Representation of the russian Arctic in Arctic fora discourses.pdf Официальный взгляд на Арктику как «стратегический регион» в последние несколько лет формируется и артикулируется на крупных всероссийских и международных форумах, где встречаются федеральные и региональные власти, крупный бизнес, имеющий интересы в Арктике1, эксперты и журналисты. Российских представителей социальных дисциплин (социологов, антропологов и политологов), исследующих Арктику, нельзя назвать частыми гостями форумов - подобные мероприятия воспринимаются ими как «официальные», направленные на решение сугубо практических вопросов. В предлагаемой статье речь пойдёт о том, как и чем может заинтересовать, удивить или информационно обогатить арктический форум гипотетического антрополога - исследователя Арктики. Свой анализ я основываю на опыте наблюдения за двумя форумами, прошедшими в 2014 г. в Санкт-Петербурге: II Международным арктическим правовым форумом «Сохранение и устойчивое развитие Арктики: правовые аспекты» (13-14 ноября; ключевой организатор -Правительство Ямало-Ненецкого автономного округа) и IV Международным форумом «Арктика: настоящее и будущее» (10-11 декабря; ключевой организатор - МОО «Ассоциация полярников»)2. Вначале я опишу общий контекст обоих форумов - основных участников (экспертов и «стейкхолдеров» арктических проектов) и обсуждаемые темы (формирующие воображаемую «арктическую повестку»3). Далее я сосредоточусь на двух принципиальных вопросах: какими ключевыми категориями пользуются участники форумов, описывая социальное пространство Арктики, и как они репрезентируют (воображают, понимают, называют, характеризуют) основной фокус внимания антропологии - людей. Не претендуя на исчерпывающую характеристику языка, на котором российское политическое и промышленное сообщества говорят об Арктике, я выделю и проанализирую функционирование нескольких ключевых дискурсивных категорий (лексем, словосочетаний или целых мотивов) риторики форумов4. Подчеркну, что в мои задачи не входит обзор геополитических изменений в российской Арктике, и тем более меня не интересует критика представленных на форумах проектов и стратегий развития арктического региона; данная работа сфокусирована исключительно на риторике дискуссий об Арктике и выполнена методом классического дискурс-анализа5. Материалом для анализа служат официальные документы форумов, тексты докладов, презентации и конспекты выступлений участников и комментаторов форумов. В заключение я продемонстрирую, какие особенности российского дискурса об Арктике воспроизводились, а какие претерпели определенные изменения на V Международном форуме «Арктика: настоящее и будущее», прошедшем 7-8 декабря 2015 г. также в Санкт-Петербурге. Общий контекст форумов: участники и темы Кто воспринимается учредителями форумов в качестве обязательных участников: ключевых докладчиков, экспертов, модераторов и приглашенных дискутантов6? Масштабные мероприятия, обозначенные как «форумы» и включающие в название ключевое слово «Арктика» или его дериваты, предполагают обязательное участие представителей центральной государственной власти. Как правило, в пленарных заседаниях форумов участвуют представители государственных структур федерального уровня, соответствующих повестке мероприятия, причем количество пришедших госчиновников одновременно определят статус / престиж форума и обусловливается им. Например, программный буклет «Правового форума» обещал поддержку мероприятия Государственной Думой РФ, а на пленарном заседании первого дня планировались выступления заместителя председателя Думы, члена комитета Думы по безопасности и противодействию коррупции В. А. Васильева, председателя комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству А. А. Клишаса и др. (Программа проведения 2014). В то же время более масштабный и тематически диверсифицированный ежегодный «Форум АСПОЛ» пользовался официальной поддержкой десяти министерств и шести федеральных служб и агентств (Официальный каталог 2014: 18-19). Свое приветственное слово, среди прочих зачитанных, произнес министр природных ресурсов и экологии РФ С.