On the origin of consonant complexes in the Mordovian languages.pdf Введение Мордовские (мокшанский и эрзянский) языки входят в финно-угорскую груп-пу уральской языковой семьи, характеризующуюся рядом характерных призна-ков. Одним из них является отсутствие консонантных комплексов в словах исконного происхождения; он затрагивает в первую очередь начало слова. В со-временных финно-угорских языках эта особенность сохранилась до настоящего времени. По мнению В. И. Лыткина, слова с сочетанием согласных, которые имеют ме-сто в отдельных финно-угорских языках, позднего происхождения. К ним отно-сятся некоторые изобразительные слова, заимствования, а также новообразова-ния, возникшие вследствие определенных звуковых изменений (чаще всего выпадения гласного первого слога), например: м. пси ‘горячий, жаркий’ < *писи (ср. к. пöсь ‘горячий’); у. трос ‘много’ < *тырос (ср. к. тыр ‘полный’); к. квайт ‘шесть’ < куать (ср. у. куать [kwat'], ф. kuute-); мр.-г. кралам ‘пашу’ (ср. к. гöр- ‘пахать’) и т. д. [Лыткин, 1974, c. 119]. П. Хайду отмечал, что сопротивление к стечению согласных в анлауте харак-терно для всех уральских языков, за исключением мордовских [1993, c. 11]. Мордовские слова с консонантными комплексами давно вызывают интерес у исследователей (см. [Ананьина, 1978; Бабушкина, 1966; Бубрих, 1953; Деваев, 1963; Иванова, 2006; Лыткин, 1974; Мосин, 1989; Paasonen, 1903; Поляков, 1997; Хайду, 1993; Шахматов, 1910] и др.). Х. Паасонен отмечал, что такие стечения случайными назвать нельзя, так как этимологически все мордовские слова начинались не более чем с одного консо-нанта [Paasonen, 1903, c. 84]. А. А. Шахматов относил стечения согласных в начале мордовских слов к яв-лениям вторичного порядка, возникшим в результате выпадения гласного истори-ческого первого слога [1910, c. 745]. По мнению Д. В. Бубриха, стечения нарушают установку на употребление в начале слова не более одного согласного. И это связано с выпадением гласного общемордовского первого слога, когда в последующих слогах появлялся а или ä [1953, c. 11]. О. Е. Поляков, отрицая наличие в общемордовском языке сочетаний соглас-ных в начале слова, в качестве доказательства приводит их отсутствие в фольк-лорных произведениях, а также в словах, заимствованных из русского языка, где начальные сочетания разрываются гласными, например: среда → м. s'er'ada, э. s'er'eda; вкус → м., э. kus. В начале слов могут встречаться двух- и трехчленные сочетания согласных: м., э. ps'i ‘горячий, жаркий’, kš'n'i ‘железо’, м. kran'č, э. kr'en'č ‘ворон’. В двучленных комплексах в качестве первого компонента вы-ступают носовые, дрожащие, щелевые согласные, в качестве второго компонен- та - носовые, аффрикаты, взрывные; в трехчленных комплексах в качестве перво-го компонента чаще выступают щелевые и носовые, в качестве второго - щеле-вые, взрывные и носовые, в качестве третьего - носовые, щелевые и взрывные [Поляков, 1997, c. 243]. «Сочетания согласных встречаются в начале немногих исконных слов, воз-никли они в результате выпадения гласного первого слога. Чаще всего это проис-ходит между глухими смычными и щелевыми согласными. Не встречается соче-таний с начальным сонорным согласным» [Деваев, 