Invisible Neighbors and Visible Neighborship: Djinn and Humans in Muslim Cultures.pdf ...Ясотворил джиннов и людей только для того, чтобы они поклонялись Мне (Коран, 51:56) Тема соседей и соседства является, несомненно, одной из самых популярных и продуктивных в социально-культурной антропологии (Бред-никова, Богданова 2021: 9). Как форма социальности соседство возникает в рамках повседневных, рутинных, но также и в случайных пересечениях и взаимодействиях тех, кто «связан единой территорией, материальностью, идентичностями, вовлекающих индивидов в чувственные и эмоциональные переживания» (Богданова, Бредникова, Запорожец 2021: 140). Из близости как социально-пространственной категории, а также различий, которые нужно учитывать и которыми нужно уметь управлять изо дня в день, собирается своего рода «каркас» соседства, вокруг которого создается его социальная ткань. (Добро)соседские отношения во многом опосредованы общими интересами и запросами, а взаимодействия между соседями носят конвенциональный характер и предполагают выбор различных сценариев общежития с Другими - другими людьми, но также представителями иного рода, иной этнической группы, теми, кто говорит на другом языке или исповедует иную религию. Но это, как правило, представители рода человеческого. Этой теме посвящено множество статей, издаются книги и коллективные монографии (например, Filep 2016; Neighbours... 2022). Вместе с 7 Ксения Павловна Трофимова, Ахмет Аминович Ярлыкапов тем человек с незапамятных времен «соседствует» и с нечеловеческими разумными существами - духами, ангелами, божествами и т.д. Подобное соседство может быть непосредственным или опосредованным, но сам факт такого сосуществования и соприсутствия рождает целый пласт культуры взаимодействия с живущими рядом людьми и не-людьми. Соседа принято знать - и люди развивали свои практики познания нечеловеческих соседей, структуры их сообществ, их обычаев, привычек, особенностей поведения. С соседом необходимо налаживать отношения, хочешь ты того или не хочешь, вынужденное это соседство или добровольное, плотные ли образуются связи или, наоборот, выстраивается и поддерживается дистанция. Как справедливо отмечает Ребекка Брайант, прослеживая вариативные модели соседских отношений и ключевые принципы соседства в постосманском пространстве, «можно не любить соседей, но обычно с ними нужно уживаться» (Bryant 2016: 14). Соответственно, люди развивали практики общежития также и с представителями нечеловеческого мира/миров, в которых могли быть задействованы разные стратегии в зависимости от характера обитателей этих миров, а также от контекста и прагматики взаимодействия между ними: от сотрудничества до вражды. Соседние с человеческим миры и обитающие в них соседи людей, как правило, невидимы, но соседство - вполне себе видимый процесс (Kwon 2018). Ислам предлагает подробный ответ на вопрос о происхождении миров нечеловеческих видов, указывая на то, что мир человеческий - вовсе не первый из тех, где обитают разумные существа. Коран дает стройную картину сотворения разумных существ с их мирами, которые, хотя и несколько изолированы друг от друга, но все же проницаемы. Наряду с ангелами и людьми были сотворены также и джинны, и именно эти разумные нечеловеческие существа оказались настолько «человечными», что стали героями множества рассказов, быличек, легенд, мифов и сказок, выйдя даже за пределы собственно исламских культур (Lebling 2015). В многомерной исламской картине мира джинны и люди находятся бок о бок и делят друг с другом жизненное пространство, хотя и на разных «уровнях». Специфика их отношений, которую также можно описать через метафору соседства, отражена как в текстуальной традиции, так и в вернакулярных представлениях и практиках. В текстуальной традиции соседство раскрывается, как уже было сказано, через сюжет об акте творения, а также через сюжет о судьбах, в котором джинны и люди представлены связанными друг с другом, поскольку Божественное послание адресовано и тем и другим - обладающим возможностью выбора (Nunlist 2021: 17). Моральная нейтральность и свобода выбора, которую Аллах дал и джиннам, и людям, делает их испытанием друг для друга. Могущественный джинн Иблис, как известно, 8 Невидимые соседи и видимое соседство не смог выдержать испытания (Коран, 7:11-18) и стал Шайтаном, главой сонма последовавших за ним джиннов (также известных как шайтаны), которые в свою очередь устраивают испытания людям. Последовавшие за Иблисом люди, по мнению мусульман, также становятся шайтанами, полностью уподобляясь невидимым соседям. Соседство джиннов и людей лежит в основе разнообразных верований и оформляет отношения между ними на уровне