On the interaction of phonetic parameters implementing the voiced / voiceless phonological opposition in Standard Modern.pdf Современные представления о функционировании фонетического компонента языка в процессе коммуникации [Кодзасов, Кривнова, 2001] заключаются в том, что для информации, изначально существующей в образной форме, формируется языковое выражение при помощи языковых знаков - слов или морфем, состоящих из дискретных символьных единиц - фонем. Задача фонетического компонента языка - преобразование последовательности фонем, из которых состоит оболочка каждого слова (морфемы), в непрерывный звуковой сигнал, состоящий из звуков речи. К фонемной записи в механизме речепроизводства сначала применяются фонологические правила, и на место фонем подставляются звукотипы, характери-зующиеся наличием целевых артикуляций. Различные целевые артикуляции при-спосабливаются друг к другу при помощи моторной программы (которая выраба-тывает удобную для артикулирующих органов и управляющих ими мышц последовательность артикуляций), что позволяет переходить от дискретной сим-вольной записи к непрерывному потоку артикуляционных движений и акустиче-скому сигналу, состоящему из конкретных физических единиц - звуков. Таким образом, взаимодействие фонетических единиц, связанное с контек-стом, может обусловливаться 1) действием фонологических правил (например, ассимиляции, диссимиляции, конечного оглушения, чередования гласных), в ре-зультате чего происходит полная смена значения фонологического признака; 2) функционированием моторной программы, в результате чего осуществляется коартикуляция (или аккомодация) - одновременное осуществление артикуля- ционных движений, относящихся к разным артикуляционным жестам, для облег-чения артикуляционного перехода от одного сегмента к другому. Чаще всего аккомодацией называют взаимодействие сегментов разных классов (гласных и согласных), а термин «коартикуляция» употребляется в более широком смысле - в том числе и по отношению к взаимодействию двух сегментов одного класса 1. 1 В другой лингвистической традиции эти термины последовательно различаются по иному основанию: «В более узком смысле различают собственно коартикуляцию и акко-модацию. Собственно коартикуляция имеет место в тех случаях, когда положение или состояние некоторого речевого органа при реализации данного звукового жеста задается не им, а соседними звуками, не затрагивая при этом центральных, опорных параметров этого звука... Собственно коартикуляцию часто описывают как наложение дополнительно-го, “чужого” движения на целевую артикуляцию. Ярким примером коартикуляции в этом смысле является ситуация, когда на отрезке согласного (или даже последовательности со-гласных) осуществляется губная артикуляция последующего гласного, как, например, это происходит при произнесении русских слов [суп], [стул]... Аккомодация имеет место тогда, когда положение (состояние) некоторого речевого органа, основного с точки зрения произ-водства данного звука, определяется одновременно не только этим звуком, но и его звуко-выми соседями. Адаптационная природа аккомодации выражается в том, что участвующий в ней речевой орган, будучи элементом данной целевой артикуляции, занимает положение, точные параметры которого зависят от соседних звуков. Тем самым происходит сближение (уподобление) артикуляционных характеристик соседних звуковых жестов. Например, точное место образования преграды у язычных согласных зависит от положения языка, которое требуется для произнесения последующего гласного» [Кодзасов, Кривнова, 2001, c. 117]. В отличие от ассимиляции, в результате осуществления коартикуляции не происходит смены значения фонологического признака. Дело в том, что боль-шинство фонологических признаков на фонетическом уровне имеет сложную структуру и состоит из набора акустических и перцептивных параметров; таким образом, взаимно-однозначного соответствия между фонологическим признаком и каким-то одним акустическим событием чаще всего не наблюдается [Кодзасов, 1982]. Например, во всех языках глухие согласные