Рассматривается монография Н. С. Мурашовой о русском старообрядческом духовном стихе. Перечислены сложности изучения жанра, отмечена необходимость рассмотрения духовных стихов старообрядцев в широком культурном контексте. Выделены достоинства работы, предложены вопросы и проблемы для научной дискуссии. Делается вывод о том, что представленная монография интересна и будет способствовать плодотворным дискуссиям по узловым проблемам изучения старообрядческого духовного стиха.
History and typology of the spiritual verse of Old Believers. Book review: Murashova N. S. Old Believers spiritual verse.pdf Объектом рецензируемого труда является старообрядческий духовный стих. Автором выбран один из интереснейших, но и один из сложнейших феноменов русской религиозной культуры: в старообрядческой среде духовный стих бытует не только в устном, но и в письменном виде, обладает несомненной языковой, стилистической, идейной, сюжетно-тематической спецификой. Понимание такого текста, научная интерпретация его символики, стилистики, поэтики требуют от исследователя широких познаний в самых разных научных дисциплинах. Это и фольклористика, и лингвистика, и медиевистика, и искусствоведение, и исто- рия, и философия, и религиоведение и т. д. В монографии представлены разные аспекты функционирования жанра: сю- жетный репертуар, поэтика, музыкально-стилистические особенности. Сущест- венное внимание уделено попытке осмысления места старообрядческого духов- ного стиха в системе русской религиозной культуры. Рассмотрены основные подходы к его собиранию и изучению. Предпринята попытка описания жанровой типологии духовного стиха, предложена классификация персонажей. Рассмотрена проблема взаимодействия духовного стиха и произведений изобразительного ис- кусства. Автор использует множество достоверных источников, старообрядческий ду- ховный стих описывается в контексте культурной традиции, не упускаются из виду его связи с прочими формами трансляции христианских идей: с древне- русской книжностью, иконописью, богослужебной практикой. Самостоятельной научной ценностью обладает Приложение, позволяющее чи- тателю ознакомиться с источниками исследованных текстов, репертуарным сво- дом старообрядческих стихов, образцами нотных записей и др. Вместе с тем, несмотря на широчайший, фундаментальный охват материала и тематики, после прочтения монографии у читателя всё же остаются некоторые вопросы; имеются в книге, на наш взгляд, и некоторые дискуссионные моменты. Фактологическую основу книги составили старообрядческие духовные стихи. Однако, судя по всему, среди старообрядцев бытовали и такие общерусские фольклорные сюжеты, как «Сон Богородицы», «Егорий Храбрый», «Два Лазаря» и др. Об этом автор многократно упоминает на страницах книги; имеются и све- дения в Приложении. В связи с этим интересно было бы ответить на следующие вопросы. В какой мере освоены старообрядцами общерусские сюжеты? Привно- сятся ли в тексты этих произведений культурные смыслы, обусловленные старо- обрядческой картиной мира? Меняется ли язык и стиль, трансформируется ли образная система? Ср.: (отрывок из стиха «Алексей, человек Божий»): «Во городе было нашем во Рыме (при Никоне было патриархе 1), // Жил-был там батюшка Ефимьян - князь (шибко богатый он был)» [Никитина, 2014, с. 26]. 1 Курсив мой. - А. П. С некоторыми выводами едва ли можно согласиться: «Действительно, весьма вероятно раннее введение в фольклорный обиход отдельных христианских моти- вов и сюжетов - еще до официального крещения Руси» (с. 73). Среди признаков, унаследованных духовными стихами от книжной культуры, указан такой: «Многие духовные стихи имеют заглавие, в отличие от фольклор- ных памятников, называемых по первой строке поэтического текста» (с. 59). Од- нако фольклорные памятники называются в сборниках и указателях не только по первой строке [Aarne, 1961]. Могут варьироваться и названия духовных стихов. Например, стих «Райская птичка» получает названия «О святом Антонии», «Жил юный отшельник…», «О юном отшельнике», «Юный отшельник» [Духовные сти- хи…, 2015, с. 612]. Наконец, и литературные поэтические произведения часто не имеют заглавия и указываются по инципиту, в чем легко убедиться, если открыть любой классический сборник стихотворений. Систематизация сведений о проблемах изучения духовного стиха, предприня- тая в главах 1-4, весьма полезна для читателей. Иногда в этот обширный компен- диум проникают откровенные трюизмы: «Житие Марии Египетской повлияло на стих “Про Марию Египетскую”» (с. 97), что, впрочем, не отменяет положитель- ной роли этих частей в структуре монографии. Несомненного одобрения заслуживает и