Epistolary poetry in Joseph Brodsky’s English verses: “For Sara Jangfeldt on her 13th Birthday” in the context of poetic.pdf В многочисленных работах, посвященных творчеству И. Бродского, как в Рос-сии, так и за рубежом (монографии [Крепс, 1984; Баткин, 1997; Плеханова, 2001; Ранчин, 2001; Ли Чжи Ен, 2004; Петрушанская, 2004; Лосев, 2006], труды запад-ных исследователей [Polukhina, 1989; Bethea, 1994; MacFadyen, 1998; 2000; Rigs- bee, 1999; Könönen, 2003], ряд кандидатских диссертаций и многочисленные сборники статей), определился круг проблем, ставших предметом изучения: осо-бенности поэтического языка, своеобразие философии и эстетики, специфика изображения русской и англо-американской картин мира, авторское понимание переводческой деятельности, взаимосвязь поэзии Бродского с русской и зарубеж-ной (в первую очередь англоязычной) культурами и языками, ставшими частью его творческого сознания. Одна из актуальных проблем - определение статуса англоязычных произве- дений поэта. Многие исследователи творчества Бродского (В. П. Полухина, С. Г. Николаев, Д. Бетеа, К. Верхейл), переводчики его стихотворений (Д. Уайсс- борт) и поэты-современники (Е. Осташевский, Л. Маккиннон, П. Портер) указыва-ли на двойственный характер поэзии Бродского, замечая, что русские стихотворе-ния звучат по-английски и наоборот 1. Авторский идиолект, на котором написаны англоязычные стихотворения поэта, Л. Маккиннон называет «полуанглийским», полагая, что оценивать англоязычное творчество Бродского следует именно с этих позиций [Weissbort, 1998, р. 31]. Д. Уайссборт считает, что Бродский верил в воз-можность подобного слияния двух поэтических языков [Ibid., p. 99], поэтому в его собственном поэтическом языке есть что-то бинауральное и даже биполярное, поэт «сближает» два языка, позволяя поэтическому русскому языку «говорить по-английски» как на уровне синтаксиса, так и на уровне смысла. Подобный синтез характерен для ритмико-метрической и рифменной организации английских сти- 1 В большей степени это замечание справедливо в отношении русских стихотворений, написанных после 1972 г. Как отмечает С. Г. Николаев, после переезда в США в системе русского стихосложения Бродского произошел переход к акцентному стиху [Николаев, 2008, с. 69]. хотворений Бродского, особенностей его индивидуального литературного стиля и синтаксиса [Николаев, 2008; Полухина, 2009; Weissbort, 1998]. Таким образом, англоязычные поэтические тексты Бродского находятся, во-первых, на границе русской и английской литературно-культурных и поэтических традиций, что отражается в содержательно-эстетических характеристиках стихо-творений, их образности, подтекстах, идейных установках [Николаев, 2008, с. 68]. Во-вторых, в области поэтической формы их следует «искать» между русской и английской системами стихосложений; об этом говорит версификационная техника Бродского: ритм, рифма, синтаксис, лексика, стилистические приемы. В-третьих, англоязычные стихотворения поэта написаны на особом идиолекте, вобравшем в себя характеристики как английского, так и русского поэтических языков. Все это позволяет считать англоязычные произведения Бродского погра-ничным поэтическим явлением, располагающимся в зоне контакта разных куль-тур и имеющим фронтирный статус. Это определяет их диалоговый характер: «культура есть там, - писал М. М. Бахтин, - где есть две (как минимум) культуры, и что самосознание культуры есть форма ее бытия на грани с иной культурой» [Библер, 1991, с. 85]. Собственное отношение И. Бродского к своим англоязычным стихотворениям, или «стишкам», как он их называл, было непростым. С одной стороны, он много-кратно отмечал второстепенный и даже развлекательно-игровой характер своих английских поэтических текстов, с другой - не переставал их писать, зачастую затрагивая «трагические