Historical-literary significance of «Collection of verses related to unforgettable 1812».pdf «Собрание стихотворений, относящихся к незабвенному 1812 году», издан-ное в двух частях в Москве в 1814 г., долгое время находилось на периферии ис-следовательских интересов. С одной стороны, многие авторитетные литературо-веды признают «Собрание…» одним из важнейших памятников «незабвенных» для России 1812 – 1814 годов, в частности, ее литературного, культурного про-цесса этого периода 1 . С другой стороны, за многие десятилетия, прошедшие со времени выхода в свет двухтомника, так и не были созданы исследования, посвя-щенные этому изданию, оно ни разу не переиздавалось. Более того, до последнего времени не был установлен даже составитель и издатель «Собрания…». Совсем недавно А.С. Бодровой на основании архивных разысканий, было названо это имя – князь Николай Михайлович Кугушев (1777 – после 1825) 2 . Участник италь- 1 О поэзии 1812 г., включая «Собрание стихотворений, относящихся к незабвенному 1812 году» см.: [Гуковский, 1965, с. 186–187, 203–212; Янушкевич, 1983, c. 3–23; Вацуро, 1994, c. 154–192]. 2 О Н.М. Кугушеве см.: [Кочеткова, 1994, c. 197–198; 1999, c. 163–165]. янского похода А.В. Суворова, автор одного из первых подражаний «Слову о полку Игореве», а также ряда литературных произведений разных жанров, со-трудник нескольких периодических изданий (в том числе, «Вестник Европы», «Друг юношества», «Новости русской литературы» и др.), творческая деятель-ность которого пришлась на два первых десятилетия XIX в., сегодня относится к числу забытых писателей второго ряда. Между тем, рецензент изданного им «Собрания…» называет его «одним из почтенных любителей просвещения» [Мо-сковские ведомости, 1814, № 72, с. 1764]. Интерес к «Собранию стихотворений, относящихся к незабвенному 1812 го-ду», выпущенному в свет Н.М. Кугушевым, пробудился вновь в связи с 200-летним юбилеем Отечественной войны 1812 г. *** Создание и публикацию «Собрания…» необходимо рассматривать в системе многих контекстов: исторического, идеологического, историко-философского, историко-культурного, историко-литературного, одновременно имея в виду тот факт, что само издание, собственно, является контекстом во всех перечисленных выше аспектах. Телеология издания, определяющая его целостность, безусловно, вытекала из историко-культурной ситуации и в то же время была связана с тем, чтобы влиять на нее в таких важнейших аспектах, как сохранение национального духа и идентичности, культурное самовоспроизведение в тяжелейших обстоя-тельствах войны и оккупации – через поддержание литературных традиций, ак-тивное использование определенных жанрово-стилевых моделей, архетипов, кон-цептов и т.д. В качестве целеполагания составителя и издателя «Собрания…» следует назвать и стремление к самовыражению, в котором оказались сконцен-трированы позиции многих литературных голосов России, и та коммуникация, тот диалог с нацией, о котором шла речь выше. Хронология работы над «Собранием стихотворений, относящихся к незаб-венному 1812 году» восстанавливается по документам Московского цензурного комитета за 1814 г., обнаруженным А.С. Бодровой в ЦИАМ. В своей статье ис-следовательница указывает, что в «Книге для записей рукописей и книг» содер-жатся отметки о прохождении обеих частей “Собрания…” через цензуру: 6 марта к цензорам профессору В.М. Котельницкому и декану А.А. Прокоповичу-Антонскому поступила рукопись первой части, 20 апреля – второй [Бодрова, 2012] 1 . 1 Мы благодарим автора за предоставленную возможность познакомиться с рукопи-сью статьи. Таким образом, окончание работы над первой частью «Собрания…» следует отнести к 6 марта 1814 г., а второй – к 20 апреля этого же года. Начало же форми-рования сборника можно установить более приблизительно, опираясь на некото-рые косвенные аргументы. Прежде всего примем во внимание самую раннюю публикацию, вошедшую в издание Н.М. Кугушева. Это «Стихи, написанные по прочтении Манифеста о новом наборе рекрут» С.