The consonantism of the language of the Kirov Permians.pdf Язык кировских пермяков, традиционно именуемый верхнекамским наречием коми-пермяцкого языка, представляет собой уникальную форму коми языка, раз-вивавшуюся в определенных исторических и социальных условиях. Исследуемый идиом распространен в верховьях Камы, на территории Афанасьевского района Кировской области. Начиная с конца XIX столетия число носителей верхнекам-ского наречия неуклонно снижается. Сегодня полноценными носителями языка являются немногочисленные представители старшего и пожилого возраста. Все они являются билингвами, свободно владеющими русским языком. Анализ воз-растного состава представителей исследуемого наречия свидетельствует о том, что передача коми языка в семье была окончательно прервана примерно во вто-рой половине XX в. (60-70-х гг.). В ситуации языкового сдвига изучение языка кировских пермяков приобретает особую актуальность. Документирование, син-хронное описание данной территориальной разновидности коми языка с целью сохранения максимально подробной информации о ней является одной из глав-ных задач современной коми диалектологии. Функционирование верхнекамского наречия в условиях изолированности от основного этнического массива, сильное воздействие окружающих русских гово-ров способствовали формированию в нем целого ряда особенностей на всех уров-нях языка. Консонантная система исследуемого наречия характеризуется наличием 26 исконных (/б/, /п/, /в/, /г/, /д/, /д'/, /ž/, /ž'/, /ж/, /з/, /з'/, /j/, /к/, /л/, /л'/, /м/, /н/, /н'/, /р/, /с/, /с'/, /т/, /т'/, /ч/, /ч'/, /ш/) и 4 заимствованных (/ф/, /х/, /ц/, /р'/) фонем. 1. Артикуляционная характеристика согласных и их дистрибуция 1.1. Губные согласные. Фонема /п/ - шумная, смычная взрывная, ртовая, губ-но-губная, глухая, твердая. В пределах слова встречается в любой позиции: 1) в анлауте: [про˙кмыны] ‘мочь, уметь’, [па˙с'кыд] ‘широкий’, [пыза˙н] ‘стол’, [пож] ‘сито’; 2) в инлауте: [чу˙пны] ‘рубить (сруб)’, [ч'а˙пкис] ‘бросил’, [ту˙пкыны] ‘закрыть’, [т'епы˙с'] ‘рукавицы’; 3) в ауслауте: [шеп] ‘колос’, [оро˙п] ‘рукоять’. Фонема /б/ - шумная, смычная взрывная, ртовая, губно-губная, звонкая, твер-дая. Встречается во всех позициях: 1) в анлауте: [бо˙с'ны] ‘брать, взять, покупать’, [бöж] ‘хвост’, [бус] ‘пыль’; 2) в инлауте: [öбö˙с] ‘дверь’, [абы] ‘нет, не’, [нöба˙лны] ‘нести, отнести что-л., кого-л.’; 3) в ауслауте [ыб] ‘поле’, [быкö˙б] ‘все’. Фонема /м/ - сонорная, смычная носовая, губно-губная, твердая. В употребле-нии позиционно не ограничена: 1) анлаут: [ме] ‘я’, [мöс] ‘корова’, [мö˙ч'ч'ыд] ‘второй раз’; 2) инлаут: [о˙мöл'а] ‘плохо’, [кöмтöг] ‘без обуви’, [ве˙рмыны] ‘мочь’; 3) ауслаут: [ч'ом] ‘клеть’, [се˙шöм] ‘такой’, [го˙жöм] ‘лето’, [дöрö˙м] ‘ру-башка’. Фонема /в/ - сонорная, щелевая серединная, ртовая, губно-зубная, твердая. В исконных простых словах ограничена анлаутом, что обусловлено «эловым» характером верхнекамского наречия: [выj] ‘масло’, [вöч'ны] ‘делать’, [ваjны] ‘принести’, [вöр] ‘лес’, [вöл] ‘лошадь’ и др. В инлауте она наличествует: 1) в ис-конных словах [кват'] ‘шесть’ и производных от лов- ‘душа’ ([ловjа] ‘живой’, [ло-ва˙лны] ‘дышать’ 1); 2) в начале второго компонента сложного исконного слова: [тавö] ‘в этом году’, [ч'ужва] ‘сусло’; 3) в суффиксе существительных -овка/-öвка, имеющем значение ‘единичный предмет из множества’ либо деминутивное зна-чение: [ту˙с'öвка] ‘зернышко’, [с'у˙öвка] ‘зернышко ржи’, [зö˙рöвка] ‘зернышко овса’, [пе˙совка] ‘полено’, [т'е˙ровка] ‘бревнышко’; 4) в