темы современности» [Лосев, 2006, с. 240]. Бродского нередко спрашивали, считает ли он себя билингвальным поэтом, на что он отве-чал: «Эта амбиция у меня совершенно отсутствует, хотя я в состоянии сочинять весьма приличные стихи по-английски, - это скорее игра, шахматы, если угодно, такое складывание кубиков. Но стать Набоковым или Джозефом Конрадом - этих амбиций у меня напрочь нет» [Там же]. При этом он нуждался в обоих язы-ках: «…возникни сейчас ситуация, когда мне пришлось бы жить только с одним языком, то ли с английским, то ли с русским, то это меня чрезвычайно, мягко го-воря, расстроило бы, если бы не свело с ума» [Иосиф Бродский: труды и дни, 1999, с. 89]. Такое положение поэта «между» языками, культурами, техниками создания стиха, рифмами и метрическими системами породило несколько авторских стра-тегий, одна из которых связана с игровой поэтикой. Бродский любил «играть» с поэтическим языком, а создание им оригинальных стихотворений на англий-ском зачастую напоминает игру в стихосложение с использованием принци- пиально нового лингвистического инструментария. Он видел в английском сти- хосложении возможность рифмовать краткосложные лексемы в различных комбинациях, использовать невозможные в русском стихотворном языке ритми-ко-синтаксические структуры, экспериментировать с просодией. По замечанию С. Волкова, английский стал для него вместилищем языковой прагматики [1998, с. 136]. Эта своеобразная «игра со словарем» позволяла смешивать различные стили (книжный и разговорный), английскую лексику с иноязычными словами [Николаев, 2008, с. 72]. Обращаться к подобным игровым стратегиям, писать на «своём английском» Бродскому позволяло глубокое понимание обоих языков. Знание английского бы-ло основано не только на регулярном чтении англоязычных поэтов на языке ори-гинала, но и на переводческой практике, которая давала ему возможность глубже погрузиться в язык, разобраться в тонкостях использования тех или иных лексем и синтаксических единиц. Подчас эта практика рождала и обратный эффект: использование регулярных рифм и размеров в англоязычных стихотворениях иноязычные исследователи и литераторы оценивали негативно, поскольку это не соответствовало серьезному контексту [Николаев, 2008, c. 71] и превращало поэтическое произведение в па-родию или стилизацию [Иосиф Бродский: труды и дни, 1999, с. 127-128]. По за-мечанию С. Г. Николаева, общий тон стихотворения при этом приобретал ирони-чески-игровую, сниженную модальность [2008, с. 72]. Особое место в корпусе англоязычной поэзии Бродского занимают стихотво-рения, написанные в жанре дружеского послания, одна из разновидностей которо-го - послания на случай. Поводом для написания подобных стихотворений вы-ступали дни рождения его друзей (Дж. Клайна, Э. Блэйна, М. Воробьёвой, Р. Страусса, А. Майерса и др.), годовщина свадьбы (Эда и Джилл Клайн), развод (Дерека и Норлин Уолкотт) и пр. Вывод о принадлежности данной группы поэти-ческих текстов к посланию на случай позволяет сделать наличие в них формаль-но-содержательных признаков жанра послания: прямая авторская маркировка жанра - эксплицитный адресат (указанный автором либо в заглавии, либо в тексте стихотворения), закодированное сообщение (наличие общего языка, кода и / или памяти у адресата и адресанта как необходимое условие успешной коммуника-ции), эмоционально-творческая связь автора и реципиента (внелитературный факт дружбы или знакомства с современниками либо поэтический диалог с художни-ками прошлого) [Артёмова, 2004, с. 14-52; 2008; Глушакова, 2002]. Жанровой доминантой послания является коммуникативная ситуация, основ-ными компонентами которой, по Р. Якобсону [1975], выступают адресант, зако-дированное сообщение и адресат. По замечанию С. Ю. Артёмовой, такой специ-фический вид коммуникации предполагает