The scientific conference «The Nation and the World in Russian Literature. Contemporary issues in the study of Goncharov.pdf Научная конференция «Нация и мир в русской литературе. Современные проблемы изучения творчества И.А. Гончарова», состоявшаяся в Национальном исследовательском Томском государственном университете в мае 2013 г., была посвящена 200-летию со дня рождения писателя. Она показала, что современное осмысление творчества Гончарова связано с проблемами национальной идентич-ности, с обращением к широкому контексту русской и мировой литературы и культуры. Работу первой секции «Нация и мир в творчестве И.А. Гончарова» открыл А.С. Янушкевич (Томск) докладом «Роль концептов русской поэзии в миромо-делировании романа И.А. Гончарова “Обыкновенная история”». В центре его доклада – идея о связи поэтики романа Гончарова с концепцией жизнестроитель-ства героев и творческого самоопределения автора. Как показал докладчик, гон-чаровский роман уникален прежде всего этой установкой на миромоделирование, и в этом смысле особенности его жанровой структуры, образной системы, про-блематики имеют ярко выраженный текстопорождающий характер. Опираясь на современную теорию нарратологии, можно говорить об особенностях его экзеге-сиса: этот план повествования в «Обыкновенной истории» обрел поистине визу-альный характер. Около 70 курсивов, 19 фрагментов поэтического текста, оформ-ленных в виде цитат, особый пласт вопросительной интонации организуют особое пространство миромоделирования, генетически связанное с поэтической традици-ей предшествующей эпохи. Гончаровские курсивы в «Обыкновенной истории» – это своеобразные концепты и семантические универсалии. Своеобразная вязь курсивов формирует оригинальное поле рефлексии. С этим связана и установка писателя на самоопределение в области романной поэтики. Поэтика палимпсеста как своеобразного поведенческого миромоделирования организует всё простран-ство текста гончаровского романа. В этом отношении особенно показательны те манипуляции, которые автор-нарратор проделывает с текстом романа «Евгений Онегин». Память об идиллической поэзии сентиментализма, о романтизме пуш-кинской эпохи, о духе поэзии жизни самого Пушкина, переживание собственных поэтических опытов и поэзии современников (А.С. Хомякова, В.Г. Бенедиктова) вступают в непосредственный контакт с сюжетом романа, с историей духовной и жизненной Одиссеи дяди и племянника Адуевых, их деревенских родственни-ков, женщин, встретившихся на их пути. Курсивы, цитаты, эмфатика, палимпсе-стная эстетика, нарративные стратегии формируют особое романное пространство не прозометрии, не поэтической прозы, но философии эпохального фронтира как мироощущения и миромоделирования. Текст романа «Обыкновенная история» формировал через экзегесисную модель оригинальную семиосферу русской жиз-ни переходной эпохи и героя фронтирной ситуации. Проблематика первого доклада была продолжена в выступлении Н.Ж. Вет-шевой (Томск) «“Диалогический роман” И.А. Гончарова “Обыкновенная исто-рия”: цитата, реминисценция, интертекст». Она размышляла о том, что Пушкин и Гончаров традиционно сближаются в пространстве и времени русской литера-туры: если Пушкин задает норму национального мирообраза, то Гончаров в ро-манной трилогии «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв» создает эпичес-кую художественную онтологию и антропологию, исследует диалектику русского национального характера и пути развития России. Пушкинские реминисценции в «Обыкновенной истории» становятся аргументами в спорах героев, иронически снижая романтическую восторженность Александра и показывая неполноту прагматизма Петра Иваныча. Благодаря пушкинским реминисценциям создается дистанция между автором-повествователем и героями, а в «обыкновенной» исто-рии трансформации юного идеалиста в человека «как все» высвечивается пуш-кинская традиция и проявляется эстетическая и художественная мечта Гончарова о целостности русского национального мира в гармонии идеала и реальности. В докладе И.А. Поплавской (Томск) «Роман И.А. Гончарова “Обрыв” как метатекстуальный роман» была выявлена связь последнего романа писателя с романтической эстетикой жизнестроительства и ее новым осмыслением в эпоху 1850–1860-х гг. Главное внимание в докладе было уделено изображению Райско-го как героя-художника, творчество которого становится предметом рефлексии и метарефлексии как со стороны самого героя, так и со стороны автора. Ведущий принцип Райского-творца определяется в докладе как принцип эстетического восполнения жизни искусством и одновременно восполнения литературы живо-писью, музыкой, скульптурой. Также метатекстуальная природа романа Гончаро-ва была исследована в аспекте типологии героев и с точки зрения формирования особенностей национального мирообраза. Выступление А.