повседневных практик. С одной стороны, сосуществование джиннов и людей кажется предопределенным и ограниченным: мир людей открыт джиннам, но это «пространственное» отношение несимметрично. С другой стороны, эти границы оказываются пористы и подвижны, когда и люди, и джинны выходят за начертанные рамки и манипулируют своим положением (Badeen, Krawietz 2003: 99). При этом в любой исламской культуре джинны настолько привычные соседи, тщательно скрываемые запретом на контакт с ними, что люди часто проецируют на них привычные социокультурные характеристики, приписывая джиннам наличие подобных или идентичных человеческим социумов, иерархий и лидеров, а также разнообразных культур и религиозных традиций (например, сравнительный обзор текстуальных источников в работе Nunlist 2021: 26; анализ локальных кейсов в статье Mateo Dieste в этом номере; Larsen 1998). Однако есть и обратный процесс, когда мусульмане демонизировали других людей, как живущих в дальних краях, так и непосредственных соседей, находящихся с ними во враждебных отношениях (см., например, статью Павла Башарина в этом номере). В чем же состоит специфика соседства между джиннами и людьми? Как образуются соседские связи и какую форму они принимают? Как выстраивается коммуникация и какие соседские практики оказываются контекстуально предпочтительными в отношениях с джиннами? Междисциплинарный семинар «Соседи и соседство: джинны и люди в мусульманских культурах», прошедший в Институте этнологии и антропологии РАН в октябре 2021 г., был призван концептуализировать «пространственные» отношения и очертить различные модели соседства джиннов и людей. Участники семинара задавались вопросом, каким образом в мусульманской традиции(-ях) оформляется пространство пограничья между ними, которое, как мы предполагали, вариативно в своих формах, проявлениях и репрезентациях. Материалы прошедшего семинара легли в основу специального номера журнала, который мы и представляем вашему вниманию. Тематическую подборку открывает статья Хозепа Луиса Матео Дие-сте «The Jewish djinn in Northern Marocco. Old and new neighborhoods», в которой автор прослеживает связи между локальными классификациями и репрезентациями джиннов и спецификой властных отношений, опосредующих развитую соседскую культуру северного марокканского 9 Ксения Павловна Трофимова, Ахмет Аминович Ярлыкапов города. Исследование феномена «еврейского джинна», представления о котором сохраняются и после отъезда еврейского населения из Тетуана, а также «мобилизуются» в связи с обновляемой политической повесткой, автор предваряет рассуждениями о возможности прочтения расхожего образа джиннов (и образов не-людей в целом) как проекции различных типов отношений между людьми, которые принадлежат к дифференцированным сообществам и живут по соседству друг с другом. Автор показывает, каким образом системы классификации не-людей реагируют на изменения, происходящие в человеческом социуме, отражают актуальные властные отношения в нем, воспроизводят имеющиеся стереотипы и проводят границы между различными социальными группами. Принцип проекции, который может быть задействован в репрезентации нечеловеческих миров, прослеживается также на одном из примеров, который описывает Ксения Трофимова в своем этнографическом очерке, посвященном месту джиннов в пространстве соседства на Балканах. Предлагаемые автором полевые заметки схематично обрисовывают те исторические и социальные контексты, которые осмысляются и конструируются ее собеседниками в обсуждении случаев контакта с джиннами, тогда как фигура джинна и принципы взаимоотношений с ним отходят в таких разговорах на второй план. Автор подмечает, что ситуации взаимодействия с джиннами становятся импульсом к нарративизации актуальных социальных процессов и соседской коммуникации между людьми в локальных мусульманских сообществах. Игорь Панков в статье «Хорезмские “тропики”: антропология ма-зара Уллу-пир» рассматривает сквозь призму акторно-сетевой теории мир хорезмского мазара Уллу-пир, в котором соединились как «святые» (аулиййа), так и посредники - «гадатели» (фолбин), смотрители и целители (ших), а также сонм потусторонних существ, которые в восприятии людей объединены в широкую категорию «джиннов». В этой своеобразной сетевой структуре друг на друга оказывают одинаковое воздействие как люди, так и не-люди, последние также «подстраиваются» под возникающие новые нужды людей. Описанная сеть, по мнению автора, гораздо шире физически и уходит далеко за пределы мазара, а также и акторно, включая в себя множество еще скрытых «сущностей». Более того, прочтение статьи оставляет явственное ощущение, что мазар Уллу-пир вмещает в себя несколько мирно соседствующих