наличие как эксплицитного реального, так и «идеального» собеседника [2008, c. 165]. В качестве такого собеседника вы-ступает «двойной адресат»: не только реальный человек, но и условно-литера- турный персонаж, чья биография творится в тексте стихотворения. Это позволяет рассматривать дружеское послание как особый текст, находящийся одновременно в двух дискурсах: коммуникативного явления бытовой сферы и литературного жанра, как синтез межличностных отношений и художественного произведения [Глушакова, 2002, c. 7-8]. Дружеское послание, по замечанию Т. С. Глушаковой, - характерный жанр для поэтов позднесоветского андеграунда, к которому исследователь относит и Бродского. Она выделяет парадигму дружеского послания в русских стихотво-рениях поэта, рассматривая данную группу текстов как вид художественной ком-муникации, тесно связанный с бытом и бытовым дружеским письмом [Глушако-ва, 2002, с. 150-169]. По мнению Т. С. Глушаковой, русскоязычное дружеское послание второй по-ловины XX в., наследуя традиции арзамасских шуточных посланий и поэтики обэриутов, являет собой демонстративный вызов языковым и литературным нор-мам. Оно подобно некоему символическому дару, преподнесенному в виде сигна-ла, знака или текста, где на первый план выходит не содержательный аспект (что говорится), а формальный (кто, кому и как говорит) [Там же, c. 110], что справед-ливо и по отношению к англоязычным стихотворениям Бродского [Weissbort, 1998, р. 70]. Как правило, подобные дружеские послания русскоязычных писате-лей второй половины XX в. не были предназначены для публикации, исключали стороннего читателя. Такие тексты можно рассматривать на границе публичного и частного, или, в терминологии М. М. Бахтина [1979], «своего» и «чужого». Большинство англоязычных посланий Бродского на случай также не предназна-чались для широкой публики, они до сих пор остаются неопубликованными и хранятся в архиве библиотеки Йельского университета [Полухина, 2012]. В англоязычных посланиях Бродского можно выделить ряд характеристик, ко-торые он наследует как русско-, так и англоязычной культурным и литературным традициям, перенимая элементы художественного использования средств языка и стиля русских сентименталистов и арзамасцев, с одной стороны, и Дж. Донна и англоязычных поэтов XX в. (Э. Бишоп, Дж. Шайлера), с другой 2 [Артёмова, 2004; Глушакова, 2002]. К ним, по нашему мнению, можно отнести наличие сле-дующих признаков: 2 Epistle: Poetic Form. URL: https://www.poets.org/poetsorg/text/epistle-poetic-form (дата обращения 15.02.2019); Learning the Epistolary Poem. Poems that serve as letters to the world by Hannah Brooks-Motl. URL: https://www.poetryfoundation.org/articles/70050/learning-the-epistolary-poem (дата обращения 15.02.2019); Letter Poem, Epistle: From A Poet’s Glossary. URL: https://www.poets.org/poetsorg/text/letter-poem-epistle-poets-glossary (дата обращения 15.03.2019); “Thus Friends Absent Speake”: The Exchange of Verse Letters between John Donne and Henry Wotton by Ted-Larry Pebworth and Claude J. Summers. URL: https://www.journals. uchicago.edu/doi/abs/10.1086/391326?journalCode=mp& (дата обращения 15.02.2019). 1) адресат - всегда реальный человек (древнерусские послания); 2) выраженное отношение автора к адресату, шуточная модальность - лег-кость языка, «бойкость» размера, краткость, намеренное снижение стиля жанра дружеского послания, разговорно-непринужденный характер (Дж. Донн; русско- язычные послания на случай XVIII в.); 3) игровой характер, смысловая инверсия: интимная дружеская шутка, шут-ливая перефразировка, пародия, данная намеком эротика (переосмысленный анг-лийскими поэтами Ренессанса изнаночный, карнавальный мир Средневековья; дружеские послания русских сентименталистов); 4) игра возможностями языка, желание развлечь