1963, c. 298-299]. В финно-угорских языках многие фонетические процессы в области вокализма связаны с ударением, которое, по мнению большинства исследователей, фиксиро-валось на первом слоге (см. [Itkonen, 1962, S. 199; ФВЯО, 1989, с. 75; Феоктистов, 1975, c. 286] и др.). В процессе самостоятельного развития акцентологические системы отдельных родственных языков претерпели изменения. Историческая особенность сохрани-лась в мокша-мордовском языке, однако наблюдаются случаи перемещения уда-рения с узкого гласного первого слога на широкий гласный (а или ä) не первого слога (см. [Бубрих, 1953, c. 37-38; Деваев, 1963, c. 273; Керестеш, 2017, c. 27] и др.). Так, в современном мокшанском языке широкий гласный обладает способ-ностью перетягивать ударение с узкого и редуцированного гласного первого сло-га на себя [Иванова и др., 2017, c. 146]. С переносом ударения в мокшанских диалектах наблюдаются случаи чере- дования узкого гласного первого слога с редуцированным и с ø, например: м. s'n'arə / s'ən'arə / s'in'arə ‘столько’(cр. э. д. z'n'arо); м. prgams / pərgams ‘брыз-гать’ (cр. э. purgams); м. s'va / s'əva / s'uva (cр. э. s'uva) ‘ость; мякина; рыбья кость’. В эрзянском языке развилось разноместное ударение (см. [СМЯз, 1993, c. 142; Феоктистов, 1975, c. 287] и др.). 1. Консонантные комплексы в начале слов Анализ слов с начальным стечением консонантов позволил разделить их на несколько групп. 1. Односложные слова с широким гласным основы: м., э. šta ‘воск’; м. pr'ä, э. pr'a ‘голова’; м., э. ska-l ‘корова’; м. šna, э. kšna ‘ремень’; м. šta-ms, э. šl'a-ms ‘мыть’ и др. 2. Односложные слова с узким гласным основы: м. kšî / kš'i, э. kšî ‘хлеб’; м., э. kšn'i ‘железо’; м., э. ps'i ‘горячий, жаркий’; м., э. pšt'i ‘острый’ и др. 3. Многосложные слова с ударным узким гласным исторического второго слога: м. ps't'id'əms / pəs't'id'əms ‘лягнуть’, э. ps't'id'ems; м. ps'kiz'əms / pəs'kiz'əms ‘поносить’, э. ps'kiz'ems; м. pšt'id'əms / pəš't'id'əms ‘прильнуть; прижаться’, э. pšt'i- d'ems и др. 4. Многосложные слова с ударным широким гласным исторического второго слога: м. s'n'arə / s'ən'arə, э. z'n'aro ‘столько’; м. s'n'ardə / s'ən'ardə, э. z'n'ardo ‘то-гда’; м. t'n'arə / t'ən'arə ‘столько’; м. t'n'ardə / t'ən'ardə, э. t'en'ardo ‘в это время’ и др. В первой и второй группах слов исторический гласный первого слога отсутст-вует в обоих мордовских языках. В третьей и четвертой группах слов в отдельных говорах гласный первого сло-га сохранился. В свое время на эту особенность мордовских языков обратила внимание Т. И. Ломакина (cр. гор. utalə ‘позади’, м. л. ftalə; гор. əškaj ‘бог’, м. л. škaj; гор. is'kaməndzə ‘он один’, м. л. s'kaməndzə; гор. kistîj ‘земляни- ка’, м. л. kstî / kstîj) [Ломакина, 1975, с. 8]. Исследователей мордовских языков до сих пор интересуют вопросы о том, к какому историческому периоду относится образование консонантных комплек-сов, рефлексы каких гласных подверглись выпадению и что явилось причиной. Некоторые из слов со стечением согласных в начале слова входят в финно-угорский лексический пласт, в результате анализа которого мы пришли к сле-дующим результатам. Выпавшие гласные первого слога являются рефлексами