заимствованном из рус-ского языка суффиксе относительных прилагательных -öвöй: [с'у˙öвöj] ‘ржаной’, [вуры˙нöвöj] ‘шерстяной’, [мö˙сöвöj] ‘коровий’; 5) в форме аккузатива личного местоимения 3 лица ед. числа [jе˙вö]/[е˙вö] ‘его’, заимствованной из русско- го языка; 6) в русских заимствованиях: [правл'е˙н'н'е] ‘правление’, [д'ере˙вн'а] ‘деревня’, [öви˙н] ‘овин’, [ч'е˙рква] ‘церковь’ и др. В ауслауте встречается в ис-конном слове [лов] ‘дух, душа’ и русских заимствованиях: [вос'ем ребjо˙нков] ‘восемь детей’, [пjат' метрöв] ‘пять метров’. 1 Произношение данного слова не подчиняется звуковому закону сохранения этимоло-гического [л] в ауслауте и инлауте перед согласным в эловых диалектах. Аналогичное про-изношение слова, производные от лов ‘душа’, имеют в эловом верхнесысольском диалекте коми языка: [лôвшы] ‘дыхание’, [лôвалны] ‘дышать’, [лôвйöн] ‘живьем’ и др. В верхнекамском наречии хорошо сохранилось и регулярно употребляется ис-конное общепермское начальное [в] в таких словах, как [выj] ‘масло’, [вö˙jны] ‘тонуть’, [вит] ‘пять’, [во˙дны] ‘лечь’, [во˙лыны] ‘приходить’, [вон] ‘брат’, [вож] ‘ветвь’. Анлаутному [в] вторичного происхождения, возникшему в большинстве коми-зырянских диалектов из общепермского неслогового [ў] [Лыткин, 1957, с. 112], в верхнекамском наречии, как правило, соответствует [о]: [о˙рсны] ‘играть’, [оро˙п] ‘рукоятка, черенок’, [оj] ‘ночь’ (ср. кп. [о˙рсны], [оро˙п], [оj]; кз. [ворсны], [вороп], [воj]; вс. [ôрсны], [ôрöп], [ôj]). Этой звуковой закономерности не подчи-няется произношение слов [воjдорлун] ‘позавчера’, [воjдорö] ‘в прошлом году’ с инициальным [в]. Зафиксированы и единичные случаи произношения слова [воj] с начальным [в]. Начальному [в] большинства коми-зырянских диалектов, развившемуся перед анлаутным закрытым [ö] [Там же, с. 114], в верхнекамском наречии соответствует [о]: [оштыны] ‘потерять’, [ом] ‘рот’ (ср. кз. [воштыны], [вом]; уд. [вöштыны], [вöм]; вс. [ôштыны], [ôм]; кп. [öштыны], [öм]). Фонема /ф/ - шумная, щелевая серединная, ртовая, губно-зубная, твердая. Сфера функционирования этого согласного ограничивается русскими заимство-ваниями: [куфаjечка], [анфиса], [фл'ага], [сарафан], [марфа]. 1.2. Переднеязычные согласные. Фонема /т/ - шумная, смычная взрывная, ртовая, дорсальная, глухая, твердая. В функционировании не ограничена, встре-чается: 1) в анлауте: [том] ‘молодой’, [тулыс] ‘весна’, [те] ‘ты’; 2) в инлауте: [сетöн] ‘там’, [уз'ышта] ‘посплю’, [вöрти] ‘по лесу’; 3) в ауслауте: [ич'öт] ‘ма-ленький’, [с'ет] ‘отдай’, [горт] ‘дом’. Фонема /д/ - шумная, смычная взрывная, ртовая, дорсальная, звонкая, твердая. Характерна для любой позиции в слове: 1) анлаута: [дöрö˙м] ‘рубашка’, [дö˙нз'ыны] ‘доставаться’, [дыш] ‘ленивый’; 2) инлаута: [вердны] ‘кормить’, [ко-ди] ‘кто’, [пыкö˙дjас] ‘подпоры’; 3) ауслаута: [кö˙з'ыд] ‘холодный’, [ог тöд] ‘не знаю’, [сы˙кöд] ‘с ним’. Фонема /с/ - шумная, щелевая серединная, ртовая, дорсальная, твердая, глухая. Встречается в пределах слова в любой позиции: 1) в анлауте: [се˙тöн] ‘там’, [си˙jа] ‘он’, [се˙шöм] ‘такой’; 2) в инлауте: [ыста˙лны] ‘отправлять’, [из'а˙сöн] ‘соломой’, [кыска˙лны] ‘таскать, возить’; 3) в ауслауте: [мöс] ‘корова’, [öбö˙с] ‘дверь’, [ту˙лыс] ‘весна’. Фонема /ш/ - шумная, щелевая серединная, ртовая, какуминальная, глухая, твердая. Функционирует: 1) в анлауте: [шö˙ктыны] ‘велеть’, [шан'] ‘хороший, добрый’, [шö˙тны] ‘складывать (снопы в овин)’; 2) в инлауте: [о˙штыны] ‘поте-рять’, [кышö˙д] ‘одежда’, [зоншö˙н] ‘мальчишка’; 3) в ауслауте: [ош] ‘медведь’, [нöш] ‘колотушка’. Увеличение частотности употребления данной фонемы в верхнекамском наречии произошло в результате дезаффрикатизации (см. раздел 2.5.1): [кышöм] < [кычöм] ‘какой’, [шöктыны] < [чöктыны] ‘велеть’. Фонема /з/ - шумная, щелевая серединная, ртовая, дорсальная, звонкая, твер-дая. Возможна в любой позиции слова: 1) в анлауте: [зöр] ‘овес’, [заро˙д] ‘стог’, [зон] ‘сын, мальчик’; 2) в инлауте: [го˙рзыны] ‘плакать’, [кылзы˙с'ны] ‘подслуши-вать’, [изны] ‘молоть’; 3) в ауслауте: jöз ‘люди’, д'ез ‘веревка’, кыз ‘толстый’. Фонема /ж/ - шумная, щелевая серединная, ртовая, какуминальная, звонкая, твердая. В функционировании не ограничена, встречается: 1) в анлауте: [жуг] ‘мякина’, [жуга˙с'ны] ‘сломаться’, [жын'н'а˙н] ‘колокольчик’; 2) в инлауте: [ги˙жны] ‘писать’, [гажа˙лны] ‘хотеть’, [го˙жым] ‘лето’; 3) в ауслауте: [важ] ‘ста-рый’, [бöж] ‘хвост’, [д'иж] ‘пиши’ В результате процесса дезаффрикатизации (см. раздел 2.5.3) в языке кировских пермяков произошло увеличение частотности употребления рассматриваемой фонемы: [жож] < [žоž], [ужа˙лны] < [уžалны] ‘ра-ботать’. Фонема /ч/ - шумная, смычная аффриката, ртовая, какуминальная, глухая, твердая. Встречается в любой позиции слова, но в результате дезаффрикатизации ([ч] > [ш]), имеющей широкое распространение в исследуемом идиоме, ее частот-ность ниже, чем в других коми диалектах: 1) в анлауте: [чак] ‘гриб’, [чыкны] ‘портиться’, [чыг] ‘голодный’; 2) в инлауте: [еча] ‘мало’, [бычкыны] ‘колоть, уколоть’, [ычкыны] ‘косить’; 3) в ауслауте: [поч] ‘жердь’, [н'ич] ‘мох’. Фонема /ž/ - шумная, смычная аффриката, ртовая, какуминальная, звонкая, твердая. Сфера функционирования ограничена инлаутом в результате процесса дезаффрикатизации (см. раздел 2.5.3): [уна˙žык] ‘больше’, [кокн'ы˙žžык] ‘легче’. Фонема /н/ - сонорная, смычная носовая, дорсальная, твердая. В функциони-ровании не ограничена, встречается: 1) в анлауте: [нöша˙лны] ‘бить’, [ныл] ‘де-вочка’, [ныр] ‘нос’; 2) в инлауте: [jу˙ны] ‘пить’, [вуза˙лны] ‘продать’, [мындатö] ‘сколько-то’; 3) [ö˙ткöн] ‘в одиночку’, [с'ин] ‘глаза’, [варта˙н] ‘молотильный цеп’. Фонема /л/ - сонорная, щелевая боковая, ртовая, дорсальная, твердая. Встреча-ется в пределах слова в любой позиции: 1) в анлауте: [лы˙с'тыны] ‘доить’, [лым] ‘снег’; 2) в инлауте: [тöлö˙дны] ‘выветривать, проветривать’ [ту˙лыс] ‘весна’, [с'ера˙лны] ‘смеяться’; 3) в ауслауте: [тул] ‘втулка’, [jöл] ‘молоко’, [ег а˙ž'ž'ыл] ‘не видел(а)’. Фонема /р/ - сонорная, дрожащая, ртовая, какуминальная, твердая. Позицион-но не ограничена: 1) анлаут: [рыт] ‘вечер’, [ра˙ка] ‘ворона’, [рез'ö˙дны] ‘разру-шить, сломать’; 2) инлаут: [ку˙ртны] ‘сгребать’, [т'е˙рка] ‘дом, изба’; 3) ауслаут: [вöр] ‘лес’, [зöр] ‘овес’, [важöнсо˙р] ‘давненько’. Фонема /р'/ - сонорная, дрожащая, ртовая, какуминальная, мягкая. Сфера функционирования - русские заимствования. В отличие от других коми диалектов [р'] встречается не только в начале и середине слова, но и в абсолютном конце: [р'адышком] ‘рядышком’, [кор'ушка] ‘корь’, [кудр'авöj] ‘кудрявый’, [тр'апjоыс] ‘тряпье-то’, [бе'р'остоыс'] ‘из бересты’, [л'ехар'] ‘лекарь’, [звер'] ‘зверь’. Фонема /ц/ - шумная, смычная аффриката, ртовая, дорсальная, глухая, твердая. Встречается в русских заимствованиях: [троица], [бол'н'ицаын], [продавец], [цыганjас], [мат'н'ица], [мес'ец], [целöj]. Наблюдаются случаи употребления [ч'] вместо [ц]: [богород'ич'а] ‘богородица’, [ч'ерква] ‘церковь’, [крыл'еч'] ‘крыльцо’, [ч'ид'итны] ‘цедить’, [жеребеч'] ‘жеребец’, [мес'еч'] ‘месяц’, [гöлбыч'] ‘голбец’. 