могут отличаться от звонких 1) отсутствием фонации (колебания голосовых связок), 2) большей продолжи-тельностью смычки взрывного или шумовой части спиранта, 3) большей длитель-ностью послевзрывной фазы взрывного (наличием аспирации), 4) большей интен-сивностью шума или взрыва, 5) более высоким значением частоты основного тона в начале последующего гласного, 6) меньшей продолжительностью соседних гласных, 7) характером примыкания согласного к гласному (более резким спадом интенсивности и более поздним началом формантного перехода) и др. [Ohman, 1966; Slis, Cohen, 1969; Malecot, 1970; Lisker, 1978; Kohler, 1979; 1982; 1984; 1985; Dommelen, 1983; Ohde, 1984; Kohler, Dommelen, 1987]. В разных языках (а иногда в разных позициях в одном языке) относительный вес (иерархическая структура) этих параметров может быть разным, и в качестве основного могут выступать то один, то другой акустический параметр; например, первый - в любой позиции в литературном русском языке, второй - в конце слова, третий - в начале слова в английском языке, четвертый - в нидерландском языке и т. п. [Князев, Пожа-рицкая, 2020, c. 108]. Кроме того, возможна и взаимная компенсация этих пара-метров; в частности, если носитель русского языка не в состоянии принять реше-ние о глухости / звонкости сегмента по наличию голоса (например, в шепотной речи), он может основываться на значениях других параметров. В современном русском литературном языке (далее СРЛЯ) фонологические правила, регулирующие ассимиляцию по голосу, действуют только в пределах класса шумных согласных: полное озвончение и оглушение (смена значения фо-нологического признака) происходит в позиции шумного перед шумным [Аванесов, 1956], а озвончение - ещё и в положении перед [в] или [в’], за которым сле-дует звонкий шумный [Jacobson, 1956, S. 98]. При этом влияния типа основной артикуляции на характер взаимодействия согласных по типу фонации не наблю-дается: так, фрикативный зубной [с] озвончается и перед дентальным взрывным [д] (сдуть), и перед билабиальным взрывным [б] (сбыть), и перед альвеолярным щелевым [ж] (сжечь), и перед велярным смычным [г] (сговор), т. е. перед любым звонким шумным независимо от места и способа и его артикуляции. В противоположность этому, в случае коартикуляционных взаимодействий по типу фонации, связанных с действием моторной программы высказывания, тип основной артикуляции согласных, участвующих в этих изменениях, может быть важен. Так, начальный в слове [в] может оглушаться после гоморганного глухого согласного предшествующего слова (граф Василий, Петров-Водкин) [Knyazev et al., 2007; Князев, 2016], а при наличии после него сонорного - и после не- гоморганных, но перед смычными или смычно-проходными (например, смех вну-ка, мех Влады) [н] и [л] значительно чаще, чем перед фрикативным [j] (пух вьет-ся) [Князев, Красько, 2019]. Внутри фонетического слова коартикуляционное озвончение шумного может происходить и в контакте с сонорным согласным, причем его наличие и частот-ность зависят от способа и - в еще большей степени - места образования соседне-го сонорного. Так, в сочетаниях гоморганных согласных [сонорный + шумный + сонорный] (например, контракт, компресс) даже в ситуации чтения стихотвор-ных текстов происходит полное озвончение смычки взрывного [т] или [п] в 70-90 % всех случаев, в то время как в контакте с негоморганными (портмоне) оно фиксируется не более чем в 8 % случаев [Князев, 2021] (осциллограмма и дина-мическая спектрограмма слова контролёр с аналогичным сочетанием приведена далее, на рис. 1). При этом в восприятии полного совпадения [т] или [п] со звон-ким шумным [д] или [б] (например, в словах Кондрат, сомбреро) в той же пози-ции не происходит: несмотря на совпадение глухого и звонкого взрывного по го-лосу (основному параметру, реализующему фонологическое противопоставление по глухости / звонкости в СРЛЯ), контраст продолжает поддерживаться за счет значений других параметров. Так, степень относительной интенсивности фоноло-гически звонкого смычного значительно выше, чем фонологически глухого: 