А. Казакова (Томск) «Ценностная архитектоника “роман-тизма разочарования” (Д. Лукач) в произведениях И.А. Гончарова» было посвя-щено философским аспектам осмысления творчества писателя. Докладчик гово-рил о том, что в своём первичном облике ценностная архитектоника непредметна (по определению М. Хайдеггера – бытийна), однако в конкретной художествен-ной практике нередко наблюдается субстантивация ценностей. Именно в этом отношении очень интересно творчество Гончарова, по мысли докладчика. В ро-мане Гончарова – «романе разочарования» или «романе утраченных иллюзий», по характеристике Д. Лукача, – внешнее и внутреннее действуют как две системы отсчета, каждая из которых по-своему оправданна, но, одновременно, опроверг-нута. Внешний мир прозаичен, безыдеален, здесь торжествует пошлость, но он обладает и неопровержимым достоинством – это реальность. Внутренний мир иллюзорен, субъективен, неподтверждаем, но в нем есть идеальное, возвышенное, прекрасное, любовь. Как можно увидеть, поверх субстантивации, территориаль-ной разметки действительности на внутреннее и внешнее пробивается интерес к бытийному – бытийная полновесность оказывается одним из важнейших ценно-стных факторов. Н.В. Хомук (Томск) в своем докладе «Тело и телесность в стратегии повест-вования “Фрегата «Паллада»”» отметил, что создание книги очерков стало пере-ломным моментом в поэтике писателя: в прежде написанной «Обыкновенной ис-тории» Гончарова интересовал прежде всего фактор человеческого сознания в его диалоге с миром, а после книги очерков, в романе «Обломов» – имманентность для человека многообразной телесной связи с бытием и вырастающая из этого новая поэтика. Романный герой несет в себе изначальную эпичность. Залогом такого телесного потенциала эпичности является система концепта «тела» в его дискурсивных возможностях книги очерков «Фрегат “Паллада”». Автор-повествователь в своем телесном присутствии становится мерой оценки новой экзотической действительности; телесная вовлеченность в художественное отра-жение способствовало изменению художественных критериев (поэтическое / про-заическое, существенное / несущественное), создавало новые феноменологиче-ские элементы смыслополагания. Открывается существенная разнородность жиз-ни, мерой для которой становится не только «мыслимое» (т.е. сознание), как пре-жде, а телесная аутентичность. Любой объект «чужого» становится на границу своего / другого; культурные представления или ожидания редуцируются к пер-вичному телесно-жизненному пропусканию и преображению в письме. Именно благодаря телесной феноменологии во «Фрегате “Паллада”» формируется единый образ живого космоса через способность человеческой самоидентификации. Проблематика книги очерков Гончарова была продолжена в выступлении С.А. Курило (Томск) «Образ Англии в книге И.А. Гончарова “Фрегат «Палла-да»”». В докладе был собран и систематизирован обширный материал обращения писателя к теме Англии во «Фрегате “Паллада”»: образ Англии, образ Лондона, тип англичанина, тип англичанки. Особого внимания заслуживает изображение и описание английских моряков, служивших на фрегате. С ними в текст книги входит английский язык морских терминов XIX в. Доклад Е.Г. Новиковой (Томск) «Сибирь И.А. Гончарова» был посвящен специальному анализу сибирских глав книги очерков писателя. В докладе был проделан сравнительный анализ двух очерковых циклов с описанием Сибири – «Фрегата “Паллада”» Гончарова и «Из Сибири» А.П. Чехова, и было показано, что авторские позиции здесь принципиально различны: если для Чехова Сибирь – это «свое» пространство, то для Гончаров – принципиально «чужое». В этом смысле показательно то, что описание путешествия по Сибири во «Фрегате “Пал-лада”» заканчивается приближением к Иркутску – первому городу уже собствен-но русской культуры. В центре внимания Гончарова – Дальний Восток и Восточ-ная Сибирь, описанные им как самобытные, по-своему, столь же экзотичные про-странства, как изображенные в книге ранее Сингапур, Гонконг, Япония и др. Внимание Гончарова сосредоточено на описании коренных жителей Сибири и на вопросах цивилизаторской деятельности в этом крае. Необходимые условия ци-вилизации Сибири, по Гончарову, – ее христианизация и экономическое развитие. При этом к теме Сибири как страны «тюрьмы и ссылки» Гончаров в своей книге не обращается. Вторая секция конференции «И.