1.3. Среднеязычные согласные 2. Фонема /т'/ - шумная, смычная взрывная, ртовая, глухая, палатальная. Встречается во всех позициях слова, однако ограни-ченно в анлауте: 1) в анлауте может функционировать в позиции перед гласными переднего ряда ([т'е˙рка] ‘дом, изба’, [т'и˙jас] ‘руки’, [т'ин] ‘кто’) и в русских заимствованиях [т'ел'ега]; 2) в инлауте: [н'ет'и˙н] ‘никто’, [с'о˙jöт'е] ‘ешьте’, [ич'е˙т'ик] ‘маленький’; 3) в ауслауте: [н'ат'] ‘грязь’, [кват'] ‘шесть’. 2 По положению средней части спинки языка по отношению к твердому нёбу в коми языке мягкие согласные относят к среднеязычно-палатальным, в русском языке они харак-теризуются как переднеязычные палатализованные [Пунегова, 2012, с. 154]. Фонема /д'/ - шумная, смычная взрывная, ртовая, звонкая, палатальная. Может выступать во всех позициях слова, но так же, как и согласный [т'], имеет ограни-чения в анлауте: 1) в анлауте встречается перед гласными переднего ряда ([д'и˙жны] ‘писать’, [д'ез] ‘веревка’, [д'ид] ‘хлев’) и в русских заимствованиях ([д'евет'] ‘девять’, [д'е] ‘дескать, мол’, [д'ед]); 2) в инлауте: [мöд ко˙д'д'ема] ‘по-другому’, [ве˙кн'ыд'ик] ‘узенький’, [лы˙д'д'ыны] ‘читать’; 3) в ауслауте: [бад'] ‘ива’, [сад'] ‘сознание, ум’, [дод'] ‘сани’. Ограниченное функционирование согласных [т'] и [д'] в анлауте в языке ки-ровских пермяков, как, впрочем, и в других коми диалектах, обусловлено их поздним образованием в общекоми период [Некрасова, 2000, с. 72-73]. Фонема /с'/ - шумная, щелевая серединная, ртовая, глухая, палатальная. В сло-ве может занимать любое положение: 1) анлаут: [с'öд] ‘черный’, [с'ера˙лны] ‘сме-яться’, [с'ö˙кыд] ‘тяжелый’; 2) инлаут: [па˙с'кыд] ‘широкий’, [öс'и˙н] ‘окно’, [кос'тыны] ‘сушить’; 3) ауслаут: [пö˙рыс'] ‘старый’, [пас'] ‘шуба’, [т'епы˙с'] ‘ру-кавицы’. Фонема /з'/ - шумная, щелевая серединная, ртовая, звонкая, палатальная. Встречается во всех позициях слова: 1) в анлауте: [з'у˙гны] ‘путать, запутать’, [з'еп] ‘карман’, [з'игö˙дны] ‘придавить, сжать’; 2) в инлауте: [у˙з'ны] ‘спать’, [кöз'ыди˙н] ‘холодное место’; 3) [куз'] ‘длинный’, [сиз'] ‘так’, [оз'] ‘рано’. В дру-гих коми диалектах данная фонема без ограничений функционирует в позициях инлаута и ауслаута; в абсолютном начале слова она, как правило, наличествует в изобразительных, звукоподражательных словах и русских заимствованиях [По-пова, Сажина, 2014, с. 57-58]. В исследуемом идиоме расширение сферы упот-ребления согласного [з'] в анлауте произошло в результате дезаффрикатизации ([ž'] > [з']). Фонема /ч'/ - шумная, смычная аффриката, ртовая, глухая, мягкая. Позицион-но не ограничена, функционирует: 1) в анлауте: [ч'ел'ад'] ‘дети’, [ч'ом] ‘клеть’, [ч'ера˙н'] ‘паук’; 2) в инлауте: [и˙ч'öт] ‘маленький’, [ач'ым] ‘я сам’, [ö˙ч'ч'ыд] ‘однажды, один раз’; 3) в ауслауте: [кöч'] ‘заяц’, [вöч'] ‘делай’, [гач'] ‘штаны’. Фонема /ž'/ - шумная, смычная аффриката, ртовая, звонкая, мягкая. Функцио-нирует в анлауте и инлауте; в ауслауте чаще всего субституируется щелевым [з'] (см. раздел 2.5.2). В результате перехода [ž'] в [з'] частотность данной фонемы ниже, чем в других коми диалектах. Примеры: 1) анлаут: [ž'игö˙дны] ‘давить, сжать’ [ž'урты˙с'ка] ‘скрипучий’, [ž'у˙гс'öм] ‘смешанный, запутанный’; 2) инлаут: [о˙ž'žык] ‘раньше’, [жо˙ž'öм] ‘прокисший’, [а˙ž'ž'ыны] ‘видеть’. Фонема /н'/ - сонорная, смычная носовая, палатальная. Функционирует в лю-бой позиции слова: 1) в анлауте: [н'ем] ‘ничего’, [н'иа] ‘они’, [н'е˙чкыны] ‘рвать’; 2) в инлауте: [сич'а˙н'ын] ‘там’, [дырн'а] ‘при, во время’; 3) в ауслауте: [н'ат'] ‘грязь’, [кука˙н'] ‘теленок’, [вöн'] ‘пояс’. Фонема /л'/ - сонорная, щелевая боковая, ртовая, палатальная. Функциониру-ет: 1) в анлауте: [л'е˙ч'ч'ыны] ‘спускаться’, [л'е˙з'алны] ‘отпускать’, [л'о˙мпу] ‘че-ремуха’; 2) в инлауте: [ко˙л'ны] ‘оставить’, [мыл'а˙тö] ‘почему-то’; 3) [ул'] ‘сырой, влажный’, [о˙мöл'] ‘плохой’, [выл'] ‘новый’. Фонема /j/ - сонорная, щелевая серединная, ртовая, палатальная. Встречается в пределах слова во всех позициях: 1) в анлауте: [jöл] ‘молоко’, [jу˙ны] ‘пить’, [jöз] ‘люди’; 2) в инлауте: [мо˙jму] ‘в прошлом году’, [ба˙л'аjас] ‘овцы’, [сиjа] ‘он(а)’; 3) в ауслауте: [выj] ‘масло’, [аj] ‘отец’, [соj] ‘сестра’. 1.4. Заднеязычные согласные. Фонема /к/ - шумная, смычная взрывная, рто-вая, глухая, твердая. Может занимать в слове любое положение: 1) анлаут: [кин] ‘кто’, [ку˙jлыны] ‘лежать’, [кö˙з'ыд] ‘холодный, холодно’; 2) инлаут: [ве˙лкjöма] ‘прикрытый’, [ö˙ткöн] ‘в одиночку’, [ч'у˙кöртöм] ‘согнутый’; 3) ауслаут: [кок] ‘нога’, [сек] ‘тогда’, [лок] ‘иди’. Фонема /г/ - шумная, смычная взрывная, ртовая, звонкая, твердая. Функцио-нирует: 1) в анлауте: [го˙жым] ‘лето’, [га˙жаисö] ‘хотели’, [га˙рjыны] ‘копать’; 2) в инлауте: [жуга˙с'ны] ‘сломаться’, [бе˙ргöдлыны] ‘крутить’, [гöгö˙р] ‘везде’; 3) [таг] ‘хмель’, [со˙jтöг] ‘без сестры’. Фонема /х/ - шумная, щелевая серединная, ртовая, глухая, твердая. Функцио-нирует в русских заимствованиях: [н'еохота] ‘неохота’, [кöзлуха] ‘коза’, [хöт'] ‘хоть’, [колхознöjöс'] ‘колхозные’, [жöн'их] ’жених’, [хлопöдö] ‘хлопает’, [ухват] ‘ухват’ и др. В нескольких случаях зафиксировано произношение звуха [х] вместо [к] в некоторых русских заимствованиях ([л'ехар'] ‘лекарь’, [хрес] ‘крест’, [хр'осна] ‘крестная’) и даже в исконном слове [ырхыд] ‘прохладный, прохладно’ вместо [ыркыд]. 2. Фонетические явления в области согласных 2.1. Варьирование [к]  [т'], [г]  [д'] в начале слова. В коми диалектах в аб-солютном начале слова в позиции перед гласными переднего ряда [е], [и] наблю-дается явление смягчения заднеязычных согласных [к], [г] и их переход в смыч-ные палатальные [т'], [д']. Данное фонетическое явление в полной мере характерно для одних идиомов, отсутствует в других, в третьих наблюдается варьирование [к]  [т'], [г]  [д']. Язык кировских пермяков относится к третьему типу. В нем широко представлен переход [к] > [т'] ([т'ерка] ‘дом’, [т'епы˙с'] ‘ру-кавицы’, [т'и] ‘рука’, [т'ин] ‘кто’; реже [керка], [ки], [кепы˙с'], [кин]) и редко - [г] > [д'] ([гижны] ‘писать’, [гез] ‘веревка’). Лишь в одном из говоров (д. Аверино) нами замечен регулярный переход [к] > [т'] и [г] > [д']: [т'епы˙с'] ‘рукавицы’, [т'и] ‘рука’, [д'ез] ‘веревка’, [д'ижны] ‘писать’. 2.2. Употребление [т']/[jт], [д']/[jд] в конце корневой морфемы. Одним из дифференцирующих признаков коми диалектов в области фонетики является корреспонденция [д']/[jд]; [т']/[jт] в конце корневой морфемы. Исследуемый иди-ом наряду с коми-пермяцкими и южными коми-зырянскими диалектами по дан-ному признаку относится к так называемому [т', д']-типу диалектов: [н'ат'] ‘грязь’, [кват'] ‘шесть’, [сад'] ‘сознание, память’, [бад'] ‘ива’ и др. Однако так же, как и в южных зырянских диалектах, в ряде слов наблюдается произношение консо-нантного сочетания [jд]: [маjдö˙г] ‘мыло’ (ср. южн. кз. [ма˙jдöг], кп. [мат'е˙г]), [воjдо˙рлун] ‘позавчера’ (ср. южн. кз. [воjдöрлун]/[воjдорлун], кп. [од'о˙рлун]). 