Н. Глинки, датированные самим автором 30 марта 1812 г. и опубликованные впервые, что для нас в данном случае более важно, в 18-й части, № 4 «Русского вестника» за 1812 г., которая имеет цензурное разре-шение от 3 апреля 1812 г. Кроме того, обратимся к сравнительному текстологиче-скому анализу помещенных в антологии стихотворений Н.М. Кугушева, прове-денному А.С. Бодровой. Она пишет, что Н.М. Кугушев напечатал в сборнике два своих стихотворения: «Жертва храбрым россиянам…» и «Цидулка к соседу, при получении известия о совершенном изгнании врагов из Росси». «Оба названных текста вошли и в авторский сборник Кугушева, также анонимный – “Праздное время инвалид” [Праздное время инвалида. Стихотворения, 1814 (ценз. разр. 26 апреля), с. 13–22, 128–129], который был подан в московскую цензуру одно-временно с первой частью “Собрания стихотворений, относящихся к незабвенно-му 1812 году” [ЦИАМ, л. 47 об. – 48]. Работа над обеими книгами, по всей види-мости, подвигла автора на довольно серьезную переработку одного из стихотво-рений – “Жертвы храбрым россиянам…” – по отношению к его первой публика-ции “Русском вестнике” (1813. Ч. 3. № 8. – И. А.). Существенные изменения Ку-гушев внес уже при подготовке “Собрания стихотворений….”, а незначительную правку продолжил, по-видимому, затем в рукописи “Праздного времени инвали-да” 1 Другое стихотворение Кугушева, напечатанное в «Собрании», – «Цидулка к сосе-ду…» (впервые опубл.: Друг юношества. 1813. № 2. Февраль. С. 133–134), авторской пере-работке не подверглось. Единственное отличие текста «Собрания…» от первой публика-ции и перепечатки в «Праздном времени инвалида» можно, вероятно, счесть ошибкой на-бора: «Но и последний прах / Их свеян за границу» (Собрание…) – «Но и последний прах / Их свеем за границу» (ДЮ; Праздное время инвалида). Такие же результаты дает текстологический анализ других стихотворений антологии, проведенный нами. Корректорско-редакторская правка внесена, напр., в «Гимн лиро-эпический на прогнание французов из отечества 1812 года, во славу Всемогущего Бога, великого государя, верного народа, мудрого вождя и храброго воинства российского» Г.Р. Державина, опубликованный впервые в «Чтениях в Беседе любителей российской словесности» за 1813 г. (Чтение 10. Ценз. разр. от 30 января 1813 г.). Так, стихи «Бегут все смертные смятенны / От Князя тьмы у крокодильных стад» исправлены в «Собрании…»: «Бегут все смертные смятен-ны / От Князя тьмы и крокодильных стад». В стихотворении Д.И. Хвостова «Ос-вобождение Москвы» снята опечатка, допущенная при его первой публикации в «Сыне Отечества» (1812. Ч. 1. № 4): «Вещая тяжкий плен Москвы» – ср. в «Сы-не Отечества»: «Вещая тяжкий пост Москвы»; здесь же отредактировано под-строчное примечание: «Cии стихи написаны по случаю представления Трагедии покойного М.М. Хераскова, называемой: Освобожденная Москва, Октября 28 дня 1812 года, в Санктпетербурге» – ср. в «Сыне Отечества»: «Cии стихи написа-ны по случаю представления Трагедии покойного М. М. Хераскова, называемой: Освобожденная Москва, в пользу Актрисы г-жи Каратыгиной, Октября 28 дня 1812 года». Примеры можно продолжать. Приведем лишь еще один, весьма пока-зательный – стихотворение Ф.Ф. Иванова «На разрушение Москвы», впервые опубликованное в «Санкт-Петербургском вестнике» за 1812 г. (Ч. 4. № 10; ценз. разр. от января 1813 г.). Текст имеет множество разночтений, по сравнению с тем, что напечатан в «Собрании…». Для примера приведем некоторые: СПбВ Собрание Эгона возгремел. Бог правды возгремел. Но где ж бесстрашных миллионы? Пред ней – за ней – кругом, Скрежещут в ярости сразиться со врагом… Но тако гибли Вавилоны, Но где ж бесстрашных миллионы? Пред ней – за ней – кругом, Пылают в ярости сразиться со вра-гом… Подобно гибли Вавилоны, Вспоенный кровью тигр Вспоенный кровью вепрь Пришел Петров разрушить дом. Пришел покрыть всю Русь и пеплом, и стыдом И в дерзостном мечтанье Уже во дерзостном мечтанье И прах от ног моих священным им явится И прах от ног моих полижут в уни-женье Очнися, гордой враг, от сладкой дремоты! Очнися, гордой враг, от льстивой дремоты! Росс Россом быть всегда здесь пра-ведно гордится! Неведом рок тебе – оплачешь за-блужденье! Узря, как Росс за зло злодеям возда-ет. И Бога мстителя почтёт. Второй раз стихотворение было напечатано в «Русском вестнике» за 1813 г. (Ч. 3. № 7; ценз. разр. от января 1813 г.). Текст, опубликованный в «Собрании…», идентичен именно варианту из «Русского вестника», т.