The ascending amplification in the literary style of the Buryat language (based on the phraseological units).pdf Бурятская фразеология вызывает все больший интерес у исследователей. Известны труды монголоведов Т. А. Бертагаева [1949], Ц. Б. Будаева [1970], Г. Ц. Пюрбеева [1972], Л. Д. Шагдарова [1974], Д. Д. Санжиной (2007) и др., на которые опираются новейшие исследования. Также научно-методической ба-зой для исследователей фразеологии служат труды А. И. Федорова, А. В. Кунина, В. Н. Телия, Т. Г. Винокура, А. М. Мелерович и др. В данной статье мы предпринимаем попытку анализа приемов усиления вы-разительности фразеологических единиц (ФЕ) в художественном тексте на при-мере различных жанров ввиду недостаточной изученности бурятской фразеоло-гии в стилистическом аспекте. По А. В. Кунину, первостепенное значение для теории и практики фразеоло-гии и фразеографии имеет исследование внутренней, содержательной стороны фразеологической единицы, определяющей в единстве с формальными аспектами ее своеобразие как особой раздельнооформленной, но семантически целостной единицы языка, в отличие от слова - цельнооформленного образования, наряду с которым ФЕ выступает конституентом лексико-фразеологического фонда языка [1969, с. 71-75]. При исследовании семантики ФЕ становится важным определение коннота-тивного компонента значения. Это связано с тем, что выразительность и стили-стическая окраска ФЕ складываются, в первую очередь, из экспрессивности и стилистической окраски входящих в ее состав компонентов, например: мотива-ция и образы таких фразеологизмов как тархяа залгиг ≈ черт с ним (букв. голову свою пусть проглотит), тархи дээрээ таряа тариха ‘навлекать на свою голо- ву беду’ (букв. на голове своей зерновые посеет), возникает за счет нестандартной сочетаемости слов тариха ‘сеять’, залгиха ‘проглатывать’, приводящей к необыч-ному, контекстуально обусловленному сочетанию слов. Так, в рамках адгерентной, связанной с определенным образом организован-ной последовательностью ФЕ и соседствующих с ними контекстных средств вы-разительности, по В. Н. Вакурову, нами сделана попытка рассмотреть такой стилистический прием, как амплификация. Амплификация выражается, в частно-сти, в повышении экспрессивности контекста. При выявлении амплификации важно определить также отношение синонимии как между фразеологизмами, так и между ФЕ и словами. Мы исходим из положения А. И. Федорова, заключающе-гося в том, что ФЕ создаются «для детальной, коннотативной характеристики уже известных представлений, т. е. они удовлетворяют главным образом потребность человека выражать экспрессивно-образные представления и поэтому в большин-стве случаев имеют не только различную валентность с денотативно-соотноси- мыми словами, но и речевую сферу употребления. Иначе говоря, слово и фразео-логизм, зачисляемые в синонимический ряд, имеют общий денотат, десигнаты же их существенно отличаются: во фразеологизме он указывает внутренней формой на представление, передавая через него оценку предмета мысли. Слово и фразео-логизм - единицы разных уровней, но между ними нет непроходимой границы: возможны их семантические связи, но это не делает их эквивалентными знаками языка» [Федоров, 1980, с. 129]. По языку и, в частности, по фразеологии драматического текста есть рабо- ты в русском языкознании, которые служат теоретической опорой для наших исследований. Это труды В. Сахновского-Панкеева [1964], А. Г. Ломова [1982], Г. Н. Щегловой [1984] и др. В анализе языковых особенностей произведения мы руководствуемся поло-жениями, высказанными Л. В. Щербой: «Речевая деятельность… в принципе яв-ляется речетворчеством, обусловленным правилами языковой системы» [1940, с. 104]; А. М. Мелерович: «При лингвостилистическом анализе речевые средства художественного произведения предстают как целостная система взаимообусловленных элементов, подчиненная авторскому замыслу. Содержание и стиль