Е. Донской, а в число выступавших на пленарных заседаниях госчиновников вошли ряд заместителей министров, руководители нескольких федеральных комитетов, а также президент и четыре вице-президента «Ассоциации полярников» (Программа 2014: 2-4). Не менее обязательным оказывается присутствие на форумах представителей региональных управляющих структур и общественных институтов «арктических» (или соседствующих с ними) субъектов РФ: основным организатором «Правового форума» выступило правительство ЯНАО (на самом форуме в равной степени присутствовали специалисты-правоведы и представители округа), о своей поддержке «Форума АСПОЛ» официально заявили администрации 17 субъектов РФ и двух городов федерального значения (Официальный каталог 2014: 2021), из выступлений губернаторов и представителей регионов состояла программа пленарного заседания второго дня форума (Программа 2014: 7). И если значимое присутствие федеральной власти одновременно санкционирует мероприятие, утверждает его значимость на государственном уровне и задает изначальный «центристский» вектор риторики, то выступления представителей регионов - особенно в случае «Форума АСПОЛ» - «овеществляют» саму «Арктическую зону Российской Федерации» (далее - АЗРФ), очерчивая ее воображаемые границы7. Важную категорию участников «Форума АСПОЛ» составили представители промышленности и операторы сферы услуг, работающие в Арктике: ресурсодобывающие и разрабатывающие компании (Официальный каталог 2014: 36, 52-53, 57 и др.), представители отраслей машиностроения (промышленного, транспортного, судостроения и др.), транспортные компании и представители транспортных узлов, а также компании, отвечающие за поддержание и развитие инфраструктуры арктических регионов (строительство, телекоммуникации, электроэнергетика, банки (46, 50-51 и др.). Кроме того, особое место на форуме (в частности, в выставочном пространстве) занимали научные институции, центры, а также частные компании, осуществляющие прикладные «научно-технические», «научно-производствен-ные», «проектно-изыскательные» и другие работы - в особенности в сфере геологической разведки и обслуживания арктических промышленных объектов (38-39, 46-47, 56-57). «Правовой форум», ожидаемо, концентрировался на выступлениях юристов, правоведов, специалистов в сфере экономики и геополитики, представлявших ряд исследовательских институтов, например Институт законодательства и сравнительного правоведения при президенте РФ, Арктическую общественную академию наук, РАНХиГС, Государственную полярную академию, Финансовый университет при Правительстве РФ и др. (Программа проведения 2014). На обоих форумах представители социальных наук, международных некоммерческих (в том числе экологических) организаций и независимых научных агентств были в меньшинстве. В фокусе повесток обоих форумов было обсуждение современного состояния и перспектив развития АЗРФ. Многие доклады строились как отчеты о проделанной работе, как дайджест будущих проектов или как обзор текущих проблем и имели целью не только создание общего контекста разговора о конкретных аспектах политики и экономики в Арктике, но и дискурсивное утверждение региона в нынешних административных его границах, а также артикуляцию собственного символического права на решение освещаемых проблем - права докладчиков и, метонимически, тех государственных и частных институций, которые докладчики представляли. Наиболее важные вопросы, формулируемые как тематика секций или поднятые в ходе обсуждения, следующие: а) разработка «ресурсного потенциала» АЗРФ; б) международные отношения и «национальные интересы» России в Арктике; в) дискуссия о границах региона и эффективном управлении арктическими территориями (в особенности - о морских границах и праве на арктический шельф); г) экология и экологические риски, транспортное обеспечение, промышленность в арктической зоне (и другие модели хозяйствования); д) стратегии инвестиций и формы государственно-частного партнерства, а также е) вопросы, связанные с положением коренных малочисленных народов Севера (далее - КМНС) и недостатком квалифицированных работников в Арктике. Повестка «Правового форума», в свою очередь, была в большей степени сосредоточена на обсуждении (этнографии, экспертизе и критике) практик внутрироссийского и международного правового регулирования хозяйственной деятельности и режимов присутствия в Арктике. Общей для обоих форумов была дискуссия об оптимальной форме управления арктическими территориями: в ходе «живых» выступлений чаще всего звучали призывы к созданию отдельной правительственной институции, курирующей АЗРФ; в резолюциях форумов отразились предложения об учреждении «на федеральном уровне межведомственного органа, ответственного за выработку государственной и северной политики», «экспертного совета по Арктике» (Резолюция, проект 2014: 4), «Федерального целевого