узких гласных *u, *i, *ü финно-угорского периода. Образование консонантных комплексов связано с перемещением ударения с первого слога на не первый слог - по закономерностям мокшанского языка, ши-рокий гласный не первого слога до сих пор перетягивает ударение с узкого (или редуцированного) гласного первого слога на себя. При этом необходимо учиты-вать общую тенденцию мокшанского вокализма к редукции узких гласных верх-него подъема в безударном положении. Так, в первой группе слов финно-угорские *u, *i редуцировались еще в обще-мордовском языке, а к позднемордовскому периоду началось их выпадение, кото-рое, вероятно, продолжилось в период отдельного развития мокшанского и эрзян-ского языков: ф.-у. *u > об. мд. ə > м., э. ø: ф.-в. *šu(k)šta ‘выбросить’ (ср. ф. hihtoa, эст. uhtuma, мр. шюалташ ‘выбро-сить’) [Цыганкин, Мосин, 1998, с. 218] > об. мд. *əšta- или *šəšta- > м. šta-ms, э. šl'a-ms ‘мыть, мыться’; ф.-п. *uskal ‘корова’ (ср. мр. ышкал, ушкал, у. ыскал, сыкал) [Там же, с. 166] > об. мд. *əska-l или *səka-l > м., э. ska-l ‘корова’; ф.-у. *i > об. мд. ə > м., э. ø: ф.-в. *šišna ~*šikšna ‘выделанная сыромятная кожа животного’ (ср. ф. hihna, эст. ihn) [Цыганкин, Мосин, 1998, с. 87] > об. мд. *šəšna ~*šəkšna > м. šna ‘кожа; кожаный ремень’, э. kšna ‘выделанная кожа’; ф.-у. *s'ištз- ~ *s'ikštз- ‘воск’ (ср. к. сиськ- ‘свеча; воск’, у. сюсь, мр. шыште (мр. д. šištə, šəštə ‘воск’)) [Лыткин, Гуляев, 1970, с. 257] > об. мд. əšta ~*kəšta > м. šta, э. šta ‘воск’. В отдельных словах, оканчивающихся на широкий гласный а, финно-угорский *u в общемордовском языке избежал расширения *u > o в результате переноса ударения с узкого гласного первого слога на не первый слог. В раннемокшанском периоде *u редуцировался, в отдельных говорах выпал; в эрзянском языке глас-ный полного образования сохранился или, благодаря развившемуся разноместно-му ударению, подвергся расширению, например: ф.-у. *u > м. ø / ə, э. u / o: ф.-у. *purka- (ср. ф. purkaa ‘сносить; разбирать; сваливать; излить гнев’, эст. purusema, к. пуркöдны ‘вздымать (снег, пыль); вьюжить; избить; вздуть’, Н.-саам. bor'gâ ‘вьюга’) [Цыганкин, Мосин, 1998, с. 153] > об. мд. *purka-ms > м. prga-ms / pərga-ms ‘вьюжить’, э. purga-ms ‘брызгать’; ф.-в. *vursa ‘надеть’ (ср. ф. verhota ‘накрыться’, мр. вургем ‘одежда’) [Там же, с. 131] > об. мд. *ərša- > м. ščams / əRščams, э. orša-ms ‘одеть; одеться’; ф.-п. *u или *i > об. мд. *u > м. ø / ə, э. u: ф.-п. *s'uka или *s'ika ‘ость; мякина’ (ср. ф. siikanen, мр. шу, к. сю ‘рожь; зерно; хлеб (в зерне)’) [ОФУЯз, 1974, с. 428] > об. мд. *s'uva или *s'iva > м. s'va / s'uva / s'əva, э. s'uva ‘ость; мякина; рыбья кость’. С точки зрения современной закономерности - узкий или редуцированный гласный первого слога не теряет акцентуации, если в последующих слогах такие же узкие гласные, - выпадение гласного первого слога объяснимо только при гласных нижнего подъема (а, ä, а также е < ä) вне первого слога. Однако во 2-й группе слов вместо широких гласных а, ä в конце основы выступает уз- кий гласный верхнего подъема i (î), который в данной позиции никогда не может быть ударным. Х. Паасонен считал их исключениями [Paasonen, 1903, с. 