А. Гончаров и время» открылась докладом Л.А. Ходанен (Кемерово) «Лермонтовское наследие в оценке И.А. Гончарова как цензора и критика». В докладе были показаны литературно-критические оценки и цензорская деятельность Гончарова в отношении к лермонтовскому наследию. Было отмечено, что в статьях и в эпистолярии писателя основное внимание уде-лено роману «Герой нашего времени». В своих суждениях о Печорине Гончаров развивает эстетическую теорию реализма в области характерологии и типологии героев. Деятельность Гончарова-цензора была раскрыта в докладе в связи с пред-ставлением к печати собрания сочинений М.Ю. Лермонтова под редакцией С.С. Дудышкина. В составленном Гончаровым цензурном протоколе отмечено стремление обосновать публикацию в России ранее запрещенных произведений Лермонтова, чтобы более полно раскрыть русскому читателю его творчество. О.Б. Лебедева (Томск) в своем докладе «Комедия А.С. Грибоедова “Горе от ума” в интерпретации И.А. Гончарова» обратилась к литературно-критическому этюду писателя «Мильон терзаний» (1872), давно и высоко оцененному в русском литературоведении. При этом, как было показано в докладе, полнота новаторства и глубины прочтения Гончаровым великой комедии до сих пор остается во мно-гом недооцененной, и степень новаторства и гениального прозрения Гончарова в самую суть конструкции грибоедовского шедевра до сих пор осознана недоста-точно. Между тем, именно глубинные смыслы гончаровского этюда являются прямой предпосылкой и концептуальной базой представлений современного ли-тературоведения о поэтике комедии «Горе от ума». Писатель был полно инфор-мирован об основных проблемах обсуждения комедии Грибоедова русской кри-тикой: это типология героя, своеобразие действия и конечный смысл, «высшее содержание» грибоедовской комедии. В этюде «Мильон терзаний» сознательно выстроена концепция грибоедовской пьесы, альтернативная общим мнениям. Гончаров доказал, что Чацкий воистину умен новаторским анализом не столько самого образа главного героя, сколько ситуации, в которой герой оказывается. В своем анализе Гончаров впервые обнаружил и наглядно продемонстрировал тот самый тонкий и глубокий психологический узел комедии, который является ис-черпывающей, хотя и совершенно потаенной, мотивировкой всех внушающих недоумение кажущихся несуразностей в образе действий и словах Чацкого. Именно Гончарову первому удалось увидеть то свойство комедии, которое долго продолжало оставаться невидимым для русской критики: ее глубокий и точный психологизм, реализованный в резко своеобразной структуре драматического действия, которое на двух уровнях его развития и в двух разных сюжетах и си-туациях одного героя связано тайной психологической мотивировкой одного уровня другим. В радикальном отличии образа Чацкого от образов остальных персонажей великой комедии, которое с эстетической точки зрения описано, но не прокомментировано Гончаровым, заключена и глубинная перспектива общей критической мысли писателя, потенциально возводящей образ центрального ге-роя до статуса «вечных» литературных образов и даже до высот архетипических. Роль Гончарова в интерпретации комедии Грибоедова можно уподобить роли Аристотеля в интерпретации законов драматического рода: высказанные писате-лем мысли в русском грибоедоведении продолжены, развиты, дополнены, доска-заны, временами даже частично опровергнуты, но по большому счету продолжа-ют оставаться неотменными: в герменевтическом отношении этюд Гончарова «Мильон терзаний» представляет собой то, что Ю.Н. Тынянов называл «литера-турным фактом», а персонаж одного из гончаровских современников, Рахметов – «капитальным сочинением». Доклад Э.М. Жиляковой (Томск) «А.Н. Островский в оценке И.А. Гончаро-ва» был посвящен вопросу об отношении романиста к «лучшему современному писателю», в художественной манере которого писатель отметил эпичность как художественное воплощение национального духа русской жизни. Особо в докла-де был поставлен и осмыслен вопрос типологического схождения Гончарова и Островского в пореформенный период творчества романиста, проявившейся в нравственно-философском содержании символики (Волга, гроза), в драматиче-ских коллизиях и типологии женских образов в драме «Гроза» и романе «Обрыв». В докладе И.