Dialectisms in translative dictionaries of the Mongolian languages.pdf Диалектизмы – это, как известно, «характерные для территориальных диа-лектов языковые особенности, включаемые в литературный язык» [ЛЭС, 1990, с. 133]. В приведенном выше определении говорится, что слово территориального варианта языка (диалекта) становится диалектизмом как таковым в контексте ли-тературного языка. В языках с давно устоявшейся литературной формой в лексике уже не происходит перманентной борьбы специфических явлений диалектов за право проникновения в литературный язык. Чего нельзя сказать о языках со срав-нительно небольшой историей литературного языка на собственной националь-ной основе. К таким языкам относится большинство региональных, национальных языков России, в том числе входящие в монгольскую группу бурятский и кал-мыцкий языки. В отличие от монгольского языка (государственного языка Мон-голии), они существенно отошли от старописьменного монгольского языка, яв-лявшегося их единой исторической языковой основой. Бурятский язык с появлением собственного извода письменного языка в зна-чительной степени утратил лексическое богатство классического монгольского языка. Об этом Т.А. Бертагаев пишет: «В Бурятии с XVIII века появился буряти-зированный вариант классического письменного языка, словарный состав которо-го, к сожалению, не был так богат, как у классического языка. В последнем доста-точно широко были представлены разного рода ремесленно-технические термины и очень широко – названия разного рода растений, ботанические медицинские термины, наименования минералов, термины канцелярско-делового и официаль-ного языка, отвлеченные, философско-буддийские термины и понятия и т.п.» [Бертагаев, 1974, с. 31]. Толковые словари априори нормативны, и в научных дефинициях подчерки-вается их роль в нормализации лексической системы литературного языка: «…Эти (толковые – Б. Ц.) словари появляются на определенном уровне развития языковой культуры народа, когда, с одной стороны, начинает ощущаться потреб-ность в общем нормализующем описании лексики языка, а с другой, язык доста-точно развит, чтобы предоставлять лексикографам средства такого описания» [ЛЭС, 1990, с. 462]. Такого же мнения придерживается Ц.Б. Цыдендамбаев: «ТСБЯ (Толковый словарь бурятского языка – Б. Ц.) должен и будет иметь нор-мативную целенаправленность, но только не во вред стремлению охватить сло-варное богатство своего языка» [Цыдендамбаев, 1988, с. 5]. Совершенно иное яв-ление – диалектизм в общем (двуязычном, толковом) словаре. А.А. Юлдашев касательно диалектизмов в тюркско-русских словарях пишет: «Многие диалектизмы, отмеченные в словарях и часто встречающиеся в художе-ственной литературе определенного периода, исчезают из обихода так же неза-метно, как и проникает в него …. Из множества диалектизмов, проникших в литературу и через нее в общий разговорный язык, литературно узаконенное признание получают лишь немногие, и то обычно только слова, успевшие привиться в широком употреблении либо в определенной стилистической функции или в новом лексическом значении, ли-бо в своем исходном значении, не имеющем в данном языке другого обозначе-ния» [Юлдашев, 1972, с. 69]. Возможность представления диалектных слов в общем (большом) двуязыч-ном словаре определяется рядом условий и сопряжен с некоторыми принципи-альными вопросами, которые должны быть решены до момента составления словника. Традиционно выделяются фонетические, грамматические, словообразова-тельные и лексические диалектизмы, последние делятся на собственно лексиче-ские, лексико-семантические и этнографические (или этнографизмы). Не останав-ливаясь на содержании этих терминов, поскольку они исторически сложились и никем не оспариваются, перейдем к вопросу о включении диалектизмов в дву-язычные словари монгольских языков и изучим особенности представления раз-личных диалектизмов в них. «Большой академический монгольско-русский словарь» (БАМРС) составлен как