98 и 93 % от интенсивности последующего ударного гласного соответственно. В свою очередь, длительность послевзрывной фазы глухого зубного составляет 345 % от значения этого параметра у звонкого в той же позиции, а глухого губно-го - 404 %, в то время как в позиции, благоприятной для разграничения соглас-ных по наличию / отсутствию голоса (в интервокальном положении), это значе-ние составляет у тех же информантов всего 164 %, причем в позиции между гоморганными сонорными у глухого переднеязычного взрывного почти вдвое увеличивается и абсолютная длительность послевзрывной фазы по сравнению с интервокальным положением 2. Итак, полное озвончение смычки взрывного 2 Реализация шумных в позиции между гоморганными сонорными может быть охарак-теризована как неполная нейтрализация (incomplete neutralization) фонологического кон-траста. Это явление наиболее подробно было описано на материале конечного оглушения шумных согласных в немецком [Port et al., 1981], а позднее и во многих других языках, в том числе русском [Dmitrieva et al., 2010]: тщательный инструментальный анализ позво-ляет выявить последовательные различия в реализации фонетических параметров, реали-зующих фонологический признак; в ряде случаев эти различия оказываются даже стати-стически значимыми. При этом в лабораторных условиях носители языка хоть и крайне ненадежно, но в состоянии отличать глубинные глухие шумные от звонких [Kohler, 2012]. Интерпретация подобных явлений с фонологической точки зрения была представлена, например, в рамках стандартной порождающей фонологии [Port, O’Dell, 1985; Charles-Luce, 1985], government phonology [Brockhaus, 1995] и теории оптимальности [Oostendorp, 2008], а само явление называется иногда полуконтрастом (semicontrast) [Winter, Roettger, 2011, p. 56]. Описанный в статье С. В. Князева [2021] тип неполной нейтрализации, впро-чем, в значительной мере отличается от охарактеризованного выше: в сочетаниях шумного согласного с сонорными наблюдаются не минимальные (и вряд ли существенные перцеп-тивно) отличия по всем параметрам, реализующим дифференциальный признак, а перцеп-тивно значимые различия по ряду второстепенных параметров при условии нейтрализации главного (для фонетической системы данного языка). в позиции [сонорный + шумный + сонорный] не приводит к нейтрализации глу-хих и звонких шумных согласных: они продолжают различаться за счет других артикуляционных и перцептивных параметров - общей интенсивности (большей в случае фонологически звонких сегментов) и длительности послевзрывной фазы (большей в случае фонологически глухих). Как уже отмечалось, в разных фонетических позициях относительный вес (иерархическая структура) фонетических параметров, реализующих фонологиче-ский контраст, может быть разным. Для описанных выше случаев (контракт vs Кондрат) определить, какой из параметров - интенсивность смычки взрывного или длительность его послевзрывной фазы - занимает более высокое положение (имеет больший вес) в иерархической структуре параметров фонологического признака «глухость / звонкость», не представляется возможным. Настоящая рабо-та посвящена попытке решения этого вопроса экспериментально-фонетическими методами. На начальном этапе исследования была определена фонетическая позиция, анализ реализаций взрывных согласных в которой мог бы дать ответ на постав-ленный выше вопрос. В качестве такой позиции было выбрано положение зубно-го взрывного согласного в окружении двух идентичных гоморганных ему носовых сонорных [н], т. е. сочетания -нтн- и -ндн- (например, пикантный vs командный). Основное их отличие от описанных ранее сочетаний -нтр- и -ндр- заключается в том, что в консонантных кластерах с конечным [р] ([р’]) предшест-вующие ему [т] и [д] реализуются с полноценным взрывом (размыканием смыч-ки), в то время как в положении перед гоморганным [н] в литературном русском произношении размыкания смычки, как принято считать, не происходит [Панов, 1979, c. 19, 22-23]. Таким образом, на основании исследования сочетаний -нтн- и -ндн- можно судить о том, существует ли, и