The verbal constants in the rituals of Tuvinians in Russia, China and Mongolia.pdf Обряд представляет собой совокупность различных компонентов - вербальных, акциональных, темпоральных, персонажных, локальных, предметных [Гура, 2012, с. 3; Толстой, 1995, с. 167]. «Все они, взаимодействуя между собой, исполь-зуются в обрядовой коммуникации и участвуют в порождении обрядовой семантики, причем нередко один и тот же смысл может дублироваться в обряде несколькимисемиотическими средствамиодновременно» [Гура, 2006, с. 268]. Цель статьи - проанализировать устойчивые поэтические формулы в кален-дарных и семейных обрядах у разных тувинских этнолокальных групп, прожи-вающих на территории России, Китая иМонголии. Вербальные тексты, включенные в структуру ритуального комплекса тувин-цев, имеют четкую привязку к определенным этапам обряда, придают ритуалам осмысленность, сакральность и функциональную направленность. В обрядовых текстах отображается вера в магию слова, в достижение желаемого результата, прагматическая направленность текста и ритуала, структурная связанность и по-следовательность вербальных текстов. Поэтому роль слова в структуре и семан тике всего обрядового комплекса чрезвычайно велика. По мнению С. Ю. Неклю-дова, словесный компонент обряда - это «обширная группа текстов, которые вообще не фигурируют вне рамок определенного ритуала и являются такой же органичной частью, как акциональные и предметные компоненты» [Неклюдов, 2008, с. 11]. Вербальный элемент в структуре тувинских обрядов с точки зрения их ком-позиционной структуры и семантической направленности условно можно раз-делить на двегруппы. Первую группу составляют обязательные словесные формулы, сопровождающие семейные и календарные обряды: алгыш-йөрээл-благопожелание, чалбарыгзаклинание (у китайских тувинцев чалбарыыр в том же значении 1). Тексты этого типа образуют сложное единое целое, имеют стихотворную форму, соотносятся с главной идеей ритуала, а в некоторых случаях поэтически интерпретируют ритуальные действа исполнителей. Характерной чертой первой группы является то, что каждый обрядовый жанр (чалбарыг-заклинание, йөрээл-благопожелание), преследуя разные цели, имеют устойчивую композиционную структуру, обря-довую функцию и адресную направленность в структуре ритуала. Чалбарыг-за-клинание, как словесный компонент обряда, выражает испрашивание милости и покровительства, удачи и счастья для себя (при индивидуальных обрядах) или для всех сородичей (при коллективных обрядах). Проводя определенный обряд, именно с помощью заклинаний через своих посредников - знатоков ритуала, люди устанавливали контакт с могущественными духами-хозяевами, выража-ли им свои конкретные просьбы, рассчитывали на их благорасположение и по-мощь. Основной целью йорээл-благопожеланий является призывание счастья, предсказание будущих благ, высказывание наставлений, мудрых советов адресату. В благопожеланиях человек чувствует себя способным силой слова осчастливить другого, предречь ему удачливое будущее, пожелать всего того, что по понятиям тувинцев должно быть в жизни счастливого человека. Например, адресатам желают «богатства и многодетности», «долголетия», «здоровья», «скота», «едыпищи», «физических достоинств». В ходе произнесения словесных формул особое внимание уделялось акцио-нальным элементам, свойственным определенным видам ритуала. К ним относят-ся: телодвижения, жесты, мимика исполнителя. Так, характерной позой исполни-теля в индивидуальных обрядах можно считать коленопреклоненную позу күдүк базар, или сөгүрүүр, в знакблагодарностибожеству. Коленопреклонение является одним из основных жестов адорации у тувинцев, поскольку