2.3. Суффиксальный ауслаутный [д]. В исследуемом наречии, как и в коми-зырянских диалектах, в ауслауте суффиксальной морфемы употребляется звонкий согласный [д]: [пе˙мыд] ‘темный, темно’, [вö˙сныд] ‘тонкий’, [ко˙кн'ыд] ‘легкий’, [пукс'ö˙дны] ‘посадить’, [ви˙з'öд] ‘смотри’. Коми-пермяцким диалектам и коми-язьвинскому наречию в данном случае соответствует глухой [т]: [пемыт], [вöсн'ит], [кокн'ит] и др. 2.4. Выпадение согласных. Сочетания [ст], [с'т], [шт] в конце слова и середи-не слова перед согласными, наблюдаемые в ряде коми-зырянских диалектов, для языка кировских пермяков не характерны, в этих позициях наблюдается выпаде-ние согласного [т]: [р'акö˙сны] ‘крикнуть’, [бос'ны] ‘взять’, [бос'] ‘возьми’, [веш-ты˙шны] ‘подвинуть’. В положении перед гласными [т] восстанавливается: [уз'ышта] ‘(я) посплю немного’, [бос'тин] ‘(ты) взял’. Аналогичное фонетическое явление характерно также для коми-пермяцких и южных зырянских диалектов. В исследуемых говорах звук [т] из сочетаний [ст], [с'т'] в рассматриваемой пози-ции последовательно выпадает и в русских заимствованиях: [новос'] ‘новость’, [покос'] ‘пакость’, [ес'] ‘есть’, [шöс'] ‘шесть’, [кр'осна] ‘крёстная’. Звук [т] в рус-ских заимствованиях может выпадать даже в позиции перед гласным: [облас'ын] ‘в области’, [кыз л'иса] ‘с толстыми листьями’. Утрата конечного [т]/[т'] в сочета-ниях [ст] и [с'т'] - диалектная особенность, характерная для всех русских говоров Кировской области: [хвос], [тракторис], [арт'ис], [надойес], [шерс'], [крепос'], [меснос'], [ радос'] [Луппова, 1967, с. 240-241]. Для некоторых верхнекамских говоров (д. Порубово, д. Московская, д. Миро-ново) характерно явление выпадения звука [л] из состава глагольных суффиксов -ал, -л в формах прошедшего времени 1 и 3 лица ед. и мн. числа: [ви˙с'таи] < [ви˙с'тали] ‘сказал’, [га˙жаисö] ‘хотели’, [пы˙ртаимö] ‘заносили’, [с'е˙раис] ‘сме-ялся’, [у˙жаисö] ‘работали’, [ч'е˙гjаисö] ‘ломали’, [ч'е˙ч'ч'аисö] ‘прыгали’, [мы˙с'каисö] ‘мыли’. Данное явление имеет место в верхнесысольском, среднесы-сольском диалектах коми языка [Жилина, 1975, с. 52; Колегова, Бараксанов, 1980, с. 16] и некоторых коми-пермяцких говорах [Баталова, 1975, с. 47]. 2.5. Дезаффрикатизация. В консонантной системе верхнекамских говоров, как и в других коми диалектах, наличествуют четыре аффрикаты: [ч'], [ч], [ž'], [ž]. Парадигматика аффрикат в исследуемом наречии сохранилась, но синтагматика пережила определенные изменения. Наиболее устойчивой является аффриката [ч'], она сохранилась во всех позициях в структуре слова: [ч'е˙ч'ч'ыны] ‘встать’, [ач'ым] ‘я сам’, [ч'у˙жны] ‘родиться’, [ч'е˙л'ад'] ‘дети’, [ич'е˙т'ик] ‘маленький’, [гач'] ‘штаны’. Аффрикаты [ž'], [ž], [ч] в ряде случаев субституировались соответ-ствующими фрикативными согласными [з'], [ж], [ш]. Как отмечают лингвисты, переход аффрикат в фрикативные наблюдался уже в прапермском языке; дезаф-фрикатизации подвергались согласные в ин- и ауслауте, в анлауте аффрикаты не изменялись [Кельмаков, 1987, с. 35; Некрасова, 2000, с. 107]. Процесс дезаффри-катизации затронул в разной мере все коми диалекты; в языке кировских пермя-ков он представлен наиболее широко. В исследуемых говорах рассматриваемый фонетический процесс протекал не совсем стандартно, однако можно выявить определенные тенденции. 2.5.1. [ч] > [ш]. Анализ диалектного материала показывает, что согласный [ч] подвергается дезаффрикатизации в позиции перед гласным [ö]: [е˙шшöм] < [ешчöм] ‘такой’, [кы˙шöм] < [кычöм] ‘какой’, [се˙шöм] < [сечöм] ‘такой’, [шö˙ктыны] < [чöктыны] ‘велеть, приказать’. В остальных положениях он, как правило, сохраняется: [ы˙чкыны] ‘косить’, [чы˙кны] ‘портиться’, [е˙ча] ‘мало’, [пы˙чкын] ‘внутри’ и др. В речи одного из информантов [ч] заменяется фрикатив-ным [ш] во всех позициях: [е˙ша] ‘мало’, [шакjа˙лны] ‘собирать грибы’, [кы˙шöм] ‘какой’, [шö˙ктыны] ‘велеть, приказать’, [шы˙нöдасö] ‘окурят’. 