Anthropology Against the Background of Sayan Pastorals.pdf Книга Алекса Элера - это первая монография на английском языке, посвященная общности сойотов - коренному малочисленному народу, проживающему на западе Республики Бурятия. В этнографическом плане сойоты сравнительно мало изучены, хотя в последние годы появляется все больше работ, посвященных этой этнической группе. В российской историографии и этнологии в большинстве исследований, связанных с сойотами, наибольшее внимание обычно уделялось языковым аспектам и проблемам этногенеза (например, Бадмацыренова 2006; Монгуш 2012; Рассадин 2016; Кривоногов 2020). Поскольку Восточные © Башкиров М.Б., 2022 Башкиров М.Б. Антропология на фоне саянских пасторалей Саяны считаются колыбелью оленеводства, вопросы животноводства у сойотов, в особенности разведение домашнего оленя, традиционно привлекают внимание российских исследователей (Курдюков 2012; Рассадин 2012). Наиболее основательная и разносторонняя работа, посвященная этой общности (Павлинская 2002), появилась ровно двадцать лет назад. Beyond Wild and Tame отличается от большинства российских исследований широтой исследуемой этнокультурной, экологической и даже философской проблематики. Несколько слов об авторе. Элер, немец по происхождению, уже много лет живет в Канаде. Важной вехой в его биографии стала стажировка в университете Абердина у антропологов Т. Ингольда и Д. Андерсона, во многом вдохновивших автора на написание этой работы. Сегодня Элер работает в департаменте антропологии Университета Реджайны (Саскачеван, Канада). Не последнее место в его научных интересах занимают и российские сюжеты, связанные с Восточной Сибирью и Дальним Востоком. Книга Beyond Wild and Tame появилась в результате серьезной полевой работы, которую автор вел в течение полутора лет на территории Окинского района Республики Бурятия (2012- 2014 гг.). Книга состоит из шести глав, в каждой из которых анализируется тот или иной аспект взаимодействия человека и животного. Единственное исключение - первая теоретическая глава. Важно подчеркнуть, что автор не только был наблюдателем, но и выступал как участник в различных повседневных практиках. Более того, в полевой работе его сопровождала собственная семья, что положительным образом сказалось на диалоге с информантами. В центре внимания автора находится процесс коммуникации человека, животного мира и «чувствующего ландшафта» (sentient landscape). Последний описывается Элером как нечто, обладающее субъектностью и автономностью, и как территория сакрального, «населенная» духами тайги. В представлениях сойотов духи тайги делятся с людьми своими промысловыми животными и в то же время посылают хищников питаться стадными животными, принадлежащими людям. Тем самым достигается баланс между миром людей, миром животных и миром духов («чувствующий ландшафт»). Попытки контролировать животных как домашних, так и диких вне диалога и без «переговоров» с духами оказываются обреченными на провал и бессмысленными. Опираясь на обширный полевой материал, собранный у сойотов и местных бурят, автор анализирует и значение буддизма в треугольнике отношений между человеком, животным и «чувствующим ландшафтом». Элер указывает на синтетический характер мировоззрения большинства сойотов, следующих как шаманским, так и буддийским предписаниям. При этом буддистские («ламаистские») практики не вступают в противоречие с шаманизмом, а адаптированы к местному хозяй-224 Рецензии ственному укладу. Единственное исключение составляют попытки лам «приручить» духов тайги: «... мирное совпадение буддистской и шама-нистской перспектив разрушалось только в том случае, если дух-хозяин приручался с помощью буддистского ритуала (т.е. путем достижения просветления), и в этом случае охотник-сойот уже не мог апеллировать к желанию духа вступить во взаимный обмен. Там, где духи попадали под заклинание приручения, шаманская система равновесия, которая позволяла договариваться о гармонии между людьми, животными и ландшафтом, вероятно, теряла свою эффективность» (p. 63-64). Таким образом в описываемой системе координат сойотов субъектность духа и его свобода воли имеют важнейшее значение. Буддизм и шаманизм, согласно Элеру, представляют для сойотов две мировоззренческие крайности, и самая «мудрая» стратегия - это расположиться между ними посередине. Своего рода роль посредников между миром человека, животного и «чувствующим ландшафтом» играют волки, нередко наделяемые сакральными свойствами и призванные поддерживать баланс между этими мирами. Особое значение в отношениях человека и волка играет мотив скрытности, желание завуалировать свои намерения и, соответственно, намерение предугадать действия волка или человека. Это касается устройства как традиционного волчьего капкана, так и волчьего логова. Но эти способы действия человека и волка не считаются полностью эффективными. Единственным надежным способом для человека завуалировать свои намерения являются лишенные запаха яды. Волк же способен проникать в отношения человека и собаки - Элер приводит примеры, как волки, со слов охотников, вступают в «негласные соглашения» с собаками и избегают прямых столкновений, чреватых потерями для обеих сторон. В результате собаки «закрывают глаза» на нападение волков на стадо и тем самым сохраняют себе жизнь, а волки довольствуются исключительно «минимальной» добычей. Если волк - это своего рода посредник между мирами, то олень имеет для сойотов, прежде всего, символическое значение и служит маркером идентичности, подчеркивая статус коренного народа и своего рода «укорененность в горной тайге Восточно-Саянских гор» (p. 92). Периодически автор обращается к ситуации, сложившейся у другого коренного народа, проживающего в соседнем регионе - тофаларов. Если у тофаларов олень действительно играет важную роль в повседневной хозяйственной жизни, то в «настоящем» сойотском хозяйстве конкуренцию оленю в качестве маркера подлинности составляют як и его гибридная разновидность хайнак. Положение хайнака для сойотских домохозяйств является уникальным и вступает в противоречие с самим противопоставлением дикого/одомашненного. С одной стороны, хайнак принадлежит миру человека и способен удовлетворять некото-225 Башкиров М.Б. Антропология на фоне саянских пасторалей рые потребности оседлой жизни за счет молочной продуктивности. С другой стороны, обладая самостоятельностью в передвижении и способностью защищаться от хищников лучше, чем любой другой вид скота в регионе, хайнак сохраняет маркеры дикости. Именно часть, посвященная хайнаку, лучше всего иллюстрирует вынесенный в название книги тезис. Ведь в конечном итоге именно это животное и оказывается вне рамок противопоставления дикости и прирученности. В своей работе Элеру во многом удается преодолеть дихотомию ди-кий/одомашненный, особенно ярко это проявляется в отношении хайнаков, а также пары волка и собаки, способных на диалог и «переговоры». Иными словами, четкого разделения и противопоставления диких и домашних животных в повседневном опыте сойотов не существует, или, по крайней мере, оно имеет очень условный характер. Заметим, что эта превосходная работа, проделанная как в поле, так и в области теории, значимо повлияла и на самого автора. По крайней мере, так он говорит о себе сам: «Я больше не могу думать о человеческой истории как таковой. Возможно, более точно будет говорить об истории жизни» (p. 169). Остается предположить, что вслед за автором Beyond Wild and Tame измениться и перенастроить свою оптику в отношении дикого, человеческого и сакрального сможет и читатель. Будем надеяться, что когда-нибудь эта замечательная работа будет издана и на русском языке.

Скачать электронную версию публикации