человек общается со сверхъестественной силой и выступает только в роли пассивного просителя. Особо можно отметить, что обрядовым жанрам соответствуют разные виды рече-вого поведения. Так, заклинания произносятся мысленно, шепотом или про себя, благопожелания исполняются громко, торжественно-приподнятымтоном. Во вторую группу включаются реплики, возгласы или восклицания участни-ков ритуала во время или после произнесения знатоком традиций основного вербального компонента, чтобы «закрепить результат». Отличительным при-знаком речевых компонентов данной группы является то, что их семантика и прагматика выявляется в связи с предыдущим обрядовым текстом. По своей функциональной направленности они аналогичны ритуальным действиям. На-пример, после произнесения каждого благопожелания его адресат, а также участ-ники торжества вслух проговаривают обязательную традиционную фразу, доказывающую сопричастность других участников к сказанному слову благосло-вителей, тем самым выказывая свое согласие и одобрение доброму пожеланию. 1 По тувинцамКитаявстатье использованы полевые материалыавтора Ж. М. Юша. Так, у российских тувинцев участники обряда хором произносят: Йөрээл доктаазын! ‘Пусть йорээл сбудется!’ (букв.: ‘Пусть благопожелание остановит-ся’) 2 или Ындыг-ла болзун ам! ‘Да будет так!’ У китайских тувинцев это же формула звучит так: Чарлык өршээсин! ‘Пусть повеление свершится!’, Ындыг болсун! ‘Пусть будет так!’, Бурганның чарлыы болсун! ‘Повелением бургана пусть будет!’ После исполнения заклинания участники календарных ритуалов не случайно вслед за заклинателем троекратно произносили Курай, курай, курай!, у китайских и монгольских тувинцев Хүрэй, хүрэй, хүрэй!, так как это слово означает «обра-щение к божественным силам… призывание благ, милостей, счастья» [Татаринцев, 2004, с. 308]. Нередко заклинательные формулы заканчивались традиционной концовкой Өршээ или Өршээ, хайыракан! ‘Помилуй или Помилуй, хайыракан!’ 3, которую вслух повторяли участники коллективных ритуалов, когда просили духа-хозяина определенной местности проявить к ним благосклонность. Эти примеры показывают, что вторая группа текстов насыщена дополнитель-ной семантической нагрузкой, обладает завершающей обряд функциональной направленностью. Тексты объясняют ритуальную подоплеку совершаемого обряда, в них закладывается сакральный смысл магического слова, утверждается желаемое, тем самым закрепляется значение вербального и акционального компонентов в проводимомритуале. В обрядовых текстах часто встречается включение в их структуру малых жанров и речевых формул. Как и принято в фольклорной традиции, в ходе обряда исполнители добрых пожеланий для лучшего выражения своих мыслей могут обратиться и к малым жанрам фольклора, и речевым оборотам, присущим для данного ритуального поведения. Так, в контексте обряда носители культуры в некоторых случаях заменяют благопожелания полными текстами пословиц и поговорок, идиоматическими выражениями, которые также органично вписы-ваются в обряды семейного цикла и служат таким же вербальным компонентом ритуала. Приведем несколько примеров взаимовлиянияфольклорных жанров. Мотив уважения также становится актуальной темой вербального кода в структуре обрядов семейного цикла. Например, у российских тувинцев в по-словице об уважении говорится так: Улугну улуг деп,/ Бичиини бичии деп хүндүле ‘Старшего считая старшим, / Младшего считая младшим, [их] почитай’. У китай-ских тувинцев есть паремия: Улугну хүндүлээр, / Бичезин хэйирлээр ‘Старшего уважай, / Младшего опекай’. Эту же мысль находим в благопожеланиях, произ-носимых на свадебном пиру или даже в обрядах детского цикла. Тувинцы России, выражая надежду на будущую достойную жизнь адресатов, произносят: Улугну хүндүлеп чорзун,/ Бичиини сургап чорзун ‘Взрослого пусть уважает, / Младшего пусть наставляет’; у китайских тувинцев: Улугну хүндүлеп чорсун,/ Бичезин хэйирлеп чорсун ‘Взрослого пусть уважает, / Младшего пусть опекает’. Монголь-ские тувинцы в этом случае говорят: Улуугарны хүндүлеп,/ Бичегерни азырап чоругар, уругларым! ‘Взрослых уважая, / Младших опекая, живите, мои дети!’ Другая пословица у российских тувинцев гласит: Ада көрбээнин оглу көөр, ие көрбээнин уруу көөр ‘То что, не увидел отец - увидит сын / То, что не увидела мать - увидит дочь’; ср. у монгольских тувинцев: Адазының көрбээнин оглу көөр,/ Иезиниң көрбээнин кызы көөр ‘То что, не увидел отец - увидит сын / То, что не увидела мать - увидит дочь’, - благословителем произносится на свадебном пиру или даже в обрядах детского цикла, выражая надежду на будущую достойную жизнь адресатов. 2 Здесь и далее переводы автора. 3 Хайыракан - почтительное название духа-хозяина местности. Или следующая паремия: Чадаг чорба, аъттыг чор / Чааскаан болба, эштиг бол ‘Не ходи пешком - езди верхом / Не будь один - имей друга’ перефор-мулируется в благопожелание, которое посвящается ребенку или молодоженам как наставление: Чадаг чорбас болзун, аъттыг чорзун / Чааскаан чорбас болзун, эштиг болзун ‘Пешком пусть не ходит, коня пусть имеет / Один пусть не остается, друзей пусть имеет’. Как видим, содержание некоторых пословиц с до-бавлением глаголов болзун/чорзун ‘пусть... будет / пусть... имеет’ может принять форму благопожеланий. Идиоматическое выражение чаг иштинде бүүрек дег ‘как почка в жире’ также может служить в качестве благопожелания и быть словесным компонентом ри-туала. Например, невесте говорили: Чуртталгаң чаг иштинде бүүрек ышкаш болзун ‘Пусть жизнь [твоя] будет, как почка в жире’, предрекая ей безмятежную и счастливую жизнь в супружестве. В поэтическую структуру обрядовых текстов нередко может включаться ха-рактеристика, относящаяся к богатырю эпоса. Например, если в героическом ска-зании одна из характеристик эпического героя гласит: Эгинниг кижи тутчуп шыдавас ‘Плечистый человек не сможет одолеть [его]’, то в свадебных благопо-желаниях и обрядах детского цикла адресату желают иметь подобные богатыр-ские качества: Эгинниг кижи тутчуп шыдавас болзун,/ Аастыг кижиге алдырбас болзун! ‘Плечистый человек пусть не одолеет, / Языкастому человеку пусть не уступит!’ У тувинцев Китая это изречение в текстах ритуалов семейного цикла не используется. Как говорилось выше, в приведенных примерах используются пословичные выражения с императивным глаголом болзун ‘пусть будет’, что яв-ляется поэтическим приемом, особо подчеркивающим волеизъявление говоряще-го иусиливающиммагическое воздействиеслов. В паремийном фонде российских тувинцев присутствует пословица, восхва-ляющая родную землю: Балгажындан байыыр,/ Довураандан тодар ‘Грязью обогащаются, / Землей насыщаются’. Эту же паремию находим у монгольских тувинцев: Балгажынан байып, / Довураанан тодар ‘Грязью обогащаются, / Зем-лей насыщаются’ (Гагааоглу, 1993, с. 57). Данная пословичная формула широко используется в обрядовых текстах заклинаний тувинцев Китая и Монголии как один из обязательных смысловых блоков заклинаний: обращения-восхваления. Например, в заклинании охотника, а также в текстах новогодних заклинаний, обращенных к духу-хозяину Алтая, у китайских тувинцев говорится: Балгажынга байыткан, / Довураанга тодурган бай Алдайым!.. ‘Грязью нас обогативший, / Своей землей нас насытивший, богатый мой Алтай!...’ Монгольские тувинцы эту же пословицу также произносят во время моления Алтаю и в новогодних закли-наниях: Довураанга тодурган, / Балгажынга байыткан бай Алдайым! ‘Своей зем-лей нас насытивший, / Грязью нас обогативший, мой богатый Алтай!’ (Мөнгүн дагша, 2014, с. 75). Благожелательная формула, посвященная невесте, которую наставляют быть гостеприимной и щедрой хозяйкой, у российских тувинцев звучит так: Аштаан кижи адап кээрге,/ Ажы-чеми белен болзун / Сускаан кижи адап кээрге,/ Сускунчеми белен турзун! ‘Если голодный, расспрашивая [о тебе], придет - Еда-пища пусть готовой будет! / Если жаждущий, расспрашивая [о тебе], придет / - Еда-питье пусть готовой будет!’. У монгольских тувинцев: Аштаан кижи адап келзин, бөдейинге, / Суксаан кижи сурап келзин, бөдейинге... ‘Голодный, расспрашивая, пусть приходит к тебе в юрту, / Жаждущий, расспрашивая, пусть приходит к тебе в юрту’ [Юша, 2009, с. 112]. У китайских тувинцев эта поэтическая формула в свадебных благопожеланиях невстречается. Эта формула у тувинцев России может использоваться и в заклинании охот-ника, в его обращении-восхвалении к духу-хозяину тайги: Аштаан чүве - Айты-рып кээр,/ Сускаан чүве - Сураглап кээр,/ Ачылыг-хайыралыг, Алдын-кызыл таңдым! ‘Голодный - Разузнавая, приходит [к тебе], / Жаждущий, разыскивая, приходит [к тебе], / Благодатная-милостивая, / Золотая-прекрасная моятайга’. Кроме этого, в благопожеланиях для образной передачи основного смысла пожеланий широко используются лексико-стилистические средства. Например, для благопожеланий характерно наличие звукоподражательных слов, которые придают живость и выразительность всему поэтическому строю. У тувинцев Рос-сии: «Хак» дээр ханаа-думаа, / «Тук» дээр тукпу-думаа турбазын! ‘«Хак», такой болезни, / «Тук» плевка-болезни пусть не будет!’ [Юша, 2009, с. 112]; у монголь-ских тувинцев «Хык» дээр хыкы чок турзун,/ «Тук» дээр дукпу чок чорсун! ‘«Хык» такой болезни пусть не будет, / «Тук» такого плевка пусть не будет!’ (Мөнгүн дагша, 2014, с. 75). В обрядах детского цикла во всех этнолокальных тувинских группах через символику белого цвета ак баш ‘белая голова’ передаются признаки долголетия, тем самым желая ребенку прожить долгую жизнь. У российских тувинцев: Бажының дүгү агаргыже чурттазын! ‘До седых волос пусть живет!’ [Юша, 2009, с. 84]; у тувинцев Китая: Ак баштыг болсун,/ Узун чаштыг болсун! ‘Белоголовым пусть будет, / Долголетним пусть будет!’; у монгольских тувинцев: Ак баштыг буурул болзун! ‘Седоголовым пусть будет!’ (Мөнгүн дагша, 2014, с. 87). Таким образом, рассмотренный нами материал позволяет говорить о том, что вербальные константы в структуре тувинских обрядов разных этнолокальных групп, расселенных в трех соседних странах, имеют общие мотивы и параллели; совпадают многие устойчивые формулы и тематика обрядовых текстов; словес-ный компонент в ритуалах несет основную семантическую нагрузку; наблюдается тесная взаимосвязь акционального и вербального кодов обряда. Выявлено, что словесные компоненты рассмотренных нами трех групп взаимосвязаны, струк-турно соподчинены, дополняют друг друга прагматической направленностью. Все они в обрядовой реальности выполняют коммуникативную функцию, но одни являются благопожеланиями, заклинаниями, произносимыми знатоком, проводя-щим обряд; другие являются возгласами или восклицаниями, то есть речевой реакцией участников обряда. Произнесение словесного компонента тесно взаимо-связано с акциональным кодом обряда, влечет за собой определенное поведение участников ритуала (телодвижение, жест, мимика). В рамках одной статьи невоз-можно полностью осветить этот вопрос, данная тема требует дальнейших срав-нительно-сопоставительных исследований в области тувинского обрядового фольклора.

Скачать электронную версию публикации