Utopian theories in the novel «Aristonomiya» by Akunin-Chkhartishvili.pdf Роман «Аристономия» (2012) условно можно разделить на две части: трактат повествователя об идеальном человеке и государстве и описание жизни русского интеллигента Антона Клобукова в период значимых событий в России начала XX в. (1917-1920 гг.). Небольшое философское отступление предшествует описанию каждогонового периода жизни героя. Для исследования романа Акунина-Чхартишвили с точки зрения наличия утопических теорий необходимо определить границы термина «утопия»: вслед за литературоведом Б. Егоровым мы будем понимать утопию как «мечту об идеальной жизни в любых масштабах иобъёмах» [2007, с. 6]. Попытки определения идеального человека и идеального государства в тексте романа предваряются отрицанием уже существующих утопических теорий. Различные виды утопий (религиозные, социальные, научно-технические) признаются несостоятельными: «В эпоху, хронологические рамки которой совпали с моей жизнью, все вышеназванные теории потерпели крах. Мощь религий 1, пропове дующих всеобщую любовь, не уберегла человечество от всеобщего истребления. Технический прогресс возвёл цифры потерь до многомиллионных величин и ныне, додумавшись до ядерного оружия, угрожает вообще уничтожить жизнь на планете. Вера в панацейность материального достатка привела к засилию пошлости и низменно-массовой культуры, обращающей людей в жвачных животных. Культ социальной справедливости обернулся жестокой диктатурой, массовыми казнями и концентрационными лагерями» (с. 6-7] 2. В противовес данным утопиям повествователь предлагает понятие, на основе которого будет строить представления об идеальном человеке («аристономе») и государстве («Аристополисе»): «“Аристономия” - это закон всего лучшего, что накапливается в душе отдельного человека или в коллективном сознании общества вследствие эволюции» (с. 90). Определение Аристополиса автор выделяет прописными буквами и жирным шрифтом: «Аристополисом можно назвать страну, если она обеспечивает достойное существование и полноценное развитие своих граждан; существует в соответствииствёрдымиморальными нормами испособно эти принципы охранять; обладает исторической ответственностью и политической выдержкой; зиждется на солидарности и прочности общества; относит-ся к другим странам с уважением и эмпатией, но при этом способно защититься отагрессии» (с. 163). В современной повествователю действительности «Аристополиса» пока не существует, можно только оценить степень близости к данному идеалу: «В конце концов можно представить себе страну, далее всех продвинувшуюся по пути цивилизованности (какую-нибудь предположительную Нордландию), и страну в этом смысле самую отсталую (скажем, опять-таки условно, Зюйдландию), как одно и то же общество, находящееся на разных этапах развития» (с. 14). В романе В. Набокова «Подвиг» (1932) главный герой Мартын Эдельвейс (из поколения русских эмигрантов) также создаёт вымышленную страну - Зоорландию, прототипом которой является Советский Союз 3. Помимо номинального сходства и отсылки к СССР (в «Аристономии» открыто говорится, что Зюйдландией «вполне можно считать и мою родину, не условный, а совершенно конкретный и вполне “нордный” СССР» (с. 14-15)), необходимо подчеркнуть сущностное сходство двух воображаемых государств. Как отмечалось выше, Зюйдландия - самая отсталая в цивилизованном отношении страна. Зоорландия тоже отрицает все завоевания цивилизации (науки, искусство), идея всеобщего равенства доведена до бессмысленного абсолюта: «Они изучали зоорландский быт и законы, страна была скалистая, ветреная И, конечно, искусства и науки объявлены были вне закона, ибо слишком обидно и раздражительно для честных невежд видеть задумчивость грамотея и его слишком толстые книги. Бритоголовые, в бурых рясах, зоорландцы грелись у костров, в которых звучно лопались струны сжигаемых скрипок, а иные поговаривали о том, что пора пригладить гористую страну, взорватьгоры, чтобыони не торчали таквысокомерно» [Набоков, 1990а, с. 256]. Одна из важных черт грядущего Аристополиса - отсутствие системы запретов и наказаний: «В историческом “вчера” законы соблюдались из страха перед наказанием; “сегодня” (я опять-таки говорю о жителях демократий) очень многие члены общества законопослушны по убеждению; “завтра” надобность в строго регламентированной системе запретов и уголовных наказаний отпадёт, потому что психически здоровому человеку не придёт в голову убивать, грабить или насило 2 Далеессылкина это изданиеделаютсявкруглых скобкахсуказанием страниц. 