А. Юртаевой (Кемерово) «Отзыв Л.Н. Толстого об И.А. Гонча-рове в трактате “Что такое искусство?”» был поставлен вопрос о том, почему Л.Н. Толстой в трактате «Что такое искусство?» (1898) избрал роман И.А. Гонча-рова «Обломов» в качестве основного объекта для «расправы» (Б.М. Эйхенбаум) над «традиционным» классическим романом ХIХ века. Известно, что Л.Н. Тол-стого и Гончарова связывала долгая творческая дружба, и после первого прочте-ния «Обломова» в письме к А.В. Дружинину от 16 апреля 1859 г. Л.Н. Толстой восторженно отзывался о романе Гончарова, назвав его «капитальнейшей ве-щью». Основная причина изменившегося отношения Л.Н. Толстого к роману Гончарова после повторного прочтения романа в 1889 г. заключается в том, что после пережитого кризисного перелома изменяются и взгляды Л.Н. Толстого на цели и задачи искусства, писатель встает «на позиции идеолога и защитника пат-риархального крестьянства». В образе Обломова Л.Н. Толстой увидел итоговую ступень развития типа «лишнего человека», который, по мысли писателя, уже не соответствовал требованиям эпохи. Эпическая полнота бытия, представленная в романах Гончарова в сложном единстве противоречий, также не могла удовле-творять Л.Н. Толстого, поскольку, по мысли художника, создавшего собственное этико-религиозное учение, здесь не хватало важнейшего качества, отличающего подлинно художественное произведение – новизны «как указания нового творя-щего отношения человека к миру». Истинное произведение искусства, писал Л.Н. Толстой в трактате «Что такое искусство?», должно передавать «чувства но-вые, еще не испытанные людьми», и подлинные произведения искусства, имею-щие художественное значение, должны отражать новый этап уяснения «религиоз-ного содержания, показывающего высшую ступень понимания жизни». Тема «И.А. Гончаров и Л.Н. Толстой» была продолжена в выступлении О.Е. Гевель (Красноярск) «К проблеме «И.А. Гончаров – Л.Н. Толстой»: Воло- хов / Долохов». В докладе было подчеркнуто, что единство культурного контек- ста романов конца 1860-х гг. – «Войны и мира» Л.Н. Толстого и «Обрыва» Гонча- рова – обусловливает общность ряда повествовательных решений. В частности, это совпадения в мотивной структуре образов Федора Долохова и Марка Волохо- ва. Обращается внимание на созвучие имен персонажей, сходство внешности и сюжетных функций. Реконструирована объединяющая героев мифопоэтическая мотивная корреляция, включающая в себя образы собаки, волка, разбойника, влияющие также и на сюжетные роли Долохова и Волохова (похищение девушки: у Толстого – Наташи, у Гончарова – Веры). Интертекстуальная соотнесенность двух персонажей (ни одним автором не задокументированная как осознанная) указывает на глубинные связи этих столь разных произведений, на стихийный мифологизм русской классической литературы. Завершил конференцию доклад Е.В. Швагруковой (Томск) «Творчество И.А. Гончарова в восприятии В.В. Набокова». В докладе была показана модерни-стская рецепция творчества И.А. Гончарова: была проанализирована эстетическая позиция В.В. Набокова по отношению к личности и творчеству писателя-классика. Материалом для анализа выступили такие произведения Набокова, как романы «Защита Лужина» (1929) и «Дар» (1939), две книги автобиографической прозы «Другие берега» (1954) и «Speak, Memory!» (1967), а также переписка пи-сателя с американским исследователем Э. Уилсоном. В числе авторских стратегий при работе с текстами романов Гончарова «Обломов» и «Обрыв» Набоков ис-пользует прямое и скрытое цитирование, метафору, парафраз. Отказывая произ-ведениям классика в эстетической ценности и относя Гончарова к писателям «второго ряда», Набоков, тем не менее, использует сюжетные ходы его романов в собственном творчестве, перерабатывая их художественно. Можно утверждать, что творчество Гончарова, строго оцененное Набоковым, обладало серьезным текстопорождающим потенциалом, о чем писателю-модернисту было превосход-но известно, и явилось материалом для литературы ХХ века. В целом, конференция «Нация и мир в русской литературе. Современные проблемы изучения творчества И.А. Гончарова» показала многообразие творче-ского наследия писателя (художественные тексты, очерки, литературная критика, протоколы цензора), которое, безусловно, адекватно культурной ситуации начала XXI в. и поэтому нуждается в дальнейшем глубоком и заинтересованном изуче-нии.

Скачать электронную версию публикации