Voprosy geografii. Sb. 136: Istoricheskaia geografiia / Otv. red. V.M. Kotliakov, V.N. Streletskii: Moscow: Izd. dom «Ko.pdf Весной 2014 г. в руках научного сообщества оказались два сборника статей, посвященных исторической географии. Как это было и ранее (Корандей 2008: 98-99), один сборник подготовили историки, а другой - географы. Однако если еще несколько лет назад приходилось констатировать абсолютное отсутствие смежных исследовательских полей и методических точек пересечения между двумя «вспомогательными» дисциплинами, то к настоящему времени ситуация хотя бы немного изменилась. Эти изменения и станут основным предметом рецензии. При этом для того, чтобы сделать дополнительный акцент на важности междисциплинарных связей в исторической географии как науке с «двойным названием», особо подчеркнуть и даже добавить популярности самому факту взаимного диалога, я намерен отмечать наиболее интересные статьи по перекрестному принципу: рекомендовать историкам материалы из сборника, написанного преимущественно географами, и наоборот. Отношения истории и географии как академических дисциплин в их отношении к потенциальному междисциплинарному полю исторической географии обсуждались неоднократно (Корандей 2012; Рассказов 2011). Вкратце можно сказать, что взаимодействие двух больших наук и облик «промежуточной» дисциплины во многом определяется традиционной структурой национальных академий, систем школьного и высшего образования. В Советском союзе и постсоветской России все эти факторы работали скорее на полный разрыв дисциплин, что и приводило к ситуации, в которой «исторические» и «географические» ис-торико-географы могли не общаться, не взаимодействовать и вообще не знать друг о друге. Тем не менее в 1940-1950-х гг. в советской науке существовала неформальная исследовательская группа, лидерами которой выступали историки, но которая включала также и видных специалистов по экономической и социальной географии. Дальнейший тренд академического развития привел к вышеописанной ситуации автономного сосуществования. Но, похоже, что сейчас этот волнообразный процесс входит в новый цикл. Сибирские исторические исследования. 2016. № 4 Оба сборника готовились практически одновременно (136-й выпуск Вопросов географии вышел в конце 2103 г., 2-й том Исторической географии - в начале 2014 г.). Сборник 2013 г. по названию идентифицируется как подготовленный географами, сборник 2014 г. составлен сотрудниками Центра исторической географии Института всеобщей истории (далее - ИВИ) РАН. По формату это разные издания. Первое -один из тематических томов известной среди географов серии, бывшей в советские годы выставкой достижений этой науки, прерванной в конце 1980-х и возобновленной в 2009 г. Другое издание - второй том новой потенциальной серии, посвященной непосредственно исторической географии. Географический сборник можно рассматривать как итоговый труд прошедших 20 с лишним лет, в течение которых удалось выпустить лишь три независимых, самодеятельных сборника (Вестник исторической географии. 1999, 2001, 2005) и осуществить первые шаги по интеграции дисциплинарной среды в рамках географической науки. Схожий характер и у других новых выпусков «Вопросов географии» (всего их вышло восемь - «Современная топонимика», «Актуальная биогеография», «География населения и социальная география», «Горизонты ландшафтоведения» и т.п., готовятся еще два): во многом их задача сводится к подведению итогов «проблемного двадцатилетия» и созданию задела на тот случай, если серию опять постигнет вынужденный простой. Сборник ИВИ РАН, в свою очередь, - претензия на некоторую институциональную зрелость. Большим достижением было то, что редакторы сборников В.Н. Стрелецкий и И.Г. Коновалова знали о параллельной работе над ними и поддерживали взаимные контакты. Более того, три члена редколлегии исторического сборника есть в списке авторов географического, из них двое (И.Г. Коновалова и А.А. Фролов) - также и члены редколлегии 136-го тома «Вопросов географии». Некоторое пересечение дисциплин намечено и в списках авторов: среди авторов «Вопросов географии» - пятеро историков, среди авторов 2-го тома «Исторической географии» - двое географов1. Очевидна тематическая разница сборников: нет ни одного раздела, названия которых бы в двух томах совпадали или хотя бы напоминали друг друга. Даже «технические» разделы исторического сборника -«Рецензии» и «Хроника» - в географическом не представлены2. Зато примерно одна пятая от общего объема географического тома посвящена многообразным ответам на вопрос «что такое историческая география»? В первой главе географического сборника даны три ответа общих (В.Н. Стрелецкого, И.Г. Коноваловой и корифея российского ландшафтоведения А.