худо-жественного произведения неразрывны» [1979, с. 72-79]. Как известно, специфика языка драматического произведения заключается в том, что текст состоит из диалогов и монологов, речь персонажей является одновременно и действием. Поэтому речь героев характеризуется эмоционально-стью, высокой экспрессией, обилием восклицательных, вопросно-ответных кон-струкций, разговорных элементов, реплики, преимущественно имеют побуждаю-щую интонацию. Насыщение текста ФЕ, наблюдающееся в речи действующих лиц, связано со стремлением автора усилить эмоционально-экспрессивный тон реплик. Чрез-вычайно велика роль контекста в определении значения ФЕ, ибо в диалогической речи ФЕ в большой степени наполняются новым содержанием, отвечающим за-мыслам автора в одном конкретном эпизоде, раскрывающим характер персонажа, ситуации. На наш взгляд, буквальный перевод наиболее точно способствует передаче яркой образности, выразительности, национальной специфики ФЕ. Также наибо-лее полной семантизации способствует приведение эквивалентов русского языка, где отмечается преобладание неполных, частичных, эквивалентов в силу нацио-нальной специфики образности ФЕ. Материал показывает, что выразительность всего контекста с использовани-ем амплификации создается перераспределением коннотативных сем в стилисти-ческом значении всего фразеологизма в сторону интенсификации проявления ли-бо экспрессивности, либо эмоциональности, либо оценочности. В бурятском языке преобладают отрицательно-оценочные, разговорные ФЕ, семантика которых легко поддается интенсификации, сгущению в контексте. В связи с диалогическим строем речи пьес по сравнению с прозаическим текстом, здесь более интенсивно выражено установление связи с предыду- щим высказыванием, репликой. В немногих работах, посвященных бурятской поэтической речи, анализа ФЕ в поэзии до настоящего времени предпринято не было. ФЕ бурятского языка об-ладают большим экспрессивно-стилистическим потенциалом и в силу этого ак-тивно используются в современной бурятской поэзии. В поэтических текстах ФЕ способствуют повышению информативно-образного потенциала текста. В целом амплификация проявляется сходно в жанрах художественного стиля. Адгерентная выразительность ФЕ наиболее ярко проявляется в случаях со-положения с другими ФЕ или языковыми единицами: 1. С синонимичными ФЕ и словами в одном синонимическом ряду полнее раскрывается и значение, и внутренняя форма. Например в драматургии: …Υргөө хабшал даа! - Хэлээ хазал даа, золиг! Букв. челюсти зажми-ка! - Языке свой перекуси, золиг (или долиг - это самодельная куколка для совершения обряда выкупа от смерти больного человека). ≈ Заткнись! - Сам заткнись, чуче-ло! 1 [Батожабай, 1981, с. 70-71]. 1 Здесь и далее перевод наш - Т. Т. В приведенных контекстах үргөө хабша (букв. рот, челюсти сомкни), хэлээ хаза (букв. язык прикуси) - синонимы и соответствуют русск. ≈ рот заткни. Их объединяет одно значение - ‘замолчать’. Отметим, что последняя ФЕ выражает наиболее интенсивное, сгущенное значение (ср. сомкнуть челюсти и прикусить язык). А также ср. амаа тагла - рот заткни. - …Υбгэн толгоймнай хүдэлдэшоо. Эндэхи шүрэбүүдынь hуладашоо! [Бато-жабай, 1981, с. 136] ≈ На старости лет головой тронулся. Шарики за ролики зашли! Здесь толгой хүдэлдэшоо (букв. голова сдвинулась), шүрэбүүдынь hуладашоо (букв. шурупы расслабились) также представляют восходящую ам-плификацию. Последняя ФЕ воспринимается как имеющая значение угрозы какой-то аварии, поэтому усиливает экспрессию предыдущей ФЕ. Наглядному представлению внутренней формы ФЕ помогает и ремарка: говорящий стучит пальцем по голове. - Гэм зэмэтэмнай балшыса баригдашабал! Мэхэнь мэнгээрhэн хоолойдоо торошобо. …Ши энээгээр хүнэй нюдэ халхалхагүйш! [Батожабай, 1981, с. 204] - Преступник пойман с поличным! Раскрылся его обман. …Ты этим глаза не за-стишь! Фразеологические единицы балшыса баригдаха ‘быть пойманным с по-личным’, мэхэнь мэнгээрhэн