The work written by Metropolitan Eugene Bolkhovitinov about Georgia.pdf Первое исследование только что присоединенной к Российской империи единоверной Грузии на русском языке называлось «Историческое изображение Грузии в политическом, церковном и учебном ея состоянии. Сочинено в Алек-сандро-Невской Академии. СПБ. 1802». На титульном листе стояло: «Всепресветлейшему Державнейшему великому государю А Л Е К С А Н Д Р У I императору всероссийскому, основавшему и устроившему благоденствие Г Р У З И И, сие вернаподданнейше посвящает Санкт-Петербургская Александро-Невская Академия» [Болховитинов, 1802, c. 1]. Имя автора на титульном листе отсутствовало. Будучи префектом и препода-вателем философии в Александро-Невской лавре в Санкт-Петербурге, митропо-лит Евгений Болховитинов написал и на свои средства издал анонимно эту книгу. Рассказывая в одном из писем историю создания книги, митрополит Евгений писал о том, что она выросла из дружбы с архиепископом Варламом Эристовым, представителем первой эмиграции в Петербурге: «Он мне рассказывал да расска-зывал про Грузию, а я слушал да слушал, да на ус себе мотал, а там як присев пи-сать... Прочел Варлааму – он аж изумился, и ну пополнять, поправлять, с находя-щимися здесь грузинскими князьями советоваться . Попросил я помощи и от Бантыш-Каменского. Он все любопытное из своего гнезда мне сообщал» [Болхо-витинов, 1870, c. 824–830]. И в предисловии к книге митрополит Евгений с законной гордостью сооб-щал читателям, что все сведения «почерпнуты не у иностранных Европейских путешественников, но из оригинальных источников, большею частию сообщен-ных от пребывающих ныне в Санктпетербурге Грузинских посланников и Депу-татов» [Митр. Евгений, 1802, c. 5]. Это, несомненно, были такие «петербургские» грузины, в числе которых посол Гарсеван Чавчавадзе, первый секретарь посоль-ства писатель Георгий Авалишвили, царевичи Иоанн, Баграт и Михаил, но более всех – епископ Варлам Эристов. Участие последнего в написании «Истории» бы-ло столь велико, что митрополит Евгений впоследствии отказывался от авторства, ссылаясь на то, что истинный автор не он, а представители грузинской эмигра-ции, в первую очередь Варлаам Эристов. Но авторство митрополита Евгения бы-ло широко известно – основанием для принятия Е. Болховитинова в члены Рос-сийской Академии (1806) по рекомендации Г.Р. Державина были названы два его труда – «Исторической изображение Грузии» и «Историческое, географическое и экономическое изображение Воронежской губернии». Митрополит Евгений был выдающимся литератором своего времени. И к жанру описания страны он обращался не впервые. Еще в 1788 г. он напечатал остроумное историко-географическое описание … страны Горы Парнаса. Это была удачная попытка соединить в прозе заметки путешественника с характер-ным для поэзии классицизма конца XVIII в. жанром поэмы, посвященном стра-нам и континентам («Россиада» М. Хераскова, «Иерусалим» У. Блейка»). Первая «страноведческая» книга Митрополита Евгения называлась «ПАРНАССКАЯ ИСТОРИЯ, заключающаяся в двух книгах, из которых ПЕРВАЯ содержит описание горы Парнасса, находящихся на нем строений окре-стных Потоков, источников, Болот, Лесов и обретающих там животных; а ВТОРАЯ Жителей, Правления, Чинов, Судилищ, Жертвоприношений, Празд-ников и торгов Парнасских. Переведена С … Евг. Болх. Москва, В типографии Пономарева, 1788, С. 72.» [Болховитинов, 1788]. «Парнасская история» состояла из ироничного, но детально и последова-тельно представленного описания страны, касающегося: // Гл. 1. О горе Парнассе и ея истинном положении, // 2. О Храме Памяти, // 3. О потоках, Касталии и Ипокрене, // 4. О источнике Пермессе, // 5. О болотах и окрестностях Парнасса, // 6. О перелесках