словарь, базирующийся исключительно на литературном языке, о чем сказано в его предисловии: «Словарь призван служить научно-практическим руково-дством по литературному монгольскому языку…» [БАМРС, т. I, с. XI]. Как следу-ет из этого положения, диалектные слова практически не включены в словник этого словаря. Они встречаются крайне редко и составляют мизерные доли про-цента от общего числа слов – заголовочных единиц. В списке сокращений, приня-тых в словаре приведены такие пометы, как «нутг. – нутгийн аялгуу – диалек-тизм» и «орон нутг. – орон нутгийн – областное слово» [БАМРС, т. I, с. XXIX], но при сплошном обследовании корпуса словаря выясняется, что они употребле-ны в единичных случаях, например: басган (басгад) нутг. девочка [Там же, с. 236], там же на своем месте дается форма множественного числа басгад. По-скольку при общей помете нутг. не приводится уточняющих дополнений, трудно понять, если, конечно, не знать бурятского языка, к какому же из диалектов мон-гольского языка относится это слово. По мнению языковедов Монголии, бурят-ский язык (по крайней мере, язык бурят, проживающих там) является одним из диалектов монгольского языка, основанного на халхаском (центральном) наречии, или диалекте. На странице 446 первого тома с пометой орон нутг. приведено слово гөнгий ‘начиненная и сваренная кишка (еда)’ [БАМРС, т. I, с. 446]; слово гэзэгт в значе-нии ‘жена; девушка, женщина’ авторами словаря также определено как областное. Судя по употреблению помет нутг. и орон нутг. разницы между ними нет ника-кой. Монгольский язык в Монголии является единственным государственным языком и обслуживает все сферы жизнедеятельности общества, это обусловливает мобилизацию всех лексических ресурсов языка, в том числе и лексического бо-гатства диалектов и говоров. Многие диалектизмы, отмечаемые в исследованиях диалектологов и лексикологов, в БАМРС’е даются без соответствующих помет, например, слово тариг хуучир. хлеб; посев [Там же, с. 194] в монографии Д. Бадамдоржа «Монгол хэлний үгийн сангийн утга зүй» (Лексическая семантика монгольского языка) отнесено к ойратскому диалекту со значением ‘хагалж бор-нойдоод, үр суулгасан тарианы талбайн нэр’ (поле вспаханное, проборонованное и засеянное семенами) [Бадамдорж, 2006, с. 306]. В таких условиях диалектные слова, втягиваясь в орбиту литературного языка, окончательно меняют свою функционально-стилистическую «прописку». Калмыцкий язык, распространенный в Республика Калмыкия, имеет два ос-новных говора – дербетский (с багадербетовским, икидербетовским и бузавин-ским (донским) подговорами) и торгутский (с икицохурским, багацохурским и волжско-каспийским подговорами). Последний по срокам издания «Калмыцко-русский словарь» (КРС, 1977) так же, как и БАМРС, отражает лексику литератур-ного калмыцкого языка, ведь «составители стремились с возможной полнотой отразить лексическое богатство современного калмыцкого языка» [КРС, с. 6]. Тем не менее, в словарь включено несколько десятков дербетских и торгутских диа-лектизмов. При сплошной выборке из корпуса КРС выписано более сорока диа-лектизмов, что составляет много меньше одного процента всего словника. Судя по списку сокращений в словарь включены слова не только основных говоров, но и бузавинского и элютского подговоров, например: әрвң бузав. жир (брюшной полости лошади, употреблявшийся раньше в сыром виде) [Там же, с. 69]; зәрв [зэрве] бузав. жеребьёвка [Там же, с. 247]; икл II [икел] бузав. гармоника [Там же, с. 167]; боорсг [боорсъг] элют. см. боорцг борцаг (лепёшка, изжаренная на масле) [Там же, с. 109] и т.д. В КРС так же, как и в БАМРС’е, пометы диал. – диалектизм и обл. – област-ное слово, которые употребляются недифференцированно и совершенно незначи-тельно, кажутся в некоторой степени излишними. Строгая ориентированность проанализированных словарей на литературную норму не предполагала широкого включения диалектизмов в их словники. Со-вершенно иная ситуация с бурятско-русским словарем. Первое же издание БРС (Бурят-монгольско–русский словарь, 1951) было подвергнуто жесткой критике за включение большого количества диалектизмов – более 2000 из 25 тыс. слов, представленных в словаре, что, по подсчетам Ц.