On the Form of the Narts’ World-view (based on the saga «The Fall of Syrdon’s family»).pdf В статье с учетом древнейших мифопоэтических представлений предпринята попытка воссоздать языческую символику предметов, культовых действий, обря-дов и показать отражение этой символики в языке, ибо «символические знаки языка существуют не для того, чтобы обозначать что-либо, существующее поми-мо них. Напротив, бытие выводится из значения этих символов» [Кассисер, 1923, т. 1.1, с. 42]. Магическая ментальность особенно ярко проявляется в эволюции значения. Переходы значений слов в полной мере отражают обычаи, верования и способы мышления древнего слова, которое на наиболее ранних этапах его существования отождествляло всё живое и неживое, придавало огромное значение аналогии, оперировало разного рода магическими образами и символами. И это вполне объ-яснимо: первобытное мировосприятие не знало отвлеченных понятий, ему была свойственна очень условная система пониманий объективной действительности, хотя уже тогда и в то же время человек отождествлял вещь и процесс, вещь и ее свойство [Фрейденберг, 1979, с. 19-21]. Анализ мифов, как известно, есть средство выявления первичных структур сознания, и с этих позиций мы попытаемся «прочитать» отрывок из нартских ска-заний о создании фæндыра - двенадцатиструнной арфы осетин. Несмотря на множество посвященных этому отрывку работ, его интерпрета-ция остается, по нашему разумению, концептуально неясной: не использовано прочтение текста сказания «Гибель семьи Сырдона» в соответствии с той формой мировосприятия, которая по ряду параметров близка к поэтическому мировос-приятию, наблюдающемуся в народном творчестве. Основание для подобного рассмотрения дает наличие большого количества неосознанных, эмоционально-волевых элементов, типичных для мифопоэтического восприятия. Единство эмо-ционально-волевого и образного компонентов, сочетание сакрального и профан-ного, реального и чудесного, универсального и изменчивого, разделение которых происходит на более позднем уровне, когда возникает и «понимание», и анализ [Пашинина, 2001, с. 29] - вот черты, присущие данному способу мировосприятия. Сюжет сказания таков. Сырдон в голодный год похитил и зарезал упитанную корову Хамыца. В то время, когда мясо коровы варилось в котле у него дома, Сырдон явился на ныхас (место, где мужчины проводили свое свободное время) и стал подтрунивать над Хамыцем. Тот, заподозрив неладное, решил пробраться в дом Сырдона. С трудом поймал его собаку и, привязав к ее ноге нить, проник в его жилище. Хамыц застал странную картину. В котле варилось мясо коровы, тут же лежала ее голова, а вокруг котла сидели сыновья Сырдона, причем в одних версиях - их было трое, в других - семеро. Поняв, что к пропаже коровы причас-тен Сырдон, Хамыц в бешенстве, в отместку, порубил его детей и бросил в котел, где варилось мясо его коровы. Обеспокоенный отсутствием Хамыца, Сырдон за-торопился домой. Вынимая из котла мясо коровы, с ужасом узнавал части тел своих детей. Потрясенный гибелью сыновей, Сырдон собирает из костей руки (десницы) старшего сына фандыр (арфу), натягивает струны из жил убитых сыно-вей (вариант - волосы из седых кос покойной матери), и в звуках арфы изливает свое горе: … Сырдон собрал куски трёх мёртвых тел, В последний раз на них он посмотрел. Очажный камень стал плитой могилы, Детей своих под камнем схоронил. Но одного из сыновей десницу Себе оставил, чтоб всю жизнь томиться За то, что сам обрёк детей на гибель. И на деснице мёртвой, на изгибе, От кости лучевой до плечевой, Из кос покойной матери родной Он натянул двенадцать волосков. И был фандыр излюбленный готов, Фандыр из кости собственного сына, Где струны - материнские седины. [Нарты, 1957, с.219-225] Или же: «… Взял он (Сырдон - Е.Б.) кисть руки старшего сына и натянул на неё двенадцать звонких струн, а струны те были из жил, что несли кровь к сердцам его сыновей...» [Осетинские нартские сказания, 1948, с. 209]. Музыкальные инструменты, как известно, - медиаторы, проецирующие кос-мическую музыку в земное пространство. Среди них - и традиционный дыууадæстæнон фæндыр, который, по определению Ф.