Г. Исаченко), во второй - четыре частных, отраслевых (привязанных к различным разделам российской географии, в рамках которых понимание предмета и методов дисциплины значительно варьирует)3. Далее при сравнении исторического и географического сборников также хорошо видны два разных образа исторической географии. «Историческая география русского средневековья», «географические образы», источниковедение и историческая топонимика, с одной стороны, и глобальный, страноведческий и региональный контекст, природная среда и ландшафт в исторической географии, информационная база и историко-географические очерки - с другой. Общее впечатление от тематической структуры, на мой взгляд, подтверждает тезис о разном характере и задачах сборников: если в «Вопросах географии» сначала был собран материал, который потом как-то был систематизирован, то во втором томе продолжающегося издания уже начинает выстраиваться внутренне продуманная система, под которую отчасти подбираются публикации. Особо стоит отметить некоторые статьи двух сборников. В первую очередь, стоит обратить внимание на те из них, что прямо свидетельствуют о разнице подходов к исторической географии, помогают очертить и понять взаимные позиции. Так, 136-й выпуск «Вопросов географии», безусловно, будет полезен историкам, исследовательские интересы которых касаются пространственной тематики. Уже упомянутая первая глава хорошо отражает методологический и даже стилистический разрыв в подходе к исторической географии: три взгляда на дисциплину - историка, эконономико-географа и физико-географа - дают объемный взгляд на проблему параллельного развития. Дело в том, что проблема вытекает не только из разных академических координат истории и географии, но и из внутренней неоднородности самой географии, доходящей порой до глухого непонимания между представителями разных субдисциплин. При первом приближении нам кажется, что исторических географий в России две, при ближайшем рассмотрении их оказывается, как минимум, три, а то и больше. Чтобы понять это, стоит обратить внимание на тексты физико-географов А.Г. Исаченко, Л.Б. Вампиловой и М.И. Амосова, А.А. Тиш-кова, А. Б. Глебовой и К. В. Чистякова. Главная ценность для историка здесь состоит не в том, чтобы перенять методы и подходы географии как естественной науки, а скорее в том, чтобы отчетливо понять существенный методологический зазор между исторической географией как дисциплиной гуманитарной и исторической географией как историей природопользования, динамическим ландшафтоведением и их отраслями. Четкое представление о различиях - практический инструмент, который дает понимание, где возможны точки соприкосновения с географами данного направления, а где они невозможны в принципе. И уже в этой перспективе стоит читать статьи географов, чей подход к дисциплине лежит в поле гуманитарного знания или хотя бы на границе с ним. Здесь хочется отметить в первую очередь статью А.С. Тит-кова «Историческая география выборов как формирующееся исследовательское направление». Она входит во вторую главу, т.е. тоже предлагает некий особый отраслевой взгляд на дисциплину исторической географии, и даже если автор ее не говорит на языке исторической науки, то, по крайней мере, его «диалект» в значительной мере социо-логизирован и историку куда более понятен. В разговоре об определении стратегии дисциплины «географии, изучающей прошлое», автор противопоставляет «географию для историков, разделяющую хотя бы самые базовые принципы исторического исследования» (Вопросы географии: 113-129). Представляется, что это более доступная большинству историков точка начала разговора, учитывая, что курсы истории на географических факультетах в России в основном ограничиваются повторением школьного материала. Отдаленной альтернативой источниковедческому разделу исторического сборника стал несколько разнородный раздел «Информационная база историко-географических исследований». Очень интересна здесь (более для географов) статья историка Алексея Фролова, описывающая современные опыты обращения к электронной картографии в исторической науке (447-458). Историки же, интересующиеся данной тематикой, могут сравнить приведенную статью с классическим для постсоветской географии текстом четырех западно-украинских исследователей по сходной тематике (459-475). Наконец, статья А.Г. Хропова (430-446), посвященная дневникам Ивана Лепехина4, перекидывает мостик к второму тому «Исторической географии». Автор, вооружившись подробными картами (в том числе современными), тщательно «прочитал» и реконструировал путь Лепехина по европейской части Российской империи и крайней западной части Сибири. Общая цель материала состоит скорее в том, чтобы привлечь внимание к дневникам исследователя, которые в настоящее время доступны и в Интернете (Дневныя записки.). Однако Хропову надо отдать должное и за ценное наблюдение - путевые дневниковые описания XVIII в. вполне поддаются реконструкции по современным топографическим картам. Косвенно этот тезис подтверждается в статьях А.А. Фролова и А.Л. Грязнова в историческом сборнике, посвященных реконструкции границ и населенных пунктов соответственно волостей Буйцы и Лопастицы в новгородско-литовском пограничье (Историческая география: 54-104) и родовых земель князей Шелешпальских по реке Ухтоме на границе современных Ярославской и Вологодской областей (105-151). Оба исследователя работают с источниками несколько иного рода, но сталкиваются с похожей проблемой реконструкции по ним географий прошлого, которые инструментально можно свести к задаче локализации того или иного упомянутого в источнике объекта (обычно не очень значительного, что снижает уровень его известности и повышает общий уровень информационного шума) в известном нам географическом пространстве. И тот и другой автор для локализации объектов XV-XVI вв. успешно пользуются материалами генерального межевания сер. XVIII столетия, т.