2.5.2. [ž'[ > [з']. Переход данной аффрикаты в щелевой [з'] в верхнекамских говорах представлен неравномерно. Как правило, аффриката сохраняется в анлау-те слова ([ž'игö˙дны] ‘придавить’, [ž'урты˙с'ка] ‘скрипучий’) и в инлауте после согласного [д] ([а˙ž'ž'ыны] ‘видеть’, [ко˙ž'ž'ыны] ‘опьянеть’) с последующей аф-фрикатизацией корневого ауслаутного [д]. В остальных случаях чаще всего на-блюдается замена аффрикаты щелевым [з']: [ви˙з'ны] ‘держать’, [кы˙з'] ‘как, каким образом’, [кö˙з'ыд] ‘холодно, холодный’, [мы˙з'ны] ‘устать’, [ез'ика˙] ‘так, та- ким образом’, [го˙ртöз'] ‘до дома’ и др. 2.5.3. [ž] > [ж]. Анализ языкового материала свидетельствует о том, что [ž] сохраняется в составе компаративного суффикса -джык в позиции после гласно-го: [еча˙žык] ‘поменьше’, [уна˙žык] ‘побольше’, [прока˙žык] ‘сильнее’ либо со-гласного [д]: [ыжы˙žžык] < [ыжы˙дžык] ‘больше’, [кöз'ы˙žžык] ‘холоднее’, [шо-ны˙žžык] ‘теплее’ с последующей аффрикатизацией корневого ауслаутного [д]. В остальных случаях аффриката [ž] чаще всего замещается щелевым [ж]: [жож] ‘пол’, [же˙ныд] ‘короткий’, [жо˙з'ис] ‘прокис’, [жаж] ‘полка’, [пöры˙с'жык] ‘стар-ше’, [ы˙жыд] ‘большой’, [ужа˙лны] ‘работать’, [ша˙н'жык] ‘более хороший, луч-ше’, [то˙мжык] ‘более молодой, моложе’, [ежыд] ‘белый’. Выявленная законо-мерность не абсолютна, имеется ряд исключений. К примеру, в нескольких идиолектах нами отмечено: 1) наличие анлаутного [ž]: [žын] ‘половина’, [žож] ‘пол’, [žены˙д'ик] ‘коротенький’; 3) наличие инлаутного [ž] в составе компаратив-ного суффикса в позиции после щелевого [с'], подвергшегося последующей аф-фрикатизации: [пöры˙ž'žык] < [пöрыс'žык] ‘старше’, [гыры˙ž'žык] < [гырыс'žык] ‘крупнее’. 2.6. Ассимиляция согласных. В языке кировских пермяков наблюдаются ас-симилятивные явления в области согласных. Довольно распространенным видом прогрессивной ассимиляции является уподобление мягким согласным [д'], [з'], [л'], [н'], [с'], [т'], [ч'] последующего [j]. Такой ассимиляции подвергаются: 1) инициальный [j] суффикса множественного числа существительных -jас: [ка˙н'н'ас] < [ка˙н'jас] ‘кошки’, [па˙н'н'ас] ‘ложки’, [раста˙н'н'ас] ‘перекрёстки’; [свид'е˙т'ел'л'ас] ‘свидетели’, [кöлöкöл'е˙ч'ч'ас] ‘ко-локольчики’, [кöсты˙л'л'ас] ‘костыли’, [лö˙з'з'ас] ‘оводы’, [уго˙л'л'ас] ‘угли’, [до˙д'д'ас] ‘сани’, [па˙с'с'ас] ‘шубы’; [вö˙н'н'ас] ’пояса’; 2) глагольный суффикс й: [дод'д'ас'асö] ‘запрягут коня’; 3) звук [j] в русских заимствованиях: [ил'л'а] ‘Илья’, [вас'ил'л'евич] ‘Васильевич’, [афанас'с'а] ‘Афанасья’. В ряде случаев наблюдается первоначальное смягчение согласным [j] преды-дущего согласного, а затем уподобление мягким согласным последующего [j], т. е. регрессивно-прогрессивный тип ассимиляции: [ко˙слун'н'а] < [кослун'jа] < [кослунjа] ‘постный’, [у˙л'л'ун'н'а] < [ул'л'ун'jа] < [ул'л'унjа] ‘скоромный’. Особый интерес вызывают примеры, в которых мы наблюдаем ассимиляцию твердым согласным инициального [j] суффикса множественного числа существи-тельных: [с'и˙ннас] < [с'и˙нjас] ‘глаза’; [зо˙ннас] ‘сыновья’; [дöрö˙ммас] ‘рубаш-ки’. Таких примеров немного, они зафиксированы в одном говоре и, возможно, демонстрируют следующую ступень трансформации суффикса множественного числа. Сравните, в большинстве коми-пермяцких говоров начальный [j] суффикса множественного числа ассимилируется любым конечным согласным