Linguistic aspect of studying hagiographical texts.pdf В XXI в. агиографические произведения вновь становятся объектом научного изыскания русистов, о чем свидетельствуют диссертационные сочинения И. А. Абрамовой [2004], Т. М. Батуриной [2010], Т. О. Пономаренко [2009], В. А. Тупикова [2011] и др. Языковеды рассматривают особенности поэтики, структурно-семантическую и грамматическую организацию святожизнеописаний разных типов и временной хронологии, применяя такие методы анализа, как синхронно-диахронический, описательный, компонентный, контекстуальный и др. В предлагаемой статье житийные тексты XI-XVII вв., посвященные святым преподобным, выступают в качестве источника материала. Задача исследования - установить типовые знания о феномене «святость», закрепленные в языке и в агиографических памятниках. Обозначенная задача относится к области когнитивной лингвистики, рассматривающей язык как способ материального воплощения мысли и как онтологический принцип осмысления бытия. В современных научных работах при изучении языковых фактов и явлений с когнитивных позиций используется логический и семантико-когнитивный анализ, лингвокогнитивное моделирование, приемы ситуативной семантики и др. Указанные методы при анализе житий святых, насколько нам известно, не применяются, однако для решения поставленной в статье задачи считаем возможным обратиться, во-первых, к концептуальному анализу, определяя его цель как выявление «языкового знания» о каком-либо фрагменте мира, во-вторых, к методике анализа фреймов, апробированной при описании предикатов со значением ‘болезнь’, ‘здоровье’, ‘осадки’, ‘состояние вещей, характеризующихся степенью тепла’, концепта «ум» [Камалова, 1998], концепта «дитя» [Ашхарава, 2002] и др. Согласно методике А. А. Камаловой, при описании языкового материала используются понятия «фрейм», «ситуация», «сцена» и «сценарий», которые в когнитивной лингвистике употребляются для изучения и представления языковых знаний. В данном исследовании указанные термины соответствуют пониманию, которое закрепилось за ними в отечественном языкознании (см., например, работы Е. С. Кубряковой и др. [1996], В. Я. Шабеса [1996] и др.). Основу анализа, по мнению А. А. Камаловой, составляют четыре исследовательских шага, позволяющие ответить на четыре вопроса: «О чем мы говорим?», «Что мы об этом знаем?», «Что мы об этом говорим?» и «Как мы об этом говорим?» - и моделировать четыре фрейма: поверхностно-синтаксический, поверхностно-семантический, тематический и повествовательный. Далеепредставимрезультаты описания каждого фрейма. На уровне поверхностно-синтаксического фрейма выявляются типовые ситуации, связанные с лексемой святой. В данном случае под типовыми ситуациями понимаются отрезки, фрагменты объективной действительности, проявленные в разных свойствах предметов мира [Камалова, 1998, с. 54]. Изучение этих ситуаций позволяет утверждать, что в агиографических текстах XI-XVII вв. эта единица функционирует в качестве атрибута и субъекта, т. е. реализуется в двух моделях. Первая модель представляет свернутую ситуацию и на структурном уровне соотносится с именным словосочетанием «субъект (имя сущ.) + предикат (имя прил. святой)»: ÑÂßÒÎÉ ÄÓÕÚ, ÑÂßÒÀß ËÈÒÓÐÃÈß / ÄÓØÀ / ÖÅÐÊÎÂÜ, ÑÂßÒÎÅ ÏÈÑÀÍÈÅ / ÌhÑÒÎ и под. Вторая модель характеризует высказывания, где святой является именем