«Prose Poems» by O. Wilde in F. Sologub’s Translation.pdf Задумав выпустить полное собрание сочинений О. Уайльда на русском язы-ке, К.И. Чуковский обратился к Ф. Сологубу с предложением перевести ряд про-изведений. Проект был успешно воплощен, и в 1912 г. в виде приложения к попу-лярному в то время журналу «Нива» вышло в свет «Полное собрание сочинений Оскара Уайльда» в 4-х томах (с критико-биографическим очерком и портретом автора) под редакцией К.И. Чуковского, как одного из наиболее сведущих спе-циалистов того времени в области английской литературы. В переводе Ф. Соло-губа были опубликованы стихотворение «Дом блудницы» и «Стихотворения в прозе» 1 . В 1914 г. Товариществом А.Ф. Маркс (одним из самых авторитетных издательств) было выпущено повторное издание тиражом каждого тома 3000 эк-земпляров. Следует отметить, что переводы Стихотворений в прозе, опублико-ванные в издании Полного собрания сочинений 1912 г., оказались очень удачным, о чем свидетельствуют многочисленные, в том числе современные, переиздания [Уайльд, 2003; 2010 и др.]. 1 Отметим, что издание 1914 г. было не первым, представившим русскому читателю стихотворения в прозе О. Уайльда. Первые переводы частично были опубликованы в серии статей «Из Англии» [Дионео, 1898, с. 185–214]. В 1905 г. московский книгоиздатель В.М. Саблин, окрещенный в народе руководителем «литературной фабрики», начал выпус-кать первое полное собрание сочинений О. Уайльда в 8-ми томах. Однако качество перево-дов оставляло желать лучшего: неграмотные фразы, многочисленные искажения демонст-рировали отсутствие профессионализма у тех, кто выполнял переводы, при этом зачастую оставаясь инкогнито. Чуть позже, начиная с 1907 г., в издательстве «Польза» В. Антика и КО (серия «Универсальная библиотека») публикуются переводы, выполненные М. Лики-ардопуло, секретарем журнала «Весы» и знатоком творчества О. Уайльда. «Стихотворения в прозе» О. Уайльда – это общее название для 6 стихотворе-ний, впервые опубликованных единым циклом в июле 1894 г., « The Fortnightly Review ». «Стихотворения в прозе» включают в себя следующие произведения (в порядке их появления): «The Artist», «The Doer of Good», «The Disciple», «The Master», «The House of Judgment» и «The Teacher of Wisdom». В ИРЛИ (Пушкинский Дом) РАН хранятся архивы, отражающие процесс ра-боты Сологуба над переводом. Единица хранения 46, опись 1, Ф. 289 содержит рукописные и машинописные тексты с авторскими (сологубовскими) пометами и исправлениями. Что примечательно, в рукописном варианте представлен только текст стихотворения «Дом блудницы» («The Harlot’s House»). Рукописные пере-воды стихотворений в прозе отсутствуют вовсе. Тексты, с которыми работает Со-логуб, представлены в машинописном варианте. Работая над переводами из П. Верлена и обращаясь к оригинальному сбор-нику П. Верлена «Romances sans paroles» [Verlaine, 1891] из личной библиотеки, Сологуб помечает все англоязычные слова (так же, как и редко употребляемые французские). Получается, что уровень владения английским языком не позволял на данном этапе без словаря переводить даже отдельные слова. Около 25 лет спустя ситуация принципиально не изменяется: также в архиве Ф. Сологуба су-ществуют письма от Дж. Коурнэса [Архив Ф. Сологуба, оп. 3, № 380], осуществ-лявшего переводы ряда произведений Ф. Сологуба на английский язык. В этих письмах обсуждаются переводы «Мелкого беса» и некоторых рассказов. Письма адресованы Сологубу лично, а информация, содержащаяся в них, касается орга-низационных вопросов, и при этом они идут с переводом З.