“The King of Aspiration Prayers” (“Bhadracarya”): Buddhist terminology of Mongolian and Oirat translations revisited.pdf Неотъемлемую часть средневековой монгольской литературы составляют переводные буддийские сочинения. Несмотря на общепринятое мнение о том, что буддизм попал к монголам из Тибета, среди ученых существуют альтернативные точки зрения относительно начала распространения буддизма среди монгольских народов: одни полагают, что монголы познакомились с буддизмом во время походов в Северный Китай ([Кучера, 1970; Златкин, 1983] и др.); другие придерживаются мнения о том, что знакомство монголов с буддизмом произошло через уйгуров в XIII-XIV вв. [Shogaito, 1991]. Академик Б. Я. Владимирцов отмечает, что «монголы… познакомились с буддизмом… еще при Чингисхане, а может быть, и ранее того. Монгольским племенам на заре их истории пришлось столкнуться с уйгурами, народом им родственным этнически, уйгуры были народом турецкого происхождения, живущими в условиях как оседлой, так и кочевой жиз ни. От них-то монголы и позаимствовали свои первые понятия о буддизме, который… был принят многими» [Владимирцов, 2005, с. 39]. А. Рона-Таш [Rona-Tas, 1965], Д. Кара [1972], Ш. Бира [1978], Г. Ц. Цыбиков [1981] и др. писали о том, что именно уйгурские буддийские учителя стали первыми наставниками монголов в постижении учения Будды. Вместе с письменностью монголы позаимствовали и сложившуюся в уйгурском языке буддийскую терминологию. Несмотря на то, что, по предположениям многих ученых, уже в XII-XIV вв. в Монголии развивалась деятельность по переводу буддийских сочинений (см. [Успенский, 1988; Введение в изучение Ганчжура…, 1989; Ванчикова, 2016] 1), до нашего времени дошли лишь единичные тексты. В их числе можно назвать переводы «Бодхичарья-аватары» и «Панчаракши» Чойджи-Одсэра, «Сутры золотого света», «Манджушри-намасамгити», «Лалитавистара-сутры» Шераб-сенге (Шаравсенге) и пр. В ходе своей работы переводчики пользовались и уйгурскими версиями, упоминание о чем содержится в колофоне монгольской версии «Сутры золотого света»: «Эту высочайшую, величественную и могучую златочистую книгу позже (т. е. после завершения тибетского перевода. - Д. К.) перевел с тибетских и уйгурских писаний на монгольский язык сакьясский монах Шераб-сенге…» (цит. по: [Кара, 1972, с. 22]). Кроме того, японский ученый М. Шогайто предполагает, что Шераб-сенге пользовался уйгурской версией и при переводе на монгольский «Лалитавистара-сутры», несмотря на то, что в самом тексте об этом упоминаний нет. Свой вывод исследователь обосновывает тем, что текст изобилует уйгурскими заимствованиями: в частности, вместо монгольского köl ‘нога’ используется уйгурское adaq [Shogaito, 1991, с. 30]. После падения династии Юань деятельность по переводу буддийских сочинений на монгольский язык практически прекратилась и возобновилась лишь в конце XVI в., когда среди монголов получил широкое распространение тибетский буддизм и в 1628-1629 гг. был осуществлен перевод с тибетского на монгольский язык Ганджура, а затем в 40-х гг. XVIII в. - Данджура, представляющие собой сборники тибето-монгольского буддийского канона. Буддийские переводы рубежа XVI-XVII вв., т. е. времени перевода Ганджура на монгольский язык, характеризуются отсутствием строгих принципов перевода, использованием большого количества уйгурских буддийских терминов. Техника, используемая переводчиками в сочинениях данного периода, описывается учеными как способ смыслового