если да, то какими акустическими параметрами реализуется фонологическое противопоставление согласных по глу-хости / звонкости в условиях, когда слушающий, предположительно, не может принять решение о глухости или звонкости шумного согласного по таким важ-нейшим параметрам, как наличие / отсутствие голоса на протяжении смычки, длительность послевзрывной фазы, а также всех параметров, связанных с сосед-ними гласными (их общая длительность, длительность формантного перехода от гласного к согласному, значение частоты основного тона, характер примыкания), так как анализируемые согласные не находятся с этими гласными в непосредст-венном контакте. Нет в данной позиции и возможности основываться в своем ре-шении на длительности смычки взрывного, поскольку практически невозможно провести границу между ним и предшествующим носовым. Таким образом, есть основания предполагать, что из доступных слушающему параметров для принятия решения о глухости или звонкости взрывного согласного в окружении гомор-ганных носовых остается только интенсивность смычной части этого взрывного. Материалом для исследования служили слова: галантный (2 3), пикантно, элегантный (2) и арендной, командный (2), се-кундный с основными исследуемыми сочетаниями -нтн- и -ндн- соответственно; контроль, контролируй, контролер, контраст с сочетаниями -нтр- для со-поставления реализации глухого взрывного в позициях между идентичными и неидентичными сонорными; тщетный, болотный (2), спутницей, советник, каретник, путник и парад-ный (2) с сочетаниями -нт- и -нд- соответственно - для сопоставления реализации глухого взрывного в позициях между идентичными сонорными и перед сонорным после гласного; тихо, о бунте - для сопоставления реализации глухого взрывного в пози-циях перед носовым и перед гласным. 3 Цифра (2) после слова означает, что соответствующее слово встречалось в экспери-ментальном материале дважды. Примеры из русских стихотворных текстов XIX-XX вв. были отобраны из по-этического подкорпуса Национального корпуса русского языка. При отборе не контролировался такой параметр, как фразовая позиция тестовых слов, поскольку для учета подобного фактора необходимы специально сконструированные фразы. Служившие материалом исследования стихотворные отрывки с тестовыми словами (выделенными полужирным шрифтом) приводятся ниже: Одна ворона (их была гурьба, но вечер их в ольшаник перепрятал) облюбовала маковку столба, другая - белоснежный изолятор. Друг другу, так сказать, насупротив (как требуют инструкций незабудки), контроль над телеграфом учредив в глуши, не помышляющей о бунте, они расположились над крыльцом, возвысясь над околицей белёсой, над сосланным в изгнание певцом, над спутницей его длинноволосой. (И. А. Бродский. Развивая Крылова) Софья Иванна и Марья Семенна, Две старые девы, жили бонтонно. Папаша одной был статский советник, Папаша другой был банкрот-каретник. (П. П. Потемкин. Мирное житие) Юность расшумелась по вагонам, Что это творится поутру? Контролер отшельником казенным Ходит в распевающем миру. (М. А. Светлов. «Музыка ли, пенье, что ли, эхо ли...») Для сердца нежного ужасен Контраст клоаки и депа… Смирись! Закон природы ясен, Хоть наша мудрость и слепа. (В. С. Соловьев. Размышление о неизменности законов природы) Сторожи, контролируй - Эка невидаль, вишь, Своевременной лирой Потрясает малыш… (Г. Н. Оболдуев. Муза) Достиг, увы… Никто из писарей Не сочинил подобного «изыска»… Поверьте мне, галантный брадобрей, - Теперь не миновать вам обелиска. (Саша Черный. Игорь Северянин [Эпиграммы, 3]) По коридору тихо ходят ноги И останавливаются, и опять Белесые чуть-чуть заметны лица, Как блинчики, прижавшиеся к стеклам. И дальняя сумятица разрывов Кладет секундный отсвет канонады На дикий глаз, на нос или на орден. Так многие стояли, прижимаясь К холодным стеклам горестными лбами, И долго бил зенитный пулемет. (В. А. Луговской. Первая свеча) Командный пункт. Пустой блиндаж. Глухой коридор земли Безмолвен… Скажи, часовой: куда ж, Куда же они ушли? (М. А. Светлов. Салют) Склонив хребет, галантный дирижер