А. Венгеровой (то есть Сологуб обращался за помощью). Отметим, что и в картотеке переводов, созданной самим Ф. Сологубом и яв-ляющейся частью авторской библиографии, упоминаний о переводах из О. Уай-льда нет. Закономерно возникает вопрос, кем выполнены машинописные перево-ды, представленные в архиве. Пока нам не удалось установить авторство этих текстов; возможно, они были выполнены кем-то из родственников Сологуба (по линии жены были переводчики). В то время нередко переводы, выходившие в печать в авторстве кого-то из именитых переводчиков, в действительности были созданы их близкими людьми. Однако правки, внесенные в текст машинописи и учтенные позже при публикации переводов, сделаны рукой Ф. Сологуба. Почти все эти корректировки можно объединить в две группы – назовем их условно «формальной» и «стилистической». «Формальную» группу составляют изменения, касающиеся организации слов в фразе, либо вводящие повторы (на лексическом и синтаксическом уровне), ко-торыми изобилует оригинальный текст. Так, Ф. Сологуб сверху нумерует слова, изменяя изначально прямой порядок слов в фразе (копирующий фразу из оригинала «And he went forth into the world»): 3 1 2 И он пошел в мир присмотреть бронзу [Архив Ф. Сологуба, оп. 1, № 46, л. 15]. «И он в мир пошел присмотреть бронзу. Только о бронзе мог он думать». Аналогичная ситуация (оригинальное «When Narcissus died»): 2 1 Когда Нарцисс умер [Архив Ф. Сологуба, оп. 1, № 46, л. 21]. Изначальное «на нас он не глядел, тебя же искал» заменяется Сологубом на «он проходил мимо нас, к тебе же стремился» [Архив Ф. Сологуба, оп. 1, № 46, л. 22] (определенная последовательность в чередовании ударных и безударных слогов: УББ│УББ│УБ│УББ│УБ). Ф. Сологуб использует и повтор синтаксической конструкции «подлежа-щее – сказуемое – дополнение»: 4 1 3 2 неустанно пел Богу хвалы («…and he sang praises unto God without ceas-ing») [Архив Ф. Сологуба, оп. 1, № 46, л. 31]. В результате: «И, когда он шел по дороге, он был полон радости и он пел хвалы Богу неустанно». Также находим примеры лексических повторов. В стихотворении «Худож-ник» [Архив Ф. Сологуба, оп. 1, № 46, л. 15] изначальное «везде в мире» и «нигде в мире» зачеркнуты и заменены на «во всем мире» (получается повтор, так же, как у Уайльда, – два раза «in the whole world»). В стихотворении «Учитель» [Архив Ф. Сологуба, оп. 1, № 46, л. 24] добавлены изначально опущенные местоимения «я»: «и я возвращал и я насыщал» (опять повтор, воспроизводящий повтор оригинала: I have fed and I have raised). Примеры демонстрируют, что Сологубу интересна форма, для него привле-кателен этот новый жанр – стихотворения в прозе (будет переводит в этом жанре из Ш. Бодлера, А. Рембо, С. Малларме). И сам поэт-переводчик пытается пред-ставить текст в виде ритмической прозы, экспериментируя со стопными законо-мерностями, используя прием синтаксического параллелизма. Отметим, что Сологуб при работе над переводом обращается к оригиналь-ному тексту, о чем свидетельствуют правки в стихотворении «Творящий благо» [Архив Ф. Сологуба, оп. 1, № 46, л. 17–20]. В машинописном варианте местоиме-ние «он», обозначающее субъекта стихотворения, везде написано с маленькой буквы. Сологуб по тексту везде правит на заглавную, так же, как в оригинале. То же в стихотворении «Чертог суда». В оригинальном тексте с заглавной буквы пи-шется не только личное местоимение «I», но и притяжательные «Му», «Mine», личное в косвенном падеже «Me». Переводчик машинописи упускает эту