фонда развития Арктики» (5 (9)), «особого плана Государственной Думы РФ по решению вопросов Арктического региона», «коллегиального органа» для решения «комплексных проблем развития» АЗРФ (Рекомендации участников 2014: 5). Наконец, еще одной формой участия в форумах были выставки и презентационные панели, организованные регионами, компаниями или отдельными конструкторскими бюро параллельно с сессиями заседа-ний8. Обобщенный сценарий форума, таким образом, балансировал между демонстрацией приверженности и соответствия собственных программ государственной политике в области АЗРФ, артикуляцией желаемых перемен и использованием форума как ярмарки «актуальных» товаров, чьи производители ощущают потребность в государственной поддержке9. Общий дискурсивный контекст форумов Одним из наиболее эффективных способов обозначения того минимального фона, который разделяют участники форумов, следует признать отсылки к официальным правительственным документам, связанным с Арктикой, например к «Основам государственной политики РФ в Арктике на период до 2020 года и дальнейшую перспективу» (2008 г., далее - Основы 2008)10, указу «О сухопутных территориях Арктической зоны РФ» (2014 г.)11, «Стратегии развития Арктической зоны РФ и обеспечения национальной безопасности на период до 2020 года» (2013 г., далее - Стратегия 2013)12 или к государственной программе «Социально-экономическое развитие Арктической зоны Российской Федерации на период до 2020 года» (2014 г., далее - Государственная программа 2014)13. Указанные документы не только задают перечень разрабатываемых на форумах тем - своеобразную иерархию проблем и вопросов, из которых формируется «арктическая повестка», но и предлагают спектр лексических средств и категорий, при помощи которых об этих проблемах говорят14. Я сосредоточусь на анализе контекстов употребления трех категорий, принципиально важных для риторики нормативных документов и наследующей ей риторики форумов: уязвимость, безопасность и устойчивое развитие. Чаще всего категория уязвимость появляется в описаниях экологических проблем Арктики. Экосистемы АЗРФ, природа в целом описываются как особые, «уникальные», как по своему видовому составу, так и ввиду крайней «уязвимости», «хрупкости», незащищенности против технологического воздействия человека. Ср., например: «низкая устойчивость экологических систем их зависимость даже от незначительных антропогенных воздействий», «сбережение уникальных экологических систем Арктики [как один из «национальных интересов РФ» -здесь и далее в квадратных скобках комментарии мои.- К.Г.]» (Основы 2008; Стратегия 2013); «необходимо разработать комплексную программу создания карт уязвимости прибрежной и морской зон арктический морей», «Природа Севера чрезвычайно своеобразна и уязвима» (Резолюция, проект 2014: 26 (37), 29 (42)); «сбережение уникальных экологических систем Арктики», «При освоении потенциала [АЗРФ] следует исходить из того, что помимо природных ресурсов его составляют люди, уникальная природа, экологические системы», «хрупк[ая_] экосистем [а] Арктики», «Поскольку природные ресурсы и объекты Российской Арктики весьма уязвимы, то их правовая охрана должна быть повышенной» (Рекомендации 2014: 2, 11-13) и др. Суггестивное употребление выделенной лексики работает на создание образа региона как проблемной территории, нуждающейся в повышенном контроле. Утверждаемая незащищенность Арктики требует от ответственных агентов (в нашем случае - правительства и тех, кто поддерживает его программы) действий по обеспечению безопасности. Сама лексема безопасность приобретает в рассматриваемом дискурсе специфическое значение, оттеняемая в большинстве контекстов категорией развитие и дополняемая определением национальная. Суть упомянутых нами «арктических» нормативных документов можно во многом свести к универсальной формулировке их задач (или ориентиров): «планирование устойчивого социально-экономического развития [АЗРФ] и обеспечение национальной безопасности [России]». Безопасность может специфицироваться как экологическая (например, включать в себя поддержание арктического биоразнообразия и мониторинг разливов нефти), энергетическая (например, обеспечиваться «формированием резервного фонда месторождений [углеводородов в АЗРФ]»), военная (например, подразумевать «защиту и охрану государственной границы»), транспортная (например, требовать развития инфраструктуры судоходства по Северному морскому пути), комплексная (быть одновременно «защитой территорий, населения