Ш. Алборова, является разновидностью небольшой угловой (в форме треугольника) арфы с двенадца-тью струнами, изготовлявшимися из конского волоса [Алборов, 2004, с. 148]. Прекрасной и, думаем, достаточно весомой иллюстрацией к нашей статье яв-ляется картина основоположника осетинской художественной школы Махарбека Сафаровича Туганова «Нарт Сырдон» («Осетинский фандыр»). В соответствии с мифопоэтическим восприятием предков осетин мифориту-ал о создании фандыра-арфы есть, на наш взгляд, представление о расчленении Хаоса. Во многих традициях свидетелями миротворения являются жертвенные животные. С верхом соотносятся птицы, с серединой - копытные животные, с низом - пресмыкающиеся, земноводные, хищники. Их распределение по миру связано с трехчастной структурой мирового древа [Королев, 2003, с. 147]. Жертвоприношение, по мнению язычников, вносило «порядок, гармонию» в человеческую жизнь. Названия жертвенных животных соотносились со значе-нием «музыка», а она олицетворяла космическую гармонию, выраженную в звуке (голос), сокровенном знании об устройстве мироздания. Космическая музыка свя-зывала воедино макро- и микрокосм - мироздание и человека, она пронизывала небесные сферы и управляла временем. Музыкой создан мир, который представ-лялся и как гармония и природа звуков, и как энергия, объединяющая и упорядо-чивающая вселенную. Она вплеталась в первоначальный хаос и творила из него космос [Закс, 1929]. Корова и другие парнокопытные индоевропейцами в древности считались божествами, символами святости; название коровы табуировалось понятием «ду-ха», а также названием животных и предметов, вмещавших в себя дух (душу). Она воплощала верхний мир - Небо и символизировала плодородие, благосостоя-ние, изобилие, являлась олицетворением Вселенной, Космоса. Если в мифологии сакральная корова, участвующая в миротворении, является символом космогони-ческой целостности, то получается, что корова Хамыца в эпосе воплощает миро-здание Нартов, нартский космос. Стельная корова в мифологии индоевропейцев олицетворяет женские живо-творящие и питающие силы Земли. Но корова Хамыца, которую украл Сырдон, не стельна, в течение семи лет бесплодна [Нарты, 1989, с. 206]. Бесплодность здесь является признаком ее мужской сущности. Но, заметим, что и сакральное значе-ние символа мироустройства и божественности числа Неба «семь» в словосочета-нии семь лет бесплодна также соотносится со значением «мужская суть». Как видим, «жертвы богам небесным» приносят «числом нечётным, а земным - чётным». Четные и нечетные числа выражают свойственное мифопоэтической традиции противопоставление земного и небесного, женского и мужского, левого и правого, низа и верха. По Пифагору, «всё в мире есть числа», и числа - божест-венны. Они сила, поддерживающая вечное постоянство Космоса, космическую гармонию, и поскольку числа олицетворяют правило, порядок, музыку, то всё в мире устроено по канонам, упорядоченно и музыкально [Закс, 1929; Sachs, 1930]. …Он (Сырдон) натянул двенадцать волосков... (двенадцать звонких струн из жил, что несли кровь к сердцам его сыновей…). Человеческое тело, как известно, древними индоевропейцами толковалось как воспроизведение структуры мироздания из 12 частей, где отдельные его части обладали собственной символикой. Рождение Нового мира, Космоса могло про-изойти лишь после разделения на части аморфного тела существа. Из этих компо-нентов, как свидетельствуют космогонические мифы, возникли разные части кос-моса. В древности число двенадцать считалось полным и совершенным, оно управляет пространством и временем и символизирует Порядок и Добро. Волосы, как и жилы, являются символом и вместилищем жизненной силы, огня и божественной силы, питающей себя самое, и «поскольку волосы растут на «верхушке» человеческого тела, они символизируют духовные силы, их можно соотнести с символикой воды» [Кирло, 2010, с. 101]. Символическое значение арфы, древнейшего музыкального струнного щип-кового инструмента, - связь (мост) неба и земли, мистическая лестница и цикли-ческое развитие мира, а также олицетворение упорядоченного мироздания. Изо-бражает переход в другой мир, иногда представляется как воплощение чистой идеи звука - носителя напряжения и страдания. Понимается арфа и как символ мировой гармонии и гармонического единства неба и земли, а также отзывчиво-сти и чуткости к земной и небесной жизни [Королев, 2003, с. 322]. Арфа бывает лукообразной и угловой, двенадцатиструнная фандыр-арфа нартов - угловая, имеет форму треугольника, т. е. космической фигуры, возник-шей из хаоса. Треугольник, как и число «три», является средоточием целостности и имеет содержанием значения «созидание», «творчество». Арфа является симво-лом «жизни - смерти - новой жизни». …И на деснице мёртвой, на изгибе, От кости лучевой до плечевой… Кость, по поверьям древних индоевропейцев, считалась вместилищем жизни и тесно связанной с ней смерти, а также местом пребывания душ. Пространство, очищенное от мяса (плоти), от кости лучевой до плечевой - мировое древо, отделявшее небо от земли. Правая рука - десница - обладает положительной семантикой, это символ духовного влияния, Небесного Пути. «Основа *deks-, - пишет В.