и рощицах Геликонских и смежных лесах, // 7. О парнасских животных». Здесь особенно занятными были «поющие обезьяны Пификоды». Дальше следовало разъяснение. «При подошве горы в лощине и долине есть многочис-ленные животные подобныя ослам, которых называют Грамматофорами» [Болхо-витинов, 1788, c. 26]. Книга 2 рассказывала: // Гл. 1. О обитателях Парнасса, // 2. О Парнасском правлении, // 3. О штатах или Чинах Парнасских, // 4. О судилищах Парнасских. // 5. О Парнасских законах. // 6. О жертвоприношениях и Праздниках, торжествуе-мых на Парнассе. // И, наконец, «7. О торгах Парнасских». В последней главе говорилось: «В пространной долине, лежащей между Парнассом и Геликоном бывают ярмонки, открывающиеся в известные дни. Там находятся два великих рынка. Один из них занят Грамматиками, а другой Сло-варями. Между тем Торговщики различных народов раскладывают свои товары. Лавки на рынке Лексиконов или Словарей имеют у себя вывескою Азбучные буквы написанные над дверьми в своем естественном порядке. Подле их видны красочные товары, т. е. Румяны, притиранья и уборы в небольших бумажках: их обыкновенно называют Риторическими красками. На сих рынках, так как и на наших есть воры и мошенники. Есть ли они будут признаны, то народ гонится за ними с криком и свистом; и сие почитается их наказанием. // Монета, которую там употребляют при торгах, есть похвала и прославление. Сею-то монетою пла-тится цена вещей, награждение и Парнасское жалованье» [Болховитинов, 1788, c. 70–71]. Описание парнасской истории заканчивается изящным заключением: «И так я все объявил, что знаю о Парнассе, как самовидец и как слышавший. Что при-надлежит до того, что я видел, то по справедливости скажу, что в оном я дал от-чет верный и сколь возможно точной: а в рассуждении того, что я знаю только по словам так-сказывали, об оном я не ручаюсь. Их ведомости к нам приходят из стихотворческой земли, которая тем, кои в ней не живут, неизвестна; да и те, ко-торые там находятся, подозрительны во лже, и потому нельзя ничего сказать прямо достоверного о всем том происходящем, разве, прежде самому туда схо-див, прилежнее разсмотреть» [Болховитинов, 1788, c. 72]. «История Грузии», появившаяся через 15 лет после «Парнасской Истории», написана с другими целями и, соответственно, интонация и характер изложения ее совершенно другие. Это рассуждение не о вымышленной стране поэзии, а о Государстве Российском, современной политике и обосновании присоедине-ния новых земель. «Желание участвовать в безопасности и благополучии Российских поддан-ных давно уже привлекает окрестные народы в покровительство Российскому престолу, и Россия со времени свержения с себя Татарской власти с немногим через триста лет узрела в пределах своих владений более племен языков, нежели сколько оных древний Рим покорил в тысячу лет своей силы и славы. Истекшее наипаче столетие славно для России распространением ея пределов и обладания. Наконец в наши дни и Г р у з и я еще за 215 лет перед сим предавшаяся в по-кровительство Российских монархов вступила в совершенное и непосредствен-ное подданство Всероссийскому престолу. По сему теперь столькож любопытно и нужно для нас иметь обстоятельное понятие о сей соответственно уже нам на-ции сколько и о других давно благоденствующих под общим мудрым правлени-ем наших Монархов. Все известия о Грузии до сего изданные большею частию писаны французскими путешественниками, описывающие земли без познания оных. И так чужестранные известия о Грузии не могут быть для нас руково-дством к познанию ея», тогда как автор черпал «из оригинальных источников, большею частию сообщенных от пребывающих ныне в Санктпетербурге Грузин-ских посланников и Депутатов» [Митр. Евгений, 