и критически важных объектов АЗРФ»), международная (означать «поддержание мира и стабильности», межгосударственное сотрудничество в Арктике) (Основы 2008; Стратегия 2013; Государственная программа 2014; Рекомендации 2014: 2, 12; Резолюция, проект 2014: 21 (32), 30 (44), 37 (52)). Как видно из приведенных цитат, объем категории не ограничивается словарным значением лексемы «отсутствие опасности, риска нежелательного воздействия, вреда»15 (как, например, в сочетаниях «военная», «международная безопасность»), но дополняется контекстуальными значениями «самодостаточность, самообеспечение, независимость от чужих ресурсов или решений» («энергетическая», «транспортная безопасность»), «стабильное позитивное состояние, отсутствие деградации» («экологическая безопасность»)16. Вкупе с наиболее частотным эпитетом «национальный» эта категория становится универсальным обозначением политических интересов государства: неважно, касаются ли они охраны природы или территориальных границ, - гарантия безопасности выступает дискурсивным эквивалентом гарантии выгодного для страны сценария событий. Категории безопасность и устойчивое развитие содержат общую сему 'стабильности', 'неизменно позитивного или улучшающегося состояния' описываемого объекта (территории, сообщества, аспекта инфраструктуры) и часто сополагаются в текстах, становясь, таким образом, контекстуально синонимичными. Впрочем, суггестивное употребление категории устойчивое развитие способно привести к частичному «выветриванию» ее концептуального содержания: словосочетание начинает использоваться для обозначения общего вектора созидательной политики (стратегии) или прогресса (стабильности), декларируемых в документах или выступлениях. Функционирование категории, действительно отсылающее к триединому принципу sustainable devel-opment11, безусловно, также имеет место в документах форумов (например, «В процессе природопользования и освоения [АЗРФ] необходимо обеспечивать соблюдение принципа устойчивого развития на основе увязывания экономических задач с организацией рационального природопользования, защитой окружающей среды и социальным развитием» (Рекомендации 2014: 11)). Но чаще все же словосочетание устойчивое развитие не обозначает определенный принцип политики, а выступает основой или заглавием сложных концепций (например, концепции «самодостаточного города устойчивого развития»18) или употребляется просто как формула без конкретного содержания. Тексты финальных документов форумов, равно как и доклады участников, изобилуют словосочетаниями, включающими рассмотренные категории, причем избыточность в употреблении подобной лексики часто приводит к затуманиванию смысла сказанного. Например: «[В] целях обеспечения экологической и гигиенической безопасности в [АЗРФ] необходимо предусмотреть опережающее планирование мер по предупреждению негативного влияния на окружающую среду и здоровье населения в связи с планированием опережающего развития транспортной, промышленной, энергетической, информационно-телекоммуникационной, сервисной и социальной инфраструктур в интересах устойчивого социально-экономического роста в [АЗРФ]» (Резолюция, проект 2014: 21 (32)). Смысл представленной фразы можно свести к следующей простой оппозиции: всестороннее развитие АЗРФ требует планирования защиты природы и населения. В представленном тексте каждый из членов оппозиции выражен несколькими синонимичными способами: за экспликацию смысла «планирование защиты» отвечают словосочетания обеспечение безопасности, опережающее планирование мер, предупреждение негативного влияния, в то время как ключевая категория «устойчивое развитие» передается двумя словосочетаниями планирование опережающего развития и устойчивый социально-экономический рост, а также распространяется указаниями сфер, «типов» развития -транспортного, промышленного и т. д. (показательно, что категория развитие в данном случае может быть без потери смысла заменена на категорию безопасность, по отношению к которой регулярно применяются те же самые эпитеты). Избыточное использование всей этой этикетной лексики (равно как и недавно вошедшего в моду эпитета опережающий19) следует рассматривать как признак конвенционального языка форумов, молчаливо одобряемого вследствие его близости к языку нормативных документов. Социальная тематика на форумах Нельзя сказать, что социальным вопросам20 уделяется большое внимание на форумах. Если и уделяется, то почти исключительно в рамках двух основных тем: коренные народы Арктики и кадровый потенциал Арктики. Другие, менее значимые темы: вопросы инфраструктурного, сервисного обеспечения населения Арктики; обзор демографических и миграционных тенденций в АЗРФ; проекты, связанные с арктическим туризмом; проектирование систем поиска и спасения на территории Арктики21; представление истории регионов как истории заселения северных земель. Рассмотрим примеры обращения участников форумов к теме КМНС. 1. [Государственная политика РФ по социально-экономическому развитию Арктики, доклад А.