Б. Цыдендамбаева, составляет около 9 % всего словника. Критика Ц.Б. Цыдендамбаева кажется несколько не-обычной, поскольку именно он являлся редактором издания. Ц.Б. Цыдендамбаев пишет: «…БРС, рассчитанный на практическое пользо-вание, должен иметь литературный нормативный характер», однако «в словаре, наряду с литературными словами, нередко даются диалектизмы (иногда без по-мет) и монголизмы, вообще не имеющие при себе помет» [Цыдендамбаев, 1969, с. 117]. Но Цыдендамбаев выступает против включения в словарь диалектизмов, являющихся дублетами к словам литературного языка. Как пишет В.П. Берков: «Словарь обычно служит целям перевода с одного литературного языка на другой и не может одновременно выполнять функции пособия для перевода с одного диалекта или группы диалектов одного языка на другой язык. Если исходить из этого положения, то диалектизмы вообще следовало бы не включать в словник переводного словаря. Однако имеются два момента, делающие неправомерным такой прямолинейный подход» [Берков, 1973, с. 83]. Первый момент, по мнению ученого, это то, что диалектизмы широко употребляются в стилистических целях в произведениях художественной литературы, и иноязычному читателю бывает часто необходимо обращаться к словарю, чтобы узнать значение незнакомого слова. Действительно, изучая иной язык, человек знакомится с литературным языком, в таком случае диалектная лексика оказывается за пределами его знаний. Для такого читателя диалектизм, встретившийся ему в тексте, прежде всего не-знакомое слово – единица того или иного языка, а не единица его территориаль-ного варианта. Чтобы правильно осмыслить слово и понять весь контекст, в кото-ром оно встретилось, ему было бы затруднительно и нерационально по затратам времени обращаться еще и к диалектологическим словарям данного языка, если они при этом еще имеются. Второй момент, по В.П. Беркову, то, что «во многих языках в разговорной речи даже образованных слоев населения используется большое число диалек-тизмов, в особенности региональных просторечных слов, что, в частности, отра-жается в литературе» [Берков, 1973, с. 84]. Как можно заключить из слов В.П. Беркова, одним из критериев, опреде-ляющих легитимность присутствия диалектизмов в двуязычном словаре, является их употребительность в художественной литературе. «Таким образом, состави-тель неизбежно должен включать в словник известное количество диалектизмов. С другой стороны, учитывая явно ограниченную ценность этой информации, важно отобрать из них только те, наличие которых в словаре определяется его задачами. Практически это означает, что при отборе диалектизмов для словника двуязычного словаря должна учитываться их функциональная роль в языке лите-ратуры, т.е. составитель должен основывать свой выбор на неких объективных критериях, а не на свой интуиции, личных склонностях, либо на очень расплывча-тых и субъективных понятиях “экспрессивной ценности в составе стилей литера-турной речи”, “общественно-исторического значения” и т.п.». Далее он пишет: «Представляется, что решение подобной задачи непосильно составителю дву-язычного словаря, и, собственно, не вопрос его компетенции. Он должен иметь в своем распоряжении тщательно выработанной специалистами по входному язы-ку список таких диалектизмов, составленный на основе анализа лексики важней-ших произведений литературы на этом языке» [Берков, 1973, с. 85]. При всей критичности отношения Ц.