е., с одной стороны, подтверждают эмпирическую закономерность как минимум двухвековой устойчивости топонимических систем (деревни сохраняются необязательно, но их названия отражаются в именах пустошей или других элементов ландшафта), с другой - через картографические и статистические материалы, созданные на понятийном языке Нового времени, так или иначе привязываются к современным образам пространства. Близка к упомянутым материалам первая статья «исторического» сборника А. С. Щавелева и А. А. Фетисова «К исторической географии Восточной Европы IX - начала X века: Карта кладов и конфигурация торговых путей» (7-53). Она максимально близка по характеру распространённому «географическому» пониманию обсуждаемой дисциплины. В ней часто используются карты, легко применяются методы пространственного анализа и локализации, на основе которых строятся определенные гипотезы. Географам данный материал был бы очень полезен как для понимания собственных слабых мест (для дискуссий об отдельных исторических сюжетах, в которые любят пускаться многие из наших коллег, необходим такой уровень знания профессиональной литературы, источников и новых археологических находок, который многим специалистам по географии трудно себе вообразить), так и для осознания крайней слабости пространственной аргументации в изначально дискуссионных областях знания, построенных на крайне скудной и неполной информации. Именно к таким областям относятся косвенно и аккуратно затрагиваемые в статье вопросы становления русской государственности и специфики древнерусского социума. О немногочисленности источников и спекулятивности многих трактовок по этому периоду стоит помнить всегда способным любителям истории, среди которых он невероятно популярен. К данной статье приложены три карты-вкладки, которые очень сложно оставить без критики. Это карты монетных и денежно-вещевых кладов, обнаруженных в пределах бывшей европейской части СССР, а также реконструированных торговых путей. Как минимум излишней кажется карта 1А, во всем идентичная карте 1, кроме появившегося на ней среднего и нижнего течения Волги и всего течения Камы с четырьмя дополнительными локализациями кладов. Карта 4 (карта 3 находится в тексте) идентична карте 1 - добавляются лишь линии реконструированных торговых путей, проходящих по рекам. По сути все три карты можно было свести в одну. Более того, выведя за рамку карты территории современных Калининградской области и прибалтийских государств, информация по которым никак не касается предмета статьи, и немного уменьшив размер самой карты, можно было уместить всю необходимую информацию на стандартной печатной странице без потери информативности. Наконец, против сложившейся культуры оформления карт идет отсутствие у упомянутых карт рамки, полей и легенды (это замечание можно обратить ко всем картам статьи)5. Крайне важными и полезными для географов являются все статьи из раздела «Географические образы» («Скифия Адама Бременского» Т.Н. Джаксон, «Границы ойкумены летописца.» Т.В. Гимон и З.Ю. Метлицкой, «Колокольный завод Конрада Мальт-Бруна...» Ф.С. Корандея; Историческая география: 152-235). К ним близки и другие материалы тома, но именно эта подборка может стать лучшим путеводителем в методологию истории, в вопросах, касающихся пространственной информации. Вышеупомянутые материалы, важная часть которых состоит в реконструкции, т.е. атрибуции неких исторических объектов современному [объективному] пространству, могут усыпить бдительность обычного выпускника советских и постсоветских географических факультетов среднестатистического географа. Однако повторим, что осознание различий инструментально. Пытаясь найти общий язык с историками, всегда важно понимать, что большая часть пространственной информации с их точки зрения, по крайней мере тех, чьи работы представлены в обсуждаемом разделе, - это, в первую очередь, история, рассказанная людьми, у которой был свой адресат, определенный контекст и законы жанра. И все вместе они влияют на содержание ничуть не меньше, чем искомая географом «объективная реальность». Ближе к кругу интересов большинства географов статьи Чета ван Друзера (Историческая география: 236-267), О.В. Окуневой (268-301) и Е.Н. Наседкина (302-329), посвященные картам Вальдзеемюллера и Джакомо Гастальди, русским рукописным лесным картам XVIII столетия и более широко - истории картографии, а также материал М.Д. Бухарина по исторической топонимике Черного моря (330-389). Очень важны уже упоминавшиеся разделы с рецензиями и описанием конференций, которых очень не хватает в историко-географической литературе, производимой в рамках отечественной географии. В целом, можно сказать, что два рассмотренных сборника можно охарактеризовать как первые шаги географов и историков навстречу друг другу, польза которых состоит и в расширении освоенного нашими науками пространства, и в увеличении собственного методологического кругозора. Необходимо сделать еще много подобных шагов, так как разделяющее даже две субдисциплины исторической географии пространство очень велико. Надеюсь, что сближение будет продолжено.

Скачать электронную версию публикации