перевода [Монголын уран зохиолын тойм, 1976; Музраева, 2013]. Ко времени же перевода Данджура монгольскими учеными была проведена колоссальная работа по кодификации норм и принципов перевода буддийских терминов с тибетского на монгольский язык, для чего были составлены многочисленные лексикографические словари, в том числе словарь «Источник мудрецов» (монг. «Merged үarqu-yin oron») 2. Буддийские сочинения данного периода, для которых характерен дословный перевод, отличаются строгим следованием тибетскому оригиналу как в плане синтаксиса, так и в плане морфологии, зачастую в ущерб строю монгольских языков. Техники смыслового и дословного перевода, которыми пользовались переводчики при переводе с тибетского на монгольский и ойратский языки, и их основная проблематика рассматриваются в работах А. Д. Цендиной [2001], Д. Н. Музраевой [2013; 2015]. В данной статье описывается буддийская терминология в монгольских и ойратских переводах сочинения «Царь молитв-устремлений» (санскр. «Ārya-bhadra- 1 Некоторые ученые даже высказывают предположение о существовании монгольского перевода Трипитаки, осуществленного в перевод правления династии Юань [Shogaito, 1991, с. 30]. 2 Список использованных в статье языков: монг. - монгольский; ойр. - ойратский; санскр. - санскрит; согд. - согдийский; тиб. - тибетский. cārya-pranidhāna-rāja»; тиб. «’Рhags pa bzang po spyod pa’i smon lam gyi rgyal po»; монг. «Qutuү-tu sayin yabudal-un irüger-ün qaүan»; ойр. «Xutuqtu sayin yabudaliyin irȫliyin xān»). Это сочинение принадлежит к жанру пранидхан - своеобразных религиозных клятв или молитв [Корнеев, 2014], «молитв благопожелания» [Патрул Ринпоче, 2007]. «Царь молитв-устремлений» - произведение, созданное в Индии и получившее окончательное оформление в центральноазиатской буддийской литературе в виде заключительной части «Аватамсака-сутры», одного из ключевых текстов буддизма Махаяны [Торчинов, 2005, с. 71]. «Аватамсака-сутра» представляет собой собрание из двадцати двух сутр, в которых повествуется о девяти встречах Будды, прежде всего в облике Будды Вайрочаны, с бодхисаттвами и богами. «Царь молитв-устремлений» был переведен с санскрита на тибетский язык в VIII-IX вв. «индийским наставником Джинамитрой, лоцзавой банди Еше Де и др. Редакцию перевода осуществил великий редактор и лоцзава Вайрочана» (цит. по: [Корнеев, 2014, с. 113]). В Данджуре содержатся многочисленные комментарии на данный текст, составленные известными буддийскими мыслителями - Нагарджуной, Ланкабхадрой, Васубандху и др. [Цыбиков, 1981]. Кроме того, известны комментарии тибетских авторов - Джанджа Ролби Дордже, Гьялцаб Дарма Ринчена, Лочена Дхармашри, Адзома Гьялсе Гьюрмэ Дордже и др. На монгольский язык текст «Царя молитв-устремлений» впервые был переведен, скорее всего, в составе Ганджура, а затем получил распространение в виде отдельной сутры. Этот текст также очень популярен в современной буддийской традиции: тибетские буддисты читают его во время посвящения заслуг, а также во время похоронных обрядов. И. Шарле отмечает, что «во Внешней и Внутренней Монголии миряне просят монахов читать именно этот текст первым» [Charleaux, 2015, с. 375]. Кроме того, «Царь молитв-устремлений» представлен в традиции домашних молений калмыков, описанной в работах Э. П. Бакаевой [Bakaeva, 2010; Бакаева, 1994; 1998; 2004; 2011], Г. Ю. Бадмаевой [2010], Г. Б. Корнеева [2014; 2015] идр. В статье нами использованы тритекста «Царямолитв-устремлений»:  тибетский текст «Bzang spyod smon lam bzhugs so» из молитвенного сборника «Bstod smon phyogs bsgrigs» (‘Сборник восхвалений и молитв-устремлений’) (Bstod smon, 1959);  монгольский текст «Qutuq-tu sayin yabudal-un irüger-ün qaγan orušiba» из факсимильного издания ксилографическогоГанджура (Qutuγtu sayin, 1979);  фотокопия ойратского текста «Хutuqtu sayin yabudaliyin irȫliyin xān orošiboi» из коллекции ламы Г. Ядамжава (сомон Манхан, Кобдоский аймак, Монголия) (Sayin yabudaliyin, колл. Г. Ядамжава). Несмотря на популярность этого текста в традициях Тибета и Монголии, он еще не выступал объектом специального исследования. В работе мы хотим, используя сравнительно-текстологический метод, описать некоторые особенности буддийской терминологии на материале тибетского, монгольского и ойратского текстов «Царямолитв-устремлений». Лексические заимствования в монгольском письменном языке рассматривались в публикациях Н. Н. Поппе [Poppe, 1955], М. Шогайто [Shogaito, 1991], Б. Я. Владимирцова [2005], А. Д. Коссе [2007] и др. Большую часть заимствований составляют санскритизмы, попавшие в монгольский из уйгурского языка. В уйгурский же эти термины попали также в искаженной форме из тохарского и согдийского языков, являвшихся в период формирования уйгурской буддийской литературы основными языками центральноазиатского буддизма. Некоторые принципы изменения санскритизмов под влиянием тохарского и уйгурского языков изложены в статьеМ. Шогайто [Shogaito, 1991]. Перед рассмотрением буддийской лексики стоит отметить, что «Царь молитвустремлений» был переведен на монгольский, вероятнее всего, в составе Ганджура в XVI-XVII вв. (об истории формирования монгольского Ганджура см. [Алексеев, 2015; Ванчикова, 2016]). Ойратский перевод, авторство которого Г. Корнеев приписывает Зая-пандите Намкай Джамцо, был составлен позже, во второй половине XVII в. Поскольку монгольский и ойратский варианты составлены в разное время, для нас представляет особый интерес анализ монгольских и ойратских способов перевода ключевых понятий буддизма в синхронном и диахронном срезах, что позволит проследить историю формирования и развития буддийской терминологии вмонгольских языках. В тексте «Царя молитв-устремлений» в пласте буддийской лексики можно выделить следующие группы: антропонимы, или имена собственные; топонимы; понятия буддийской космологии и мифологии; буддийские философские понятия. Втабл. 1 приведен список антропонимов. Таблица 1 Антропонимывмонгольском иойратскомпереводах Table 1 Anthroponyms in Mongolian and Oirat translations Буддийский антропоним Перевод монгольский ойратский ’Phags pa ’Jam dpal gzhon nu ‘Благородный юный Манджушри’ Ori boluγsan Mañjusri ‘Ставший юным Манджушри’ Xutuqtu zalou Maňzušri ‘Благородный юный Манджушри’ Kun tu bzang ‘Всеблагой’ Samantabadari ‘Самантабхадра’ Samanta Bhadra ‘Самантабхадра’ ’Jam dpal ‘Манджушри’ Mañjušri ‘Манджушри’ Mandzušri ‘Манджушри’ Snang ba mtha’ yas / ‘Od dpag med pa букв. ‘безграничный свет’, ‘Будда Амитабха’ Abida burqan ‘Будда Амитабха’ Amitabha burxan ‘Будда Амитабха’ В монгольском переводе имени Манджушри использовано уйгурское слово ori ‘юный’; также отсутствует компонент ‘благородный’, представленный в тибетском и ойратском вариантах. В ойратском переводе в значении ‘юный’ использовано слово zalou. Во втором примере - переводе имени бодхисаттвы Самантабхадры - наблюдается различие в передаче санскритского имени: монгольский вариант - это санскритское имя, подвергшееся