основы: [поннэз], [шыррэз], [кан'н'эз]. В. И. Лыткин отмечал, что явление уподобления [j] предшествующим твердым согласным, наблюдаемое в коми-пермяцких формах множественного числа, нельзя считать обычным для пермских языков. В связи с этим ученый высказал предположение о появлении примеров с ассимиляцией [j] после твердых согласных под влиянием форм, в которых [j] уподобляется конеч-ному мягкому основы [Лыткин, 1961, с. 43]. На наш взгляд, верхнекамские при-меры как раз подтверждают гипотезу ученого. Из видов регрессивной ассимиляции в верхнекамском наречии широко пред-ставлены: 1) аффрикатизация, заключающаяся в уподоблении взрывных [д] и [т] после-дующим аффрикатам: [ö˙ч'ч'ыд] < [öтч'ыд] ‘однажды, один раз’, [мö˙ч'ч'ыд] < [мöдч'ыд] ‘в другой раз’, [шоны˙žžык] < [шоныдžык] ‘теплее’, [ви˙ч'ч'ыны] < [видч'ыны] ‘ругаться’, [лö˙с'öч'ч'öнö] < [лöс'öдч'öнö] ‘готовятся’, [се˙ч'ч'ö] < [сетч'ö] ‘туда’, [та˙ч'ч'ö] < [татч'ö] ‘сюда’, [вес'кö˙ч'ч'ыны] < [вес'кöдч'ыны] ‘вы-прямиться’; 2) оглушение, при котором звонкие (парные) согласные, функционируя перед глухими согласными, переходят в свою глухую корреляту: [мö˙тсö] < [мöдсö] ‘другого’, [га˙штöмс'ис] < [гажтöмс'ис] ‘соскучился’, [бытти] < [быдти] ‘вырас-тил’, [ос кол] < [оз кол] ‘не надо’, [ок тöд] < [ог тöд] ‘не знаю’. Довольно редко в верхнекамском наречии встречаются альвеозация ([кыж-жык] < [кызжык] ‘толще’) и палатализация ([ес' с'еч'ч'ы] < [ес с'еч'ч'ы] ‘не поддал-ся’). 2.7. Другие фонетические явления. В исследуемых говорах наблюдаются случаи метатезы, причем не только в исконных словах, но также и в русских за-имствованиях: [у˙рдыл] < [улдор] ‘низ’, [ве˙рдыл] < [велдор] ‘верх’, [кыны˙м] < [кымын] ‘сколько’, [доло˙н'] ‘ладонь’, (Троица) [ве˙рма] < [времjа] ‘во время Троицы’. В речи многих носителей в некоторых исконных словах перед гласным [е] от-мечается протетический [j]: [jем] < [ем] ‘есть, имеется’, [jен] < [ен] ‘ты не…’, [jег] < [ег] ‘я не …’, [jе˙нöлтисö] ‘оставили’. Данное явление характерно также для коми-пермяцких и коми-язьвинских говоров и не свойственно коми-зырянским (даже южным) диалектам [Некрасова, 2001, l. 114]. В то же время слова, бытующие в коми диалектах с анлаутным [j], в исследуе-мых говорах чаще произносятся без него: [ен] ‘бог’ (cр. кз. кп. [jен]), [ел'дöг] ‘груздь’ (ср. кз. кп. [jел'дöг]), [ежыд] ‘белый’ (ср. кз. [jеžыд]), [ирны] ‘грызть’ (ср. кз. кп. [jирны]). Отпадение фонемы /j/ в анлауте перед фонемой /и/ (реже /ы/) име-ет общекоми характер, различия в диалектах наблюдаются в количестве основ с отпадением анлаутного [j] [Некрасова, 2001, l. 113]. Выпадение [j] в словах [ен] ‘бог’, [ел'дöг] ‘груздь’, [ежыд] ‘белый’ характерно только для языка кировских пермяков, в слове [ирны] ‘грызть’ также для лузско-летского и удорского диалек-тов. Для верхнекамского наречия характерно еще одно специфическое явление: смягчение анлаутного [л] перед гласным [е]: [л'е˙ч'ыд] ‘острый’, [л'е˙з'ны] ‘отпус-тить’, [л'е˙бны] ‘лететь’, [л'е˙ч'ч'ыны] ‘спускаться’. Данное явление находит па-раллели в среднесысольском диалекте коми языка. Выводы Консонантизм исследованного идиома обнаруживает ряд специфических осо-бенностей. Одни из них имеют общекоми характер, другие свойственны ареалу коми-пермяцких и южных зырянских диалектов; третьи находят параллели лишь в южных коми-зырянских диалектах, что, возможно, свидетельствует об их исто-рической общности. Определенное влияние на систему согласных исследуемого идиома оказали окружающие русские говоры.

Скачать электронную версию публикации