97], Д. В. Бубрих писал о них как об относительно небольшом количестве случаев [1953, с. 37]. Анализ показал, что в финно-угорском языке в первом слоге данной группы слов присутствовал гласный переднего ряда *ü, который больше других подверг-ся изменениям. В системе вокализма современных мордовских языков такой гласный отсутствует. Из волжских языков *ü сохранился только в марийском языке. Можем предположить, что исчезновение гласного произошло еще в домордов-ское время, и оно также связано с потерей ударения, поскольку в данном случае вне первого слога могли находиться более звучные гласные ä или е, которые впо-следствии сами подверглись сужению, например: ф.-у. *ü > об. мд. *i ~*ə > м., э. ø: ф.-у. *kürsä ‘хлеб’ (ср. ф. kyrsä) [Цыганкин, Мосин, 1998, с. 86] > об. мд. *kəše > м. kšî / kš'i / kšę, э. kšî ‘хлеб’; ф.-у. *kürte ‘железо’ (ср. К.-саам. кааррь, к. кöрт, у. корт, мр. кэртни (< индоир., ср.: осет. kard ‘нож; сабля’, снск. kartari)) [Цыганкин, Мосин, 1998, с. 87] > об. мд. *kəšn'i > м., э. kšn'i ‘железо’; ф.-у. *püs'e- ~*pēs'e- ‘горячий; жаркий’ (ср. эст. peesi-: peesisklema ‘нагреть’, мр. пÿжа-: пÿжалташ ‘вспотеть’, у. пöсь, к. песь) [Там же, с. 152] > об. мд. > м. ps'i ( об. мд. *i > *ə > м. ø, э. e: ф.-у. *ükte ‘один’ (ср. к. öтик, öти, у. ог, мр. ik, iktə (t), ф. yksi ‘один’) [Лыткин, Гуляев, 1970, с. 212] > об. мд. *ivkä > *əvkä > м. fkä / ifke, э. vejke ‘один’. В 3-й группе слов гласный второго слога i еще в общемокшанском языке употреблялся в составе дифтонгического сочетания (kstî- < kəstîj ‘ягодка’; kšt'i < kəšt'ij ‘пляшет’; ps'ki- < pəs'kij- ‘поносить’, pšt'i- / pəš't'ij- ‘прильнуть; прижаться’ и др.). Благодаря последующему согласному j узкий гласный i (î) из дифтонгического сочетания вне первого слога сохранился, тогда как одиночный i (î) полностью перешел в ə [Paasonen, 1903, c. 76; Бубрих, 1953, c. 12]. Гласный i об. мд. kišt'əms ~ kəšt'ims > м. kšt'ims, э. kišt'ems ‘плясать; танцевать’ (cр. м. д. kš't'iŠ'-t' / kišt'iJ-t' ‘пляшут’). Четвертую группу составляют сложные слова, в качестве компонента кото- рых выступают указательные местоимения: t'ä ‘этот, эта, это’, s'ä ‘тот, та, то’, n'ä ‘эти’. Безударный гласный сначала сузился до верхнего подъёма, а затем ре-дуцировался с последующим выпадением, предположительно, в такой последова-тельности: s'n'arə / z'n'aro ‘столько’ < s'ən'arə < *s'in'ara об. мд. *i >*ə > м., э. ø: ф.-у. *perä ‘зад; задняя часть’ [Лыткин, Гуляев, 1970, с. 41] > об. мд. *pir'ä > *pər'ä > м. pr'ä / pr'e, э. pr'a ‘голова; вершина’; ф.-у. *terз- ‘ухажи-вать’ [Цыганкин, Мосин, 1998, с. 189] > об. мд. *t'ir'ä- > *t'ər'a- > м., э. tr'a- ‘вос-питать’ (ср. к. теравны ‘ухаживать’, терсьыны ‘кушать’, м. д. t'ir'e ‘мама’). В данной группе слов конечный гласный основы восходит к историческим глас-ным *ä, *е. Словом звукоподражательного происхождения является kran'č / kren'č ‘ворон’, которому есть соответствия и в других финно-угорских языках: ф. kaarne, Н.-саам. gaarânâs ‘ворон, ворона’. В. И. Лыткин связывает его с русским словом коршун индоевропейского происхождения [Лыткин, Гуляев, 1970, с. 154]. 2. Консонантные комплексы на стыке морфем В именных основах конечный гласный непроизводной основы выпадает перед взрывными t, t' или фрикативными s, f аффикса: ф.