Б. Цыдендамбаева к включению диалек-тизмов в словник бурятско-русского словаря, заслуживают внимания его слова: «Отрицательное отношение к диалектизмам не означает, однако, что их следует полностью удалять из словаря. Такая рекомендация была бы несостоятельна. Если же согласиться с тем принципиальным положением, что интересующий нас сло-варь должен ориентироваться на лексику литературного языка, то и к диалектиз-мам надо подходить не беспринципно, а с позиции использования их в литератур-ном языке. Исходя из сказанного, думается, что в самостоятельном виде диалек-тизмы могут иметь место в БРС в следующих случаях: а) если они вышли из локальных рамок и приобрели тем самым определен-ную известность, то есть стали просторечными, разговорными или принятыми в литературе словами…; б) когда они обозначают названия каких-нибудь растений или животных, эт-нографических и иных реалий, не имеющих соответствующих бурятских эквива-лентов в литературном языке: архан каб. (самец нерпы), домбуу сел. (беле-на)… и т.п.; в) если они могут быть употреблены в качестве стилистических синонимов к литературным словам или в качестве бурятских синонимов к заимствованиям, принятым в литературном языке: кукла – хүүхэлдэй зап.-бур., потолоог – үhээ и т.п.; г) если необходимо объяснить в словаре местные слова, обоснованно упот-ребленные в произведениях бурятских писателей» [Цыдендамбаев, 1969, с. 119–120]. Решению этой сложной и специфической задачи, естественно, могут оказать помощь лингвостилистические исследования и исследования по лингвостатисти-ке. Как заметил В.П. Берков в своем учебном пособии «Двуязычная лексикогра-фия»: «… критерием, по мнению ряда исследователей, должна быть их функцио-нальная роль в языке литературы, их текстовая частотность» [Берков, 2004, с. 52]. К этому мнению присоединяемся и мы. Несколько иного мнения придерживается А.А. Юлдашев: «Факты из баш-кирского языка говорят также о том, что для включения диалектной лексики в общий словарь достаточного основания не дает ее наличие в печатной литерату-ре, в том числе в произведениях писателей, язык которых справедливо считается образцом . В художественной литературе, особенно при характеристике пер-сонажей в принципе может быть употреблен любой диалектизм. Поэтому диа-лектная лексика, зарегистрированная в словарной картотеке на материале худо-жественной литературы, подлежит, на наш взгляд, такому же тщательному отбору для общего словаря, как и любая ненормативная другая лексика» [Юлдашев, 1972, с. 70]. Иными словами, тест на возможность включения диалектизмы, употреб-ленные в литературе, должны проходить все, невзирая на авторитетность автора в национальной литературе народа – носителя языка. Мы согласны с Ц.Б. Цыдендамбаевым в отношении фонетических диалек-тизмов – их, действительно, не стоило включать в словник, а если и включать, то отбор здесь должен быть самым тщательным, из всего имеющегося у составителя массива фонетических диалектизмов только единицы могут получить право быть представленными. Эти доли процента должны составить лишь те фонетические диалектизмы, которые встречаются в наиболее распространенных произведениях авторитетных писателей. Носители тех или иных говоров в общем и целом знакомы с основными фо-нетическими особенностями других говоров и диалектов и им не составит боль-шого труда понять в речи бурята – эхирита ел (jэл), как жэл ‘год’, сартула цасо, как саhан ‘снег’ и т.д. Тем более, что фонетические диалектизмы совершенно ми-нимально употребляются в художественной литературе. По нашему мнению, словообразовательные диалектизмы имеют больше прав на включение в словник двуязычного словаря. Они в отличие от фонетических менее узнаваемы, кроме того, они способны обогатить литературный язык, на-пример: заяабари (зап.-бур.) при лит. заяан ‘судьба’, намарга (зап.-бур.) при лит. намаг ‘болото, топь’, мануули (сел.) при лит. айбала ‘пугало’ и т.д. Интересно заметить, что слова мануули и айбала образованы от разных глаголов, но по оди-наковым функциональным основаниям: первое от манаха ‘стеречь’, а второе от айха ‘бояться’ – функция. Или: халтагай (зап.-бур.) при лит. хахад ‘половина’, первое слово закрепилось в разговорной речи в значении ‘поллитровка (бутылка водки объемом 0,5 литра)’ и т.