сетей, включающих в себя, наряду с описанной, также и сеть мусульманских служителей культа, действующих под эгидой Духовного управления мусульман Узбекистана. Женское паломничество к марокканским суфийским обителям и механизмы проводимых в них ритуальных сессий оказываются в фокусе исследования Бруно Ферраса Бартеля. Во время подобных сессий через вхождение в транс религиозные специалисты обеспечивают взаимодей-10 Невидимые соседи и видимое соседство ствие своих «клиентов» с джиннами, а именно с персонажем Аиши Кандиши, которая считается одной из самых известных женщин-джиннов в марокканском обществе. В статье «Interpreting djinn's actions: ritual and theological knowledge in Moroccan Sufism» автор анализирует задействованные в ходе ритуала телесные практики, прослеживает взаимное позиционирование, влияние и обмен между всеми активными участниками - ритуальными специалистами, «простыми» верующими и джиннами. В работе также отмечается влияние различных, часто контекстуально переплетенных дискурсивных традиций на интерпретации, которые суфийский специалист дает действиям джиннов и от которых напрямую зависит эффективность лечения. Владимир Розов в своем исследовании «Languages of spirits: parallels between rhymed prose (saj‘) of pre-Islamic Arabian soothsayers and verbal behavior of shamans» проводит параллель между речевым поведением кахинов и шаманов; и те и другие были связаны с потусторонними существами, джиннами и духами. Для исламской традиции речевое поведение кахинов было тесно связано с обвинениями в адрес пророка Мухаммада, противники которого считали, что он получает соответствующие тексты из мира джиннов. Павел Башарин в работе «Джинны и дивы как “чужие”: демонизация образа врага в классической мусульманской традиции и ее истоки» на широком материале арабских и персидских текстов разных жанров рассматривает явление, обратное «гуманизации» джиннов - демонизацию, уподобление джиннам и дэвам других людей. Демонизации подвергались либо те, кто жил в далеких и экзотических краях, либо внешне сильно отличавшиеся от мусульман соседи, либо представители народов, с которыми мусульманам приходилось враждовать. Истоки демонизации чужих в индоиранской и арабской традициях различны, в то время как сам Коран является основанием для демонизации чужих непосредственно в исламской традиции. В 6-й суре Аллах говорит: «Мы определили для каждого пророка врагов - шайтанов из числа людей и джиннов, внушающих друг другу красивые слова обольщения» (Коран, 6:112). Этим основанием для демонизации врагов мусульмане пользуются до сих пор, в том числе и политики. Ольга Слепухина в статье «Образ джинна в саудовском мультфильме “Йа‘руб” анализирует вышедший в 2018-2019 гг. саудовский мультсериал, в котором значительную, хотя и неглавную роль сыграли персонажи исламской и доисламской мифологии, в том числе и джинны. Интересно, что на создателей мультсериала, который был призван заинтересовать саудитов историей региона и укрепить их идентичность через коллективную память, сильное влияние оказали вестернизированные представления о джиннах, что помогает хорошо понять, почему образ джинна так разнообразен в культурах исламских народов. 11 Ксения Павловна Трофимова, Ахмет Аминович Ярлыкапов Ахмет Ярлыкапов в своем завершающем специальный номер журнала эссе «Йинли молла в Ногайской степи: феномен советского ислама» анализирует такое явление, как муллы, связанные с джиннами. Такие служители культа брались защищать людей от посягательства невидимых, но могущественных соседей, способных причинить людям много проблем. Феномен «йинли молла» в Ногайской степи расцвел к 1930-1940 гг. и сошел на нет уже в 1980-е, став ярким элементом конструируемого антропологами «советского ислама». Таким образом, специальный выпуск о человеческих и нечеловеческих соседях и соседстве был рассмотрен с применением разнообразной исследовательской «оптики», в популярном сейчас междисциплинарном ракурсе. Это позволило, если не охватить все аспекты такого сложного культурного явления (как известно, невозможно объять необъятное), то хотя бы показать их многообразие и поставить множество важных вопросов и проблем, которые, как мы надеемся, будут основанием для будущих обсуждений и дискуссий. Материалы представленной тематической подборки будут опубликованы в двух соседних номерах журнала. В первый блок войдут исследования Хозепа Луиса Матео Диесте, Бруно Ферраса Бартеля, Игоря Александровича Панкова, Владимира Андреевича Розова и Ольги Павловны Слепухиной. В № 4 читатели смогу ознакомиться с наработками Павла Викторовича Башарина, Ксении Павловны Трофимовой и Ахмета Аминовича Ярлыкапова.

Скачать электронную версию публикации