е. более позднему. Приве-денные примеры позволяют отнести начало работы Кугушева над своим издани-ем, по крайней мере, к началу 1813 г. Итак, время подготовки к печати «Собрания стихотворений, относящихся к незабвенному 1812 году» совпадает с кульминационными событиями Отечест-венной войны и истории их отражения в русской поэзии. Это, напр., прибытие Александра I в июле 1812 г. в Москву («Радостный глас первопрестольного града Москвы при вожделенном прибытии Монарха и Отца, Александра Первого, Июля 11 дня 1812 года» П.В. Голенищева-Кутузова, «Голос русского народа по случаю прибытия Государя Императора в первопрестольный град Москву» С.Н. Глинки), собрание московского дворянства и купечества в Кремле 27 (15) июля 1812 г. («Стихи по случаю Собрания дворянства и купечества в Слободском дворце Ию-ля 15, 1812 года» С.Н. Глинки), организация московского ополчения («К воинам Московской силы, вышедшим в поход 14-го Августа»), отправка гвардейских полков Русской императорской армии из Санкт-Петербурга в Вильно весной 1812 г. («На выступление гвардейских полков из С. Петербурга» С.Н. Глинки) и т.д. *** Телеология «Собрания…» пронизывает и связывает все его элементы и уровни, начиная с единой историко-патриотической тематики и пафоса входя-щих в него произведений. Последние, по сути, являются принципами отбора материала в издание. В этом плане показательна уже поэтика заглавий вошедших в «Собрание…» текстов: «Гимн лиро-эпический, на прогнание французов из оте-чества 1812 года во славу Всемогущего Бога, Великого Государя, верного народа, мудрого Вождя и храброго воинства российского» Г.Р. Державина, «Ода на ис-требление врагов и изгнание их из пределов любезного отечества» П.В. Голенищева-Кутузова, «Ода на освобождение Москвы» И.И. Ламанского, «Ода на бегство Наполеона от Малоярославца чрез Можайск, Гжатск и Вязьму, беспрерывными поражениями его армии сопровождаемое» И.А. Кованько и др. Семантико-конструктивную целостность «Собрания…» обеспечивает и его авторский состав, который красноречиво передает образ «русского мира» в ситуа-ции всенародной войны за освобождение отечества. В издании опубликованы сти-хотворения шестидесяти пяти авторов, чьи имена установлены, и нескольких ано-нимных. Все они – представители разных социальных слоев России, принимав-ших или не принимавших непосредственное участие в боевых действиях: москов-ский священник М. Аврамов, полковник Преображенского полка, в 1812 г. ко-мандир егерского полка Московского ополчения А.В. Аргамаков, можайский дворянин Б.К. Бланк, Д.П. Глебов, принадлежащий к старинному дворянскому роду, непосредственный участник Отечественной войны 1812 г.; член ополчения, бригад-майор Сычевской дружины С.Н. Глинка, его брат Ф.Н. Глинка, декабрист, полковник, участник войн с Наполеоном; П.В. Голенищев-Кутузов, государствен-ный деятель, генерал-адъютант, участник наполеоновских войн… Мы привели лишь несколько имен и биографических сведений, чтобы продемонстрировать одну из важнейших идей, заложенную и реализованную Н.М. Кугушевым в его издании: показать всенародный характер отклика на захватническую войну с На-полеоном. Показателен и следующий факт: в «Собрание…» были отобраны, в основ-ном, произведения столичных поэтов, среди которых уже состоявшиеся или бу-дущие классики отечественной словесности, члены известных литературных со-обществ («Беседы любителей русского слова», «Вольного общества любителей словесности, наук и художеств», «Общества любителей российской словесно-сти»), издатели и сотрудники московских и петербургских журналов (А.Х. Востоков, П.А. Вяземский, А.Ф. Воейков, С.Н. и Ф.Н. Глинки, Н.Ф. Грамматин, Г.Р. Державин, В.А. Жуковский, Н.Д. Иванчин-Писарев, А.Е. Измайлов, Н.М. Карамзин, В.В. Капнист, В.А. Левшин, М.В. Милонов, Н.Ф. Остолопов, А.М. Пушкин, В.Л. Пушкин, П.И. Шаликов, С.