влиянию уйгурского языка (о морфологических изменениях санскритизмов под влиянием уйгурского языка см. [Shogaito, 1991]); ойратский же вариант отражает санскритское написание имени. В монгольском и ойратском переводах имени Манджушри различий нет. Наконец, в переводах имени будды Амитабхи мы видим, что в монгольском тексте использована форма Abida, восходящая к уйгурскому слову Abita, которое в свою очередь восходит к китайскому阿彌陀 (Ē mí tuó Fó); в ойратском переводе снова использована санскритская форма имени. Из топонимов в рассматриваемом тексте нами выявлено только название Сукхавати - Чистой Земли Будды Амитабхи (тиб. Bde ba can, монг. Sukhavadi, ойр. Sukavadi). Монгольский и ойратский переводы представляют собой искаженное санскритское название. В табл. 2 представлен перечень понятий буддийской мифологии. О монгольском слове burqan М. Шогайто и К. Кудара пишут, что оно восхо-дит к китайскому fo (佛) + уважительное окончание алтайской семьи языков -qan / -khan [Shogaito, 1991, с. 37; Kudara, 2002, с. 186]. В следующем примере (Sangs rgyas sras - Ilaγuγsad-un köbegün - Burxani köböün) видны различия в техниках перевода: в монгольском тексте Sangs rgyas переведено как Ilaγuγsad, а не как burqan (как в предыдущем примере), что говорит о вольном, смысловом, переводе; в ойратском оставлен перевод burxan. Интерес представляют также способы перевода тибетского слова klu: в монгольском тексте использована лексема, заимствованная из китайского языка, - lu (龍) + показатель множественного числа -s; в ойратском же тексте приведена форма, соответствующая по написанию тибетскому слову. Монгольское слово qumbandin представляет собой, вероятно, искаженную форму санскритского заимствования из уйгурского языка (санскр. kumbhāṇḍa). Ойратское kusmande более приближено к другому варианту написания - kūṣmāṇḍa. В табл. 3 приведены способы перевода буддийских понятий на монгольский и ойратский языки. Таблица 2 Понятия буддийскоймифологии в монгольскоми ойратскомпереводах Table 2 Terms concerning Buddhist mythology in Mongolian and Oirat translations Понятие буддийской Перевод мифологии монгольский ойратский Sangs rgyas ‘Будда’ Burqan ‘Будда’ Burxan ‘Будда’ Sangs rgyas sras ‘бодхисаттва’ (букв. ‘Сын Будды’) Ilaγuγsad-un köbegün (boddhi satuva) ‘Сын Будды’, ‘бодхисаттва’ Burxani köböün (bodhi satva) ‘Сын Будды’, ‘бодхисаттва’ Rgyal ba ‘Победоносные’ Ilaγuγsad ‘Победоносные’ Ilaγuqsad ‘Победоносные’ Lha ‘небожители’ Tngris ‘небожители’ Tenggeri ‘небожители’ Klu ‘наги’ Luus ‘наги’ Klu ‘наги’ Gnod sbyin ‘якша’ (букв. ‘причиняющий зло’) Yagqa ‘якши’ Yakša ‘якши’ Bdud ‘демон, злой дух, мара’ Šimnu ‘злой дух, демон’ Šumnus ‘злой дух, демон’ Grul bum ‘кумбханда, существо, относящееся к классу якш и входящее в свиту Лхамо’ Qumbandin ‘кумбханда’ Kusmande ‘кумбханда’ Проанализируем некоторые из приведенных примеров: тибетское lung bstan переведено на монгольский как vivanggrid от уйгурского vyakrit - искаженной формы санскритского vyākṛta; ойратское bhyakirid близко к санскритской фор-ме слова. Еще одной искаженной формой является монгольское слово diyan. В рассматриваемой лексической группе как в монгольском, так и в ойратском текстах встречаются заимствования из уйгурского языка: belge bilig / belge biliq, bilig arγ-a / arγ-a biliq, yelvi / yelbi. Кроме того, несколько терминов восхо-дят к лексемам согдийского языка, описанным в работе М. Шогайто: nisvanis от согд. nyzβ’ny, buyan от согд. pwny’n, šaqšabad / šaqšābad