И. Абаев, - вы-ступает в индоевропейских языках в двух, тесно связанных между собою, значе-ниях: с одной стороны, «правый», (→«правая рука», «правая сторона»), с дру-гой - «искусный»… Известно, что «правая сторона» с давних пор ассоциируется со счастьем, удачей, искусством… («правая рука» = «искусная рука»)». Но в осетинском языке основа *deks- представлена как dæsny/ dæsni «ведун» [Абаев, т. 1, 1958, с. 360], т. е. «чародей, колдун», коим является Сырдон. Космогоническая целостность отражалась, как известно, в единстве противо-положностей. На уровне человека наиболее ярко это представлено в андрогине, символе целостной личности, мудрости и бессмертия. Считается, что андрогинизм является свойством древних богов [Блаватская, 1998, с. 107]. По мнению В.И. Абаева, образ Сырдона «связан с древнейшей ча-стью эпоса, …однако, с течением времени, мифологические черты в его образе оказались совершенно заслоненными массой бытовых мотивов» [Абаев, 1945, с. 72]. Таким божеством-андрогином можно предположить Сырдона. Первосущество, будучи расчлененным на части, превращается в арфу. Арфа, выраставшая из мертвых останков божества-коровы и сыновей Сырдона, уподо-билась «скелету» бога, о чем дополнительно говорит и семантика «трёхногости» инструмента, или «троичности» [Топоров, 1977] числа «3» - «три мёртвых те-ла» или «куски трёх мёртвых тел». В древности иранцами, чтобы не осквернять четыре стихии, труп выставлял-ся на солнце до полного очищения от плоти костей. Затем кости собирали в спе-циальное хранилище, потому что с ними связывалась надежда на возрождение покойника. «Грабить» плоть божества могли только хищные птицы и звери (ср.: этимо-логия имени Сырдон / Сирдон от сырд / сирд «зверь») [Абаев, т. 3, 1979, c. 208]. К примеру, мёртвые тела зороастрийцев пожирали хищные птицы. В далеком прошлом этот обряд растерзания зверями и птицами почитался божественным актом и гарантировал мертвым возрождение. В котле мыслятся останки умершего бога, перевариваемые в нем, как в утро-бе богини-коровы. Именно этот обряд глубокой древности гарантировал мертвым воскрешение. Ритуал варки (т.е. обновления) в котле хорошо известен в мифоло-гии как обряд омоложения; например, вариться в котле, превращаясь из старухи в юную девушку или из старика в юношу. Таким образом, душа умершего в сказании о появления фандыра (арфы) воз-рождалась путем андрогинизма, восстановления двуполого первосущества, каким был Сырдон. Сырдон, знавший ритуал смерти-возрождения, обладал особым могущест-вом. В архаической форме герой имел две ипостаси в нартском эпосе - оборотня (становился стариком, старухой, молодой женщиной и пр.) и колдуна. В древнейшем цикле сказаний о Сырдоне наблюдается его связь с рыбами: он - сын владыки вод, Гатага. Его отношение к воде свидетельствует о том, что герой связан с ритуалом смерти-рождения. Сыновья божества воды, внуки влады-ки вод, также символизируют собой первичный водный хаос. Налицо паралле-лизм съедаемых жертв - коровы-божества и сыновей божества воды. Именно Сырдон ограбил плоть божеств, превратив «скелет» жертв в мировое древо, отде-лявшее небо от земли. Предполагаем, что Сырдон мог превращаться в бога-рыбу. Это не проявляет-ся в текстах сказаний, но подспудно скрывается в его поступках: в его свойстве появляться и исчезать когда и где угодно; в его связи с подземным миром. Сыновья Сырдона, внуки бога-реки, были погребены отцом под очажным камнем - в этом прочитывается нами противопоставление водного Хаоса творче-скому Огню. Жилище Сырдона - подземный дом-лабиринт - ритуально нечисто. В нем, как в хтоническом мире, царит мрак, и вошедший в него с востока, где был вход, попадал в царство запада, смерти. Лабиринт семантически связывается с подземным миром и небом. Выход из него сложен и требует осмысления. Спиралевидные дорожки выступают как сред-ство очищения, пройдя через которые герой приобретает возможность выхода из лабиринта, обретая после катарсиса силы для дальнейших испытаний. Но лабиринт есть также путешествие от смерти к рождению. Ритуальное его значение - место посвящения (инициации: мы наблюдаем процесс перехода Сырдона из подземного состояния в земное). Главная функция, по М. Элиаде, - охрана центра. Лабиринт охраняется Сырдоном-жрецом, живу-щим в самом его центре; наш герой-демиург - владыка и судьба лабиринта-храма, связующего звена между возвышенным (Небо) и низменным (Земля). Центр, середина индоевропейцами в древности считалась символом сверхъ-естественной силы, бессмертия, да и понятие бога соотносилось с этим понятием. Образ спирали (изображение путешествия души по лабиринтам загробного мира) также связан с символикой лабиринта. Символы середины, центра, первого чело-века, бессмертия, выхода из лабиринта связываются именно с понятием андроги-низма. В подземном жилище Сырдона обитала и собака-сука. Она ассоциируется в мифопоэтическом сознании с землей, водой, луной; собака - символ смерти и загробного мира. Ее отношение к воде свидетельствует о том, что она связана с ритуалом смерти-возрождения. Собака-сука является к тому же еще и символом жреческого ремесла. Наш герой - и зверь, разграбивший плоть, и божество-андрогин, и жрец, пре-вративший «скелет» жертвы в мировое древо, отделявшее небо от земли. В сказании о появлении фандыра налицо мотив первооткрывателя: каждое ремесло, как положено, должно иметь своего первооткрывателя. Сырдон - пер-вый создатель осетинской музыки, символизирующей порядок и гармонию творения, первопричиной которого был Звук. Проявлением звука является голос. Извлеченная из правой руки, т.е. десницы, сына песня-плач Сырдона связана с клокотанием варящейся плоти в котле. Символически это и есть ритуал рожде-ния музыки жизни, голоса жизни через смерть. Локтевая и плечевая кости, опус-тошенные от мозга костей и плоти, исторгали музыку смерти (как духовой инст-румент). Арфа (как струнный инструмент) производила музыку жизни, вызывав-шую наращение плоти, натяжение жил и суставов, восстановление всей духовной конституции бога (за счет жил). Сырдон достиг определенной степени осознания своей принадлежности к нартской общности, которой еще не был принят, но уже уяснил для себя смысл этой интеграции, ее движущие силы. Первотворение Звука оказалось для него спасительным актом: «Плач Сирдона и его игра на арфе потрясли даже суровых Нартов. Они простили ему все его прошлые деяния и приняли в свою среду как равноправного» [Абаев, 1945, с. 72]. В данном этюде мы попытались восстановить то, что «образ Сирдона поте-рял с мифологической стороны», потому что время шло, и они «оказались совершенно заслоненными массой бытовых, частью анекдотических мотивов, соби-равшихся вокруг его личности» [Там же]. Как видим из анализа, мифология и мифопоэтика предполагают специфиче-ский способ или своеобразную форму мировосприятия, потому что миф не может зависеть от канонов целесообразности, разумности, всего того, что присуще науч-но-логическому мышлению и миропредставлению. При всей устойчивости и тра-диционности миф обладает особого рода изменчивостью, которая является при-чиной его неопределимости, непонятности и допускает соотнесение мифа и эпоса на предмет изыскания мифологических черт в религиозном и научном мышлении. Исходя из того, что самобытность мифопоэтического мировосприятия является важнейшим таинством мифа, а «отголоски мифопоэтики встречаются во все вре-мена и в любых культурах», на сегодня выявление и интерпретация специфики мифопоэтического мировосприятия крайне актуальны, в силу даже того, что она проявляется на всех стадиях развития общества. По В.Н. Топорову, общий контекст ритуала реализуется «в максимальной полноте и органичности содержащихся в нем потенций... в мифопоэтическую или космологическую эпоху, определяемую соответствующим типом мировоззрения, миропонимания, точнее - миропереживания, переживания мира в процессе кон-тактов с ним, реализующихся, прежде всего, через деятельность - как «наглядно-практическую, так и «теоретическую…» [Топоров, 1988, с. 9].

Скачать электронную версию публикации