академии по комитету за июль - 50 руб. (+ за 2 пол. июля); 4) м.б. еще в Этномире что-нибудь. Т.о. получу 90 руб.+100+50 без вычетов, да + вперед 90+200+36: если захотим, то у нас будет денег 240+326=566. Ну, если уплатим за квартиру + пианино 50 руб., то хватит на трехнедельное путешествие по Волге. Ведь и ты, и Лева этому будете рады. Во всяком случае будут интересные, новые впечатления, а, кроме того, не придется мне ехать в Подольскую губ. Не лучше ли всем вместе м.б. еще куда-то поехать? Впрочем, как хотите. Мне очень хочется Вам доставить новые удовольствия, а самому Вас поскорее увидеть и придумать вместе что-то интересное. Адрес мой: Кенозерское почтовое отделение, Каргопольск. у. Вологодской губ., Вершинино, для научной экспедиции проф. Б.М. Соколова Адрес телеграфный: Ошевенское Каргопольского уезда, Вершинино, профессору Соколову. Письма пишите чаще, закрытые и не очень большие. Лучше чаще. Здоровье мое хорошее, чувствую себя хорошо. Приеду на Кенозеро, так будет жизнь планомернее. Правильнее будем ложиться спать. Это важно для самочувствия. Питаемся ничего - яйца, молоко, творог, сметана, простокваша. Целую крепко. Обнимаю. Любящий Вас Б. Соколов. /Приписка сбоку. Каргополь старинный захолустный город. Старые церкви. А сам город небольшой - вроде большого села. На реке Онеге. IV. 9.VII.1927. д. Вершинино. Каргопольского уезда на Кенозере. Дорогие Верочка и Левочка! Пишу уже из одной деревни с Кенозера. Приехали сюда 4-го. Уж очень длинным был путь, много занял у нас времени. Вчера прибыли на Кенозеро и уже в первый же день записали две былины. Надеемся на большую поживу. Чувствую себя хорошо, отсыпаемся после дороги. Ужас: комары, мошка. Я сплю одетым, в сетке на лице и в перчатках на руках, и то весь изъеден. А так чудесно. Телеграммы так ни одной не получил. Действительно заехали мы на край света, как говорят здесь крестьяне. Медведи заедают скот. Каждый день «режут» по 2-3 коровы в округе. Почта ходит 2 раза в неделю, телеграммы идут сначала почтой, потом телефоном, потом телеграфом28. От того и от тебя телеграмм не получал. Сейчас мы с 5.VII переехали в д. Вершинино на мысу огромного озера (30 верст в длину) Кенозера. Это такая архаичность! Отдельные деревянные (б.ч. курные) избы с очень высоко поставленными окнами, деревянные часовенки в рощицах, кресты на дорогах. Сообщение на тряских телегах или на лодках. Народ очень хороший. К нам относятся очень хорошо, очень приветливы и предупредительны как губернские, так и уездные и волостные власти. Хорошо понимают нашу научную задачу. Очень только устаешь, опрашивая и уговаривая мужиков «сказать старину». Урожай на них не очень большой. Уже былины явно вымирают, но все же за неделю активной работы (ибо неделя ушла на дорогу) мы записали 28 былин. Вообще я очень доволен севером. Я чувствую себя вполне здоровым, берегусь. Кушаю прилично - большей частью простокваша, яйца, уха, да еще топленое молоко. Сейчас спим в школе, где нет клопов и другой гадости. Столуемся у одной крестьянки. Очень чисто. Я кажется не похудел, а даже потолстел. Во всяком случае, выгляжу очень здоровым и свежим. Кашля и мокроты нет. Мошкара теперь пропадать стала. Погода все время прекрасная, даже великолепная. Удивительно везет нам. Живем дружно, сейчас значительно дружнее, чем в самом начале. Я работаю особым отрядом29с двумя моими студентами, которые прямо милейшие, серьезные и искренне увлекающиеся наукой. Целую Вас обоих крепко, крепко и горячо обнимаю. Б. Соколов. V. 12. VII.1927. Каргопольский уезд Дорогая моя Верочка! Послезавтра уже двигаемся в обратный путь на Каргополь. После 