А. Ширинский-Шихматов), а с другой стороны, в издании были опубликованы стихотворения провинциальных малоизвестных авторов. Наконец, отметим, что в «Собрание стихотворений, относящихся к незабвенному 1812 году» вошла и мужская, и жен-ская поэзия. Последняя представлена произведениями широко известных в свое время поэтесс А.П. Буниной, А.А. Волковой 1 . 1 Н.Е. Никонова обратила внимание на подписи к стихотворениям «Собрания». Са-мым показательным, в русле наших размышлений, является использование подписей-топонимов («С. Черная Слобода», «Село Загорье», «Село Старорусино», «С.-Петербург»), которые, по справедливому заключению исследователя, подчеркивают «всеохватность событий 1812 г., памятных в равной степени для столицы и для русских сел и деревень». Примечательно при этом, что под одной обложкой издания Н. М. Кугушева объединились в патриотической порыве творчества военной поры сторонники классицизма, сентиментализма и зарождающегося в русской литературе роман-тизма. Так что при всем разнообразии авторского состава «Собрания…», подоб-ранного Н.М. Кугушевым (которое может произвести даже впечатление пестроты и отсутствия принципов отбора), в издании постепенно вырастает единый целост-ный образ автора с единой целостной позицией по отношению к изображаемому материалу, к читателю, к проблематике и тематике издания, отражающий лицо русской литературы начала XIX в., ее живое разнообразие, подвижность границ между разными литературными направлениями, между ключевыми и «контекст-ными» (второстепенными, попутными) именами и явлениями, их живые взаимо-действия. Образ автора в «Собрании…» в целом можно охарактеризовать такими чер-тами: патриотизм, безусловная вера в победу над врагом и столь же безусловные вера в русского царя, в русский народ и в Бога, надежда на Его помощь в спасе-нии. Авторское представление о происходящем и его исходе почти во всех стихо-творениях базируется также на историческом опыте, не раз доказывающем, что Россия не потерпит ига врагов на своей земле. Не случайны столь частые в стихо-творениях «Собрания..» упоминания об изгнании Мамая, о Куликовской, Полтав-ской битвах, о событиях русско-турецких войн и т.п. Центральными фигурами «Собрания…», наряду с Александром I, М.И. Кутузовым, являются Петр I, рус-ские полководцы А.В. Суворов, Г.А. Потемкин-Таврический, П.А. Румянцев-Задунайский. Очевидна и единая философская позиция коллективного автора «Собра-ния…», в частности, философия войны, в рамках которой война 1812 г. трактует-ся как справедливая для россиян, победа которых над Наполеоном предрешена верховными силами. Так, в «Гимне лиро-эпическом…» Г.Р. Державина, откры-вающем первую часть «Собрания…» читаем: Благословен Господь наш, Бог! На брань десницы ополчивый И под стопы нам подклонивый Врагов надменных дерзкий рог! В «Оде на истребление врагов…» П.В. Голенищева-Кутузова: Но что я вижу? – Дух крылатый Летит на рдяных облаках, Блестит броня и шлем пернатый, Перун и огнь во его руках; Он их в дракона злобы мещет: …………………………………… Так Богом избранный чудесно Великий храбрых Россов Вождь Свершает мщение небесно… Из «Оды на случай войны с французами» М.И. Невзорова: Но Бог на страже нашей станет, Покроет нас щитом Своим; Он крепкий c нами лук натянет, И мы спасенны будем c Ним… и т.д., примеры можно продолжать. Одним из важнейших механизмов, управляющих телеологий «Собрания…» и, соответственно, его целостностью, является жанрово-стилевая система издания. Ведущими здесь стали высокие поэтические жанры: гимн, ода, молитва, песнь, глас. Наряду с типичными для классицистической поэтики жанрами в «Собра-нии…», практически уравновешивая их, находят свое место свойственные сенти-ментализму «Чувствования Россиянки, возбужденные победами Российских войск над бегущим врагом Отечества» А.А. Волковой, «Чувствования русского в Кремле» Д.П. Глебова, «Чувствования верноподданного, возродившиеся по прочтении призывания к защите Отечества, обнародованного в 10 день июля 1812 года» И.