1802, c. 5]. Благодаря этому сотрудничеству митрополит Евгений описывает Грузию как бы изнутри. Он в курсе и последних событий касающихся русско-грузинских от-ношений, и ее истории, церковной и светской. Он знает, что «церквей в Карта-линии и Кахетии можно щитать до 3 тысяч; но большая часть оных в бедном со-стоянии, а пограничные разорены и опустошены от частых нашествий Персиян и других народов». Митрополит Евгений сообщает русскому читателю, что «Гру-зины имеют еще и вне своего отечества два своих монастыря один в Иерусалиме, основанный, как выше упомянуто, еще с V века князем грузинским Татианом, а другой в Афонской Горе, заведенный там в Х веке тремя Грузинскими князьями монахами, о чем также выше упомянуто. Оба они подробно описаны Российским путешественником Григоровичем в путешествии его ко св. местам на страницах 201 и 508 и след. Однакож в обоих монастырях ныне уже властвуют греки» [Митр. Евгений, 1802, c. 54–55]. Ниже автор в разделе «О языке и письменах Гру-зинских» дает два варианта «Отче наш», с ударениями, в столбик. «Коренной Грузинский язык по Библейскому тексту». Справа – «Нынешний простонародный Грузинский язык». Книга содержала широкий историко-культурный материал, Грузия была представлена на фоне событий европейской культуры и политики ее восточных соседей. Болховитинов охотно обращался к мифологии и литературе, начиная с античности. «Грузинская земля в самой глубокой древности была знаменита многими в Европу выпущенными из себя селениями. Она воспета еще древними Греческими стихотворцами в славных баснях о Прометее прикованном, по вы-ражению Вергилиеву, к угрюмому и недоступному Кавказу; а еще более про-славлена у Греков походом к ней Аргонавтов и повестьми о золотом руне, о Язо-не, о знаменитых спутниках его о чародействующей Медее и неусыпаемом Дра-коне». Черпает он сведения и из грузинских источников, как мифологических, так и исторических [Там же, с. 65]. Этот труд был роскошно оформлен и поднесен государю императору Алек-сандру I. Он содержал точные и позитивные сведения: «древние Иверы владения свои распространили было по всему пространству между Каспийским и Черным морем Персидского города Тавриса и Турецкого Ерзерума до устья реки Дона. Все почти народы, населяющие Кавказские горы, и Кабарда были у них в под-данстве» [Митр. Евгений, 1802, c. 5]. В «Истории», написанной с глубоким знанием и истинным уважением к Гру-зии, содержались следующие разделы: «1. О древностях грузинского народа и знатнейших в нем происшествиях. // О просвещении Грузии христианскою ве-рою и о состоянии церкви Грузинской. // О богослужении и церковных книгах грузинских и о их церковной типографии. // О языке и письменах грузинских. // О учебном состоянии Грузии, ее школах и классических книгах. // О грузинских летописях и других, в народе обращающихся книгах. // О грузинском стихотвор-стве и музыке». В ней также содержалась довольно точная генеалогия Багратионов, автор знакомил читателя с историей Грузии как в периоды расцвета, так и в полосах упадка. В книге митрополита Евгения на 103 страницах компактно и ярко представ-лена политическая история Грузии от первого царя Парнаваза до последнего Ге-оргия XII, особо раскрыты роли царицы Тамары, Давида IV, Ираклия II в полити-ческом и культурном возрождении страны. Это был серьезный труд историка, первая часть содержала сведения о сложных, трагических и запутанных отноше-ниях между Грузией, Персией, Оттоманской Портой. Митрополит Евгений при-водил интересные свидетельства русско-грузинских отношений в XVII и XVIII в. Но с наибольшим увлечением он описывал литературу и поэзию Грузии. Болховитинов рассматривал основные периоды развития истории грузинской литературы в