В. Цыбульского]: «Начаты новые проекты по поддержке коренных народов, в т. ч. их традиционного образа жизни»; «В Программе заложены основополагающие принципы хозяйственного освоения Арктической зоны Российской Федерации -предоставление людям, находящимся на территории Арктики, современных возможностей жизнеобеспечения и удовлетворения их основных социально-бытовых и культурных потребностей; - максимальное сохранение и развитие возможности для традиционного проживания коренных малочисленных народов [АЗРФ]» (Сборник докладов, форум АСПОЛ: 6, 10). 2. «Говоря о сохранении экологической безопасности региона, нельзя не упомянуть и о сохранении тундры, которая, несмотря на век высоких технологий, продолжает оставаться "домом" для коренных малочисленных народов Севера, ведущих традиционный образ жизни. Сегодня коренные малочисленные народы составляют почти 20% общего числа жителей НАО. В нашем регионе сохранение традиционного образа жизни оленеводов является одним из приоритетов региональной политики. В эти дни в Нарьян-Маре открылась научно-практическая конференция "Устойчивое развитие оленеводства в Арктике. Традиции и инновации"» (37; доклад И.В. Кошина). 3. «Воркутинский район - территория исторического проживания коренных жителей тундры, оленеводов (коми, ненцев, ханты, манси, селькупов). Основным видом хозяйствования этих народов является оленеводство. Сохранение оленеводства как традиционного вида хозяйственной деятельности, образа жизни и самобытной культуры, языка коренных малочисленных народов Севера является одной из приоритетных задач развития Арктической зоны России» (41; доклад В.М. Гайзера)22. 4. «В настоящее время в 28-ми субъектах Российской Федерации компактно проживают 40 малочисленных народов Севера. Исторический опыт коренных малочисленных народов показывает, что традиционные формы природопользования способствуют сбережению для мировой цивилизации экологических систем» (47; доклад Г. М. Макаровой). В резолюции форума АСПОЛ проблемы КМНС обсуждаются в двух разделах - «Развитие кадрового потенциала» АЗРФ (подробно см. ниже) и «Сохранение духовного и культурного наследия» (причем данный раздел состоит преимущественно из рекомендаций относительно управления культурными ресурсами КМНС). 5. [Инициатор предложений: РАНХиГС]: «рассмотреть возможность расширения возможностей целевой подготовки специалистов из числа коренных народов Севера по глубокой переработке продукции оленеводства на основе инновационных био- и нанотехнологий, что способствует диверсификации экономики Арктики и снижению безработицы среди коренных народов Севера» (Резолюция, проект 2014: 19 (28)). В этих и других подобных цитатах можно выделить ряд характерных для обоих форумов моделей репрезентации арктического населения в целом и КМНС в частности. Во-первых, КМНС - это единственная социальная группа, о которой регулярно говорится отдельно: она имеет собственное обозначение («коренное население», «малочисленные этнические общности» и т. д.) и выделяется из общих категорий «люди» / «население». Такое разделение настолько распространено, что одни и те же проблемы, касающиеся и всего арктического населения, и КМНС могут рассматриваться в соседних разделах докладов или презентаций, как, например, в цитате 1 (обязательства по жизнеобеспечению «людей, находящихся на территории Арктики» и «коренных малочисленных народов» по сути идентичны, но упомянуты дважды): докладчик предлагает отдельно решать проблемы «коренных», отдельно -улучшать социально-экономические условия жизни «населения». Специфицировать по тем или иным социальным параметрам вторую группу («все, кроме КМНС») сложно. Ассоциация Север - КМНС является наследием советских дискурсов (от академического до управленческого), но продолжает определять политику Российской Федерации в отношении этнических групп, внесенных в законодательно закрепленный список КМНС. Риторическое основание для выделения современных КМНС из населения