И. Ламанского, в которых патриотические идеи передаются средст-вами сентименталистского пейзажа, системой определенных мотивов (несущийся на Россию вихрь, содрогание Вселенной, повеявший с востока, несущий спасение ветер) и образов (черная мгла, закрывающая солнце, страшные молнии, дуб как символ Наполеона, ад как символ наступающей на Россию наполеоновской ар-мии, Борéй, с размаху разящий вековое дерево, с треском поваленный на землю дуб, блеск меча Кутузова, отражающийся «во глубине» русских сердец; матери и дети, подносящие хлеб-соль победителям, образ монарха – отца своих поддан-ных). В ряд с довольно многочисленными в «Собрании…» «чувствованиями» встают послания, обращения, произведения с заглавиями «К портрету…», «Над-пись…», отличающиеся, прежде всего, лирическим звучанием патриотической темы. Назовем также «Русскую песню во время занятия Москвы неприятелями, посвященная любезным соотечественникам» А.А. Никитина, «Солдатскую пес-ню» И.А. Кованько, «Солдатскую песню» Н.И. Ильина, «Цидулку к соседу, при получении известия о совершенном изгнании врагов из России» Н.М. Кугушева, «Солдатскую песню» Ф.Н. Глинки и т.п., отличающиеся активным использовани-ем фольклорных традиций, характерным для романтизма. Но, пожалуй, самым частотным в «Собрании…» можно назвать универсаль-ное, синтезирующее жанровое определение «стихи», написанные по какому-то конкретному случаю: «Стихи, писанные по прочтении известия Генерал-Фельдмаршала Князя Голенищева-Кутузова от 28 октября из г. Ельни» Н.И. Язвицкого, «Стихи на изгнание неприятеля из России, посвященные Его Светлости, Князю Михаилу Ларионовичу Голенищеву-Кутузову-Смоленскому» Д.П. Горчакова, «Стихи по случаю крестного хода на другой день по освящении Архангельского собора, в день празднества Сретения Господня» (подп.: (Из Р.В.) – С.Н. Глинка) и др. В издании Н.М. Кугушева, как видим, весьма плодотворно сосуществуют разные стилевые тенденции, что, безусловно, дополняет наше представление о золотом веке русской поэзии. Составитель соединяет в одной книге, по-видимому, не усматривая в этом нарушения каких-то эстетических норм и зако-нов, поэтический стиль классицизма, с его активным и программным использова-нием библейских образов, мотивов, сюжетов (напр., образы Давида, Соломона, змия, агнца, мотив пира у Валтасара, Вавилонского столпотворения), цитат и ре-минисценций (чаще всего, из Апокалипсиса), а также образов античной мифоло-гии (музы, Парнас, тартар, Александрийский маяк, Беллона) и «примеров» или «образцов» из русской и европейской истории (наиболее часто упоминаются име-на Аттилы, Герострата, Нерона, Карла XII, Мамая, Батыя, а с другой стороны – Д.М. Пожарского, А.В. Суворова, Петра I, М.И. Голенищева-Кутузова, Александ-ра I, П.И. Багратиона и такие исторические события, как падение Римской импе-рии, события Великой французской революции, интервенция Речи Посполитой), и новые для своего времени стилевые веяния, из которых уже начинал прорастать сентиментализм и романтизм (образ чувствительного лирического героя, образы природы, мотивы родного дома, семьи, таинственной предначертанности победы русских, личного подвига во имя отчизны и др.). Так, в стихотворении А. Волковой «Чувствования Россиянки, возбужденные победами Российских войск над бегущим врагом Отечества» перед читателем предстает образ русской женщины, переживающей «сладостное прехожденье от грусти к счастливым часам», неожиданно почувствовавшей «полнощный, спасе-ние несущий ветр». Ее «чувствования» развиваются на фоне характерного пейза-жа: «Жестокий, грозный вихрь несяся, / Крылами воздух колебал», «скрывался солнца светлый луч», «дымился лес, кипели воды / И страх повсюду пролетал». И далее наступает перемена направления ветра, который «дохнул, и тучи удали-лись, / Открыв небесную лазурь; / Покой с надеждой возвратились, / Промчались стоны мрачных бурь». В «Стихах в день Светлого Христова Воскресения – матери от детей» моно-лог матери выстроен на тех же природных образах, оппозициях и мотиве погод-ных изменений: Вьюги к Норду уклонились, С шумом реки распустились, И журчит ручей; Зеленеют холмы, горы, Птичек слышны громки хоры В честь весенних дней. Не гремят вблизи перуны, Не бежит и стар и юный Хижины родной. Страшная гроза промчалась; – Там вдали еще осталась; Там лишь слышен бой! Расцвела природа снова: – Мы, избавясь рока злого Расцвели душой! В «Песни русских поселян русским воинам» С.