Талантливо гребет обеими руками. То сдержит оком бешеный напор, То вдруг в падучей изойдет толчками… (Саша Черный. На музыкальной репетиции) Нет, почтеннейшие трупы, Мы не так просты и глупы, Чтобы слушать мертвеца С безмятежностью лица! Не для вас командный мостик: Неугодно ль - на погостик? Вас создавшие - мертвы; Значит, таковы - и вы! (В. В. Князев. Живой труп) Разве могут быть где-то и толпа, и эстрада? Разве может даваться элегантный концерт? Сердце бьется спокойно, сердце сельнему радо, Сердцу здешнему чужды и Вильгельм, и Альберт… (И. Северянин. Поэза маленькой дачи) Был вещий голос дан поэту Будить уснувшие сердца. Но глух был мир, и без ответа Остался тщетный зов певца. (Б. А. Нарциссов. Подражание Пушкину) Не взял бы с них арендной платы И оплатил бы переезд, - Пусть лишь политикой проклятой Не оскверняли б здешних мест!.. (Саша Черный. Эмигрантское) Когда все кончилось победой, и не в кого уже стрелять; когда все стало песней спетой (не дай бог петь ее опять!); когда, сменив парадный китель на зависевшийся пиджак, помылся в бане победитель, в военкомат сходил и в жакт (Г. С. Семенов. Победитель) Мы выпили по сто грамм, включили телеэкран, со всех четырех программ вопил Франсуа Легран. Парижский простой певец, он был такой молодец, такой элегантный стервец, такой талант, наконец. (Е. Б. Рейн. Мастерская) В твоих стихах краса и мощь природы: Болотный пар, шептанье тростников, Курган в степи, ручья живые воды, Крик журавлей, вечерний гул жуков. (Б. А. Садовской. «В твоих стихах мое трепещет детство...») И едкий сэр ответил с сердцем (Какие мудрые слова!): «Пикантно мясо с красным перцем, Но голый перец… черта с два!» (Саша Черный. «Бернарда Шоу раз спросили...») И путник, посредине луга, Кругом бросает тщетный взор: Мы вечно, вечно в центре круга, И вечно замкнут кругозор! (В. Я. Брюсов. Одиночество) На могилы, рвы, канавы, На клубки колючки ржавой, На поля, холмы - дырявой, Изувеченной земли, На болотный лес корявый, На кусты - снега легли. (А. Т. Твардовский. Тёркин ранен) Вот парадный подъезд. По торжественным дням, Одержимый холопским недугом, Целый город с каким-то испугом Подъезжает к заветным дверям. (Н. А. Некрасов. Размышления у парадного подъезда) Некоторые слова (см. выше) встречались в текстах дважды; всего было про-анализировано 21 тестовое слово. Двадцать три стихотворных отрывка (включая филлеры), приведенные выше, были прочитаны 24 информантами в возрасте 24-29 лет, носителями современ-ного русского литературного произношения. Все информанты имели возмож-ность предварительно ознакомиться с текстами, которые им предстояло прочи-тать. Перед началом эксперимента информанты были проинструктированы читать тексты как можно естественнее, т. е. не стараться делать это театрально, «с выра-жением». Таким образом, всего было получено и проанализировано 24 · 24 = 576 тестовых примеров. Процедура анализа заключалась в том, что в программе PRAAT по осцилло-грамме и динамической спектрограмме была измерена длительность глухого уча-стка на месте смычки и продолжительность послевзрывной фазы согласных т, д. Согласный считался звонким, если длительность глухого участка его смычки не превышала 20 мс. Кроме того, измерялась интенсивность смычки на месте соче-тания [ндн] в словах арендной, секундный, командный; при этом, поскольку гра-ницы между согласными в этом сочетании установить невозможно, были получе-ны данные общей интенсивности для первой, второй и третьей трети сочетания, условно соответствующие согласным [н1], [д], [н2]. Ниже на рис. 1-4 приведены осциллограммы и динамические спектрограммы (на рис. 2 - еще и огибающая интенсивности) слов контролер, галантный, карет-ник в произношении информанта 2 и командный в произношении информанта 12. На рис. 1 хорошо видны взрыв и наличие периодических колебаний на месте смычки [т] в положении между неидентичными сонорными в слове контролер. На рис. 2 отчетливо видно отсутствие взрыва и наличие периодических колебаний на месте смычки [д] в положении между идентичными сонорными в слове ко-мандный, отличие [д] от [н] - только в степени интенсивности смычки. На рис. 3 ясно виден глухой участок смычки [т] и отсутствие взрыва у глухого в позиции между носовыми в слове галантный. Наконец, на рис. 4 можно наблюдать глухой участок смычки [т] и наличие взрыва у глухого в позиции перед мягким носовым в слове каретник. Рис. 1. Осциллограмма (вверху) и динамическая спектрограмма (внизу) слова контролёр, информант 02 Fig. 1. kontroler: waveform (above) and spectrogram (below), subject 02 Рис. 2. Осциллограмма и огибающая интенсивности (вверху) и динамическая спектрограмма (внизу) слова командный, информант 12 Fig. 2. komandnyy: waveform and intensity curve (above) and spectrogram (below), subject 12 Рис. 3. Осциллограмма (вверху) и динамическая спектрограмма (внизу) слова галантный, информант 02 Fig. 3. galantnyy: waveform (above) and spectrogram (below), subject 02 Рис. 4. Осциллограмма (вверху) и динамическая спектрограмма (внизу) слова каретник, информант 02 Fig. 4. karetnik: waveform (above) and spectrogram (below), subject 02 Основные результаты исследования обобщены в таблице, в которой пред-ставлены данные о количестве глухих реализаций зубного взрывного согласного в контакте с сонорными разного места и способа образования и усредненные по всем информантам данные о длительности глухого участка на месте соответст-вующих шумных и наличии взрыва и длительности послевзрывной фазы при их артикуляции. Глухой отрезок смычки и послевзрывная фаза согласных на месте т, д в сочетаниях с гоморганным носовым (усреднено по 24 информантам) Voiceless part of the closure and burst of t, d (24 speakers) Сочетание Глухой отрезок смычки Послевзрывная фаза количество, % средняя дли-тельность, мс количество, % средняя дли-тельность, мс нтр 13 7,3 100 26,2 * нтн 96 67,4 4 1,2 тн 100 60,5 7 5,7 тн’ 100 68,4 79 21,4 дн 0 0 0 0 ндн 0 0 0 0 т’ 100 70,9 нт’ 100 108,7 * При наличии глухого отрезка смычки средняя длительность послевзрывной фазы со-ставляет 17,2 мс; при отсутствии - 30,6 мс. Приведенные в таблице данные позволяют сделать вывод о том, что в подав-ляющем большинстве случаев (87 %) в сочетаниях -нтр- глухой отрезок смычки у интерсонантного взрывного отсутствует, а взрыв присутствует всегда, длитель-ность же послевзрывной фазы этого согласного составляет в среднем 26,2 мс, что существенно превышает среднюю длительность того же значения в интервокаль-ной позиции; при этом в случае наличия глухого отрезка смычки при артикуляции фонологически глухого взрывного длительность послевзрывной фазы равна 17,2 мс, при отсутствии - 30,6 мс. Эти факты свидетельствуют о том, что при озвончении смычки длительность послевзрывной фазы увеличивается для того, чтобы общая продолжительность глухого участка согласного составила более 25 мс, необходимых для восприятия согласного как глухого. В противоположность описанному выше, в позиции между идентичными со-норными, гоморганными анализируемому шумному (в сочетаниях -нтн-), взрыв был зафиксирован только в произношении одного информанта, а смычка в 96 % всех случаев содержала глухой отрезок средней длительностью 67,4 мс. Данные факты явным образом свидетельствуют о том, что, несмотря на наличие условий, в максимальной степени способствующих коартикуляционному озвончению взрывного в позиции между гоморганными ему идентичными сонантами, коарти-куляция по голосу блокируется, поскольку глухие и звонкие согласные не могут в данном положении различаться ни по длительности послевзрывной фазы (вследствие отсутствия взрыва в позиции перед гоморганным взрывному носо-вым), ни по параметрам, реализующимся на соседних гласных (вследствие отсут-ствия таковых), ни, по-видимому, по интенсивности смычки. Причина того, что последний параметр не может быть использован для различения фонологически глухих и звонких взрывных, как представляется, заключается во все том же от-сутствии взрыва у смычных - в том числе и звонких - согласных в положении перед гоморганным носовым: без взрыва в этой позиции звонкий смычный может быть воспринят слушающим только за счет врéменного уменьшения