существительным и выполняет функцию подлежащего, т. е. соотносится с субъектно-предикатной структурой предложения «субъект (имя сущ. святой) + предикат (гл.)»: ÑÂßÒÛÉ ÃËÀÃÎËÀ / ÌÎËßØÅ / ÏÐÈ×ÀÑÒÈÒÈÑß / ÏÐÅÊËÎÍÈÑß и под. На уровне поверхностно-семантического фрейма выявленные модели «напол-няются» содержанием. «Данный фрейм осуществляет “приближение” к действи-тельности, выполняет функцию референции» [Там же, с. 127]; при этом устанавливаются дополнительные смыслы, уточняющие ситуации, обогащающие деталями сцену - «конкретный фрагмент отражаемого движущегося мира, ограниченныйрамкамиобъемавнимания» [Шабес, 1989, с. 14]. В первой модели лексема святой занимает позицию предиката, в связи с этим важно выявить, кого или что определяет имя прилагательное святой. Поскольку данное имя соотносится с религиозно-церковной сферой, считаем возможным осуществлять описание материала с опорой на знание о православном миро-устройстве. Согласно идеям С. Н. Булгакова [2001], П. А. Флоренского [2001] и других русских религиозных мыслителей, православная Церковь представляет собой Церковь торжествующую, небесную и Церковь воинствующую, земную. Торжествующую Церковь, не видимую человеком, составляют высшие духовные существа: Богородица, чины бесплотных, святые Божии (пророки, апостолы, святители, мученики, исповедники, преподобные, Христа ради юродивые). Воинствующая Церковь - это «видимый общественный орган», открытый только верующему человеку. По мысли А. С. Хомякова, «Церковь же видимая не есть видимое общество христиан, но Дух Божий и благодать таинств, живущих в обществе. Посему и видимая церковь видима только верующему, ибо для неверующего таинство есть только обряд, и Церковь только общество» (цит. по: [Сабиров, 2004, с. 83]). Она состоит из священнослужителей и мирян. По-лагаем, что приведенная модель православного мироустройства позволяет уста-новить основания для классификации имен существительных, сочетающихся со словом святой, и описать их лексико-семантические группы (далее ЛСГ). Рассмотримих. I. ЛСГ «Всевышний». В контекстах прилагательное святой является ком-понентом нерасчлененных понятий ÑÂßÒÛÉ ÁÎÃÚ, ÑÂßÒÛÉ ÎÒ×Å, ÑÂßÒÛÉ ÄÓÕÚ, ÑÂßÒÀß ÒÐÎÈÖÀ, ÒÐÈÑÂßÒÎÅ ÈÌß. В святожизнеописаниях, как видно из примеров, имя святой характеризует Бога, понимаемого как триипостасная сущность; при этом святой активно употребляется в «символических формах» (термин В. В. Колесова [2000]), характеризующих воплощение божества. Отме-тим, что «символические формы» составляют половину употреблений данного слова в номинациях Всевышнего, например: ßÊÎ ÒÎÌÓ ÑËÀÂÀ È ×ÅÑÒÜ, È ÄÐÚÆÀÂÀ, È ÏÎÊËÀÍßÍÈÅ ÎÒÖÓ È ÑÛÍÓ È ÑÂßÒÎÌÓ ÄÓÕÓ (Житие Авраамия Смоленского, с. 104). В анализируемых текстах широкое распространение получают речевые формулы, связанные с обозначением Святого Духа. Единичные по употреблению сочетания ÑÂßÒÛÉ ÁÎÃÚ и ÑÂßÒÛÉ ÎÒ×Å являются формой обращения к Богу-Отцу, например: ÏÎÑËÓØÀÍÈß ÐÀÄÈ ÕÐÈÑÒÎÂÀ È ÒÂÎÅÃÎ ÐÀÄÈ ÏÎÂÅËhÍÈß È ÑÂßÒÀÃÎ ÐÀÄÈ ÒÂÎÅÃÎ ÁËÀÃÎÑËÎÂÅÍÈß, ÎÒ×Å ÑÂßÒÛÉ, È ÏÐÎØÅÍÈß ÐÀÄÈ ÐÀÁÀ ÒÎÂÎ ÕÐÈÑÒÎÂÀ ÍÅ ÎÒÐÅÊÓÑß ÑÊÀÇÀÒÈ ÂÀÌ Î ÕÐÈÑÒh ÈÑÓÑh… (Житие Епифания, 1989, с. 310). Думается, что выявленную особенность можно объяснить, с одной стороны, тем, что Всевышний не является главным «персонажем» житий, с другой - тем, что в церковной литературе для обозначения Бога существовало значительное