деталь. Вторая группа замен – лексические: Сологуб старается стилизовать текст под библейский. Примеры этому многочисленны, представим некоторые в виде таб-лицы: оригинал машинопись рукописные правки (изданный текст) for ever lying touched for surely looked up shame no more вечно лежащий тронул конечно посмотрел вверх позор ни нынче, ни в иное время вовеки [Архив Ф. Сологуба, оп. 1, № 46, л. 15–16] возлежащий [Архив Ф. Сологуба, оп. 1, № 46, л. 18] коснулся [Архив Ф. Сологуба, оп. 1, № 46, л. 19] истинно [Архив Ф. Сологуба, оп. 1, № 46, л. 23] поднял взор [Архив Ф. Сологуба, оп. 1, № 46, л. 20] посрамление [Архив Ф. Сологуба, оп. 1, № 46, л. 26] отныне и вовеки [Архив Ф. Сологуба, оп. 1, № 46, л. 35] В условно-систематизированные нами группы замен не вписывается перевод заглавия стихотворения «Disciple», приведенного ниже. Поклонник Когда умер Нарцисс, разлившийся ручей его радости превратился из чаши сладких вод в чашу солёных слез, и Ореады пришли, плача, из лесов, чтобы петь над ручьем и тем подать ему отраду. И, когда они увидели, что ручей превратился из чаши сладких вод в чашу соленых слез, они распустили свои зеленые косы, и восклицали над ручьем, и говорили: – Мы не дивимся твоей печали о Нарциссе, – так прекрасен был он. – Разве был Нарцисс прекрасен? – спросил ручей. – Кто может знать это лучше тебя? – отвечали Ореады. – Он проходил мимо нас, к тебе же стремился, и лежал на твоих берегах, и смотрел на тебя, и в зеркале твоих вод видел зеркало своей красоты. И ручей отвечал: – Нарцисс любим был мною за то, что он лежал на моих берегах, и смотрел на меня, и зеркало его очей было всегда зеркалом моей красоты [Уайльд О., 1912, с. 215]. В машинописном варианте заглавие переведено как «Ученик» [Архив Федо-ра Сологуба, оп. 1, л. 21], а потом зачеркнуто и исправлено на «Поклонник». В переводе с английского disciple – ученик, последователь; поборник, приверже-нец, сторонник; есть и еще одно значение – в религиозном контексте слово «disci-ple» означает «апостол» (второе значение органично вписывается в общий биб-лейский контекст). В оригинале пруд предстает как достойный последователь своего учителя, апостол, впитавший учение и сделавший его главенствующим принципом своего существования: пруд, как и Нарцисс, являет собой крайнюю степень эгоцентризма и любви к себе. Это, в свою очередь, очень созвучно и по-этике самого Ф. Сологуба, часто педалирующего в своем творчестве идею солип-сизма (например, «Я во всем и нет иного…» [Сологуб, 2000, с. 280] или «Я – бог таинственного мира…» [Сологуб, 2000, с. 176]). Сологуб, пропуская уайльдовский текст сквозь призму своего восприятия творчества английского поэта, акцентирует в переводе принцип парадокса. По-клонник, то есть тот, кто, в привычном понимании этого слова, утрачивает самое себя в поклонении своему кумиру, в действительности воплощает все тот же со-липсизм: во всем видит себя. Нарцисс из кумира превращается в проектор, снова и снова воспроизводящий любовь пруда к самому себе. По Сологубу, поэт имеет полное право «достраивать» тексты: он видит принципиальное отличие между поэтом-читателем, обычным читателем и читате-лем-критиком: «Поэт – вдохновенный творец, чародей и мечтатель. Вот открыва-ет он чужую книгу и ворожит над нею… Вот было для тебя творчество иного поэта океаном, переплеснувшим переплеск вольных волн через черную черту бе-регов. Ты прошел над океаном, шагами измерил ты неизмеримую ширину его, вершками исчислил ты его глубину, – но не стыдись восторженных похвал: не ты ли был солнцем, отразившим свой лик в океане?» [Сологуб, 2002, с. 322]. Сам Уайльд также придерживался подобных взглядов. В предисловии к ро-ману «Портрет Дориана Грея» он пишет: «Всякое искусство одновременно есть и поверхность и символ. Те, кто проникают глубже поверхности, сами ответст-венны за это. Те, кто разгадывают символ, сами ответственны за это. Ибо зрителя, а не жизнь, поистине отражает искусство» [Сологуб, 1912, с. 4] (курсив наш – А.