Н. Глинки картина мирной жизни тоже передается образами природы, сельского быта: Мы в довольстве, мы в приволье, Есть хлеб-соль, спокойно спим; В русском царстве нас раздолье, И чужбин мы не хотим: Нас Господь благословляет, Все, что нужно посылает. Этой идиллической зарисовке противопоставлена ситуация войны, создан-ная, впрочем, образами и мотивами того же ряда: «И у нас французы, русских, / Хлеб отнять хотят ружьем!Слышим, хочет враг голодный / Наших жен, де-тей избыть, / Храмы разорить Господни, / Веру нашу истребить!..». В «Чувствованиях верноподданного, возродившихся по прочтении призыва-ния к защите Отечества, обнародованного в 10 день июля 1812 года» И.И. Ламанского «верноподданный» лирический герой обращается к соотечест-венникам с призывом, передающим его личное понимание долга перед Россией: «Долг русских – край родной спасать». Его пламенную речь подхватывает голос спустившегося с небес призрака: «В бою предшествую я сам!». В стихотворении активно используется мотив злой и слепой судьбы, пославшей на Россию тяжкие испытания; ей противопоставлена сила Божьего Промысла, к которому посылают «моленья тёплы», к которому «с слезами припадают» «вдовы ограблены и сиры» и все «усердные рабы» Господа. Однако преобладающей стилистической особенностью «Собрания…» явля-ется его славянизированность и русифицированность. Она проявляется в поэтике практически всех стихотворений как на лексическом, так и на грамматическом уровне. Приведем примеры: лексические славянизмы – сретаем, приосенят, нет премены, глас, пресекся, вы зрели, он двигнулся, глава,оттенетяя, ошибами, чело-перунный, татьба и т.д. В стихотворениях обильно используются не только церковнославянизмы, давно воспринимавшиеся как примета высокого стиля и поэтической речи, но и те, ко-торые в первой половине XIX в. уже были в ней малоупотребительными; грамматические славянизмы – братия (форма мн. ч.), Царя единого (церков-нославянское числительное), лице, отцем, увенчан в небеси (церковнославянские падежные формы существительных), достигнул древния Столицы; Цель нужды общия (родительный падеж прилагательных женского рода); Пришед, ты будешь в род и род! (форма краткого причастия) и др. Стилистической тенденцией «Собрания…» является и особая интонация во-шедших в него произведений, которая складывается из определенных синтакси-ческих «примет»: (обилие восклицательных знаков, обращений, инверсии, систе-ма выделений акцентируемых слов и словосочетаний), из возвышенной поэтиче-ской лексики, способа рифмовки (объявлéнной – полвселенной; знамень – камень; появлéнный – отравлéнный и т.п.). Думается, что отмеченная особенность отобранных в «Собрание…» текстов диктовалась не только и не столько эстетическими симпатиями Н.М. Кугушева, сколько темой, пафосом задуманного им издания. Кугушев формирует особую языковую палитру «Собрания…», попутно, вольно или невольно фиксируя славя-низированность русской поэзии начала XIX в. В этом можно убедиться, сравнив стихотворения Державина, Карамзина, Жуковского. Г.Р. Державин Гимн лиро-эпический на прогнание французов из отечества 1812 года, во славу всемогущего бога, великого государя, верного народа, мудрого вождя и храброго воинства российского Н.М. Карамзин Освобождение Евро-пы и слава Александра I В.А. Жуковский Певец во стане рус-ских воинов Лекси-чес-кие сла-вяниз-мы в багряну длань; персты; Рогами солнце прут; Отене-тяя вкруг всю ошибами сферу; нощь, татьба; тул; влага слана; класы; глад, мраз, драгих; огор-стить, наляцать;веле-лепным; выя, чело-перунный, гладный, по странам (в значении: по сторонам); женет; Нощи, утучнять, главы, стенали; лепо-той сияли; глад, от хлада; Мы вашей крови не жадали; и перстом; Отверзлися врата; выспренний; другиня; десницей, глас Длань; во сретенье врагам; хладен; глава; твои перуны; пла-мень; младой, днесь; младость; вотще; Ты зиждешь ополченья; хлад, глад, глас, десница