количество номинаций. Первая группа имен представляет Бога-Отца как ÎÒ×Å ÃÎÑÏÎÄÀ ÍÀØÅÃÎ ÈÑÓÑÀ ÕÐÈÑÒÀ и как Бога-Пантократора, власть которого воспринималась как власть сакральная (ÖÀÐÜ ÍÅÁÅÑÍÛÉ / ÂÑÅÄÐÚÆÈÒÅËÜ / ÖÀÐÜ ÖÀÐßÌÜ / ÒÂÎÐÅÖÜ / ÂËÀÄÛÊÀ и под.). Вторая группа имен характеризует Бога-Сына, который предстает в об-разах Сына (ÑÛÍ ÁÎÃÀ ÆÈÂÎÃÎ), Христа-заступника (ÇÀÑÒÓÏÍÈÊÚ ÌÈ), Христасудьи (ÁÎÆÅ ÏÐÀÂÅÄÍÛÉ, ÏÐÀÂÅÄÍÛÉ ÑÓÄÈÀ), Христа-спасителя (ÁÎÃÜ ÈÇ-ÁÀÂÈÒÅËÜ È ÑÏÀÑÚ ÂÑÅÃÎ ÌÈÐÀ), Христа, несущего людям любовь, милость (ÏÐÅÁËÀÃÈÉ ×ÅËÎÂhÊÎËÞÁÈÂÛÉ ÁÎÃÚ ÍÀØÜ, ÃÎÑÏÎÄÈ ÁÎÆÅ ÌÍÎÃÎÌÈËÎ-ÑÒÈÂÛÉ È ÏÐÅÌÈËÎÑÒÈÂÛÉ, ÁËÀÃÛÌÚ ÏÎÄÀÒÅËÜ), идр. II. Торжествующая Церковь. 1. ЛСГ «Богородица». Г. П. Федотов утверждает, что в России слово Бого-родица «преисполнено большой эмоциональной силы» и «затрагивает сущность русской религии: Божественное материнство». Именно поэтому «Русь делала ударение не на первом, а на втором корне этого сложного слова: не “theo”, а “tokos”, “рóдица”, родительница, мать. Русская Мария - это не только Матерь Божия или Матерь Христова, это вселенская Мати, Мать всего человечества. Конечно, прежде всего она является матерью в нравственном смысле» [Федотов, 2001, с. 323-324]. Агиографы характеризуют Марию как владычицу (ÏÐÅÑÂßÒÀß ÂËÀÄÛ×ÈÖÀ ÁÎÃÎÐÎÄÈÖÀ), как Деву (ÐÎÄÈÑß ÎÒÚ ÑÂßÒÛß È ÏÐÅ×ÈÑÒÛß È ÍÅÈÑÊÓÑÎÁÐÀ×ÍÛß ÏÐÈÑÍÎÄhÂÛß ÌÀÐÈÀ), совмещают различные «образы» Марии (ÏÐÅÑÂßÒÀß ÃÎÑÏÎÆÀ ÄhÂÀ ÂËÀÄÛ×ÈÖÀ ÁÎÃÎÐÎÄÈÖÀ) и под. Такое представление русского человека о Богородице сложилось под влиянием языческой и христианской традиций. В ряде исследований отмечается, что Богородица заменила собой культ праматери земли и богинь рождения Макоши, Лады, Лели идр. [Климова, 2004; Федотов, 2001]. 2. ЛСГ «чиныбесплотных»: ÀÍÃÅË, ÑÂßÒÛÅ ÑÈËÛ / ÆÈÒÅËÈ. ЛСГ «святые Божии» является самой многочисленной и включает имено-вания духовно и нравственно чистых, непорочных - тех, кто прославился своим благочестием, милостью и заботой об укреплении христианской веры и уподо-бился Иисусу Христу «в смерти» и «в жизни». Это апостолы (ÑÂßÒÎÉ È ÂÜÐ-ÕÎÂÜÍÛÉ ÀÏÎÑÒÎËÚ ÏÅÒÐÚ), пророки (ÑÂßÒÛÉ ÆÅ ÂÅËÈÊÛÉ ÈÎÀÍ ÏÐÎÐÎÊÚ ÏÐÅÄÒÅ×ß / ÈËÈÀ ÔÅÇÂÈÒßÍÈÍÚ), святители (ÍÀ×ÀËÍÛß ÑÂßÒÈÒÅËß ÂÀÑÈ-ËÈÀ ÂÅËÈÊÀÃÎ, ÁÎÃÎÑËÎÂÀ ÃÐÈÃÎÐÈÀ È ÇËÀÒÀÓÑÒÀÃÎ ÈÎÀÍÍÀ), мученики (ÑÂßÒÀÀÃÎ ÌÓ×ÅÍÈÊÀ ÄÈÌÈÒÐÈß), Отцы церкви (ÑÂßÒÛÉ ÆÅ ÏÐÅÏÎÄÎÁÍÛÉ ÎÒÅÖÜ ÍÀØÜ ÑÈÌÅÎÍÚ ÑÒËÚÏÍÈÊÚ / ÅÔÐhÌÜ ÑÈÐÈÍÚ) и др. В анализи-руемых памятниках отмечается значительное количество сочетаний с существи-тельными ÎÒÜÖÜ и ÑÒÀÐÅÖ. В данном случае речь идет как о святых преподоб-ных, которым посвящаются агиографические тексты, так и о канонизированных церковью святых, к которым в этих текстах обращаются преподобные за по-мощью. В работах религиозных мыслителей святые отцы включаются в состав Торжествующей Церкви, так как они получили церковное удостоверение в при-частности кБогу. III. Воинствующая Церковь. 1. ЛСГ «священнослужители»: ÅÏÈÑÊÎÏÚ, ÂËÀÄÛÊÎ, ÍÀ×ÀËÍÈÊÚ. ЛСГ «паства». Свет святости падает на сподвижников святого человека, посвятивших себя, как и он, служению Богу, и на его учеников, подражающих подвигу учителя, поэтому вжитиях мы встречаем ÁÐÀÒÑÒÂÎ, ÁÐÀÒÈß, ÑÒÀÄÎ. ЛСГ «церковные строения, их части»: ÖÜÐÊÚÂÜ, ÎÁÈÒÅËÜ, ÌÎÍÀÑÒÛÐÜ, ÆÈËÈÙÅ, ÄÎÌÚ, ÌhÑÒÎ, ÆÐÚÒÂÅÍÈÊÚ, ÎËÚÒÀÐÜ и др. ЛСГ «церковные обряды, таинства, ритуальные действия»: ÏÎÑÒÚ, ÊÐÜÙÅ-ÍÈÅ, ÁËÀÃÎÑËÎÂÅÍÈÅ, ÏÐÈ×ÀÙÅÍÈÅ, ËÈÒÓÐÃÈÀ, ÌÎËÈÒÂÀ ипод. ЛСГ «предметы церковного обряда»: ÌÀÑËÎ, ÊÐÅÑÒÚ, ÏÎÒÈÐÚ, ÂÎÄÀ, ÑÂß-ÒÛÈ ÒÀÉÍÛ. 