New 'social anthropology', or the Parade of textbooks.pdf Не пишите больше! -попросил пришедший умоляюще. М. Булгаков. Мастер и Маргарита Немногим более десяти лет назад я опубликовала пространную статью «Десять лет "первобытности" в постсоветской России» (Артемова 2008). Там тоже был эпиграф из Булгакова и тоже про Ивана Бездомного. Среди прочего, в этой статье рассматривались учебники и учебные пособия по социальной (культурной) антропологии, которые в конце 1990-х и начале 2000-х сыпались из разных издательств как из рога изобилия. Потрясающе похожие друг на друга и потрясающе безграмотные. Обильно процитировав их, я закончила работу оптимистическим заключением, что «волна непрофессиональных учебных пособий по социальной антропологии схлынула», так как их авторы (в основном специалисты по марксистско-ленинской философии, научному коммунизму и истории КПСС), использовав социальную антропологию в условиях нестабильности, нашли потом, видимо, иные ниши. Но я жестоко ошиблась и напрасно расслабилась, полностью погрузившись в свое непосредственное дело - исследования и преподавание - и отмахнувшись от напрошенных коллег, чьи труды, как стихи Ивана Бездомного, а также ему подобных, вовсе не надо читать, чтобы знать, что они плохи. К сожалению, не все могут это понимать, и плохие публикации, в особенности плохие учебники, приносят ощутимый вред. Уже в 2008 г. были переизданы некоторые раскритикованные мною пособия, в последующие годы почти все они переиздавались не единожды, к ним добавились и множество новых, которые даже перечислить невозможно, так как имя им легион. Сошлюсь лишь на немногие (Добреньков, Кравченко 2008, 2009, 2010, 2017; Колодий 2009; Брысина 2013; Воденко, Черных, Самыгин 2014; Клягин 2014; Садохин 2015; Кравченко 2018; Бажуков 2019; Елисеев 2019; Отюцкий 2019 и др.). Выкроив время - по настоятельным просьбам моих более сознательных, чем я, учеников и учениц - и заглянув в отдельные из таких публикаций, я ужаснулась и почувствовала, что снова «не могу молчать». Однако задача «критики» дурных учебников на сегодняшний день оказалась более простой, чем это было десять лет назад: написанное тогда можно повторить и теперь. Так что целесообразно отослать читателя к той статье - поистине nil novi in patria nostra... - а сейчас ограничиться замечаниями общего свойства. Главная беда этих книг в том, что их создатели хотят учить студентов, не имея адекватного высшего образования. Его в нашей стране можно получить только на исторических факультетах сравнительно небольшого числа крупных вузов (по профилю «этнология» на соответствующих кафедрах) или - с относительного недавнего времени - в учебных структурах, развивающих отдельное направление «Антропология и этнология». Таких тоже немного. Поэтому круг специалистов, к сожалению, пока весьма узок, и все они (либо почти все) знают друг друга лично или по публикациям. Данные об образовании авторов обнаруженных в поисковых системах пособий (около двадцати) показали, что в большинстве своем они -философы, некоторые - социологи или специалисты по педагогике, но есть также медики, инженеры, военные и. просто индивидуальные предприниматели. Это люди в той или иной мере эрудированные в так называемом общегуманитарном знании, но не представляющие, что такое профессиональная работа социального антрополога (этнолога), никогда сами ее не ведшие - ни в полевых, ни в кабинетных условиях -и потому не умеющие писать о ней, ведь нужный навык дается многолетними усилиями. Подавляющая часть информации, содержащейся в выявленных мной учебниках, почерпнута из вторых или из третьих рук. В лучшем случае - это обобщающие труды и учебники С.А. Токарева, И.С. Кона и, в особенности, А.А. Белика. Наследие последнего оказалось поистине незаменимым для новых российских «социальных», а также «культурных» антропологов, и они цитируют (или даже не цитируют или не всегда цитируют) его вдоль и поперек, порой вкривь и вкось (в силу индивидуального понимания), пользуясь тем, что сам он уже никому возразить не может. Обильно ссылаются также друг на друга, на собственные предшествующие издания, и - куда в меньшей степени - на тройку-пятерку иностранных ученых, чьи труды переведены на русский язык. Джентльменский набор, кочующий из книги в книгу: Мид, Бенедикт, Боас, Малиновский, Рэдклиф-Браун, реже Салинс и Гирц и почему-то обязательно книга Клакхона «Зеркало для человека. Введение в антропологию» (Клакхон 1998). Почти неизбежны расхожие «неистины» об антропогенезе и антро-посоциогенезе, «первобытном человеческом стаде», «групповом браке» и «родоплеменном строе». Основные «теоретические понятия и категории» обычно переиначиваются в схоластическом («философском») ключе, и всякий раз на новый лад перекомпоновываются главные вехи исторического пути нашей науки. Все это сдабривается примерами из жизни экзотических или даже «недавно вновь открытых племен», почерпнутыми из неизвестных либо явно недостоверных источников. Нередко создаются также доморощенные портреты современных народов - «национальные характеры». В результате получается скучно, мутно, невежественно, а порой и смешно. Многое можно понять. Преподавательский труд - хоть и не легкий, но и не лишенный привлекательности, а также престижности. Социальная, культурная или даже «культуральная» (был и такой учебник) «антропологии» со всевозможными подразделами (вплоть до антропологии футбола или метро) стали в последние десятилетия поразительно модными. Просто бедствие. Учебники продаются дорого, что выгодно и авторам и издательствам (есть издательства, которые особенно неразборчиво и притом безостановочно продуцируют учебники), но ведь есть еще и такие категории, как «авторское достоинство» и «коммерческая добросовестность». Или «все в прошлом»? На рубеже 1990-2000-х мне доводилось много спорить с «коллегами», которых я при всем желании не могла признать таковыми, и слышать упреки в профессиональном ригоризме, корпоративном снобизме и т.п. Я и сама порой думаю, права ли я, что придаю решающее значение именно высшему профессиональному образованию и настаиваю на том, что никакое самообразование его заменить не может? Отвечаю утвердительно, вспоминая слова, многократно повторявшиеся С. А. Токаревым: «Как ни плохо учат на кафедре этнографии МГУ, а без тамошнего систематического образования в аспирантуру Института этнографии брать нельзя». А Г.Г. Громов, преподаватель названной кафедры, любил восклицать в адрес названного института, когда там кто-то пытался сетовать на уровень подготовки некоторых аспирантов и даже коллег: «А нечего брать из пушных и заборостроительных!». Наверное мы, современные преподаватели кафедры этнологии МГУ, Учебно-научного центра социальной антропологии РГГУ и ряда иных профильных структур, тоже учим студентов не самым блестящим образом, но мы с ними постоянно в течение четырех, а то и шести лет общаемся как профессионалы - и в аудиториях и вне их, это в обучении -главное. Считать же себя профессионалами мы, пожалуй, имеем право в первую очередь потому, что нас учили профессионалы, которых учили профессионалы, которых учили профессионалы. Можно, к примеру, построить квазигенеалогию: от А.Н. Максимова к С.А. Токареву, от С.А. Токарева к В.М. Бахте и В.Р. Кабо, от них - к тем, кто учился на кафедрах этнографии в МГУ, ЛГУ и в других крупных вузах нашей страны, затем проходил аспирантуру на этих кафедрах, а также в профильных академических институтах в 1970-1980-е, а от них - к их ученикам, тоже теперь преподающим. Этого ничем нельзя восполнить. Ничего уж не поделаешь.

Скачать электронную версию публикации