собеседника, стилевая избы-точность: эффект сиюминутного разговора за счет употребления коротких фраз с прямым порядком слов, ссылкой на события, случившиеся в момент написания письма, грубость и эротизм, намеки и умолчания, игра кодами (дружеские посла-ния членов литературного кружка «Арзамас»); 5) ирония, близкая к гротеску (библейские и религиозные тексты, позднее - русскоязычные дружеские послания 1970-1980-х гг.); 6) строгость рифмы и четкая стихотворная структура, которые в английской поэтической традиции ассоциируются с несерьезной поэзией, в данном случае служащие для создания двойной (серьезно-смеховой) модальности и актуализа-ции дистанции между адресантом и адресатом (Э. Бишоп); 7) упоминание в тексте стихотворения реальных дат, встреч, имен и т. д., мак-симально приближающее его к эпистолярному жанру (Дж. Шайлер). Репрезентативным стихотворением группы на случай, входящей в более ши-рокий корпус текстов Бродского, написанных в жанре дружеского поэтического послания, является “For Sara Jangfeldt, on her 13th Birthday”, при анализе которого выявляются различные аспекты пограничности англоязычной поэзии автора. Сти-хотворение датируется 1989 г. [Полухина, 2012], его машинописная рукопись хранится в архиве Бродского в библиотеке Бейнеке Йельского университета 3, текст никогда не публиковался. Ксерокопия рукописи предоставлена сотрудником кафедры истории русской литературы ХХ века НИ ТГУ А. М. Олеаром. 3 Catalogue of Joseph Brodsky’s Materials at Beinecke Library of Yale University; Yale Uni-versity Beinecke Rare-Book and Manuscript Library [Box 65:1606]. 4 Непрошедшее время. Интервью с Бенгтом Янгфельдтом // Радиостанция «Эхо Моск-вы», 2011. URL: https://echo.msk.ru/programs/time/838352-echo/ (дата обращения 15.03. 2019). Адресатом стихотворения “For Sara…” является Сара Янгфельдт, дочь друга Бродского, шведского литературоведа и переводчика, Бенгта Янгфельдта. С от-цом Сары Бродский познакомился в 1978 г. на славянских чтениях в городе Упса-ла. Впоследствии они стали близкими друзьями: приезжая в Швецию (Бродский ездил туда ежегодно), поэт регулярно проводил время в доме семьи Янгфельдтов, где и познакомился с Сарой. По словам ее отца, Бродский очень любил девочку и в качестве подарков постоянно покупал ей книги 4. Дочь Янгфельдта Сара с дет-ства была погружена в мультилингвальную среду и с малых лет говорила по-шведски, по-русски и по-английски. Поводом для написания стихотворения “For Sara…” стал тринадцатый день рождения девочки, текст был создан как поэтический подарок и написан с целью поздравить, развлечь и повеселить Сару. По словам Б. Янгфельдта, Бродский ни-когда не читал стихотворение публично, однако оно декламировалось автором в доме Янгфельдтов, как и еще одно стихотворение, посвященное Саре, но напи-санное по случаю ее следующего Дня рождения, текст этого послания не сохра-нился. Стихотворение “For Sara…” - своего рода квинтэссенция вербального выра-жения механизма поэтического мышления поэта. Написанное на двух языках, “For Sara…” дает ключ к пониманию авторских стратегий при создании Бродским англоязычных дружеских поэтических посланий на случай, вскрывая сосущество-вание русского и английского языков и как свойство художественного мышления поэта, и как особенность поэтики его двуязычных стихотворных текстов. Среди прочих англоязычных дружеских посланий Бродского стихотворение “For Sara…” выделяет уникальность адресата, которая позволяет поместить текст стихотворения в двойную (серьезно-смеховую) модальность, характерную для всей англоязычной группы текстов на случай Бродского. Ниже приведем текст стихотворения. For Sara Jangfeldt, on her 13th Birthday 1 Sara dances, Sara sings, Sara can do many things. But the question is, of course, Can our Sara make good verse? 