6. ЛСГ «церковные песнопения, молитвенные возгласы»: ÏhÑÍÜ ÑÂßÒÀÀ ÑÂßÒÛÌ, ÑÂßÒÚ. 7. ЛСГ «Церковные книги»: ÏÈÑÀÍÈÅ, ÅÂÀÍÜÃÅËÈÅ, ÆÈÒÈÀ, ÊÍÈÃÀ. 8. ЛСГ «религиозные праздники»: ÁÎÃÎßÂËÅÍÈÅ, ÓÑÏÅÍÈß ÏÐhÑÂßÒÛß ÁÎÃÎÐÎÄÈÖß, ÄÅÍÜ ÑÂßÒÀÃÎ ÄÌÈÒÐÈß, ÑÂßÒÀß ÍÅÄhËß. 9. ЛСГ «местаприсутствия Бога»: ÈÅÐÓÑÀËÈÌÚ, ÃÎÐÀ, ÍÅÁÅÑÀ и др. ЛСГ «материальный (внешний) состав святого»: ÑÜÐÄÜÖÅ, ÒhËÎ, ÌÎÙÈ, ÊÐÚÂÜ, ÓÑÒÀ. В текстах святой предстает как идеализированный образ-персонаж и как реальный, «земной» человек. Душой стремясь к Богу, телесно он пребывает в этом грешном мире, где умерщвляет свою плоть, борется со страстями. Телесность обóживается, становится формой воплощения божественной энергии, святой, как исамранее «земной» человек. ЛСГ «дух, душа». В святоотеческой литературе человек мыслится как триединство плоти, души и духа. Дух и душа, соотносящиеся с небесным, горним миром, противопоставляются телу, земному, греховному началу в человеке; душа связывает человека с Богом, поскольку при рождении Бог вдыхает душу в чело-века, а, умирая, человек ÏÐÅÄÀÂÚ ÁËÀÆÅÍÓÞ È ÑÂßÒÓÞ ÑÂÎÞ ÄÓØÞ ÃÎÑÏÎ-ÄÅÂÈ (Житие Авраамия Смоленского, с. 96). Эта связь выражается и в наделении человека даром, например, È ÒÀÊÎ ÏÎ ÑÂßÒÎÌ ÏÐÈ×ÀÙÅÍÈÈ ÈËÈ Â ÑÀÌÎÌ ÒÎÌ ÏÐÈ×ÀÙÅÍÈÈ ÂÍÈÄÅ Â ÎÍÜ È ÂÑÅËÈÑß ÁËÀÃÎÄÀÒÜ È ÄÀÐÚ ÑÂßÒÎÃÎ ÄÓÕÀ (ЖитиеСергия Радонежского, с. 300). Во второй модели - в предикативных сочетаниях «субъект (имя сущ. свя-той) + предикат (гл.)» - слово святой употребляется по отношению к святителям, мученикам, преподобным, Христа ради юродивым. Для обозначения «земных» людей, совершающих духовный подвиг, агиографы используют различные номи-нации, среди которых частотными являются субстантивированные прилагатель-ные ÁËÀÆÅÍÍÛÉ, ÏÐÅÏÎÄÎÁÍÛÉ и ÑÂßÒÎÉ. Предикаты дают возможность пред-ставить святого во всех проявлениях его личности. Наш материал показывает, что типовой сочетаемостью с лексемой святой обладают глаголы ритуального действия - ÌÎËÈÒÈÑß (кому? как?), ÁËÀÃÎÑËÎÂËßÅÒ (кого?), ÏÎÊÐÎÏÈ (кого?), ÏÐÅÊËÎÍÈÑß (кому?), ÏÐÈ×ÀÑÒÈÒÅÑß (чего?) и др.; глаголы речи - ÃËÀÃÎËÀØÅ (что?), ÎÒÂhØÀ (кому?), ÐÅÊÚ (кому? что?) и др.; глаголы перцептивного восприятия - ÓÑËÛØÀ (что? от кого?), ÂÈÄÈÒ (что?), ÓÇÜÐh (что?) и др.; глаголы пространственной локализации - ÈÇÛÄÅ (откуда?), ÏÎÈÄÅ (на чем?), ÏÐÈÈÄÅ (куда?) и др.; глаголы межличностных отношений - ÂÄÀÑÒÜ (что? кому?), ÄÀÐÓÅÒÚ (что?), ÏÐÅÑËÓØÀ (кого?); глаголы психического состояния - ÄÈÂËß-ØÅÑß (чему?); ÎÑÊÎÐÁÈÑß (о чем?), ÐÀÄÓßÑß (чему?), глаголы волеизъявления - ÏÎÂhËhÂÀÅÒ (кому?), ÇÀÏÐhÒÈ (кому?). В житиях не употребляются глаголы физиологического состояния, следовательно, в образе святого превалируют внутренние характеристики. При этом большинство управляемых компонентов (ÊÐÅÑÒÚ, ÌÎËÈÒÂÀ, ÊÅËÈÀ, ÂËÀÄÛÊÎ и под.) ситуативно соотносятся с духовной жизнью святого. Тематический фрейм включает разнообразные события (сцены), объеди-няемые общей темой «святой». В агиографических памятниках отношения между различными сценами представлены ближайшими и дальними ассоциативными связями. Эти отношения (сценарные связи) помогают установить, что конкретно говорится о святом преподобном, которому посвящается житие, т. е. позволяют обнаружить атрибуты святости. Отметим, что