хоолойдоо торошобо ≈ поперхнулся от своей хитро-сти (букв. обман в дыхательном горле застрял), нюдэ халхалха ‘глаза застить’ принадлежат одному семантическому полю «обман». Мэхэнь мэнгээрhэн хоолой-доо торошобо также усиливает экспрессию яркой образностью - картиной зады-хающегося лгуна. - Арад зонойнгоо хүзүү мүлжэhэнтнай багадаад, шуhыень hорохоёо hанаа гүт? [Батожабай, 1981, с. 221] - Мало грызли шею народа, хотите кровь высо-сать? Синонимичны ФЕ хүзүү мүлжэхэ эксплуатировать (букв. шею грызть) и шуhыень hорохо беспредельно издеваться над кем-либо (букв. кровь сосать), где последняя ФЕ более экспрессивна (потеря крови представляется опаснее для жиз-ни, чем покусанная шея). В языке прозы наблюдается такое же усиление экспрессивности контекста: … Бата, Цыремпил, Янжама гурбан, унаhан малгайгаа абангүй, хамараараа газар хадхатараа ажаллаhан байгаа [Намсараев, 1990, с. 168] ≈ Бата, Цыремпил, Янжама, головы не поднимая, до упаду (букв. не поднимая упавшей шапки, уты-каясь носом в землю) работали. Восходящая амплификация видится в большей экспрессивности второй ФЕ - хамараараа газар хадхатараа, т. е. до упаду. Ср. ‘шапку упавшую не поднять’ или ‘в землю носом ткнуться’ (упасть самому). В следующем примере глагол маажуулжа ‘будучи исцарапанным’ интенси-фицирует, усиливает экспрессивность значения ФЕ гар хүргүүлжэ ‘будучи поби-тым’ в первой половине контекста Хүн түрэл болоhоор хүндэ гар хүргүүлжэ үзөөгүй аад лэ, харин Эрдэни гулваагай галзуурhан hамганда маажуулжа, эгээн түрүүн иимэ юумэ үзэбэб [Намсараев, 1990, с. 87] - С тех пор как родился чело-веком, не был бит, но впервые почувствовал, что это такое, когда взбесившаяся баба главы Эрдэни расцарапала меня 1. 1 Глава - начальник, старший по положению. «…Торхо соо дабhалаад даражархиhан загаhан шэнги, үхэhэн амиды хоёрой хоорондо хэбтэнэб» [Намсараев, 1990, с. 33] - …Словно засоленная в бочке рыба, между жизнью и смертью лежу. Здесь дабhалаад даражархиhан загаhан шэнги ≈ как селедки в бочке (калькированная ФЕ) выражает тяжелое положение заклю-ченного в тюрьму, үхэhэн амиды хоёрой хоорондо ≈ между жизнью и смертью. Представляется, что вторая половина выражает состояние человека более экс-прессивно по сравнению с первой, так как речь идет о состоянии, близком к смер-ти. Можно отметить функцию уточнения контекстуальных синонимичных ФЕ. Вкладывается в уста героини эмоциональное высказывание, где видим воз-растающую амплификацию: Хара Арсаланай тэрэ үбэштэй шалхагар, нойтон мунса Жамбалда ошобоб гэжэ, тэдэнэрэй зараса болонхаар, үхөө hаам дээрэ! [Галанов, 2002, с. 224]. - Чем идти за дубину стоеросовую, дурака жирного Жам-бала, сына черного Арсалана, и стать их служанкой, лучше умереть! Последнее слово наиболее сильно выражает накал чувств разгневанной девушки. ФЕ нойтон мунса ≈ дубина стоеросовая (букв. мокрая дубина) поддерживается в контексте синонимичными лексемами үбэштэй (глупый) и шалхагар (обрюзгший). Данные лексемы являются контекстуальными синонимами, выражая неприязнь героини к описываемому лицу, который представляет общий денотат. ФЕ более экспрес-сивна чем лексемы. 2. ФЕ включается в окружение с не синонимичными словами и словосочета-ниями: - Гэрэлэй үгэ юумэндэ бү тооло! hагшуурта уhа хэhэнhээ өөрэгүй hарьяжал ябаа бэзэ! [Батожабай, 1981, с. 32] - Не принимай всерьез слова Гэрэл! Не хуже сита воду льет. ФЕ юумэндэ бү тооло (букв. не считай за что-то стоящее) указы-вает на то, что следующее высказывание выражает пренебрежительное отноше-ние к персонажу-пустослову, hагшуурта уhа хэhэнhээ өөрэгүй - то же, что нали-вать воду в сито (о болтовне). Здесь можно предположить, что hарьяжал представляет собой компрессию, результат усечения ФЕ хамар доро хахархай аман байнал гэжэ hарьяха ≈ трепаться благо язык без костей (букв. болтать, что есть рваный рот под носом). Вторая половина предложения поясняет первую че-рез образное сравнение. Можно отметить соотносимость данных единиц к одному семантическому полю - ‘говорить’. - Тэдэ хоёртнайл хүнэй нюдэ далдалжа хэрэлдээд, үнэн дээрээ үлхөөтэй хо-ёр бөөрэнүүд байhан байха [Батожабай, 1981, с. 41] ≈ Они двое, застив глаза лю-дям, сделали вид, что поссорились, на самом деле, пара сапог, наверняка (букв. связка пары почек). В художественном контексте могут выступать в роли сино-нимов ФЕ, которые в узусе таковыми не являются. Здесь, думается, отрицательно-оценочные ФЕ нюдэ далдалха ‘застить глаза’ и хоёр бөөрэ ‘две почки’ в данном контексте выражают понятия, относящиеся к се- мантическому полю «обман». Образность второй ФЕ придает большую экспрессивность контексту. Здесь воз-можно соотнесение к семантическому полю ‘обман’. В языке поэзии автор также прибегает к амплификации, используя разговор-ную, эпатажную в какой-то степени ФЕ: Хэн нэгэнэй нялуунда таараагүйб / Хүнэй бүгсэ тонгойжо байжа таалаагүйб [Халзанов, 1991, с. 35] ≈ Я не люблю слаща-вую лесть / Не был лизоблюдом никогда (Букв. Мне не подходит чья-то слаща-вость / Не целовал ничей зад наклоняясь). Здесь первая половина контекста со-держит часть ФЕ гашууниинь нялуунhаа дээрэ ‘лучше горькое, чем приторно сладкое’, вторая половина - бүгсэ таалаха - ‘подлизываться, быть подхалимом’ (букв. зад целовать). В состав ФЕ введено два деепричастия, одно из которых тонгойжо значит ‘наклоняясь‘, второе в функции вспомогательного глагола (от байха ‘быть’), придающего дополнительное значение протяженности действия во времени. Семантическое поле - ‘обман’ (лесть). 3. ФЕ ставятся в соседство с антонимичными языковыми единицами, кото-рые усиливают, интенсифицируют значение: - Ши хороной хорондо… hайнаар ажалла! Υлүү газар үргөө бүлюудэшэдэй амыень тагла… [Батожабай, 1981, с. 30] - Ты назло всему на этом заводе работай лучше всех! Заткни рот тем, кто слишком много точит лясы… С помощью ФЕ амынь тагла ‘заткни рот’ ставится цель герою. Предваряется это выражение антонимичной ФЕ үргөө бүлюудэхэ ≈ ‘лясы точить’ (букв. челюсти точить). Здесь наблюдается также возрастающая амплификация, т. е. явление уси-ления напряжения содержания, начиная от хороной хорондо ‘назло всем’, далее ‘лясы точит’, и в конце резкое - ‘заткнуть рот’ им. Слова hайнаар ажалла ‘хоро-шо работай’ способствуют усилению экспрессии контекста. На наш взгляд, в следующих строках Г. Раднаевой также можно определить возрастающую амплификацию на основе антонимии: Үгэеэ hөөргэнь эдеэд тур- ша - / Тугаар гараhан нарай тугал болохоб…/ Үнөөрэнь юумые хэлээд үзэ - / Тэжээhэн буруу тэргэ эбдэбэ гүүлэхэб… [Раднаева, 1993, с. 56] - Слова свои по-пробуй назад взять - / Стану только что родившимся теленком…/ Правду сказать попробуй - / Скажут - подросший бычок телегу поломал… ФЕ тугаар гараhан тугал ≈ как будто вчера родился и тэжээhэн буруу тэр-гэ эбдэбэ ≈ ответить черной неблагодарностью. Семантика второй ФЕ отличается динамичностью и экспрессивностью. В отношениях антонимии находятся образы только что родившегося теленка и вскормленного, выросшего, теленка 1. 1 Буруун - теленок на втором году жизни. Употребление ФЕ с градацией помогает поэту в малом объеме выразить большое содержание, при этом отношения антонимии просматриваются в составе одной ФЕ: «…Долоо бүдэржэ, найма бодохо» гэдэгтэл, / Жолоо гээшэеэ шанга адхаад, / Унажа, бодожо ургажа,/ Уншажа, бэшэжэ хүн бологдоо [Улзытуев, 1974, с. 88]. - Семь раз споткнувшись, восемь раз встанет, говорят, поводья креп-ко держа, падая, поднимаясь, вырастая, читал, писал, человеком стал. В данном примере ФЕ в первой половине высказывания выступает в роли сравнения, связы-ваясь со второй половиной союзом гэдэгтэл ‘подобно тому, как говорят’. А вто-рая половина в свою очередь раскрывает значение первой ФЕ. Это ФЕ долоо бүдэржэ, найма бодохо (букв. семь раз споткнувшись, восемь раз подняться) и жолоо шанга адхаха (букв. поводья крепко держать). 