контексте литературы европейской. «Где же лучше можно было родиться гению поэзии, как не в сей очаровательной стране, больше всех в свете похожей на древнюю греческую Фессалию, во всех своих предметах стихотвор-цами обоготворенную? Но в Фессалии один только Олимп: а в Грузии многие необозримые Олимпы сближают землю с небесами» [Митр. Евгений, 1802, c. 84]. Автор пишет о «славной поэме» Чахрухадзе «Тамариани», высоко оценивает «Витязя в тигровой шкуре» Руставели: «Содержание первой поэмы Вепхисткао-сани есть почти романическое, взятое из Индейской истории. Сцены действий подобны Ариостовой поэме Роланду: но красоты, оригинальность картин, естест-венность идей и чувствований – Оссиановы. Поэма сия при царе Вахтанге V была в Тифлисе напечатана, однако ж вскоре истреблена так, что ныне весьма редко можно видеть печатные оной экземпляры» [Митр. Евгений, 1802, c. 86]. Митрополит Евгений приводит сведения о грузинской системе стихосложе-ния, и, судя по всему, делится этими знаниями с Державиным. В неизданной части «Рассуждения о лирической поэзии», как это было отме-чено исследователями, Державин приводит сведения о форме грузинского клас-сического стиха, указывая что бывают «не токмо такие стихи, которые в каждой строке на конце имеют рифму, но и такие, в которых помещаются к каждой стро-ке по четыре рифмы, бывают и двадцатисложные с четырьмя и двумя рифмами» [Догонадзе, 1961, c. 28]. Эти сведения о грузинском стихосложении были почерп-нуты Державиным у своего младшего друга, чьим информантом, естественно, являлся митрополит Евгений, включивший в свою книгу 9 вариантов грузинского стиха, в той же книге о Грузии. Болховитинов пишет о грузинском стихе как о «пиррихо-дактилическом, однако ж сродни ему и все прочие меры Греческой поэзии» [Митр. Евгений, 1802, c. 88], в первую очередь разумея шаири. Затем рассматривает чахрухаули, приводя 2 стиха из «Тамариани». Третим родом гру-зинского стиха он называет Ред-Рули, который состоит из 7 стихов, как и шаири. IV – загнакорули, состоящий из 3 стихов, 2 стихов одного метра, а 3 без рифмы и особого метра, V – цкобили, VI – пистикаури, как чахрухаули второго рода, VII – лекси, состоящий из 2 стихов однорифменных по образцу шаири, VIII – со-стоит из 1 стиха и имеет рифму в цезуре, IX он называет заимствования из пер-сидской поэзии [Митр. Евгений, 1802, c. 93]. В архиве митрополита Евгения сохранились два сборника: «Записки по ис-тории Грузии» [Библиотека Вернадского, рукописный фонд, ед. хр. 18 (727), лл. 132–134] и «О грузинской литературе» [Там же, ед. хр. 297 (599), л. 64], не во-шедшие в его книгу по неизвестным причинам. Однако они представляют ис-ключительный интерес. Е. Болховитинов пытается переводить Руставели. Среди его бумаг есть перевод строфы из 36-й главы «Витязя в тигровой шкуре»: Ты, в ком образ Божий, как говорит философский язык, Ты помоги пленному, цепьми скованному железными, Хрусталь и лали я искал, но стекло черное потерял и простое Тогда не терпел я близко быть, а ныне каюсь, что удален. Болховитинов описывает грузинские салонные словесные игры – «зма» – слияние слогов, пытается разобраться в грузинском стихосложении и нотации древнегрузинской музыки. Он делает две нотные записи квадратной пятилиней-ной нотацией, распространенной в России в XVII–XVIII вв. первый ирмос первой песни утреннего канона «Отверзи уста мои» Иоанна Дамаскина и в главе, на-званной «О стихотворстве и музыке» пишет следующее: «Из старинного грузин-ского стихотворца Руставели, писавшего четверослогом, есть печатное граждан-скими буквами при Вахтанге VI. Таким образом, митрополита Евгения можно считать и первым исследовате-лем творчества Руставели в России.

Скачать электронную версию публикации