Арктики, опирающееся на трактовку данной категории граждан в законах, в полной мере представлено в докладах форумов: «коренным» неизменно приписываются «традиционный образ жизни», «самобытная культура», «традиционное природопользование» и «традиционная отрасль хозяйствования» - оленеводство (цитаты 2-4)23. Вполне очевидно, что это «воображаемое традиционное»24 требует особых механизмов охраны и контроля: «людям» Арктики обещают «современное жизнеобеспечение», «коренным народам» гарантируют «традиционное проживание» (цитата 1). Именно из этого вытекает, например, то, что под способами занятости КМНС понимается исключительно оленеводство: если сохранение образа жизни КМНС объявляется «приоритетом региона», то соответствующая конференция будет посвящена оленеводству (цитата 2). Если район объявляется «территорией исторического проживания» КМНС, то глава региона будет призывать к обеспечению самозанятости этого сегмента населения именно в «традиционной» отрасли, а в своей презентации показывать фотографии оленей или этнически маркированных предметов (цитата 3). Если принципиальный для арктической повестки вопрос «кадрового обеспечения» будет обсуждаться в отношении КМНС, то в качестве рекомендации докладчик выдвинет «целевую подготовку специалистов из числа [КМНС] по глубокой переработке продукции оленеводства» (цитата 5). Иными словами, у «коренного населения» все - специфическое, «традиционное», требующее усиленной защиты государства: и культура (в том числе «этноархеологическое наследие»), и «исконная среда обитания» (Резолюция, проект 2014: 39 (54)), и даже потребности в области здравоохранения25. Риторически и композиционно обсуждение проблем и перспектив КМНС в анализируемых текстах часто увязывается с формулировкой задач в области экологии и природопользования: разделы, посвященные этим темам, могут следовать друг за другом (обычно вначале упоминается экологическая безопасность или хрупкость экосистем, затем КМНС) (Сборник докладов: 10, 41; Рекомендации участников 2014: 12-13; Программа проведения 2014: 12-13 и др.) или сливаться, как в цитатах 2 и 4. Естественной «средой обитания», «домом» КМНС считается арктическая тундра - та самая экологически уязвимая природная зона, которая требует повышенной защиты со стороны государства. Благополучие тундры и ее обитателей риторически представляются как единая цель: «традиционные формы природопользования» сберегают биоразнообразие, а биоразнообразие обеспечивает жизнеспособность основной «традиционной» отрасли экономики КМНС - оленеводства. КМНС и его традиции - на уровне риторики -становятся частью охраняемого природного и культурного ландшафта26. Действия государства в отношении КМНС (равно как в отношении экологии) обозначаются как «поддержка», «сохранение», «[социально-экономическое] развитие», «мониторинг» и заключаются, по сути, в обеспечении контроля и обещании упоминавшейся выше безопасности (как основной функции государства). Люди, ведущие «традиционный образ жизни», рассматриваются исключительно как (уязвимый и требующий защиты) объект государственной политики и федерального права - что особенно активно обсуждалось в ходе Правового форума27. Например, в секции «Человеческое измерение Арктики: общество и право» в качестве основных проблем обсуждались изменения закона о гарантиях прав КМНС, приведшие к «понижению охранительного статуса территорий традиционного природопользования», а также отсутствие прозрачного критерия выделения территорий традиционного природопользования и единой процедуры (пере)закрепления их статуса (В. А. Кряжков)28. Среди способов преодоления «правовой стагнации» предлагались следующие: учет правовой культуры самих КМНС при разработке законов (И.Л. Набок, Н.И. Новикова), принятие закона об оценке воздействия на традиционное природопользование КМНС (Н.И. Новикова), ратификация международных конвенций по КМНС (Г.Н. Чеботарёв), доверенное регулярное сотрудничество с сообществами КМНС, узаконивание этнологической экспертизы, привлечение промышленных предприятий к социальной ответственности перед ними и т.д. Следует подчеркнуть, что и в дискурсе Правового форума «коренные жители» понимаются как объект наблюдения и контроля29, несмотря на упоминания «гражданского общества» и «общественных объединений КМНС». Так, в докладе Г.