2 I’m afraid, she cannot. But That’s what Joseph’s so good at. Though for Sara он - не пара, He declares: I love you, Sara. 3 You are blond, and I am bald. I am, if the truth be told, just too old на склоне лет песни петь, смотреть балет. 4 So I love you for your looks. Sure, I’ve read a lot of books, But I haven’t grown smart, как видишь; Looks are всё, if they are Swedish. 5 I adore your нос and cheeks, Your sweet mouth that русский speaks, And особенно your eyes Grey and soft like melting ice. 6 It’s for you, my dear Sara, Я сбежал от комиссара, Cross the Baltic, the Atlantic Feeling frantic and romantic. 7 It’s for you, залит водкой, Run aground подводной лодкой In the capital of Sweden Which you made the сад of Eden. 8 Now I walk through this great сад, And I feel ужасно sad, For, it turns out, I am unable to attend your birthday table! 9 May this give no повод к ссоре! Sorry, Sara, sorry, sorry! Смесь US and USSR’a, Я прошу прощенья, Сара! 10 Happy Birthday, dear girl! As it is, you are a pearl. И пока я жив, I shall Make my heart and mind your shell. 11 Read these lines, but, Бога ради, Не показывай их Daddy: He’ll get sore and won’t translate me again (though it’s too late) 12 Still, I’m scared of such a кара. С Днём рожденья, dear Sara! Рассмотрим данное стихотворение с точки зрения предмета изображения и по-этической рефлексии, кругозора и позиции лирического героя, особенности адре-сата как элемента коммуникативного взаимодействия, системы персонажей, языковых средств изображения, категории модальности, пространственной орга-низации. В тексте стихотворения “For Sara…” можно выделить ряд фрагментов, напи-санных на русском языке и относящихся к различным аспектам репрезентации поэтического «Я»: 1) описание лирического субъекта: «на склоне лет песни петь, смотреть балет», «Я сбежал от комиссара», «залит водкой», «подводной лодкой», «и пока я жив»; 2) выражение степени чувства: «особенно», «ужасно», «Я прошу прощенья», «Бога ради»; 3) предметный ряд: «сад»; 4) телесный ряд: «нос». В тексте находим выраженную характеристику лирического героя, его телесную объективацию: «bald», «too old», «залит водкой»; ментальную объективацию: «смесь US и USSR’а»; географическую объективацию: тот, кто «сбежал от комис-сара», «cross the Baltic, the Atlantic». На русском языке в тексте упоминаются реа-лии жизни Бродского в Союзе, на английском - его состояние на момент написа-ния стихотворения. Текст стихотворения открывается противопоставлением различных множест-венных талантов девочки (“Sara dances, Sara sings, / Sara can do many things” - Са-ра танцует, Сара поёт, / Сара умеет делать много вещей 5) единственному таланту субъекта речи (“Can our Sara make good verse? / I’m afraid, she cannot. But / That’s what Joseph’s so good at.” - Может ли наша Сара написать хороший стих? / Я бо-юсь, что не может. Но / это то, в чём так хорош Иосиф). Предмет поэтической рефлексии в первых катренах стихотворения - способности и таланты человека (танцевать, петь, писать стихи). Талантам Сары (“dances”, “sings”, “can do many things”) противопоставляются таланты Иосифа (“make good verse that’s what Joseph’s so good at”). Это противопоставление переводится из творческого плана в возрастной (“хоть для Сары он не пара”, “just too old на склоне лет песни петь, смотреть балет” - т. е. делать всё то, что умеет делать она) и телесный (“you are blonde and I am bald” - ты блондинка, а я лыс), но разрешается в чувстве любви (“He declares: I love you, Сара” - Он заявляет: я люблю тебя, Сара). В стихотворе-нии “For Sara…” можно выделить три типа адресата: 1) эксплицитный адресат - 13-летняя Сара (порождающий игровую, юмористическую модальность и шуточ-ную интонацию: лексический ряд, размер и т. д.); 2) имплицитный адресат - взрослое культурное сознание (порождающий серьезную ироничную модаль-ность); 3) имплицитный адресат - сам поэт (момент самосознания, самоирония). 