3 Интервьюер Б. Акунина Денис Корсаков проводит параллель между возвращением Антона Клобукова и Мартына Эдельвейса в советскую Россию: «Мартын называет её Зоорландией, Антон - Зюйдландией». См.: Акунин Б. Жизнь и смерть весёлого человека // Любовь к истории. Блог Бориса Акунина. Пост 19 сентября 2012 г. URL: http://borisakunin.livejournal.com/75923.html (датаобращения 08.07.2014). вать» (с. 12). В романе «Детская книга» (2005) Борис Акунин использовал такую же временну́ю структуру для развития сюжета: части «Сегодня», «Вчера», «Позавчера», «Завтра». В части «Завтра» представлена модель антиутопического общества будущего (см.: [Десятов, Карпухина, 2014, с. 180]), в котором отношения основываются не на законах и страхе перед наказанием, а на сознательности «граждан»: «Да, нас немного. Но зато у нас ценят каждого жителя Земли. Не то что твои “нормальные”» люди. У них сильные мучили слабых, даже убивали, а остальным хоть бычто» (с. 519). Помимо главной утопической теории, название которой вынесено в заглавие книги, в текстеромана присутствует ещёнесколько проектов идеальныхобществ. Следующая утопическая модель связана с предчувствием новой жизни после Великой Октябрьской революции 1917 г. Окружающий мир выглядит идеальным и петербургские жители готовы начать новую, счастливую жизнь: «С улиц исчезла полиция, но преступлений не было. Порядок поддерживался будто сам собой. Ночью не грабили, кошельков не “тырили”, и казалось, так теперь будет всегда. Ведь новый мир раскрылся всем, в том числе бандитам и карманникам - они тоже могут начать жизнь с чистого листа. Самое удивительное, что все стали очень вежливыми друг сдругом и самиэтому умилялись» (с. 94). Эйфория, вызванная свержением старой власти, быстро сменяется чувством подавленности и безысходности. Трезвый взгляд на постреволюционную действительность позволяет оценить масштаб социального бедствия: «Естественно, подъём высоких чувств долго продолжаться не может. Прошла неделя-другая, и тусклая проза жизни начала заглушать и вытеснять с улиц поэтическое опьянение, потому что люди не ангелы и мгновенное перерождение невозможно. Да, в городе грязь и неустройство. Да, снова грабят и воруют, намного больше, чем прежде, когда существовала нормальная полиция» (с. 95). Наряду с глобальными государственными и социальными преобразованиями происходят изменения в сфере приватной жизни. «Жена» Антона - Паша - определяет новый порядок их семейной жизни: «Жить будут втроём как семья нового типа. В Доме пролеткульта читали лекцию про революционную семью. Паша прослушала и сразу порешила: вот как надо. Это раньше запросто бывало, что у мужчины жена, любовница, а он им обеим врёт и ещё по сторонам глазами стреляет. А теперь для женщины любовь тоже свободная» (с. 219). Понятие «семьи нового типа» связано с Н. Г. Чернышевским и социалистической теорией развития общества. Перебравшись из охваченной гражданской войной России в мирную Швейцарию, Антон чувствует, что попал в настоящий рай: «Честно построили свой маленький парадиз, отгородившись Альпами от остальной Европы. Там бушевал ураган, и отхаркивалась кровью ненасытная смерть, царствовали мор и глад, слышался плач и скрежет зубовный, а здесь, на райском острове, идиллические птички выглядывали из точнейших в мире часов и ворковали “ку-ку, ку-ку, ку-ку”, сулили многолет приятной и покойной жизни» (с. 270). На уровне идей и деталей сюжета «Аристономия» отсылает к роману В. Набокова «Дар». Самому понятию «дара» придаётся в «Аристономии» большое значение. В тексте В. Набокова молодой писатель Фёдор Годунов-Чердынцев пытается реализовать свои творческие способности, выразить свой дар: « в конце концов он никогда и не сомневался, что так будет, что мир, в лице нескольких сот любителей литературы, покинувших Петербург, Москву, Киев, немедленно оценит его дар» [Набоков, 1990б, с. 10]. Согласно представлениям повествователя в романе Акунина-Чхартишвили, «счастливой можно назвать жизнь, если она была полностью реализована, если человек сумел раскрыть свой Дар и поделился им с миром» (с. 11). В спокойной и безопасной Швейцарии Антон подвергается соблазну остаться: «Настоящая жизнь здесь, а не в России, потому что никакой России уже нет, а та, что есть, меня изгнала» (с. 345). Но ни возможная успешная карьера врача, ни предполагаемая