Н. Чеботарёва «государственный протекционизм на арктических территориях» репрезентируется как комфортный режим для КМНС, незаинтересованных в принятии важных решений, но лишь в получении прибыли. В качестве образца эффективного управления делами КМНС описывается опыт Ямало-Ненецкого автономного округа, где действует целый спектр патерналистских программ, обеспечивающих государственную поддержку КМНС в жилищных, образовательных, медицинских и других вопросах (например, предоставление жилья оленеводам-пенсионерам, проект «кочевых школ», передвижные медицинские бригады и т.д.) (Г.Н. Чеботарёв). Второй значимой социальной темой, представленной на обоих форумах, является «кадровое обеспечение» АЗРФ. Рассмотрим несколько примеров презентации этой темы в докладах участников: 1. «К [важным для региона как арктического субъекта вопросам] в первую очередь можно отнести подготовку кадров для реализации арктических проектов с учетом потребностей предприятий. У нас есть идея создания в регионе "Центра арктических компетенций", то есть системы комплексной непрерывной профессиональной подготовки и переподготовки рабочих кадров и специалистов среднего звена. Учебный процесс будет строиться на основе специализированных учебных программ для предприятий, уже работающих или готовых работать в арктических условиях. Мы смотрим вперед и хотим, чтобы система "Школа -колледж - завод" стала реально работающим механизмом (Сборник докладов: 35; доклад А.М. Тюкавина). 2. «В Архангельске и Северодвинске сосредоточены все научные структуры и вузы региона. В области расположено 11 учреждений науки, в том числе РАН, НИИ лесного хозяйства и филиал Полярного научно-исследовательского института морского рыбного хозяйства и океанографии. Северный (Арктический) федеральный университет, созданный в целях кадрового обеспечения деятельности в Арктике, осуществляет образовательную деятельность по 23 группам специальностей. База студенческих практик САФУ включает предприятия Северодвинска, нефтегазовые корпорации, транспортные компании, службы реагирования на чрезвычайные ситуации в Арктике» (39; доклад И.А. Орлова). 3. «Качество специалистов становится одним из ключевых факторов конкурентоспособности экономики. Должно быть обеспечено качественно новое развитие профессиональной переподготовки. При этом политика должна быть направлена на создание условий не для временных мигрантов, а для постоянного закрепления кадров на основе высокого качества жизни населения» (47; доклад Г.М. Макаровой). По общему мнению, для современной ситуации в Арктике характерна нехватка квалифицированных работников на фоне растущих потребностей промышленных компаний. В то же время, как отмечают докладчики, в Арктической зоне расположено большое количество учебных заведений, охватывающих разные уровни профессионального образования, а также исследовательских учреждений и даже несколько университетов, способных удовлетворять запросы всех потенциальных работодателей (цитата 2). Основной задачей, таким образом, является налаживание взаимодействия между поставщиком кадров (учебным заведением) и потребителем, заказчиком (компанией). Способствовать регулярному взаимодействию должны, с одной стороны, новые (модифицированные советские) образовательные форматы, вроде программ профессиональной переподготовки или системы «школа - колледж - завод» (цитата 1, 3), и четкое формулирование компаниями своих кадровых потребностей - с другой30. Нехватке квалифицированных специалистов и проблеме «трудодефицитных» регионов России были посвящены отдельные выступления в рамках круглого стола «Кадровое обеспечение развития Арктических регионов России» (Сборник докладов). В связи с необходимостью насыщения «арктического рынка труда» обсуждаются также международный опыт регулирования кадровой, трудовой и миграционной мобильности населения, использование «трудового потенциала» и контроль трудовой миграции в РФ31, демографические тенденции в регионах АЗРФ32. Большое внимание уделяется необходимости «стратегического» сотрудничества российских вузов с партнерами из других арктических государств, развитию академической мобильности, «профориентации молодежи в пользу нужд Арктического региона», а также созданию единой информационной базы - площадки для обмена «арктическими» новостями и осуществления рекрутинга (90-91, 88-90; доклады К.С. Зайкова, Г.В. Коршунова). Наиболее акцентируемой и эмоционально значимой задачей в этой сфере социального планирования оказывается формирование постоянного - риторически противопоставляемого вахтовому - населения Арктики: тех самых «кадров», т.