On the history and typology of the Russian old-resident dialects of Siberia.pdf 1. Опыт конспекта истории старожильческих говоров Сибири Во второй половине XX в. основные разновидности русского языка в Сибири были представлены слабо выраженными местными вариантами литературного языка (бóльшая часть русскоязычного населения к востоку от Урала) c примесью просторечия и жаргона, говорами поздних (с конца XIX - начала XX вв.) пересе-ленцев и говорами старожилов - потомков первопроходцев и ранних русских на-сельников Сибири (XVII - XVIII вв.). Ранние свидетельства о русском языке в Сибири содержатся в памятниках русской сибирской письменности, а также в материалах, собранных учеными и путешественниками XVII - начала XIX в. (Г.Ф. Миллер, П.С. Паллас, С.П. Крашенинников, Г. Спасский и др.). Значитель-ные диалектные данные были собраны и опубликованы, особенно в XX в., в виде словарей и иных собраний лексики. Опыт обобщения этого материала представ-лен в огромном «Словаре русских говоров Сибири» [Федоров, 1999-2006], в ко-торый, к сожалению, в полном объеме включены данные словаря Л.Е. Элиасова [Элиасов, 1980], не вызывающие доверия (см. об этом: [ЭСРДС, с. 17-26])1 и ра-дикально искажающие лингвогеографию русской сибирской диалектной лексики. 1 Кроме, того [Элиасов] включается в [СРНГ] и широко используется в [ЭССЯ], не говоря о прочей научной литературе. С лингвистической точки зрения из всех разновидностей русского языка в Сибири наибольший интерес вызывают диалекты или говоры (эти обозначения здесь не дифференцируются) старожилов, которые были и остаются основным объектом изучения диалектологов. В течение всего XX в. и в настоящее время особенности этих говоров постепенно утрачивались вследствие смешения с говорами поздних переселенцев и воздействия литературного языка (через образова-тельные учреждения, армию, средства массовой информация и т. п.). За столетия своего существования старожильческие говоры стали неотъем-лемой частью языкового ландшафта Сибири, что особенно заметно на примере арктических и субарктических групп, располагавшихся по преимуществу в устьях и по течению больших сибирских рек («Полярная Русь», по хрестоматийному выражению В.Г. Богораза) Оби, Индигирки, Колымы, Лены, Анадыря, рек Кам-чатки и др. Относительно неплохо зафиксированы изолированные в прошлом диалекты колымчан нижней и средней Колымы, а также диалект индигирщиков в низовьях Индигирки (Русское Устье). Второй из двух колымских диалектов прекратил существование еще в XX в., первый (в пос. Походск, отсюда название походчане) до недавнего времени со-хранялся в пассивном виде у старшего поколения. Для этих диалектов характерно сочетание сохранившихся фундаментальных особенностей исходного «досибирского» строя с языковыми чертами, возникши-ми вследствие тесных контактов с коренным населением. Очень яркой чертой было, в частности, русско-колымское «сладкоязычие» (каки мы йуские, мы… койымской найод), обусловленное, видимо, местным (якутским и юкагирским [Коркина, 1992, с. 50]) языковым окружением и, по крайней мере, типологически связанное с таким явно древним явлением, как «аномалия плавных» (А.М. Пев-нов, устно) в языках северо-востока и востока Сибири (корякский, негидальский и др.) [Певнов, 1994]. Такие контакты были особенно интенсивными при ассимиляции русскими тех или иных групп аборигенов (например, юкагиров русскими колымчанами) или, напротив, ассимиляции русских аборигенами. Можно напомнить о вхожде-нии в состав долганской народности русских «затундренных крестьян» на Таймы-ре, с чем связано возникновение оригинального пиджина на русской основе, из-вестного как «говорка» [Гусев, 2013]. Подобные явления имели место в разных регионах, в том числе и в южной Сибири, где русские имели возможность зани-маться не только рыболовством, охотой и собирательством (как на севере), но и земледелием, с сохранением традиционного для них типа хозяйства. Усвоив многое (в особенности терминологию, связанную с промыслом) из языков коренного населения, говоры старожилов могут выступать как ценный источник по истории и диалектологии этих языков. Так, полно и надежно описан-ная томскими диалектологами лексика старожильческих говоров Среднего При-обья дала важные свидетельства, касающиеся центральных и южных селькупских диалектов [Хелимский, 1983], значительная часть которых была ассимилирована русскими старожилами. Проникновение русских в Сибирь началось задолго до похода Ермака (конец XVI в.), открывшего южный путь за Урал через Поволжье, Прикамье, Урал и Тю-мень / Тобольск. Очень рано (вероятно, уже к XIII в.) новгородцами был прочно освоен Чрезкаменный Печерский путь, ведший через Заволочье в Припечерье и далее в Югорскую землю по обе стороны северного Урала. Весьма рано нача-лось и освоение так называемого Мангазейского морского хода из Поморья (из Холмогор в устье Сев. Двины) к Ямалу, Обской и далее Тазовской губе, р. Таз, откуда к Енисею и на Таймыр [Хелимский, 2002; Аникин, 2007]. Интенсивное русское заселение Сибири началось в XVII в., и шло под мос-ковским руководством, по наиболее удобному южному пути. Однако значитель-ную часть русских переселенцев в Сибирь в XVII-XVIII вв. составляли выходцы с севера Европейской России - из Архангельской, Вологодской, Вятской и смеж-ных земель, на что указывают такие старые сибирские фамилии как Колмогоров, Комогорцев, Холмогорский, Вологодский, Вяткин, Мезенцев и под. Ставшие ранними насельниками Сибири выходцы с Севера были носителями русских говоров, которые сложились на территории как бывших новгородских, так и бывших владимирско-суздальских владений. За время длительного соседст-ва два вида говоров сблизились, различия между ними отчасти стерлись и возник-ли черты единого севернорусского типа, объединяемого в частности, такой фун-даментальной чертой, как оканье. В Сибирь шли и переселенцы из Средней и Южной России, но в целом за Уралом к XIX в. доминировало севернорусское диалектное начало. Имеются и новгородские реликты, например, известное на Русском Севере, но также в колымских, туруханских и прибайкальских говорах название южного и юго-западного ветра - шелонник. Оно обьяснимо лишь при учете природно-географических реалий Новгорода: происходит от гидронима Шелонь, названия реки, впадающей с юга в оз. Ильмень, к северу от которого и расположен Новгород [Vasmer, 1960]. 2. Нестандартные явления в лингвогеографии сибирских слов В историческом аспекте общая картина ландшафта лексики старожильческих говоров Сибири имеет, по всей видимости, две следующих основных характери-стики: 1) лексика, занесенная в Сибирь из говоров к западу от нее (и обнаружи-вающая преимущественно северновеликорусские связи), развертывается в про-странстве, в общем, с запада на восток; 2) слова, заимствованные из аборигенных языков Сибири, локализуются в зонах контактирования русских говоров и соот-ветствующих языков (обско-угорские, эвенкийские, бурятские и прочие заимст-вования). Но есть и факты, которые не укладываются в эту картину. Ранее уже обращалось внимание на случаи проникновения заимствованных русских диалектизмов с Камчатки в бассейны Колымы и Индигирки, т.е. в противоход общему направлению «запад > восток» [Аникин, 1987]1. На-правление диффузии слова видно по языку-источнику заимствования. Его на-правление при необходимости обозначается ниже знаком

Скачать электронную версию публикации