Грам-ма-тиче-ские сла-вяниз-мы На брань десницы ополчивый / И под стопы нам под- кло-нивый; ея же кровью; Дышай зефирами; И все в един вмещаяй взгляд; И бысть; Упадши в чашу; Со всадни-ки, со колесницы; С уст посинелых хлад дыхав; На кони наваленны кони; Быв про-гнанный; Быв чуж-дых царств не сыт; Лобзайте, родши, чад; Печалью мрач-ныя главы; Лучем возбле-щут вновь Москвы; Осмь крат; седьм-главый; ось всея вселенны; злый вождь; Что се?; Се Бог как их казнил!; Се бранных подвигов венец!; Царь, Бог — и се не бе! Се утро; Се глас Природы; един; И бысть!; Отцем; Хотел всемирныя Державы; мечем, палачем; Се Ты, злодейства Истре-битель! / Се Ты на бурных облаках; Се ваши громы; с лице-ем; благий; мещет; И се последний грянул гром; духи выспрен-няго мира; ея совет Се твой полёт орли-ной!; там родших милый дом; се орёл пронзил; гибель устрояет; пепел ми-лой (в значении: милого); нам грозил с Кремлёвския вер-шины!; От верных братий; О сладость тайныя мечты!; И се блеснул!; И Вождь летит перед ряды; Вам, вам все блага на земли!; здесь верныя любви; Степень славянизированности рассмотренных стихотворений, конечно, раз-лична. Но подводя итоги в целом, можно сказать, что славянизированность «Соб-рания…» была задана Н.М. Кугушевым телеологически, являясь сознательным языковым решением его как составителя. *** При достаточно интенсивной публикации патриотической лирики в журна-лах, отдельными брошюрами, проект, задуманный и осуществленный Н.М. Кугушевым, был единственным и уникальным. В первом же отклике на «Собрание стихотворений, относящихся к незабвенному 1812 году», опублико-ванном в «Московских ведомостях» в сентябре 1814 г., отмечалась значимость самого мотива, который побудил издателя выпустить в свет «Собрание…» – «же-лание иметь такую книгу, в которой бы собраны были цветы Поэзии, коими усы-пан путь Отечественной Истории и украшены следы, ознаменованные неподра-жаемыми подвигами наших Патриотов-Героев» [Московские ведомости. 1814. № 72. 9 сентября. С. 1764]. Однако книга удовлетворила далеко не всех. В частно-сти, в «Сыне Отечества» за 1814 г. появилась короткая заметка, довольно крити-чески оценивающая первую часть «Собрания…»: «…сие собрание стихотворений, взятых из разных Журналов и особых книжек, не может назваться хорошим. Ме-жду прекрасными стихотворениями помещены самые посредственные и дурные без всякого разбора. Притом число первых весьма невелико, а последние занима-ют большую часть сей книги. Видно, Издатель ее имел в виду угодить публике количеством, а не качеством, и в сем случае совершенно достиг своей цели» [Сын Отечества, 1814, ч. 16, № 38, с. 243]. Упрек, адресованный Н.М. Кугушеву, как видим, касается принципов отбора стихотворений в издание, отсутствие которых, с точки зрения рецензента, привело к утрате целостности «Собрания…», пони-маемой автором заметки как монолитность, долженствующая отразить монолит-ность литературного процесса. Довольно развернутый отклик на критическую заметку, опубликованную в «Сыне отечества», почти сразу после ее публикации, дал редактор «Историче-ского, статистического и географического журнала» М.И. Невзоров. В статье под названием «О новой книге: Собрание стихотворений, относящихся к незабвенно-му 1812 году» он, в свою очередь, упрекает «г. Критика» в несправедливости и пристрастности оценок, вынесенных им «Собранию…». По его подсчетам, «ед-ва не две третьи части означенной книги» составляют сочинения «Державина, Голенищева-Кутузова, Николева, Жуковского, Воейкова, Востокова и некоторых других, которые г. Критик никак не может назвать ни самыми худыми, ни самыми посредственными». Кроме того, подчеркивает М.И. Невзоров, все стихотворения, вошедшие в «Собрание…», взяты из лучших русских журналов, в том числе и из «Сына Отечества». Так что, по его мнению, «в означенной книге нет ни одного такого сочинения, которое можно было бы в прямом смысле самым посредствен-ным и худым назвать, хотя, конечно, между ими есть степени различия, и нема-лые». «Кто находит удовольствие в собраниях стихотворений, тот может найти его и в сем собрании», – заключает автор статьи [Исторический, статистический и географический журнал, или Современная история света, на 1814 год, 1814, ч. III, кн. 1–2, с. 167, 168] 1 . Отправной точкой размышлений М.