комфортная жизнь с влюблённой Магдой не могут удержать его от возвращения народину. Белогвардейский командир Пётр Кириллович Бердышев, под началом которого Антон работает в Севастополе, создаёт проект нового государства на юге России - «Республики Крым»: «Мы соберём на полуострове всех эмигрантов из Совдепии, сливки нации. И построим в Крыму нашу Россию. Нашу. Она станет предметом зависти для России большевистской. У коммунистов будут насилие, кровь, скудость и голод. У нас - цивилизованная жизнь, свобода, уважение прав личности и процветание. Крым превратится в прекрасную розу, от аромата которой у остальной России закружится похмельная голова» (с. 381). Идея создания в Крыму государства, которое по политическому, социальному и культурному устройству противоположно социалистическому режиму СССР, принадлежит писателю Василию Аксёнову. В романе «Остров Крым» (1981) создано альтернативное прошлое России: белогвардейцы не уступили Крым большевикам и основали на острове идеальное, свободное государство: «Гангут, конечно, от Острова обалдел, поддался на соблазны, полностью морально разоружился. Быть может, тогда у него впервые и явилась идея, что Остров Крым принадлежит всему их поколению, что это как бы воплощенная мечта, модель будущей России» [Аксёнов, 2012, с. 97]. Представляя теоретический проект новой страны, кардинально отличающийся от утопических воззрений большевиков, Бердышев оговаривается, называя Крым островом, а не полуостровом: «Идеологи Третьего Интернационала не дорожат наследием великой и гуманной русской культуры, они хотят сбросить с корабля современности Пушкина с Лермонтовым, Достоевского и Чехова, православие, всякое инакомыслие. Хорошо, сбрасывайте, но позвольте людям, которым дороги эти обломки, жить на острове - верней, на полуострове» (с. 442). В романе В. Аксёнова Крым воссоединяется с Советским Союзом: восстанавливается настоящая история России, разрушается утопическая теория совершенного государства. В романе Акунина-Чхартишвили создание идеального государства в Крымуостаётся лишьпрекрасной теорией, неосуществимой на практике. Эпизод возвращения героя романа из Швейцарии в неблагополучную Россию отсылает сразу к двум романам: «Острову Крым» и набоковскому «Подвигу». Главный герой «Подвига» эмигрант Мартын Эдельвейс пытается нелегально возвратиться из Англии в Советский Союз и, вероятно, погибает. «Самоубийственное воссоединение Острова Крым с Советским Союзом аналогично возвращению Мартына на Родину» [Десятов, 2004, с. 328]. В тексте «Аристономии» присутствуют как прозрачные аллюзии на оба произведения, так и аллюзии опосредованные: на «Подвиг» В. Набоковачерез «ОстровКрым» В. Аксёнова. Ещё один проект идеального мира предлагает красный командир Панкрат Евстихьевич Рогачов. Создание «нового мира» после победы в гражданской войне представляется ему грандиозным и величественным процессом: «Намесим из грязи глину, обожжём в огне, вылепим кирпичи и построим из них Новый Мир» (с. 539). Антон же воспринимает идеи большевиков, касающиеся будущего страны, как неизбежную, ужасную катастрофу: «Какой Новый Мир можно построить, если лепить из живых людей кирпичи, а в качестве строительного раствора использоватькровь?» (с. 539). В своём блоге Борис Акунин подтверждает, что ни белогвардейские проекты, ни идеи большевиков не совпадают полностью с его идеалами: «Те, кто читал мой роман “Аристономия”, знают, что у меня большие проблемы с выбором моей стороны на Гражданской войне. Обе стороны мои - и не мои. И красные, и белые вызывают у меня сложное чувство, в котором восхищение смешивается с отвращением, ивсех жалко» 4. Из представленных в тексте романа утопических теорий лишь Аристополис не подвергается критике. Отрицается возможность создания идеальной государственной структуры революционным путём во главе с пролетариатом. Швейцарский «парадиз», хотя и обладает всем необходимым для счастливой жизни, остаётся чужим для русского интеллигента. Проект «Республики Крым» больше похож на несбыточную мечту о создании общества на основе одной социальной группы («интеллигентной республики»). Большевистский «новый мир» отвергается из-за жестокости методов его строителей. Только главная утопическая теория, детально изложенная повествователем и вынесенная в заглавие книги, представляется возможной для воплощения, но создание Аристополиса отнесено в неопределённое «завтра».

Скачать электронную версию публикации