-у. *päkkä ‘живот’ [Мосин, 1989, c. 8] > м. pekä > pekě / pikě (э. peke) ‘жи- вот’ - pek-t ‘животы’ - pek-ftəmă ‘без живота’, но pekə-n' ‘живота’; ф.-в. *täštä ‘звезда’ [Там же, c. 44] > м. t'äšt'ä > t'еš'-t'ě (э. t'ešt'e) ‘звезда’ - t'ešt'-t' - t'ešt'-ftəmă, но t'äšt'ə-n'; ф.-п. *mertä ‘человек, мужчина’ [ОФУЯз, 1974, с. 427] > м. mir'd'ä > mir'd'ě (э. mir'd'e) ‘муж’ - mir't'-t' - mir't'-ftəmă, но mir'd'ə-n'; ф.-у. *c'üklä / *c'ükl'ä ‘бородавка’ [Там же, с. 400] > м. s'el'gä / s'el'g'ě / c'el'gä / s'il'gě (э. s'il'ge / s'äl'gä) ‘бородавка’ - s'il'k-t - s'il'k-ftəmă, но s'el'gə-n'; ф.-п. *päškз ‘орех’ [Там же, с. 428] > м. päšt'ä / peš't'ě (э. pešt'e) ‘орех’ - päšt'-t' - päšt'-ftəmă, но päšt'ə-n'; ф.-п. *šewз ‘калина’ [Там же, с. 427] > м. čivgä / čivgě (э. čеvge) ‘калина’ - čivk-t - čivk-ftəmă, но čivgə-n'; ур. *künče ‘ноготь» [Bartens, 1999, р. 57] > м. kendžä / kin'd'žě (э. kеnžę) ‘но- готь’ - ken'č-t - ken'č-ftəmă, но kendžə-n'; ф.-у. *silke / *sülke ‘слюна’ [ОФУЯз, 1974, с. 419] > м. s'el'gä / s'il'gě (э. s'el'ge) ‘слюна’ - s'el'k-t - s'el'k-ftəmă, но s'el'ə-n'; ф.-у. *tiηe / *tüηe ‘комель’ [Там же, с. 414] > м. t'iηä / t'iηě (э. t'iηe) ‘огород’ - t'iηk-t - t'iηk-ftəmă, но t'iηgə-n'; ур. *was'ka ‘железо (металл)’ [Там же, с. 405] > м. us'kä > us'kě / vis'kě (э. us'ke / vis'ka) ‘проволока’ - us'k-t - us'k-ftəmă, но us'kə-n'; ф.-у. *omte ‘дупло’ [Мосин, 1989, c. 12] > м. undă (э. undо) ‘дупло’ - unt-t - unt-ftəmă, но undə-n'ə; ф.-у. *s'o 'ka ‘вид утки’ [ОФУЯз, 1974, с. 415] > м. c'ulgă (э. c'ulgo) ‘вид ут- ки’ - c'ulk-t - c'ulk-ftəmă, но c'ulgə-n'; ф.-п. *norta ‘сани, нарты’ [Там же, с. 432] > м. nurdă (э. nurdo) ‘сани’ - nurt-t - nurt-ftəmă, но nurdə-n'. Современная модель множественного числа указательного склонения имен pil'gə ‘нога’, kurgə ‘рот’, kargə ‘журавль’, усеченная основа которых оканчивается на взрывной консонант, выглядят следующим образом: pil'k-n'ä ‘эти ноги’, kurk-n'ä ‘эти рты’, kark-n'ä ‘эти журавли’. В их образовании принял участие суффикс множественного числа -t / -t', который после оглушения звонкого смычного кон-сонанта выпал, и суффикс указательной множественности -n'ä / -n'ě, восходящий к указательному местоимению n'ä ‘эти’: pil'gə ‘нога’ + -t' + -n'ä → pil'k-n'ä; kurgə ‘рот’ + -t + -n'ä → kurk-n'ä; kargə ‘журавль’ + -t + -n'ä → kark-n'ä. В мокшанском языке консонантные сочетания ks, kš в словах meks ‘почему? что?’, mekš ‘пчела’ появились под влиянием эрзянского языка (ср. м. mes, э. meks; м. meš / mekš ‘пчела’, э. mekš) [H. Paasonens…, 1990, с. LXXXV]. «В фреквентативе глагола наряду с редуцированным гласным диерезе подвер-гается и гласный полного образования а» [Иванова, Ишаева, 2015, с. 110]. В качестве диагностических форм возьмем форму императива и многократную форму глагола. Выпадение гласного ə (иногда целого слога) наблюдается в обеих формах в том случае, если ему предшествует сочетание согласных: 1) смычно-проходной (сонорный) + взрывной: м. andə-ms (э. ando-ms) ‘накормить’ - an'-n'ə-ms ‘кормить’ - ant-t ‘накорми’ < ф.-у. *amta ‘давать’ [ОФУЯз, 1974, с. 418]; м. kel'gə-ms (э. kel'gе-ms) ‘любить, полюбить’ - kel'k-s'ə-ms ‘любоваться’ - kel'k-k / kel'-k ‘люби’ < ф.