Antithesis as a way of poetic perception of the world by the lyrical heroines of the Komi poetesses A. Misharina and A. .pdf Антитеза как древнейший художественный прием отражает онтологическое свойство человеческого сознания, которому свойственно воспринимать мир ду-ально: либо в диссонирующих оппозициях, либо в неразложимом единстве его контрастов. Общеизвестным является тот факт, что «всё, доступное человеческо-му восприятию, было разделено людьми на противоположности» [Зорин, 2012], а единство и борьба противоположностей является главным свойством матери-ального мира и человеческого сознания. Антитеза как художественный прием встречается в творчестве каждого автора, однако из локального художественного приема она может перерастать «в мировоззренческий гносеологический феномен» [Песков, Турбин, 1981, с. 33-34; Горланов, 2010]. Так, в коми женской поэзии способом миропознания в лирике А. Мишариной и А. Ельцовой становится анти-тетичность1: «в творчестве многих писателей антитеза и антитетичность вырас-тают в принцип поэтики и мышления» [Зарецкая, 2002]. А. Мишарина (г.р. 1946) - поэтесса, вошедшая в литературу в 60-е гг. XX в., по праву считается основоположницей коми женской поэзии. Лирика А. Ельцовой (г.р. 1979) ознаменовала своим появлением коми поэзию 90-х гг., тем не менее поэтика их творчества обнаруживает много общего: их объединяет обращение к традиционной - строго упорядоченной, рифмованной - форме стиха1 и к приему антитезы как к доминирующему способу воплощения собственных представлений о мире. В основе антитезы обеих поэтесс лежит своеобразная структурирован-ность их поэтического мышления, которая находит выражение также и в таких особенностях речевого поведения их лирической героини, как прямо-оценочная характеристика действительности, информативность и склонность к рационализа-ции эмоционального переживания - все в совокупности рождает ощущение убе-дительности и неоспоримости их поэтических утверждений. Лирика поэтесс представляет собой не столько поиск истины, сколько - утверждение уже готовых формул-ценностей, выражающих сложившуюся на данный момент неизменную жизненную позицию. Однако, при всей близости художественных особенностей, жизненная позиция в лирике поэтесс существенно различается. Так, если героиня А. Мишариной видит гармонию в ценности самой земной жизни, то героиней А. Ельцовой существование гармонии на земле однозначно отрицается. В силу данной полярности мировосприятия антитеза в лирике поэтесс будет иметь раз-личную функциональную значимость. 1 «К поэтам-традиционалистам относят признанных мастеров традиционных форм и поэтического слова, блестяще владеющих техникой стиха и часто пользующихся рифмой и устоявшейся метрикой… Отличительные черты, присущие поэтам-традиционалистам: точность описаний, реалистичность…» [Спэнкерен]. 2 «Тэ менам - кок ув му» («Ты - моя родина», 1977), «Войвывса дзоридз» («Северный цветок», 1980), «Коми муöй, сьöлöмшöрöй» («Земля моя коми», 1981), «Быдмам войвы-лын» («Растем на Севере», 1987), «Рытъя сёрни» («Вечерние беседы», 1991), «Сьöлöм дой» («Боль сердца», 1996), «Машалы козин» («Подарок Маше», 2001), «Шань сьöлöмöн сьыла» («Пою от сердца доброго», 2005). 3 Характеристика коми писателем Г. Юшковым особенностей коми литературы 50-60-х г.г.: «От писателей исходило розовое изображение жизни» [Юшков, 1961]. А. Мишарина - автор восьми поэтических сборников2. Период активизации ее лирики - 60-80е гг. XX в.- характеризуется исследователями как новый этап в истории коми советской поэзии, время ее расцвета, как в качественном, так и в количественном отношении [Бараков, 2004; Ванеев, Демин, 1981, с. 168]. Мир героини в ранней лирике поэтессы насыщен красочными и солнечными оттенка-ми, он «бесконфликтен»3 - ценностные аспекты миропонимания пока еще нахо-дятся под влиянием оптимизма советского мышления: «...