д. Собственно лексические диалектизмы, дублирующие слова литературного языка, которые также подвергнуты критике Ц.Б. Цыдендамбаевым, как нам ка-жется, более всего заслуживают право быть включенными в словарь. Определен-ная часть таких диалектизмов, действительно, дублируют литературные слова, заимствованные из русского языка и, соответственно, чуждые бурятскому языку, например: шала зап.-бур., вм. лит. поол; үhээ, вм. лит. потолоог, доржоохой барг. детск., вм. лит борбилоо, тагтаа южно-бур., вм. лит. гулабхаа и т.д. Рассматривая собственно лексические диалектизмы, следует выделять в них синонимы – дублеты литературных слов и этнографизмы – «названия предметов, понятий, характерных для быта, хозяйства данной местности, не имеющие парал-лелей в литературном языке» [ЛЭС, 1990, с. 133]. Например, в западно-бурятских говорах бытует слово малхаан ‘печь с вмурованным в нее котлом’; сиинэ ‘суп с мясом и картофелем’. Значительные отличия в быте, хозяйстве западных и вос-точных бурят породили большое количество этнографических диалектизмов. На-пример, бурятам западного диалектного ареала не знакома практически вся лек-сика, относящаяся к юрте, проживанию в ней. Большое количество собственно этнографических диалектизмов представляет собой названия растений и живот-ных, их табуированные названия, они, естественно, должны быть отражены в сло-варе. Такого же мнения придерживается и исследователь тюркской лексикографии А.А. Юлдашев: «Из диалектной лексики в общие словари вне всякого сомнения и как можно больше, но обязательно с ограничительной пометой следует вклю-чать уникальные слова исконно тюркского происхождения, обозначающие реа-лии, отражающие специфику быта и культуры данного народа и не имеющие со-ответствия в литературном языке, как это делает К.К. Юдахин и другие опытные лексикографы и вообще чем более редким по своему содержанию и стилистиче-ским свойствам является исконное слово, тем более оснований для его включения в словарь. Это очень важно иметь в виду при отборе всякой ненормативной лек-сики, особенно для полных общих словарей» [Юлдашев, 1972, с. 72]. В процессе развития литературного языка многие этнографизмы переходят в областные слова, или регионализмы, которые В.П. Берков определяет как слова, «ограниченные сферой одного или нескольких диалектов и не употребляющиеся в общенациональном языке в силу того, что они обозначают понятие, не играю-щее в жизни всего данного языкового коллектива важной роли и потому не полу-чившее в общенациональном языке особого обозначения» [Берков, 1973, с. 80]. В бурятском языке такой процесс практически не наблюдается. Переход этногра-физмов в областные слова не состоялся преимущественно по двум причинам. Во-первых, к моменту становления литературного бурятского языка (1930-е годы), многие реалии, обозначаемые такими этнографическими диалектизмами, начали терять свою актуальность и уходить из повседневного быта носителей этих диа-лектов. Это в особенности коснулось диалектизмов, относящихся к юрточному жилью и быту. Во-вторых, языковая политика того времени не предполагала ак-тивное привлечение диалектизмов в литературный язык. Тем не менее, в литературный язык проникли некоторые собственно лекси-ческие диалектизмы – синонимы слов литературного языка, составляя с ними ря-ды стилистических синонимов или парные слова со значением обобщения, на-пример: hамган лит. и гэргэн зап.-бур., hаншагта тунк., низк. ‘жена’; үгэ хүүр ‘слова, разговоры’, хүнэг hуулга ‘ведро и пр.’ и т.д. Диалектизмы типа нажар, зугаа, синонимы литературных зун ‘лето’, хөөрөөн, хөөрэлдөөн ‘разговор’, позво-ляют избегать тавтологий и часто приобретают налет поэтичности. Еще один момент, который, как нам кажется, в некоторой степени оправды-вает включение диалектизмов в общий двуязычный словарь, это то, что еще не созданы диалектологический и толковый словари бурятского языка. Таким обра-зом, переводной бурятско-русский словарь совместил в себе и их функции. Если первые два издания (1951 и 1973 гг.) большей частью принимали на себя функции диалектологического словаря, то третье издание в значительной степени функции толкового. Критика Ц.