-у. *kelke ‘надо; нужно; должно; придется’ [Там же, с. 418] и др.; 2) взрывной + щелевой: м. juksə-ms (э. ukse-ms) ‘развязать; освободить’ - juks-s'ə-ms ‘развязывать; ос-вобождать’ - juks-t ‘развяжи; освободи’ < ф.-п. *jaksa ‘развязать; освободить’ [Там же, с. 430]; м. piksə-ms ‘побить’ (э. pivsę-ms ‘молотить’) - piks'-s'ə-ms ‘изби-вать; отхлестывать’ - piks-t ‘побей; отхлещи’ < ф.-у. *peksä ‘избивать; отхлесты-вать’ [Мосин, 1989, c. 42] и др. В редких случаях выпадение наблюдается после одиночного взрывного, к ко-торому в суффиксальной морфеме присоединяется сонорный или взрывной: м. vät'ə-ms / vet'ə-ms (э. ved'a-ms / vet'a-ms) ‘вести’ - vät'-n'ə-ms ‘водить’ - vät'-k ‘приведи’ < ур. *wetä- ‘вести’ [ОФУЯз, 1974, с. 405]; м. putə-ms ‘поставить’ - put-n'ə-ms ‘ставить’ - put-t ‘ставь, поставь’ < об. мд. *putə-; м. sot-n'ə-ms ‘завязывать, привязывать’ - sot-t ‘завяжи, привяжи’ < об. мд. *sotə- ‘завязать, привязать’; м. sat-n'ə-ms ‘догонять’ - sat-k ‘догони’ < об. мд. *satə- ‘догнать’; м. pet'-n'ə-ms ‘чинить’ - pet'-k ‘почини’ < об. мд. *pet'ə- ‘починить’. При образовании многократной глагольной формы может выпадать целое со-четание. В языке-основе перед исходным гласным стоял одиночный j (j м. šna, э. kšna. Больше других изменился финно-угорский гласный переднего ряда *ü. В сис-теме вокализма современных мордовских языков такой гласный отсутствует, это дает нам право предположить, что его исчезновение (возможно, через промежу-точную ступень ü > i > ə) произошло еще в домордовское время. Причина потери ударения заключается в более звучных гласных ä или е вне первого слога, кото-рые перетянули ударение на себя. Особый интерес вызывают слова третьей группы, в которых ударение с перво-го слога переместилось на узкий гласный не первого слога, что противоречит за-кономерностям мокшанской акцентуации. По существующей закономерности, узкий гласный первого слога не теряет своего ударения, если в последующих сло-гах такие же узкие гласные. Всё дело в том, что в словах типа kstî / kəstî ‘ягода’, kšt'i / kəšt'ij ‘пляшет’ и pi ‘конец’, kiv ‘камень’ гласный i имеет разную этимоло-гию. В первых двух еще в общемокшанском языке он употреблялся в составе дифтонгического сочетания (kstî < *kəstîj ‘ягодка’; kšt'i < *kəšt'ij ‘пляшет’), кото-рое также обладает способностью перетягивать ударение с гласных u, i (î), ə на себя; тогда как в словах pi, s'il'mä гласный i является результатом сужения об-щемордовского *е: pi < *pe, s'il'mä < *s'еl'mä. Образованию консонантных комплексов в середине и в конце слова способст-вовало выпадение конечного гласного непроизводной основы при агглютинации реляционного или деривационного аффикса, а также присоединение к первичной консонантной основе аффикса с начальным консонантом. Выпадение гласных на морфемном стыке подчиняется своим закономерно-стям. Так, в именах выпадает только редуцированный гласный, которому предше-ствует биконсонантный комплекс: смычно-проходной (сонорный) + взрывной (d, d', t, t', g, k); выпавший ə чаще восходит к финно-угорским *е-овым основам; первый слог был сформирован гласными о

Скачать электронную версию публикации