е. молодежи, способной работать на постоянной основе (Резолюция, проект 2014: 14-21 (21-32)). Операции, которые докладчики призывают производить с этой категорией населения, обозначаются чаще всего как «привлечение», «удержание» и «закрепление». Показательно, что подобное новое заселение Арктики («массовую подготовку кадров», гарантирующую новую индустриализацию Севера33) предлагается вести двумя путями: через обеспечение достойных социальных условий, «высокого качества жизни» в Арктике (цитата 3) и через заблаговременную профессиональную и идеологическую подготовку рабочей силы, через образовательные специализации, повышение символического статуса работы на Севере, гарантии трудоустройства. Примером второй стратегии может стать концепция «национального арктического научно-образовательного консорциума», представленная на форуме АСПОЛ ректором САФУ имени М.В. Ломоносова Е.В. Кудряшовой. В задачи консорциума, помимо подготовки «научно-производственных кадров» для полярных регионов РФ, входит «формирование единой национальной культурно-просветительской стратегии и программы, направленной на популяризацию и повышение имиджа полярных профессий среди молодежи» (Резолюция, проект 2014: 14-15 (22); презентация Е.В. Кудряшовой). Депопуляция Арктики многими участниками форумов воспринимается либо как свершившееся событие - как положение, которое теперь необходимо исправлять, либо как будущий итог, к которому неизбежно приведет массовое привлечение (исключительно) вахтовых рабочих34. Одним из возможных механизмов борьбы с сокращением численности населения эксперты форумов считают «повышение качества жизни» -редко раскрывая, впрочем, значение этой формулы. Безусловно, формулировка подразумевает улучшение социальной сферы, инфраструктуры и транспортной сети, медицины и образования. Но даже когда все эти компоненты перечисляются в докладе, конкретные шаги, проекты или программы не просматриваются, в то время как о технических инновациях и ресурсных разработках в АЗРФ говорится конкретно, «с именами». Исключением, пожалуй, являлся доклад представителя Республики Саха (Якутия) Г.М. Макаровой, раскрывающий объем ключевых категорий «комфортное проживание» или «достойный уровень жизни» через перечисление недавних изменений в инфраструктуре, энергетике или социальных гарантиях региона: «Необходимо разработать конкретные механизмы по привлечению и закреплению специалистов. Это и подъемные, оплата проезда, обеспечение комфортным жильем, социальные гарантии, достойная оплата труда, компенсирующая дискомфортные условия проживания»; «Мы планируем внедрять [инновации] как в строительстве, используя передовые методы возведения домов из новейших материалов, так и в медицине, применяя последние разработки в диагностировании и телемедицину для поддержания здоровья населения. В республике начато использование возобновляемых источников энергии - это строительство ветроэлектрических установок и солнечных электростанций. Внедрение новых технологий в Арктике - это жизненно необходимый процесс, направленный на создание комфортных условий жизни населения» (Сборник докладов: 46-47; доклад Г.М. Макаровой)35. Если не принимать в расчет КМНС и «разовых» посетителей (например, туристов), люди в Арктике, как утверждают анализируемые тексты, нужны для того, чтобы работать. И микроанализ дискурсивных стратегий докладчиков, и макроанализ повестки форумов демонстрируют, что в фокусе интересов находится развитие «ресурсного», «транспортного» и других экономических или политических потенциалов Арктической зоны. Люди же в большинстве случаев рассматриваются как опорная составляющая - такая, которая своим трудом сделает это развитие возможным. Подобное восприятие точно отражено в формуле «"запас" человеческого капитала в Арктике»: приехавшие в АЗРФ люди становятся «капиталом» после получения образования «не как стандартизированного товара, а как специфичного ресурса, который адаптирован к условиям конкретной местности», заточен под нужны хозяйствующих на ее территории субъектов (Сборник докладов; презентация А.В. Котова). Формирование «специальных компетенций», направленных на решение «практических ситуаций», преследует не обеспечение благосостояния людей, но подготовку эффективных управляющих кадров, способных вкладываться в развитие региона («управлять развитием территории в экстремальных условиях») (Сборник докладов; презентация В.И. Сморчковой). «Управление развитием» - единственное проявление агентности, положенное людям в Арктике: во всем остальном они остаются об

Скачать электронную версию публикации