4. Употребление больше двух ФЕ может быть приемом возрастающей ам-плификации при выражении причинно-следственной связи: …Та, Морхой, хүнжэ- лэйнгөө хэмжүүрээр хүлөө жиижэ hурагты. Тэрэ суглаан дээрэшни шинии гуули-ие гаргаа hаамни, морхогор хамар дээрэшни хүн бүхэн хадааhа сэхэлхэнь сохом [Батожабай, 1981, с. 36] - Вы, Морхой, по размеру одеяла ноги протягивать учи-тесь. Если бы я на том собрании открыл твой истинный облик, то на твоем горба-том носу уж точно каждый выпрямлял бы гвозди. В данном примере ФЕ: хүнжэлэйнгөө хэмжүүрээр хүлөө жиихэ ≈ ‘ножки протягивай по одежке’ (букв. одеяла по размеру ноги протягивай), гуули гаргаха ≈ ‘открыть всю подноготную’ (букв. латунь вывести, т. е. вывести скрытый за позолотой сплав более низких по качеству и ценности металлов) и завершающая контекст ФЕ хамар дээрэ хадааhа сэхэлхэ ≈ ‘садиться на голову (шею или верхом)‘ (букв. на носу гвозди выпрямлять), усиливающая экспрессивность всего высказывания. - Υтэлhэн үлэгшэн, үргөө хабша! - Хабшахагүйб! Бури бухалышни бултынь гаргахаб. …Энэтнай нюуртаа үhэтэй, нюдэндөө хоротой хүн. hайнда hайбар жороо, мууда модон мунса гээшэ. Тиигээд лэ мухар мунса гэжэ нэрэтэй ха юм! [Батожабай, 1981, с. 197] - Старая сука, челюсти сомкни! - Не сомкну! Я тебя на чистую воду выведу. … У этого лицо заросло волосами, а в глазах яд. Перед сильными иноходью, а над слабыми - дубиной. Поэтому-то его зовут комолой дубиной!.. ФЕ үргөө хабшаха заткнуться (букв. челюсти сомкнуть), трансформи-рованные бури бухалынь гаргаха от булхайнь булшангаар гараба ≈ шила в мешке не утаишь (букв. обман через мышцы вышел), нюуртаа үhэ ургуулха всякий стыд потерять (букв. на лице волосы отрастить), модон мунса (букв. деревянная дуби-на), мухар мунса (букв. комолая, безрогая дубина) о туповатом и грубом человеке (от нойтон мунса букв. мокрая дубина). Напряженность реплике придает исполь-зование нескольких ФЕ, способствующих разоблачению отрицательного героя. Здесь ответная реплика отличается богатством фразеологического состава. Речь героини полна негативно-оценочных ФЕ, что вызвано неприятием недопус-тимых по отношению к людям старшего поколения выражений отрицательного героя пьесы с говорящим именем Мухар Мунса (‘комолая дубина’ ≈ дубина сто-еросовая). «Одоо даа, Эрдэни гулваа гээшэмнай хониндо ороhон шоно шэнгеэр арад зо-ниие улаа зуража, үрэ голдонь хүрэдэг, жэрхэдэhэ хүрэхөөр хүн гээшэ hэн» [Нам-сараев, 1990, с. 91] - Наш Эрдэни-глава, словно волк в овчарне, народу крови вы-пустил, жилы вытягивает, вызывающий отвращение человек. Хониндо ороhон шоно ≈ волк в овчарне, улаа зураха ≈ пустить кровь (букв. красноту чертить), үрэ голдонь хүрэдэг ≈ жилы вытягивает (букв. семени, аорты достигает) - ФЕ также участвуют в создании возрастающей амплификации, завершающейся наиболее экспрессивной үрэ голдонь хүрэдэг (достичь аорты - ‘лишить жизни’) 1. 1 Ср.: голынь таhалха букв. аорту порвать - способ умерщвления барана у бурят-монголов. Таким образом, разговорной речи свойственно употребление ФЕ в основном в узуальном значении, с исконной выразительностью, для художественного же стиля характерна адгерентная выразительность ФЕ. Писатель, имея возможность обдумать все фразы, все художественные средства, используемые в стилистиче-ских целях, для создания наиболее выразительного текста, трансформирует их, ставит в особые позиции. Авторы интенсифицируют образно-метафорическое и эмоционально-оценочное значение ФЕ, конкретизируют фразеологическое зна-чение применительно к теме, к уникальной ситуации. Наибольшим количеством приемов восходящей амплификации отличаются произведения Д. Батожабая, вы-деляющиеся общей динамичностью, экспрессивностью текста. Постановка ФЕ по восходящей амплификации нацелена на усиление экс-прессивности контекста, выражение оценки объекта и выполняет суггестивную функцию. Думается, рассмотренная проблематика перспективна в аспекте такого направления, как лингвистика текста бурятского языка.

Скачать электронную версию публикации