интенсивности смычки при артикуляции сочетания [ндн], в противном случае (при отсутст-вии уменьшения интенсивности в средней части кластера) это сочетание, как показывают данные предварительного перцептивного анализа, воспринимается как долгий [н:]. Абсолютная интенсивность звонкой смычки на месте согласных н, д, н в словах арендной, секундный, командный (2) составляет (dB): н1 - 74,06; д - 70,74; н2 - 73,23 (усреднено по 94 произнесениям). В ходе описываемого исследования были получены некоторые данные о реа-лизации взрывных в соседстве с гоморганными носовыми, не имеющие непосред-ственного отношения к его основной теме, но, тем не менее, представляющие, на наш взгляд, определенный интерес. Речь идет о фонетической реализации в ука-занной позиции мягкого зубного смычного [т’]. Этот согласный в произношении подавляющего числа носителей СРЛЯ в позиции перед гласным фонетически яв-ляется полноценной аффрикатой [Кузнецова, 1969; Knyazev, 2014], что в очеред-ной раз подтверждается и результатами настоящего исследования: длительность глухой шумовой части [т’] составляет в среднем 70,9 мс в интервокальном поло-жении и 108,7 мс в позиции после гоморганного носового. Это различие, по всей вероятности, и в данном фрагменте фонетической системы объясняется увеличе-нием длительности послевзрывной фазы вследствие озвончения части смычки в контакте с [н’], что является аргументом в пользу того, чтобы в фонологическом плане интерпретировать [т’] как взрывной согласный, поскольку его шумовая составляющая хоть и является очень продолжительной, но продолжает функцио-нировать как послевзрывная фаза в аспекте коартикуляции. О том же свидетель-ствуют и данные о реализации [т’] в позиции перед гоморганным носовым: в этом положении [т’] хоть и произносится со взрывом гораздо чаще, чем твердый [т] (79 % всех случаев против 7 %, см. таблицу), но длительность его послевзрывной фазы перед [н’] составляет всего 21,4 мс, или 30 % от ее продолжительности в интервокальном положении. Тем самым, мягкий [т’] хоть и отличается в пози-ции перед [н’] от парного ему твердого согласного наличием взрыва, но в то же время подвергается коартикуляционным изменениям под влиянием гоморганного носового - в отличие от фонологических аффрикат, например [ч’], сохраняющих свойственное аффрикатам (приблизительно равное) соотношение смычной и ще-левой частей. Таким образом, приведенные выше данные позволяют заключить, что ре-зультаты описанного в статье экспериментально-фонетического исследования коартикуляции по голосу в консонантных кластерах [сонорный + шумный + со-норный] подтверждают положение о том, что в современном русском литератур-ном языке существует зависимость наличия / отсутствия аккомодации по типу фонации от места и способа артикуляции контактирующих согласных: близость по этим фонологическим признакам между интерсонантным взрывным согласным и окружающими его сонорными способствует озвончению (смычной части) глу-хого взрывного. Это озвончение является результатом коартикуляции, но не ас-симиляции (действия фонологического правила), поскольку в позиции между идентичными сонантами, где степень коартикуляции должна быть максимальной, озвончение смычки взрывного блокируется вследствие того, что фонологический контраст не может более поддерживаться из-за невозможности реализации такого существенного параметра, как длительность послевзрывной фазы, и озвончение смычки приводило бы к утрате в данной позиции смыслоразличительного проти-вопоставления по глухости / звонкости. Полученные результаты свидетельствуют также о том, что вес параметра [длительность послевзрывной фазы] в иерархической структуре дифференциального признака в современ-ном русском литературном языке для взрывных согласных выше, чем вес пара-метра [интенсивность смычки], так как различия по этому последнему параметру в описанной позиции сохраняются, но используются для манифестации контраста между [т] и [д] и окружающими их носовыми - иначе взрывной в этом положении не мог бы быть воспринят слушающим.

Скачать электронную версию публикации