5 Здесь и далее перевод наш. - А. К. Подобная множественность адресатов позволяет осуществлять поэтическую игру на уровне наррации и системы персонажей. В стихотворении обнаруживают-ся три персонажа: Сара, субъект сознания - отец Сары, лирический субъект - поэт. В стихотворении субъект речи намеренно создает гипотетическую ситуа-цию. В начальных строфах возникает фигура отца Сары, который первым вводит-ся в текст (открывающие стихотворение два катрена могут быть прочитаны как от его лица, так и от лица лирического субъекта), он читает посвященную девочке открытку: “Sara dances, Sara sings, / Sara can do many things. / But the question is, of course, / Can our Sara make good verse? / I’m afraid, she cannot. But / That’s what Joseph’s so good at”. Столкновение двух субъектов речи, двух голосов создает на-меренную двусмысленность, которая является элементом нарративной игры. Игра со сменой повествовательных инстанций, воплощенная в разных формах личных местоимений (I, our, he), характерна для всего текста. Отец девочки как персонаж в значительной степени объективирован: помимо прямого называния (Daddy), в тексте также находим указание на профессиональ-ную переводческую деятельность, что в еще большей степени «оплотняет» (М. М. Бахтин) его фигуру. В этом аспекте текст стихотворения может быть про-читан как оммаж Бенгту Янгфельдту и его переводам, в котором выражается от-ношение поэта (лирического субъекта) к переводчику (отцу Сары): “won’t translate me again”. Это указание отсылает и к переводческой деятельности самого Бродского, становясь ключом к обнаружению второго адресата, отца Сары. Автобиографические ценности как основа построения образа лирического субъекта в жанре послания на случай не исключают, но, напротив, предполагают двойную оценочную модальность в силу особого (дружеского) дискурса и особо-го (близкого) характера адресата. Как и многие оригинальные англоязычные стихотворения Бродского на слу-чай, “For Sara…” написано в двойной серьезно-смеховой модальности. Юмори-стическая, шуточная интонация обусловлена как поводом написания стихотворе-ния (Бродский неоднократно говорил о том, что ему нравится писать шуточные стихи друзьям), так и адресатом-ребенком (прагматическая обусловленность). Ироничное отношение автора к лирическому субъекту способно вызвать улыбку и у взрослого читателя: так, в комическом ключе обыгрывается ситуация эмигра-ции (“я сбежал от комиссара”, “feeling frantic and romantic” - ощущая себя безум-цем и романтиком). Система адресатов во многом определяет языковую игру и ее характер: ис-пользование точной рифмы, «бойкого» размера, коротких лексем, прямого поряд-ка слов ассоциируются в английском языке с шутливыми детскими стишками. Вместе с тем Бродский сознательно играет с читателем в эту игру, используя «легкость» формы как своего рода код, за которым скрывается серьезное содер-жание. Переключение между субъектами, языками, модальностями говорит об автор-ской позиции остранения как эстетической установке [Шкловский, 1983, с. 9-25]. Степень остранения меняется с появлением в тексте деталей биографии лириче-ского субъекта, приобретая статус самоотчуждения, поэт смотрит на себя как на созданный им текст, как на возможный предмет перевода: “won’t translate ME 6 again” (не будет меня переводить). 