попытка разработать классификацию системы персонажей духовных стихов (глава 5). Автор предлагает «…выделить следующие персонажные группы: 1) ветхозаветная; 2) новозаветная; 3) агиогра- фическая; 4) апокрифическая; 5) историческая» (с. 148-149). По-видимому, эта схема носит в известной мере условный характер: нельзя не заметить, что эти группы всё же пересекаются: Егорий Храбрый - это персонаж и агиографический, и апокрифический; канонизированные святые - и агиографические, и историче- ские; Ирод - и новозаветный, и исторический и т. д. В некоторых случаях можно отметить атомарность исследования. Так, автором приводится список топосов, формирующих «геокультурное пространство» старо- обрядческого духовного стиха (с. 160 и далее). Однако препарирование текстов не объединено какой-либо интересной концепцией. В сущности, перед нами геогра- фический справочник без каких-либо существенных комментариев. Топонимы представлены в виде непаспортизированного списка без ссылок (с. 167). Какое место в поэтической структуре жанра занимает тот или иной локус, не вполне понятно читателю. Например, приводится такая цитата: «Европа ты славнейшая» (с. 167). Однако что это за текст и что значит для старообрядцев топоним Европа, в исследовании не пояснено. Очевидно, это стих об Андрее Денисове, «одном из устроителей Выговской пустыни, руководителе общины, а с 1703 г. настоятеле» [Духовные стихи…, 2015, с. 609]. Однако без фоновых знаний читателю в перечне топонимов разобраться чрезвычайно сложно. Имеется и такой пример: «Во слав- ном во городе во Киеве, у князя Владимира» (с. 166). Каким образом эта иници- альная былинная формула проникла в духовный стих? В какой именно? Можно предположить, что она зафиксирована в стихе «Борис и Глеб» [Стихи духовные, 1991, с. 244], но для этого читателю крайне желательно и даже необходимо знать сюжеты. Требует проверки утверждение, что время в представлениях старообрядцев характеризуется, помимо прочего, цикличностью (с. 170). Действительно ли это так? На наш взгляд, картина мира старообрядцев характеризуется линеарностью, и свидетельство тому - развитые эсхатологические представления, на что верно указывает и автор (с. 178). На с. 177 приведен хронограф - хронология мировой истории, реконструиро- ванная по текстам старообрядческих духовных стихов. Хронограф завершается «последними временами», которые, согласно вычислениям автора, наступят «око- ло 2500 года от Р. Х.». Такая калькуляция произведена на основе текстов духов- ных стихов, где указаны даты «от сотворения мира»: «Приидет Господь во осьмой тысящи» (с. 177). Несложное арифметическое действие (8000 минус 5508) и дает искомое число - «около 2500 года от Р. Х.». Однако в результате вычислений мы получаем не просто «около 2500», а 2492, что вызывает определенные культурно- исторические ассоциации. В русских духовных стихах широко распространена формула «В восьмом году восьмой тысячи, // В восьмой тысяче, в марте меся- це…». Она часто встречается в стихе «Мучения Егория». Восьмая тысяча в дан- ном случае - это не 8000-й, а 7000-й год. Таким образом, мы получаем 1492 г., а именно год, в котором на Руси ожидался конец света. Думается, мы не погре- шим против истины, если предположим, что и в текстах, цитированных автором, имеется в виду именно 7000-й (1492-й) год: восьмая тысяча - это не «8000 и да- лее», а «7000 и далее». Кстати, здесь можно задаться вопросом: почему в хроно- графе не упомянут 1666 год? Именно этот год, как нам представляется, более зна- чим для старообрядческой культуры. Действительно ли он не встречается в исследованных текстах? В хронографе есть единичный пример «666-й год» (с. 177), однако по приведенному контексту трудно сделать какие-либо выводы о месте числа 1666 в духовных стихах старообрядцев. Также, на наш взгляд, 666-й год логичнее было бы приравнять к 1666-му и отнести к XVII в. Формально перед нами числительное 666, но носители традиции имеют в виду всё же, по- видимому, именно 1666-й год. Представленная работа, безусловно, интересна и будет способствовать плодо- творным дискуссиям по всем узловым проблемам изучения старообрядческого духовного стиха.
Духовные стихи Русского Севера / Сост. В. П. Кузнецова. Петрозаводск: Карельский научный центр РАН, 2015. 800 с.
Никитина С. Е. Устная народная культура и языковое сознание / Отв. ред. Н. И. Толстой. 2-е изд. М.: ЛЕНАНД, 2014. 192 с.
Стихи духовные / Сост. Ф. М. Селиванов. М.: Сов. Россия, 1991. 336 с.
Aarne A. The types of the folktale: A classification and bibliography. Transl. and enlarged by S. Thompson. Helsinki: Suomalainen Tiedeacatemia = Academia Scientiarum Fennica, 1961, 588 p.