Interpretation of a play of A. P. Chekhov «The Cherry Orchard» in the novel of A. Gelasimov «The Year of Deception».pdf Художественное наследие Антона Павловича Чехова «по-прежнему остается одной из наиболее востребованных эстетических систем у авторов рубежа XX- XXI веков» [Макарова, 2012, с. 10]. Т. А. Скокова пишет, что «писатели-постмодер-нисты считают Чехова своим вдохновителем и чуть ли не предтечей постмо-дернизма» [Скокова, 2010, с. 73]. Литературоведы О. В. Журчева и Ю. В. До-манский считают, что его пьесы являются важнейшим источником креативной рецепции и творческой рефлексии как для драматургов, так и для прозаиков [Доманский, 2005, с. 80; Журчева, 2011, с. 170]. Т. А. Мищенко указала, что «наиболее активной “доработке” и “переработке” подверглись пьесы А. П. Чехова “Три сестры”, “Дядя Ваня”, “Вишневый сад”, “Чайка”» [Мищенко, 2009, с. 20]. Эти пьесы стали литературным фундаментом для таких драматических произведений, как «Чайка» Б. Акунина, «Вишневый ад Станиславского» О. Богаева, «Мой вишневый садик» А. Слаповского и других. Если посмотреть на эпические произведения, то отсылки к чеховской пьесе «Вишневыйсад» можно найти в романе Андрея Геласимова «Годобмана». Цель данной статьи - на примере интерпретации пьесы «Вишневый сад» персонажем романа - ответить на вопрос: почему пьесы Чехова воспринимаются, как скучные и печальные произведения? Для этого нужно решить следующие задачи: рассмотреть пример включения драматического текста в эпический текст; выявить функции такого включения; соотнести современную интерпретацию чеховской пьесы вромане Геласимова с традиционной театральной интерпретацией. Роман рассказывает нам о приключениях Михаила - обыкновенного молодого человека, «обаятельного неудачника», «прожигателя жизни», так называемого ге-роя нашего времени. Он влюбляется в одну молодую талантливую актрису, которую зовут Марина, и начинает ухаживать за ней. Однажды она приглашает Михаила к себе на дачу. Там он замечает веселую компанию молодых людей за «большим столом рядом с крыльцом между двумя березами» [Геласимов, 2004, с. 80] - к Марине приехали ее друзья. Главный герой подсаживается к ним и слушает разговор. Друзья ведут себя странно: один рассуждает о том, что «если бы энергию, которую человек в течение всей своей жизни тратит на поиски денег, направить на что-нибудь другое, можно перевернуть землю», другой «начинает лихорадочно обшаривать свои карманы» - потерял деньги [Там же, с. 81]. Потом Марина показывает карточные фокусы. Подбежав к Михаилу, она просит его загадать карту. Михаил говорит: «Туз червовый» и тут же узнает, что попал на репетицию пьесы «Вишневый сад» (а точнее, «самого начала третьего действия» [Там же, с. 82]), что он, не являясь специалистом в области русской литературы, принял реплики литературных персонажей (Трофимова, Пищика, Раневской и Шарлотты) за разговор обыкновенных людей. В данном романе происходит «цитация», «включение текста драмы в эпический текст» [Доманский, 2005, с. 82]. Цитаты из пьесы «Вишневый сад» узнает только «проницательный читатель», но не Михаил. А. Геласимов «играет» с классическим текстом - скрывает «включение драмы в роман» за обыкновенной жизненной ситуацией: молодые неопытные актеры пытаются отрепетировать пьесу Чехова. Естественно, они прилагают попытки прочитать ее по-своему, что-то изменить в ней, например место действия. В отличие от пьесы, в романе сцена происходит не в «гостиной, отделенной аркойотзалы» [Чехов, 1970, с. 347], ана даче у Марины за «большим столом прямо среди деревьев» [Геласимов, 2004, с. 80]. Как мы видим, дополняются декорации: в пьесе у Чехова не был упомянут стол, за котором сидели персонажи. В романе Геласимова «на столе была почти пустая бутылка “Киндзмараули”, несколько стаканов, тарелка с сыром и плетеная