18-го хочу попасть в Москву. Больно долго ехать на лошадях -ведь до станции Няндома 200 верст. Работа идет успешно. По сегодняшний день записано уже 62 былины. Но еще есть надежда записать. Мой отряд действует очень энергично. Записали мы не мало и другого материала. Я очень доволен своими студентами. Мой отряд значительно успешнее работает. Мы обошли 19 деревень, а они 10, а все что-то хотят показать, не нравится моя самостоятельность. Мы записали 42 былины. Ну ладно! У Юрия всегда был известный тон, а Валя разжигает. Сейчас сидит у нас компания «молодежи» от 82 до 95 лет. Интересно. Очень соскучился по тебе и Левочке. Постараюсь день-два пробыть в Москве и скорее к Вам. Целую крепко и обнимаю. Б. Соколов. VI. 7. VII. 1928 г. Петрозаводск. Суббота. Милые мои Верочка и Левочка! Вчера приехали в Петрозаводск. Прекрасно. Путешествие от Ленинграда до Петрозаводска было интересно: Нева, Ладожское озеро, Свирь, Онежское озеро. 2 '/2 суток. Ладожское озеро на этот раз было тихо, зато Онежское встретило нас здоровой качкой. Я лежал 4 часа; при первой попытке встать меня начинало мутить, но до рвоты все же дело не дошло. А потом озеро стихло. На Ладожском озере, да и на Онежском появилось ощущение моря. Ведь берегов не видно; необъятная морская даль. Прекрасно! Погода переменчивая каждый день. Но каждый день все же видно и солнце. Хорошо, что ты настояла взять ватный жилет и пальто. В этом году нельзя путешествовать так, как в прошлом - значительная разница в температуре, ночью холодно. Кампания дружная, всеми я доволен. Очень симпатичная жена Бородина. Очень внимательная, молчаливая. Я и про Маркелову30, и Ильинскую31 могу сказать тоже только хорошее. Варя32 и Володя33 - студенты прекрасные. Они влюблены в тебя и Леву. Тобой не нахвалятся - уж очень ты приветливая и ласковая. Жду Юшу (Ю.А. Самарин. - М.К.). Его не хватает, а кроме того, я так привык с ним работать и доверять. Завтра он должен приехать и привезти от Вас письма. И завтра дальше в путь; нынче осматриваем музей, а затем поедем автобусом осматривать знаменитые водопад Кивач. Обойдется по 5 рублей с человека. Все умоляют и обещают экономить на другом. Как-то Вы? Нашли ли дачу? Какова погода, а главное, каково здоровье Ваше? Уехала ли мама34 на Волгу. Как уехали Юра и Валя? Мне все интересно знать. Не скучайте, отдыхайте, поправляйтесь. Целую Вас, моих дорогих, крепко. Обнимаю. Жду Ваших карточек с Юшей. Жаль, что Лева мне не дал своей хорошей фотографии, которую мы снимали у хорошего фотографа. Снялась ли ты, Верочка, у хорошего фотографа? Будьте здоровы. Пишите мне по адресу: г. Пудож, Карельской АССР. Начальнику научной экспедиции проф. Б.М. Соколову. До востребования. Целую, целую. Ваш папа Боря. VII. 8.VII.1928 г. Петрозаводск. 8 ч. утра Милые мои Верочка и Левочка! Сейчас собираемся отправиться дальше в путь к Пудожу. Ждем Самарина35, который должен сейчас приехать; в 1 час дня должен отплыть пароход. Сегодня в 7-9 часов вечера мы должны прибыть на первую нашу базу в Семеновское. Здесь пробудем дней пять, работая в округе, а затем поедем в Пудож (25 верст от Семеновского). Самый интересный пункт это Водлозеро в 60 км от Пудожа. Там край конечный. Дальше леса и телеги не ходят; ходят лишь по тропинкам с проводниками. Медведей так много, что в прошлом году один медведь-нахал вскарабкался (!) во время пути по озеру в моторную лодку и чуть ее не потопил. Вчера посвятил день знакомству с музеем и с целым рядом нужных людей. Был у зам. Наркома просвещения Карелии, у заведующего Статистическим бюро и председателя краеведчес

Скачать электронную версию публикации