Коми поэзия осознает свою высокую миссию в нравственном воспитании человека»; «…Поднялось по-нимание гуманистической сущности поэзии… При этом не снизились граж-данский пафос и общественное звучание лирики… …Переход от риторики к эмоциональности не мог осуществляться молниеносно и безболезненно… тре-бовалась известная психологическая перестройка» [Ванеев, Демин, 1981, с. 191; 177]. А. Мишарина на тот момент была молодым, начинающим автором, а потому глубокой психологической перестройки для нее не требовалось, однако воспева-ние сельских будней, преподавательской деятельности, нравственных состав-ляющих внутреннего мира людей, даже мук любви - обобщенно и целостно, в светлых красках воссозданная жизнь общества в лирике поэтессы пока что бо-лее ценностна, нежели собственный внутренний мир. Все это находит свои фор-мы выражения - многочисленные воодушевленные восклицания; обращения (призывы, пожелания, поучения); образы-портреты людей-авторитетов (стихи-посвящения), некоторая пафосность в оценке действительности, преобладание облика внешнего мира над лирической исповедальностью (доминирующая пози-ция наблюдателя, повествователя, представителя всего человечества), а также адресат в лице всего народа зачастую формируют образ героини - активной со-участницы жизни окружающего мира. Неслучайно сознание советского человека определяют как «двойное»: «советский человек имеет “двойное” сознание - индивидуальное и коллективное. В индивидуальном сознании он осознает себя как личность, ответственную за свои действия… а в коллективном - как часть общего (коллектива, общины, народа, Вселенной…)» [Попов, 1992]. Однако следует за-метить, что внимание поэтессы сосредоточено на непреходящих формах гармо-нии земной жизни, заключенных в будничном, ежедневном, протекающем на данный момент, повторяющемся, на которое и стремится обратить внимание чи-тателя чуткая, наблюдательная, сопереживающая, наделенная обостренным чув-ством справедливости лирическая героиня. Некоторые элементы «громкости» поэтики, таким образом, сочетаются с «тихим», по-женски эмоционально-восторженным любованием земной жизнью и утверждением ее ценности. Статич-ные, незыблемые основы миропонимания героини в ранний период творчества поэтессы обуславливают обращение к приему антитезы, которая выполняет в этот период в большей степени композиционную функцию, функцию поэтического конструирования картины мира. Прием не только традиционно выступает как средство самохарактеристики и характеристики Другого («Мен окота бöрдны, / Но син дорöй кос» - «Мне хочется плакать, / Но глаза сухие»; «Кодкö тöлысь, кодкö шондi, / Кодкö енэж, кодкö кодзув» - «Кто-то месяц, кто-то солнце, / Кто-то небо, кто-то звезда») или воссоздает романтическое столкновение веры, желания, мечты, отношения к объекту и противоречивой реальности («Сувтны эськö пелысьöн» - «Стать бы мне рябиною», «Мыйкö окота мелiöс шуны…» - «Что-то ласковое хочется сказать…», 1977; «Мыла сьылан» - «Мелодичная песня», «Тэ-ныд» - «Тебе», 1980; «Пленын вöвлöм врачлы» - «Врачу, бывшему в плену», 1991), но становится основным способом утверждения диалектичности мироуст-ройства и психологической жизни человека: «Ставыс вежсьö, олöмыс оз сулав, / Кодкö ловзьö, кодкö и, дерт, кулö, / Быдторлы тай воö аслас кад» - «Все меняется, жизнь на месте не стоит, / Кто-то обретает жизнь, кто-то же теряет, / Всему - свое время» («Вежсьöм» - «Изменения», 1977). Диалектичность внешней - событийной - и внутренней жизни человека на-ходит выражение в непредвиденных поворотах событий, на которых строится почти каждое стихотворение. Так, в стихотворении «Виччысьтöм тöв» («Неждан-ная зима», 1977) проводится параллель между резкой сменой погоды и поступком человека на примере молодой девушки, неожиданно для всех вышедшей замуж. Эффект новеллистической неожиданности присутствует и в юмористическом по-этическом рассказе «Отпускын» («В отпуске», 1980), в котором желание приехать в село писать стихи обернулось вынужденной сельской работой по просьбе мамы. В стихотворении «Ёртлы» («Другу», 1980) две последние строки разрушают раз-виваемую на протяжении всего поэтического текста мысль о душевной близости с человеком, с которым многое было пережито вместе: «И кыдз нö тэнад / гаж весиг оз быр?» («И как же так ты / даже не соскучилась?»). Если в лирике А. Ельцовой антитеза, в основе которой - нереализованность мечты, формирует трагические нотки, то в лирике А. Мишариной трагическое «преодолевается» особенностями ее мироотношения: в ее понимании, жизнь изначально противоре-чива. К примеру, в стихотворении «Рöмпöштан кодь шыльыд» («Гладкий, словно зеркало», 1980) на примере изменчивой и непостоянной погоды, когда с вечера готовишь одну одежду, а утром приходится искать другую, показана естественная закономерность жизни, отрицая которую, вряд ли что-нибудь изменишь, а потому непогода воспринимается героиней как данность одной из сторон жизни, прелом-ляясь в позитивное ее «приятие». Признание диалектичности мироустройства - основной жизненный стержень и источник оптимизма лирической героини А. Мишариной. И в этом понимании антитеза в лирике поэтессы в буквальном смысле «перерастает» саму себя, свою сущность: как бы парадоксально это ни звучало, но антитеза начинает выполнять не столько функцию противопоставле-ния, сколько функцию единения и примирения, раскрывая целостность внутрен-него мира лирической героини с ее потребностью объединять, взаимосвязывать, гармонизировать все в окружающем мире. Показательно в этом отношении сти-хотворение «Медым ывлаыс кö букыд…» («Даже если на улице пасмурно…», 1977), в котором хмурый и серый городской пейзаж не противопоставляется сол-нечной деревне и не вызывает ощущение дисгармонии в душе героини. Невзрач-ность внешнего облика городского пространства (в данном случае плохая погода) не становится в лирике поэтессы причиной для конфликтной ситуации. Героиня не находит в климатических и других внешних особенностях города причины для его порицания в сравнении с горячо любимым ею родным селом, а потому образ Сыктывкара не приобретает в лирике поэтессы черты антогонистического про-странства: он также характеризуется как «горт» («дом»), «ас» («свой»), в то время как в лирике современных авторов устойчива тенденция его противопоставления малой родине. Функцию единения антитеза выполняет также и в таких стихотво-рениях, в которых героиня оправдывает чужие недостатки. Так, в стихотворении «Усьысь лымйыс оз шедöдчы киö…» («Падающий снег не попадает в руки…», 1977) казалось бы обыкновенная реакция на обиду - противодействие обидчику - неожиданным для читателя способом перерастает в его оправдание: «Ме и ачым öд кодыськö пышъя, / Сiдзкö, мыжавны тэнö ог кут» («Я ведь и сама тоже от кого-то бегу, / А потому винить тебя не стану»). Антитеза в лирике А. Мишариной позволяет выявить такую индивидуаль-ную черту характера ее лирической героини как склонность к пространным раз-мышлениям и рассуждениям, ее готовность сталкиваться с непознанным и осмыс-ливать его в позитивном русле, ее далекую от консерватизма экстравертную от-крытость миру. А потому мы наблюдаем, что данный стилистический прием за-частую воссоздает спор, столкновение разных идей и точек зрения на одну про-блему. Спор представлен не столько как конфликт, сколько как путь к истине, который непременно заканчивается примирением