корзинка для фруктов» [Там же]. «Киндзмараули» - это современное красное полусладкое вино, которое точно не производилось во времена Чехова - следовательно, есть попытка «осовременить» пьесу. «Осовремениваются» и диалоги персонажей. Смысл, заключенный в них, не меняется, меняются только «приметы времени». Например, молодые актеры изменяют в тексте пьесы обращение на «вы» на обращение на «ты»: «Если бы энергия, которую вы в течение всей вашей жизни затратили на поиски денег для уплаты процентов, пошла у вас на что-нибудь другое, то, вероятно, в конце концов вымогли бы перевернутьземлю» [Чехов, 1970, с. 348]. «Если бы энергия, которую ты в течение всей своей жизни затратил на поиски денег, пошла у тебя на что-нибудь другое, то, вероятно, в конце концов ты мог бы перевернуть землю» [Геласимов, 2004, с. 81]. Актеры убирают из текста «реалии, более характерные для начала XX века, нежели для начала XXI в.» [Доманский, 2005, с. 84]: упоминание о слугах (фраза Раневской к Дуняше: «Дуняша, предложите музыкантам чаю» [Чехов, 1970, с. 348]), уплату процентов. Есть попытка «приобщить» текст пьесы к ритму современной жизни, сделать его более простым и кратким: некоторые части фраз вычеркиваются (например, «вот вам колода карт», «о мой милый господин Пищик»). Михаил знакомится с актерами, те принимают его в свою компанию. Он присутствует на репетициях и через некоторое время начинает высказывать свое «наивное» мнение по поводу пьесы Чехова, интерпретировать ее со своей точки зрения. Во-первых, он не понимает, почему пьесу называют комедией. «Вишневый сад» - это пьеса ни о чем, считает Михаил, она скучна и поэтому не является комедией. Большую часть времени актеры «ходят из угла в угол со скучными лицами и произносят длинные монологи», «со скучными лицами сидят на стульях, смотрят друг на друга и куда-то под потолок» [Геласимов, 2004, с. 101]. Михаил смеет критиковать систему К. С. Станиславского: актеры «делают долгие паузы» - «видимо им нравится вот так помолчать» - а потом восклицают: «Гениально! Просто гениально! Чехов был гений!» [Там же, с. 102]. «А что гениально?» - спрашивает Михаил. Актеры не дают ответа. «Чехов был гений, и все тут!» - говорят они. Во-вторых, Михаил не понимает, в чем конфликт пьесы. Когда актеры после репетиции спрашивают его: «Ну, как тебе?», он отвечает, что «Вишневый сад» - «очень актуальная, жизненная вещь», но ему «непонятно, чего им всем надо». «Смысл какой им собираться? - спрашивает он. - Они же не на работу туда приходят» [Там же, с. 103]. Итак, Михаил посчитал великую пьесу скучной, оправдывая мнение «наивного» читателя о том, что «Чехов - плохой драматург». А. Г. Бондарев объясняет этот известный миф так: «драматургия Чехова вызывает наибольшее раздражение читателей» «несовпадением настроения эпохи и настроения пьес Чехова» и «ироничным позитивизмом современности» [Бондарев, 2008, с. 80]. Можно также сослаться на то, что Михаил пьесу не понял, так как был необразован, на то, что «современное поколение книг не читает», что «современное поколение далеко отлитературы» и на этомзакончитьобъяснение. Но Михаил не такой «наивный», как кажется на первый взгляд. Он отгадал одну из реплик: «правильно» ответил на вопрос Шарлотты («Туз червовый»). Естественно, можно назвать это «постмодернистской игрой с прозорливым читателем» [Доманский, 2005, с. 83]. Но как раз «прозорливый читатель», обратив внимание на данную цитату, начинает внимательнее присматриваться к точке зрения Михаила, к его способу интерпретации, вспомнив пословицу «устами младенца глаголет истина». Да, персонаж А. Геласимова ироничен, но не только из-за этого пьеса кажется ему скучной. Заметим, что Михаил больше рассуждает об игре актеров, чем о тексте пьесы. Вспомним тот факт, что А. П. Чехов писал произведение для сцены и