определение атрибутов святости осуществляется по следующему плану: (1) устанавливаются наиболее частотные прототипические сценарные связи, например, «святой - благочестивые родите-ли», «святой - испытания» и под.; (2) приводится иллюстративный материал из святописаний, дается его комментарий; (3) указываются атрибуты святости, которые обозначаются словами древнерусского и современного русского языка, так как важно установить не сами слова, а знания о святом, нашедшие отражение в житиях. Например, святой - храбрость, премудрость/разум, доброта, чистота сердца, любовь к ближним и под. В статье в качестве базовых текстов избираются жития, посвященные Феодосию Печерскому, Авраамию Смоленскому и Сергию Радонежскому, кото-рые в основном соответствуют агиографическому канону и объединяются време-нем создания (XI-XV вв.). Данный временной промежуток, по мнению Г. К. Ваг-нера [1987], В. В. Кускова [1998] и др., очень важен для становления и развития жанра агиографии. Остальные жития преподобных привлекаются для дополне-ния полученных результатов. Далее подробно представим некоторые итоги анализа. 1. Святой - благочестивые родители. В житиях утверждается, что святой че-ловек - это тот, кто рожден верующими, благочестивыми родителями: Áh ÁÎ ÑÅÉ ÁËÀÆÅÍÛÉ ÀÂÐÀÀÌÅÉ ÎÒÚ ÂhÐÍÓ ÐÎÄÈÒÅËÞ ÐÎÆÄÜÑß, ÁhÑÒÀ È ÒÀ ÂÚ ÇÀÊÎ-Íh ÃÎÑÏÎÄÍÈ ÄÎÁÐh ÆÈÂÓÙÀ ÁËÀÃÎ×ÅÑÒÍÎ. Áh ÆÅ ÎÒÅÖÜ ÅÃÎ ÂÑhÌÈ ×ÒÈÌÚ È ËÞÁÈÌÚ… ÌÈËÎÑÒÈÂÚ È ÒÈÕÚ ÊÚ ÂÑhÌÚ, ÊÚ ÌÎËÈÒÂh È ÊÎ ÖÅÐÊ-ÂÀÌÚ ÏÐÈËÅÆÀ. ÒÀÊÎ ÆÅ È ÌÀÒÈ ÅÃÎ ÂÑhÌÚ ÁËÀÃÎ×ÅÑÒÈÅÌÚ ÓÊÐÀØÅÍÀ (ЖитиеАвраамия Смоленского, с. 68). Святой - родители (верные, праведные), отец, мать. 2. Святой - отмеченность Богом. Áh ÁÎ ÁËÀÆÅÍÛÉ ÕÈÒÐÚ ÏÎ×ÈÒÀÒÈ, ÄÀÑÒÜ ÁÎ Ñß ÅÌÓ ÁËÀÃÎÄÀÒÜ ÁÎÆÈÀ ÍÅ ÒÎÊÌÎ ÏÎ×ÈÒÀÒÈ, ÍÎ ÏÐÎÒÎËÊÎÂÀ-ÒÈ, ßÆÅ ÌÍÎÇhÌÚ ÍÀÑÂhÄÓÙÈÌÚ È ÎÒÚ ÍÅÃÎ ÑÊÀÇÀÍÀß ÂÑhÌÚ ÐÀÇÓÌhÒÈ ÈÑËÛØÀÙÈÌÚ (Там же, с. 76). Святой - Бог, Святой Дух, Божья благодать. 3. Святой - внешний облик. Агиографынеоднократно упоминают о телесной силе и крепости святых: È ÍÎÍÅ ÆÅ ÌËÀÄÓ ÅÌÓ ÑÓÙÓ È ÊÐhÏÊÓ ÏËÎÒÈÞ, ˗˗ ÁßØÅ ÁÎ ÑÈËÅÍÚ ÁÛ ÒhËÎÌ, ÌÍÎÃÛÉ ÇÀ ÄÂÀ ×ÅËÎÂÅÊÀ (Житие Сергия Радонежского, с. 318). Однако в другом тексте дается иной аскетический облик: ÎÁÐÀÇÚ ÆÅ ÁËÀÆÅÍÀÃÎ È ÒhËÎ ÓÄÐÓ×ÅÍÎ ÁßØÅ, È ÊÎÑÒÈ ÅÃÎ, È ÑÚÑÒÀÂÈ ßÊÎ ÌÎÙÈ ÈÑÙÅÑÒÈ, È ÑÂhÒËÎÑÒÜ ËÈÖÀ ÅÃÎ ÁËhÄÚ ÈÌÓÙÅ ÎÒÚ ÂÅËÈÊÀÃÎ ÒÐÓÄÀ È ÂÚÇÄÅÐÆÀÍÈß, È ÁÄhÍÈß (Житие Авраамия Смоленского, с. 78). Особое внимание уделяется мощам святого: È ÅÃÄÀ ÇÄhËÀØÀ ÖÅÐÊÎÂÜ, ÏÎËÀÃÀÞÒ ÑÂß-ÒÀÃÎ ÂÚ ÏÐÈÒÂÎÐh ÍÀ ÏÐÀÂÎÉ ÑÒÐÀÍh, ÂÕÎÄß ÂÚ ÖÅÐÊÎÂÜ. ÌÍÎÃÀ ÆÅ ×ÞÄÅÑÀ ÒÎÃÄÀ ÁÛØÀ ÎÒ ÑÂßÒÀÃÎ ÒÅËÅÑÈ (Житие Исайи, с. 260). Святой - тело, плоть, лицо; сильный, крепкий, веселый или дряхлый, удру-ченный, бледный. 4. Святой - духовный подвиг. В житиях утверждается кенотическая идея «следование Христу в жизни», «труженичество во Христе». Эта идея находит практическое выражение в таких христианских добродетелях, как послушание, смирение, молитвенность, любовь к ближним, аскетизм и т. п. Человек, «его я со всеми страстями, заблуждениями, грехами» является «первым полем», на котором совершается подвиг труженичества [Топоров, 1995, с. 683], а потому святым может быть только тот человек, который ÆÅÑÒÎÊÎ ÆÅ ÏÎÑÒÍÎÅ ÆÈÒÈÅ ÆÈÂßØÅ; ÁßÕÓ ÆÅ ÄÎÁÐÎÄhÒÅËÈ ÅÃÎ ÑÈÖÅ; ÀËÊÀÍÈÅ, ÆÀÄÀÍÈÅ, ÁÄhÍÈÅ, ÑÓÕÎßÄÅÍÈÅ, ÍÀ ÇÅÌËÈ ËÅÃÀÍÈÅ, ×ÈÑÒÎÒÀ ÒÅËÅÑÍÀß È ÄÓØÅÂÍÀÀ, ÓÑÒÍÀÌÀ ÌËÚ×ÀÍÈÅ, ÏËÎÒÑÊÀÃÎ ÕÎÒhÍÈÀ ÈÇÂhÑÒÍÎÅ ÓÌÐÚÙÂÅÍÈÅ, ÒÐÓÄÈ ÒÅËÅÑ-ÍÈÈ, ÑÌÈÐÅÍÈÅ ÍÅËÈÖÅÌhÐÍÎÅ, ÌÎËÈÒÂÀ ÍÅÏÐÅÑÒÀÞÙÈÀ, ÐÀÇÑÓÆÄÅÍÈÅ ÄÎÁÐÎÐÀÇÑÓÄÍÎÅ, ËÞÁÎÂÜ ÑÎÂÐÚØÅÍÀÀ, ÕÓÄÎÑÒÜ ÐÈÇÚÍÀß, ÏÀÌßÒÜ ÑÌÅÐÒ-ÍÀÀ, ÊÐÎÒÎÑÒÜ Ñ ÒÈÕÎÑÒÈÞ, ÑÒÐÀÕ ÁÎÆÈÉ ÍÅÐÏÅÑÒÀÍÍÛÉ (Житие Сергия Радонежского, с. 318). Святой - послушание, смирение, любовь, труд, служение, бдение, воздержа-ние, постничество, молчание, чистота, молитвенность, бедность, страх бо-жий. 5. Святой - места обитания. «Вторые поле» - это место, гдесвятойстремится к гармонии между созерцательной и деятельной жизнью, место, которое, как правило, возникает благодаря святому, окормляется им, место, где протекает жизнь преподобного, вершится духовный подвиг, например: ÑÂßÒÛÉ ÎÒÜÖÜ ÍÀØÜ ÔÅÎÄÎÑÈÉ ÎÒÕÎÆÀØÅ ÂÚ ÑÂßÒÓÞ ÑÂÎÞ ÏÅÙÅÐÓ (Житие Феодосия Печерского, с. 334) идр. Святой - пещера, пустынь, монастырь, церковь, обитель, келья. 6. Святой - мир. «Третьим полем» духовного труженичества является мир, т. е. то, что находится за оградой монастыря, храма, например: È ÁÛÑÒÜ ÂÚÄÎÂÈ-ÖßÌÚ ÇÀÑÒÓÏÜÍÈÊÚ È ÑÈÐÛÈÌÚ ÏÎÌÎÙÜÍÈÊÚ È ÓÁÎÃÛÈÌÚ ÇÀÑÒÓÏÜÍÈÊÚ È, ÑÏÐÎÑÒÀ ÐÅÙÈ, ÂÜÑß ÏÐÈÕÎÄßÙÀß, Ó×À È ÓÒhØÀß, ÎÒÏÓÙÀÀØÅ, ÓÁÎÃÛÈÌÚ ÆÅ ÏÎÄÀÂÀß, ÅÆÅ ÍÀ ÏÎÒÐhÁÓ È ÍÀ ÏÈÙÞ ÒhÌ (Там же, с. 384). Святой - вдовы, обиженные, судьи, князья, бояре; святой - заступник, по-мощник, исповедник. 7. Святой - испытания. В житиях святые претерпевают множество испы-таний, мучений, поскольку «каждый последователь Христа оставлен в мире на страдание», каждое «безвинное и добровольное принятие страдания на земле совершается во имя Христово» [Федотов, 2001, с. 101]. Чаще всего древнерусским святым приходится преодолевать «козни темных сил», например: ÅÃÄÀ ÁËÀ-ÆÅÍÍÛÉ ÂÚ ÕÈÆÅ ÑÂÎÅÉ ÂÑÅÍÎÙÍÓÞ ÑÂÎÞ ÅÄÈÍÚ ÁÅÑÏÐÅÑÒÀÍÈ ÒÂÎÐßØÅ ÌÎËÈÒÂÓ, ÂÍÅÇÀÀÏÓ ÁÛÑÒÜ ØÓÌÚ, È ÊËÎÏÎÒ, È ÌßÒÅÆ ÌÍÎÃÚ, È ÑÌÓÙÅ-ÍÈÅ, È ÑÒÐÀÕ, ÍÅ ÂÚ ÑÍh, ÍÎ ÍÀ ßÂh. È ÑÅ ÁhÑÈ ÌÍÎÇÈ ÏÀÊÛ ÍÀÈÄÎØÀ ÍÀ ÁËÀÆÅÍÍÀÃÎ ÑÒÀÄÎÌ ÁÅÑ×ÈÍÍÎ (Житие Сергия Радонежского, с. 308). Серьезным испытанием для Феодосия является тираническая любовь его матери: ÎÒÚ ßÐÎÑÒÈ ÆÅ È ÃÍhÂÀ ÌÀÒÈ ÅÃÎ ÈÌÚØÈ Ѝ ÇÀ ÂËÀÑÛ, È ÏÎÂÐÜÆÅ Ѝ ÍÀ ÇÅÌËÈ, È ÑÂÎÈÌÀ ÍÎÃÀÌÀ ÏÚÕÀØÅÒÈ Ѝ, È ÑÒÐÀÍÜÍÛß ÆÅ ÌÍÎÃÎ ÊÎÐÈÂÚØÈ, ÂÚÂÐÀÒÈÑß ÂÚ ÄÎÌÚ ÑÂÎÉ, ßÊÎ ÍhÊÎÅÃÎ ÇÚËÎÄhß ÂÅÄÓÙÈ ÑÚÂßÇÀÍÀ. ÒÎËÜÌÈ ÆÅ ÃÍhÂÚÌÚ ÎÄÐÜÆÈÌÀ, ßÊÎ È ÂÚ ÄÎÌÚ ÅÉ ÏÐÈØÜÄÚ-ØÈ, Ѝ, ÄÎÍÄÅÆÅ ÈÇÍÅÌÎÆÅ (Житие Феодосия Печерского, с. 310). Сцены побоев встречаются ив «Житии Авраамия Смоленского». Святой - бесы, сатана, видения; избиения, насмешки. 8. Святой - умерщвление плоти. В первых житияхотмечаетсясуровая форма аскетизма - умерщвление плоти, поскольку крепкое тело по средневековым представлениям нуждалось в укрощении. Отсюда эпизод с веригами, опоясы-вающими тело подвижника: ÏÎ ÑÈÕ ÆÅ ÁÎÆÜÑÒÂÒÍÛÉ ÔÅÎÄÎÑÈÉ ØÅÄÚ ÊÚ ÅÄÈÍÎÌÓ ÎÒ ÊÓÇÍÜÖÜ, ÏÎÂÅËh ÅÌÓ ÆÅËhÇÎ ÑÚ×ÅÏÈÒÎ ÑÚÊÎÂÀÒÈ, ÈÆÅ È ÂÚÇÜÌÚ È ÏÐÅÏÎßÑÀÑß ÈÌÜ ÂÚ ×ÐÅÑËÀ ÑÂÎß, È ÒÀÊÎ ÕÎÆÀØÅ. ÆÅËhÇÓ ÆÅ ÓÇÚÊÓ ÑÓÙÞ È ÃÐÛÇÓÙÞÑß ÂÚ ÒhËÎ ÅÃÎ, ÎÍÚ ÆÅ ÏÐÅÁÛÂÀØÅ ßÊÎ ÍÈ×ÑÎÆÅ ÑÊÜÐÁÜÍÀ ÎÒ ÍÅÃÎ ÏÐÈÅÌËß ÒhËÓ ÑÂÎÅÌÓ (Там же, с. 314). Русским святым присуще стремление не к самоистязанию, а только к истощению плоти, например: ÑÓÕÎßÄÅÍÈÅ… ÏËÎÒÑÊÀÃÎ ÕÎÒhÍÈÀ ÈÇÂhÑÒÍÎÅ ÓÌÐÚÙÂÅÍÈÅ (ЖитиеСергия Радонежского, с. 318). Святой - вериги, сухой хлеб, сухоядение, постничество, сон на земле, умерщвление плоти. 