С.). Исходя из вышесказанного, в данном случае искажение смысла оригинала, возникающее при замене исходного «ученик, последователь, приверженец» на «поклонник» вполне закономерно. Сологуб воспринимает творчество Уайльда как искусство парадокса. Принцип «перевертыша», идея внутреннего единства про-тивоположенных начал воплощаются и в творчестве самого Сологуба. По Соло-губу, единство мироздания реализуется в антиномиях: «каждое переживание ощущается в его роковых противоречиях, вся невозможность утверждается как необходимость, за пестрою завесой случайностей обретен вечный мир свободы. В каждом земном и грубом упоении таинственно явлены красота и восторг» [Со-логуб, 1908, с. 9]. Сологубовское прочтение данного цикла стихотворений О. Уайльда отража-ет статья, вышедшая в 15-летнюю годовщину со дня кончины английского поэта «Художники как жертвы». В ней Сологуб пишет: «Когда я думаю о судьбе Уай-льда, я представляю себе человека, взысканного всеми дарами судьбы, взошедше-го на вершину горы, и узревшего оттуда весь чертеж мироздания – дворцы и ла-чуги, красоту и безобразие, счастливцев и прокаженных… Пейзаж был … ужа-сающе дисгармоничен» [Сологуб, 1916, с. 2]. Эта статья, опубликованная в газете «Биржевые ведомости» и небольшая по объему, посвящена личности и творчест-ву Уайльда. О собственно стихотворениях в прозе в ней не сказано ни слова, од-нако сквозь всю статью они проходят красной пунктирной линией. Так, к примеру, Сологуб пишет: «Как бы очарованные лживыми внушениями какого-то злого демона, или в ужасной борьбе между собою, погасившие ненуж-ный им светоч разума, люди настойчиво делают все для того, чтобы жизнь их бы-ла бессмысленна, жестока и безобразна. Зрелище это причиняет великое страда-ние душе поэта, терзая его поистине ужасными противоречиями между миром должного и миром действительности» [Сологуб, 1916, с. 2]. Этой идее посвящено стихотворение «Творящий благо» [Сологуб, 1912, с. 213–215], где лирический субъект – Он – разочарован деяниями людей, которые были им исцелены или вос-крешены. Другая идея Сологуба о «тайне жизни», кроющейся «в страдании, кото-рое одно в жизни – бесконечно длительно и подлинно реально», откликом звучит в стихотворении «Художник» [Там же, с. 213]: «печаль, длящаяся вовеки», и «ра-дость, пребывающая одно мгновение», являются центральными образами этого произведения. Хотя «Стихотворения в прозе» О. Уайльда в переводе Ф. Сологуба продол-жают публиковаться, в данной ситуации последний не является переводчиком в привычном понимании этого слова. Сологуб не проходит все этапы переводче-ской работы, начиная с чтения оригинала, создания подстрочника или буквально-го перевода, который станет основой для окончательной версии. Он включается на завершающей стадии «редакторской» правки, работает больше со стилем и слогом, нежели с иноязычным словом. Однако текст перевода становится худо-жественным произведением именно на данном этапе, и авторство художествен-ных переводов «Стихотворений в прозе», бесспорно, принадлежит Ф. Сологубу.

Скачать электронную версию публикации