от согд. škš’pt [Shogaito, 1991, с. 37]. Монгольское слово költi ‘десять миллионов’ также восходит к согдийской форме kwrty; в ойратском тексте приводится форма byeva, являющаяся калькой тибетского bye ba. В одном примере (mya ngan las ‘das pa - nirvan - γaslang-ēče nöqčiqsön) ойратскими переводчиками использована техника дословного перевода тибетского термина, в то время как в монгольском тексте используетсясанскритскийтермин. Таблица 3 Буддийские терминыв монгольском иойратском переводах Table 3 Buddhist terms in Mongolian and Oirat translations Буддийский термин Перевод монгольский ойратский Smon lam ‘молитва-устремление’ Irüger joriγ ‘благопожелание’ Irȫl ‘благопожелание’ Dge ba / bsod nams ‘добродетель, благо’ Buyan ‘добродетель’ Buyan ‘добродетель’ Lung bstan ‘духовные наставления, пророчество’ Vivanggrid ‘духовные наставления, пророчество’ Bhyakirid ‘духовные наставления, пророчество’ Byang chub sems ‘бодхичитта’ Boddhicid sedkil ‘бодхичитта’ Bodhi sedkil ‘бодхичитта’ Byang chub mchog ‘высшее Просветление’ Degedü qutuγ ‘высшая святость’ Dēdü Bodhi ‘высшее Просветление’ Mya ngan ’das pa (букв. ‘уход от страданий’, ‘нирвана’) Nirvan ‘нирвана’ Γaslang-ēče nöqčiqsön (букв. ‘уход от страданий’, ‘нирвана’) Las ‘карма, действия’ Jayaγan ‘карма, судьба’ Zayān ‘карма, судьба’ Nyon mongs ‘омрачения, клеши’ Nisvanis ‘омрачения’ Nisvanis ‘омрачения’ Ye shes ‘изначальная мудрость’ Belge bilig ‘изначальная мудрость’ Belge biliq ‘изначальнаямудрость’ Shes rab thabs ‘мудрость и метод’ Biliq arγa ‘мудрость и метод’ Arγa biliq ‘мудрость и метод’ Ting ’dzin ‘созерцание, дхьяна’ Diyan ‘созерцание, дхьяна’ Diyān ‘созерцание, дхьяна’ Rdzu ’phrul ‘сверхъестественные силы’ Ridi kücün ‘сверхъестественные силы’ Ridi xubilγan ‘сверхъестественные силы’ Sgyu ma ‘иллюзия’ Yelvi ‘иллюзия’ Yelbi ‘иллюзия’ Sdig pa ‘грех, проступок’ Nigül kilince ‘грех, проступок’ Kilince ‘грех, проступок’ Tshul khrims ‘нравственность’ Šaqšabad ‘нравственность’ Šaqšābad ‘нравственность’ Проведенный анализ буддийской лексики монгольской и ойратской версий текста «Царя молитв-устремлений» в сравнении с тибетским оригиналом позволяет сделать некоторые выводы. Для монгольского текста характерна вольная манера перевода: одно и то же понятие переводится разными словами (Sangs rgyas sras - Ilaγuγsad-un köbegün или bodhi satuva). В ойратском тексте, который отличается более строгим следованием тибетскому оригиналу, у каждого термина может быть только один способ перевода (sangs rgyas - burxan). Для монгольского текста характерно присутствие большого количества уйгурских терминов, заимствованных из санскрита, тохарского или согдийского языков и подвергшихся фонетическим и морфологическим трансформациям. Те же термины в ойратском тексте максимально приближены к санскритскому написанию. В монгольском и ойратском переводах также встречается ряд заимствований из китайско-го (Abida, burqan / burxan, luus), тибетского (klu, byeva) и уйгурского (belge bilig / belge biliq, bilig arγ-a / arγ-a biliq, yelvi / yelbi) языков. Кроме того, в ойратском тексте отмечен случай дословного перевода санскритского nirvāṇa как γaslang-ēče nöqčiqsön, в то время как в монгольском варианте этот термин переведен как nirvan. Таким образом, подобные исследования языка переводных памятников на монгольском и ойратском письме позволят проследить историю формирования иразвития буддийской терминологиив монгольских языках.

Скачать электронную версию публикации