9. Святой - ученики. Подвиг преподобных - это монашеский подвиг, отме-ченный Божиими дарами, пользуясь которыми подвижник ведет к спасению духовных чад: ÑÈÖÅÂÀ ÒÈ Áh ËÞÁÛ ÁËÀÆÅÍÀÃÎ, È ÑÈÖÅÂÎ ÌÈËÎÑÜÐÜÄÈÅ ÊÚ Ó×ÅÍÈÊÎÌÚ ÑÂÎÈÌÚ ÈÌßØÅ, ÄÀÁÛ ÍÈ ÅÄÈÍÚ ÎÒ ÑÒÀÄÀ ÅÃÎ ÎÒËÓ×ÈËÚÑß, ÍÚ ÂÜÑß ÂÚÊÓÏh, ßÊÎ ÏÀÑÒÓÕÚ ÄÎÁÐÛÉ, ÏÀÊÛ ÏÀÑßØÅ, Ó×À È ÓÒhØÀß È ÑËÎÂÅÑÛ ÓÂhÙÀÂÀß ÄÓØÀ ÈÕÚ, ÊÚÐÚÌËßØÅ È ÍÀÏÀßß ÍÅ ÏÐÅÑÒÀßØÅ. ÒhÌÜÆÅ È ÌÚÍÎÃÛ ÍÀ ÁÎÆÈÉ ÐÀÇÓÌÚ ÍÀÂÎÄßØÅ È ÊÚ ÍÅÁÅÑÜÍÎÌÓ ÖÀÐÑÒÂÈÞ ÍÀÏÐÀÂËßØÅ (ЖитиеФеодосияПечерского, с. 360). Святой - ученики, братия, паства, стадо, иноки; пастух, пастырь, настав-ник, начальник, игумен, глава; поучение; учить, утешать, увещевать, спасать, направлять (кБогу), кормить, поить (душу). 10. Святой - чудеса. В текстах значительное место отводится описанию чу-дес, которые являлись доказательством святости «земных» людей и рассматрива-лись в качестве основного условия их канонизации. В «Житии Сергия Радонеж-ского» говорится о чуде, произошедшем с ним до рождения: È ÂÍÅÃÄÀ ÕÎÒßÕÓ ÍÀ×ÀÒÈ ×ÅÑÒÈ ÑÂßÒÎÅ ÅÂÀÍÃÅËÈÅ, ËÞÄÅÌ ÌËÚ×ÀÙÈÌ, ÒÎÃÄÀ ÀÁÈÅ ÂÍÅ-ÇÀÀÏÓ ÌËÀÄÅÍÅÖÜ ÍÀ×ßÒ ÂÚÏÈÒÈ ÂÚ ÓÒÐÎÁh ÌÀÒÅÐÍh (Житие Сергия Радонежского, с. 264). Крик, который приводит родителей и мирян, находящихся в храме, в изумление и недоумение, повторяется еще дважды. Троекратный утробный вопль младенца во время литургии является свидетельством посвя-щения Пресвятой Богородице. Однако большинство чудес, описываемых агиогра-фами, приходится на период иноческой жизни святых, так называемые «игу-менские чудеса» (определение Г. П. Федотова). Отметим, что нами не обнару-жены стереотипные ситуации в описании чудес, т. е. в данном случае выстраива-ются далекие тематические связи между сценами, например: «ÃÎÑÏÎÄÈÍÅ ÌÈÕÀÉËÎ, ÁÛËÚ ÅÑÈ ÌÍh ÏÎÌÎÙÍÈÊÚ ÏÐÈ ÆÈÂÎÒÈ, ÍÛÍh Î ÌÍh ÃÐhØ-ÍÅÌ ÁÎÃÓ ÏÎÌÎËÈÑß! È ßÂÈÑß ÊÓÏÖÓ ÌÈÕÀÉËÀ  ÒÎÉ ×ÀÑ ÍÀ ÌÎÐh, À ÄÐÚÆÈ ÊÎÐÀÁËÜ ÇÀ ÍÎÑ È ÍÅÂÈÄÈÌ ÁÛÑÒÜ. È ÁÛÑÒÜ ÒÈØÈÍÀ ÂÅËÈß. ÈÇ-ÁÀÂËÜØÓÑß ÊÎÐÀÁËÞ ÎÒ ÏÎÒÎÏÀ (Повесть о житии Михаила Клопского, 1982, с. 346). В подобных контекстах чудо представлено как факт и, следовательно, может рассматриваться как когнитивная единица. В преподобнических житиях значимыми, повторяющимися являются следующие тематические связи: святой - чудо (предсказание скорой кончины или несчастья, исцеление больных, избавление от гибели, наполнение монастырских закромов, строительство храма, общение с горними силами). Повествовательный фрейм позволяет выстроить структуру святожизнеописа-ния, т. е. смоделировать сценарий. В этом отношении продуктивной является работа со скриптом, представляющим собой «один из типов структур сознания», где «привычные ситуации» описываются как смена событий [Камалова, 1998, с. 172]. Важная роль отводится повествовательным скриптам, так как «они включают детальные описания событий, ситуаций, намерений, и могут быть весь-ма информативны для исследования функциональных особенностей и установле-ния ассоциативных связей предикатов; благодаря данному фрейму могут быть выявлены структуры фоновых знаний» [Камалова, 1998, с. 128]. В работе в качестве текста-скрипта избирается святожизнеописание Феодосия Печерского, которое содержит почти все элементы, установленные каноном агиографии. Выстраивая фрейм, мы опираемся на 73 контекста, в которых говорится о жизненном и духовном пути Феодосия Печерского, и исключаем фрагменты, содержащие авторские размышления, отступления, цитаты из других текстов. Приведем в качестве иллюстрации несколько примеров: (1) ÂÚ ÒÎÌÜ ÁhÑÒÀ ÐÎÄÈÒÅËß ÑÂßÒÀÃÎ ÂÚ ÂhÐh ÊÐÜÑÒÈßÍÜÑÒhÉ ÆÈÂÓÙÀ È ÂÑß×ÜÑÊÛÈÌÜ ÁËÀÃÎ×ÜÑÒÈÞÌÜ ÓÊÐØÅÍÀ; (2) ÐÎÄÈÑÒÀ ÆÅ ÁËÀÆÅÍÀÃÎ ÄhÒÈÙÀ ÑÅÃÎ, ÒÀ×Å ÂÚ ÎÑÌÛÉ ÄÜÍÜ ÏÐÈÍÅÑÎÑÒÀ Ѝ ÊÚ ÑÂßÒÈÒÅËÞ ÁÎÆÈÞ, ßÊÎÆÅ ÎÁÛ×ÀÉ ÅÑÒÜ ÊÐÜÑÒÈßÍÎÌÚ, ÄÀ ÈÌß ÄhÒÈÙÞ ÍÀÐÅÊÓÒÜ; (3) ÒÀ×Å ÆÅ, ßÊÎ È ÌÈÍÓØÀ 40 ÄÜÍÈÉ ÄhÒßÙÞ, ÊÐÜÙÅÍÈÅÌÜ ÒÎÃÎ ÎÑÂßÒÈØÀ; (4) ÎÒÐÎ×À ÆÅ ÐÎÑÒßØÅ, ÊÚÐÌÈÌÚ ÐÎÄÈÒÅËÅÌÀ ÑÂÎÈÌÀ, È ÁËÀÃÎÄÀÒÜ ÁÎÆÈß ÑÚ ÍÈÌÚ, È ÄÓÕÚ ÑÂß-ÒÛÉ ÈÇÌËÀÄÀ ÂÚÑÅËÈÑß ÂÚ ÍÚ и др. (Житие Феодосия Печерского, с. 306). Анализ 73 контекстов позволяет выстроить структуру повествовательного фрейма, которая включает следующиекомпоненты. I. Рождение в благочестивой семье. II. Имянаречение. III. Освящение святым крещением. IV. Детство (отмеченность Богом; любовь к Богу, церковное прилежание, пренебрежение детскими играми, внешнее смирение, изучение божественных книг). V. Юность («социальное самоуничижение», побег в Святую Землю, испытания, смирение, церковное прилежание, самоистязание, встреча с духовным наставником, пострижение). VI. Иноческое подвижничество (труд, бдения, пост, смирение, благонравие и др.). VII. Получение священного сана (игуменство, общение с миром, организация монастырского быта, наставничество, испытания, молитвенность, чудеса идр.). VIII. Преставление. IX. Посмертные чудеса. Отметим, что сценарные шаги, обозначенные римскими цифрами, характеризуют Феодосия Печерского как «внешнего человека». Остальные сценарные шаги соотносятся с «внутренним человеком» и «именуют» условия, необходимые для уподобления Христу в земной жизни. Таким образом, обращение к методике анализа фреймов и к когнитивному анализу при исследовании житий святых преподобных позволяет ответить на ряд вопросов и смоделировать четыре фрейма: поверхностно-синтаксический (о чем мы говорим?), поверхностно-семантический (какие имена существительные характеризует прилагательное святой?, Кто может быть святым? что мы знаем о святом (лице)?), тематический (что говорится о святом в житиях?), повествова-тельный (как агиограф говорит о святых?). На уровне первого и второго фреймов выявляется когнитивное ядро феномена «святость», представленное в агиографических памятниках двумя моделями. В первой модели адъектив святой характеризует Всевышнего, Богородицу, ан-гельские чины, святых Божиих, церковные обряды и таинства, религиозные праздники и пр. Во второй модели святой именует святых Божиих, а глаго-лы ритуального действия, перцептивного восприятия, речи и др. называют их деяния. На уровне третьего фрейма устанавливаются отношения между сценами, объединяемыми темой «святой», определяются сценарные связи, характерные для житий преподобных, а именно: «святой - благочестивые родители», «святой - духовный подвиг», «святой - горний мир», «святой - испытания» ипод. Вопрос повествовательного фрейма помогает выяснить, как пишут о святых агиографы XI-XVII вв. Основой изложения служит житийный канон, который проявляется на уровне композиции и структуры текста. Анализируемые святожизнеописания включают общие стереотипные ситуации, однако тексты имеют и отличительные особенности, которые зависят от мышления древнего книжника, его толкования отдельныхфактов, способаизложения. Полагаем, что представленные в статье наблюдения позволяют заключить, что при изучении древне-и старорусских агиографических текстов лингвисты могут использоватькак традиционные методы, так иоригинальные приемы иметодики.

Скачать электронную версию публикации