Б. Цыдендамбаевым автора словаря К.М. Черемисова по поводу включения диалектизмов в словарь в дальнейшем смягчается, и в 1973 году его высказывания не столь категоричны: «…Мы придерживаемся той точки зрения, что литературный бурятский язык (который сначала ориентировался на монголь-ский язык и лишь потом стал основываться на хоринском идалекте) был и во мно-гом остается недоступным для носителей западно-бурятского диалекта. Из этого следует, что один литературный язык оказался не в состоянии обслуживать и вос-точную и западную части Бурятии. Весьма возможно, что упущено время, но справедливости ради следует при-знать, что для Западной Бурятии надо было бы попытаться создать если не специ-альный литературный язык, то, по крайней мере, литературный диалект. Мы не вправе забывать, что Западная Бурятия – это родина всемирно известного «Гэсэ-ра», сокровищницы богатейшего бурятского фольклора» [Цыдендамбаев, 1973, с. 84–85]. Если исходить из этих слов ученого, то можно сделать вывод, что впол-не допустимо включение диалектизмов в общие словари, особенно собственно лексических, при отсутствии двух основных лексических словарей – толкового и диалектологического. Относительно состава словника будущего толкового словаря бурятского языка Ц.Б. Цыдендамбаев еще более лоялен к диалектизмам: «По нашему мне-нию, в словаре необходимо зафиксировать лексико-семантические диалектизмы из всех бурятских говоров как в виде самостоятельных заголовочных слов, так и в виде заголовочных слов с отсылкой на главные для бурятского языка эквива-ленты, употребительные в литературном языке или хоринском диалекте» [Цыден-дамбаев, 1988, с. 5]. В калмыцко-русском (1977) и монгольско-русском (2004) словарях диалек-тизмы представлены в самом незначительном количестве – около 1 % от всего словника. В бурятско-русских словарях доля диалектных слов значительно боль-ше – 9 % в БРС-51, в БРС-73 немного меньше – около 7 %. В результате увеличе-ния общего количества слов, доля диалектизмов в БРС-06-08 значительно умень-шилась и занимает не более 3,5 %. Как отмечает В.П. Берков, с одной стороны, в обычный большой двуязыч-ный словарь должно быть включено известное количество диалектизмов, с дру-гой – они должны быть отобраны по определенному критерию. Таким критерием по мнению ряда исследователей, должна быть их функциональная роль в языке литературы [Берков, 1973, с. 84–85]. По мнению выдающегося лексикографа в двуязычном словаре должны быть отражены диалектизмы из определенного списка, который должен быть составлен на основе анализа лексики важнейших произведений литературы. А.А. Юлдашев по проблеме отбора и включения в двуязычные словари диа-лектизмов замечает: «Судя по лексикографическому опыту в области узбекского, татарского, туркменского, киргизского и башкирского языков, диалектные и об-ластные слова целесообразно включать в общие словари в той лишь мере, в какой эта лексика имеет реальные возможности стать впоследствии достоянием литера-турного языка хотя бы в качестве стилистических эквивалентов соответствующих устоявшихся нормативных слов. Никакой ценности для литературного языка и общего словаря не представляют диалектизмы, отличающиеся от соответст-вующих нормативных слов только по своему внешнему оформлению. Маловеро-ятна возможность попадания в литературный язык собственно лексических диа-лектизмов, представляющих собой абсолютные синонимы к соответствующим нормативным словам» [Юлдашев, 1972, с. 70–71]. Все исследователи единодушны в том, что недопустимо включать в общие двуязычные словари фонетические и некоторые словообразовательные диалек-тизмы, а право быть представленными в двуязычных словарях получают собст-венно лексические, семантические и этнографические диалектизмы, не представ-ляющие собой абсолютных синонимов литературных слов.

Скачать электронную версию публикации