и единогласием: зарождающие-ся дилеммы каждый раз находят в лирике поэтессы разрешение, раскрывая ее по-пытку свести все в мирное русло («Тэ тöрыт шуин…» - «Ты вчера сказал…», 1991). Антитеза в таких случаях воссоздает резкие переходы между спором и примирением, что и раскрывает на конкретном примере диалектику сложной человеческой жизни. Неслучайно в данном аспекте мы можем наблюдать прием тройной антитезы, когда мысль, противоположная первой также получает свое столкновение с новой - третьей, как в стихотворениях «Олöм» («Жизнь», 1991), «Ме эг эскыв…» («Я не верила…», 1991) и др. Если в ранней лирике А. Мишариной прием антитезы в большей степени яв-ляется способом поэтического конструирования объективной реальности, средст-вом воссоздания внешних закономерно-объективных событий, происходящих в жизни, то в более поздней лирике прием «интровертируется» - он акцентирует уже более личностные моменты, воплощая в себе организацию внутреннего мира уже самой лирической героини, что связано с ее переосмыслением многих былых утверждаемых на протяжении долгой жизни ценностей, с крушением былого ми-ропонимания. Антитеза в лирике поэтессы начинает знаменовать появление внут-ренних конфликтов, берущих свое начало во внешних - общественных, так как ее внимание все больше сосредотачивается на проблемах современной действитель-ности. Поэтому воодушевленные, полные вдохновения восклицания постепенно сменяются задушевной и задумчивой беседой, непреклонность и уверенность в тех или иных жизненных постулатах - растерянностью, сомнениями, недоуме-нием и даже разочарованием, неиссякаемая любовь к жизни от нереализованности и безответности со стороны мира перерастает в боль сердца: «Мыйкö вежсьöма нин, / Лоöма со мекöд. / Босьтлас гажтöм, / Сэсся ыркылан и вунан» - «Что-то изменилось, / Сталось вдруг со мною. / Загрущу, / Затем отойдет и забуду вновь» («Кутшöм дыр нин…» - «Как уж долго…», 1996). Антитеза начинает выполнять традиционную функцию сопоставления и противопоставления: Мый «Ураöн!» мунiс Что в прошлом было «На Ура!» Öнi няйтö сунiс. Сейчас погрязло в грязи. («Кузь нэма дженьыд мöвпъяс», 1991) («Краткие мысли долгой жизни», 1991) Шондi вöлi югыд, Солнце было ярким, Быд морт торъя шань. Каждый человек - особенно приветлив. Öнi ставыс гуга Сейчас же все наоборот Лоис, шондiбан. Стало, жаль. («Шондi вöлi югыд…», 1996) («Солнце было ярким…», 1991) Лирика другой известной коми поэтессы Алены Ельцовой сразу привлекла внимание исследователей, которые отмечают глубоко минорную тональность ее стихотворений и лишь ее героине присущую особую меланхоличность и скорб-ность. Не один исследователь отмечает, что юный автор выражает достаточно взрослые переживания. Условно творчество молодой поэтессы можно было бы назвать «лирика-тоска» - тоска по неосуществленному, по быстротечно усколь-заемому, по необретаемому, по невоплощенному совершенному и т.д. Внутрен-ний мир героини А. Ельцовой, несмотря на преобладающую интровертирован-ность и чувствительность, отличает строгость и категоричность высказываний: «Ме гортын и ог бергöдчы нин бöр» - «Я дома и не вернусь уже назад» («Ме мунi гортö…» - «Я шла домой…», 1997), «Но тэнö некодлы ме ог сет» - «Но тебя ни-кому я не отдам» («Тэнад сьöлöмö туй» - «Путь к твоему сердцу», 1997), «Сöмын тай некор оз мыччысь / Шондiкöд войыслöн пи. / Нэмтö кöть сiйöс тэ виччысь - / Шудыс оз мыччывлы ки» - «Только никогда не появится / Вместе с солнцем сын ночи. / Хоть целый век ты его жди - / Счастье не протянет руки» («Тэкöд ми…» - «С тобою мы…», 1997), «Шудыс абу, а чайтлiм - эм» - «Счастья нет, а думали - есть» («Коркö» - «Когда-то», 1997). В данном случае, антитеза раскрывает по-требность героини доминировать в своей жизненной позиции и