6 Выделено нами. - А. К. Художественное пространство стихотворения маркируют пять ключевых про-странственных образов, четыре из которых связаны с современным положением лирического субъекта (США, Швеция, Балтийское море и Атлантический океан), а одно - с прошлым (СССР). Стокгольм дан в тексте описательно, название горо-да напрямую не вводится, он предстает как часть Швеции, которая для Бродского была особенной страной. Каждый раз, посещая Стокгольм, поэт словно бы воз-вращался в свое ленинградское детство: «главное - водичка и всё остальное - знакомого цвета и пошиба. Весь город - сплошная Петроградская сторона» [Янг-фельдт, 2010]. Неслучайно стихотворение написано именно по случаю дня рождения - не только Сары, но нового рождения (обновления) лирического субъекта. Мотив нового рождения в стихотворении тесно связан с мотивом Эдемского сада, в ко-тором люди заново рождаются, не зная чувств вины, тревоги, стыда. Эдемскому саду в тексте уподобляется Стокгольм (“the capital of Sweden”). С одной стороны, появление библейского контекста - акт автореференции, отсылающий к другим текстам Бродского с библейской семантикой, с другой - в пространство библей-ского Эдемского сада помещена Сара. Проходя сквозь этот великолепный сад (“walk through this great сад”), созданный девочкой, лирический субъект чувствует себя ребенком - безгрешным существом - тем, кем были Адам и Ева до вкушения запретного плода, чем не преодолевается, но снимается на время отчуждающий характер бытия [Суханов, 2006]. Таким образом, анализ стихотворения “For Sara Jangfeldt, on her 13th Birthday” выявляет различные аспекты поэтического мышления Бродского, воплощающие-ся в жанровой семантике дружеского послания, определяя положение текста в пограничной зоне интерференции русского и английского языков как отражения органического свойства художественного мышления поэта. Билингвальность текста, на наш взгляд, обусловлена прагматическими и эсте-тическими причинами. Использование в рамках одного текста русского и англий-ского языков детерминировано эксплицитным мультилингвальным адресатом стихотворения (прагматическая обусловленность). Текст - подарок на день рож-дения - несет в себе развлекательную функцию, его можно рассматривать как лингвистическую игру: рифмованные лексемы разных языков (“не пара - Sara”, “как видишь - Swedish”, “no повод к ссоре - sorry, sorry”, “Бога ради - Daddy”), визуальная рифма (“сад” - “sad”), иронико-юмористическая (смеховая) модаль-ность, разговорный стиль языка. Стихотворение “For Sara…” написано на особом идиолекте, на котором Брод-ский начал говорить и писать после переезда в США, испытывая потребность в русском и английском языках, в их разговорной и поэтической форме. Несмотря на формальные характеристики стихотворения “For Sara…” (стро-гость рифмы, четкий размер), которые помогают Бродскому добиться смеховой модальности, предметом поэтической рефлексии становятся чувства любви и сво-боды, а предметом изображения - процесс саморефлексии, предметом рефлек- сии - взгляд на себя как на Другого (М. М. Бахтин), что создает серьезную мо-дальность текста. Стихотворение “For Sara…” является наиболее ярким примером синтеза в од-ном тексте двух языковых и культурных традиций, что является неотъемлемой чертой всех англоязычных поэтических посланий на случай Бродского. Выделяя в качестве предмета изображения процесс саморефлексии лирического героя, мы можем говорить не только об игровых стратегиях, которые Бродский реализует в своих посланиях на случай, но и о пласте серьезной модальности данной группы стихотворений. Это обусловлено, с одной стороны, наличием двойного адресата: эксплицитного и имплицитного (идеального), с другой - пограничностью самого жанра послания, находящегося между сферами бытового коммуникативного яв-ления и литературного жанра. Сосуществование английских и русских языковых средств, систем стихосло-жения и идейно-смысловых доминант наряду с сосуществованием в англоязыч-ных посланиях Бродского отдельных элементов жанра англо- и русскоязычных дружеских посланий различных эпох дополняет наши представления о погранич-ном статусе англоязычных стихотворений поэта.

Скачать электронную версию публикации