И. Невзорова ста-новится само заглавие книги, которое представляется ему принципиальным, рас-крывающим концепцию издания: «Он (т.е. Н.М. Кугушев. – И. А.) не назвал ее: Собрание лучших стихотворений, а вообще просто Собрание стихотворений, от-носящихся к 1812 году, желая соотечественникам своим принести удовольствие, представивши им собранные вместе различные изображения сердечных чувство-ваний веселящихся и торжествующих россов» (курсив наш. – И. А.) [Историче-ский, статистический и географический журнал, или Современная история света, на 1814 год, 1814, ч. III, кн. 1–2, с. 166]. 1 Вышел 17 октября (по объявлению о предстоящей раздаче подписчикам: [Москов-ские ведомости. 1814. № 82. 14 октября. С. 1983]). 2 Ц. р. 16 ноября 1814 г. Вышел 16 декабря – объявление о предстоящей раздаче под-писчикам: [Московские ведомости. 1814. № 99. 12 декабря. С. 3333]). Чуть позже, М.И. Невзоров опубликовал в своем журнале «Письмо к издате-лю журнала», датированное и подписанное: «Покорнейший слуга: издатель книги «Собрание стихотворений, относящихся к незабвенному 1812 году». 2-го ноября 1814 года. Г. Тамбов». Оно тоже было вызвано рецензией на «Собрание…» из «Сына Отечества» и опровержением, написанным на нее М.И. Невзоровым «на скороспешное решение г. критика на изданную … книгу» [Исторический, стати-стический и географический журнал, или Современная история света, на 1814 год, 1814, ч. IV, кн. 1–2, октябрь, ноябрь, с. 153–155] 2 . Выразив редактору журнала благодарность за «беспристрастность и справедливость» суждений о «Собра-нии…», его издатель, представивший себя «любителем отечественной словесно-сти, несколько в оной упражняющимся», подтверждает метатекстовую природу своего издания, которую усмотрел М.И. Невзоров и которая осталась за рамками внимания рецензента из «Сына Отечества», а также пытается защищать начи-нающих писателей, чьи стихотворения он опубликовал в составе своего «Собра-ния…», и одновременно ставит острейший для русской литературы начала XIX в. вопрос о назначении критики: «ободрять расцветающие таланты и снисходить на их несовершенства» или «пугать и даже оскорблять» писателей. «Письмо к изда-телю» заканчивается следующим стихотворением, построенным как эстетическая программа литературной критики и как прямой отклик на рецензию из «Сына Отечества»: Коль критика умна, разборчива, правдива, Наукам свет она: А ежели темна, скора, упряма, лжива, К чему проказница нужна?.. В количестве ее суждений скороспелых, Нет вовсе качества, нет рассуждений зрелых, Каких бы ожидали мы… Широкого резонанса выход в свет «Собрания стихотворений, относящихся к незабвенному 1812 году» не имел – возможно, из-за малого тиража, возможно из-за того, что Россия стремительно входила в новый этап своего исторического, культурного, литературного, в частности, развития. В дальнейшем это издание надолго выпало из поля зрения и читателей, и исследователей. Лишь сейчас, когда заметно возрастает интерес к событиям 1812 г. и их отражению в литературе, на-чинается его возвращение в научный и общекультурный оборот. Авторский кол-лектив томских филологов (И.А. Айзикова, В.С. Киселев, Н.Е. Никонова), подго-товил этот памятник русской словесности к научному переизданию, атрибутиро-вав многие стихотворения, датировав или уточнив их датировку, проведя боль-шую текстологическую работу, подготовив научный комментарий текстов «Соб-рания…», введя данное издание в широкий историко-литературный и социокуль-турный контекст эпохи, в надежде, что данное переиздание послужит определе-нию настоящего значения «Собрания…». С нашей точки зрения, оно заключается в попытке воспроизведения живой картины нравственно-философского и поэти-ческого развития отечественной лирики начала XIX в., безусловно, повлиявшей на последующую русскую литературу, обращавшуюся к теме войны 1812 г. (поздние декабристы, славянофилы, Л.Н. Толстой).

Скачать электронную версию публикации