утверждать саму себя через позицию несогласия, отрицания и сопротивления: «Меным некор сiйöс не суны, / А ме котöрта мырдöн сы бöрся» - «Мне никогда его не достичь, / А я через силу бегу за ним» («Тöдтöм чужöмъяс, дзормöм синъяс…» - «Незнако-мые лица, поседевшие глаза…», 1997). Повторы, двойное отрицание усиливают ощущение данного противодействия, сопровождаемого ощущением безысходно-сти и безнадежности: «Колис помöдзыс ютöмöн тöв, / Кодöс некодi сiдз эз и раммöд» - «Остался так и ненасытившимся ветер, / Которого так никто и не усмирил» («Стöкан пыдöсын - кöдзалöм чай» - «На дне стакана - остывший чай», 1997); «Нинöм, дзик нинöм, мый лов вылад вöлöма, / Некор оз вун» - «Ничто, совершенно ничто, что было в душе, / Никогда не забудется» («Онишмöм тöвруыс коръяссö легöдö…» - «Осоловелый ветер шевелит листья…», 1997); «И öнi нинöм нин он веж» - «И теперь ничего уже не изменишь» («Вот аддзан…» - «Вот ви-дишь…», 1997). Причина такого нигилистического, на наш взгляд, противостоя-ния1, заключена в особенностях психологического склада лирической героини: перед нами своеобразное переплетение таких черт характера как настойчивость, 1 Нигилизм определяется как мировоззренческая позиция, которая проявляется в от-рицании общепринятых ценностей. Психологи обосновывают данное явление внутреннего мира человека как один из механизмов психологической защиты. «Нигилизм многолик в зависимости от того, какие ценности отрицаются. Характерным признаком нигилизма является не объект отрицания а степень, т.е. интенсивность, категорич-ность и бескомпромиссность этого отрицания - с преобладанием субъективного, чаще всего индивидуального начала. Здесь выражается явно преувеличенное сомнение в известных ценностях и принципах. При этом, как правило, “отсутствие какой-либо позитивной программы”…» [Нигилизм как общесоциальное явление, 2001, c. 376-379]. упорство, непреклонность, некоторая социальная обособленность и объективного столкновения с несовершенной реальностью. Неслучайно коми литературовед В.А. Латышева охарактеризовала состояние внутреннего мира героини А. Ельцовой как «полное застывших желаний» [Латышева, 2005, с. 116]. Как справедливо отмечает Т.Л. Кузнецова, столкновение романтического стремления героини к идеальному с более суровой действительностью находит в лирике по-этессы выражение в форме антитезы [Кузнецова, 2003, с. 111]. Мечта в столкно-вении с реальностью зачастую приобретает в лирике поэтессы характер неожи-данного и непредсказуемого вопреки ожиданиям героини поворота событий, формирующего атмосферу трагического фатума: «Ме пыр виччыси. Виччыси. Вичыси. / А тэ донанад сiдз эн и шу» - «Я все ждала. Ждала. Ждала. / А ты доро-гой так и не назвал» («Тэнö ачымöс воштымöн корси ме…» - «Тебя саму, потеряв, искала я…», 1997); «А тэ локтiн - абу Ен ни зарни, / А тэ локтiн, шудъяöй, дзик мöд» - «А ты пришло - не Бог и не золото, / А ты пришло, счастье мое, совсем другое» («Тэнö öмöй» - «Тебя ли…», 1997); «Жар бипурыслы лолöс ассьым кöсйи сетны, / Да бипурыс тай вöлöма нин кын…» - «Жаркому костру хотела отдать свою душу, / А костер оказывается уж был остывшим» («Вай олыштамöй чöв» - «Давай побудем в тишине», 1997). Романтические черты характера героини находят выражение не только в не-возможности соприкоснуться с идеальным, но и в ее самопрезентации посредст-вом сопоставления-антитезы: она не находит сходства с собой в окружающем мире, ощущает себя не просто иной, но однозначно противоположной: Тэ увган, гым-чардыслöн пи - Ты шумишь, сын грома и молнии - Ме лöня нуа ассьым ваöс. Я же степенно несу свои воды. («Ми тэкöд - кык ю», 1997) («Мы с тобою - две реки», 1997); Антитеза в лирике поэтессы раскрывает две составляющие концепции жизни ее лирической героини: это ценность объективной закономерности земной жизни в непрерывности ее поступательного движения и страх перед преходящим, недол-говечным, временным. Закономерное использование противительных союзов («сöмын» - «только», «но», «а») дают возможность передать текучесть, изменчи-вость и непрерывность жизни: «Тадз он и тöдлы, гожöм шöрын / Друг аддзан: гöгöр еджыд лым / Здук сайын вöлi шуд да радлöм / А со нин кыпыдлунлы пом» - «Так и не заметишь, как среди лета / Вдруг видишь: вокруг один лишь бе-лый снег / Мгновение назад было счастье и радость / И вот уже воодушевле-нию конец» («Кад» - «Радость», 1997); Мый шулiн тэ, Что говорил мне ты, ог вермы öнi казьтывны, не вспомню уж сейчас, А чайтсис сэк, Казалось же тогда - мый тэын сöмын бур. в тебе лишь смысл. («Мый шулiн тэ…», 1997) («Что говорил мне ты…», 1997) В целом, воссоздание мира героиней А. Ельцовой посредством антитезы рас-крывает ее стремление структурировать его, задать ему форму, выражает отказ от хаоса и неупорядоченности не только в нем, но и в своем понимании его, а пото-му для нее свойственно обоснованное деление событий, мест и явлений жизни на существующие и не существующие («А туйыс - абу либö эм» - «А дорога либо есть, либо нет ее»), положительные и негативные, чужие (город, местность за пределом республики) и родственные (малая родина, коми республика). Антитеза в лирике поэтессы - явление психологического, а потому чрезвычайно глубокого характера, т.к. посредством нее художественное мышление А. Ельцовой стремит-ся к полноценному осмыслению закона единства и борьбы противоположностей, к осмыслению сосуществования и взаимозаменяемости разнородного. Так, в сти-хотворении «Ми тэкöд - кык ю» («Мы с тобою две реки», 1997) ощущение един-ства героини с миром, формируемое за счет самовыражения посредством личного местоимения мн. числа («мы»), сосуществует наравне с противопоставлением: «и öттшöтш öткодьöсь и абу» («одновременно одинаковые и разные»), что выра-жает одновременное ощущение героиней собственной взаимосвязи с окружаю-щим миром и в то же время индивидуальной неповторимости собственной судь-бы. Таким образом, можно отметить, что антитеза - это универсальный прием с разной функциональной значимостью. В лирике А. Ельцовой антитеза в воспри-ятии мира становится следствием ее реакции на события и явления несовершен-ного мира, формой выражения собственного несогласия с ним, формой психоло-гической защиты, приемом, организующем поэтическую речь героини. Антитеза в лирике А. Ельцовой - это явление в большей степени психологического харак-тера, в то время как в ранней лирике А. Мишариной - способ изображения, во-площающийся в композиции (прием построения объективной картины мира). В лирике ранней А. Мишариной - это средство достижения истины через спор, в лирике А. Ельцовой - средство противопоставления собственной позиции об-щепринятой точке зрения. Мысль о диалектичности мироустройства, воплощен-ная в творчестве поэтесс при помощи антитезы, также имеет различную мотиви-рованность: героиня ранней А. Мишариной мыслит общественной (социальной) жизнью, ее антитеза основывается на контрастах будничной жизни, антитеза же А. Ельцовой тяготеет к воплощению собственного внутреннего мира. Прием ин-тровертируется, психологизируется при появлении внутренних противоречий во внутреннем мире лирической героини (поздняя лирика А. Мишариной). Таким образом, антитеза определяется в контексте рассмотренных нами стихотворений как средство утверждения ценности жизни в ее диалектичности, средство поиска самой себя в собственных внутренних противоречиях и средство самоутвержде-ния через позицию нигилистического сопротивления существующей несовершен-ной реальности.

Скачать электронную версию публикации