многое зависело от сценической постановки. Первая постановка пьесы стала образцом для подражания. Станиславский и Немирович-Данченко «понимали жанровое определение комедия традиционно» [Сухих, 2007, с. 18] и «увидели в пьесе «трагедию разорения дворянских гнезд» [Бушканец, 2010, с. 83]. Чехов же «не был согласен с интерпретацией мхатовцами жанра пьесы как драмы» [Химич, 2011, c. 69]. В чем же комичность? С. Балухатый указывал на «большой ряд комических персонажей и комических ситуаций» [Балухатый, 1935, с. 100]. А. Карпова, Е. Позднякова писали, что «драматическое осуществляется в органическом смешении с комическим» [Карпова, 2010, с. 13], так как «Чехов никогда не отделял их от сплошного потока жизни» [Позднякова, 2014, с. 143]. Н. И. Фадева находила в пьесе «трагикомическую иронию» [Фадеева, 1996, с. 24]. Их точку зрения доказывает высказывание самого Чехова: «в исчезновении из деревни дворянинапомещика и вырубке “вишневого сада” нет ничего плохого» [Ковалевский, 1986, с. 447]. «А в чем же конфликт?» - спрашивает Михаил. Неправильный подбор ролей в классической постановке пьесы повлиял на интерпретацию. Так как главный упор был сделан на фигурах Раневской и Гаева, конфликтом долгое время считалась обреченность дворянства перед будущим. По мнению же современных чеховедов, в пьесе главным противостоянием является оппозиция «человек - время» [Сухих, 2007, с. 18] - «потребность души в гармоничном устройстве жизни и невозможностиподобного состояния в реальности» [Химич, 2011, c. 69]. Итак, пьеса кажется Михаилу (и любому другому «наивному театралу») скучной, потому что режиссеры и актеры сделали ее такой. Молодые актеры из романа А. Геласимова хоть и внесли некоторые свои поправки, но все же играли пьесу «по Станиславскому», то есть «неправильно». Вспомним реакцию Михаила на игру одного актера: исполнитель роли Пети Трофимова, произнося свои реплики, сидит за столом и «неопределенно вертит пустым стаканом в воздухе». Михаил же думает о нем: «Эквилибрист несчастный. Жонглировал бы у себя дома своими стаканами» [Геласимов, 2004, с. 82]. Но данная постановка пьесы не является «совсем скучной». Некоторые элементы пьесы, некоторые роли «получились»: Михаил испытал так называемый катарсис. Была эмоциональная реакция на высказывание Пети Трофимова «о затраченной энергии» («Кто его знает, может, и правда, все мы давно были бы уже какими-нибудь там гениями. Если бы из-за бабок не грузились так конкретно…» [Там же, с. 81], а также на потерю денег Пищиком (Михаил «со всеми стал беспокоиться»). Данные ситуации злободневны, так как крутятся вокруг вечного понятия «деньги, и как их достать». Можно сказать, что с этой точки зрения Чехов понятен «наивному» зрителю. К образу Пети Трофимова Михаил относится иронично: «вечный студент» в его понимании - «натуральный отморозок» [Там же, с. 103], говорящий всякую чепуху (естественно, Михаил судит с точки зрения современной жизни): что «человечество идет вперед, совершенствуя свои силы», что «рабочие едят отвратительно, спят без подушек, по тридцати, по сорока в одной комнате, везде клопы, смрад, сырость, нравственная нечистота» [Там же]. Это, с точки зрения Михаила, персонажкомический, егоречистоитвоспринимать как «бред шута». Роль Шарлотты заставила Михаила почувствовать то, что хотел показать А. П. Чехов - соединение трагического и комического в пьесе. Ведь на Шарлотту надета «полупрозрачная шутовская маска, скрывающая глубочайшее одиночество» [Бердников, 1983, с. 143], она смешит всех, но никто ее не понимает. Именно поэтому А. П. Чехов считал ее «лучшей ролью в пьесе» и «чрезвычайно переживал за будущую сценическую трактовку этой роли» [Захаров, 2014, с. 82]. Скафтымов писал о Шарлотте: «В других лицах нет столь открытой драмы осознанного одиночества» [Скафтымов, 1972, с. 370]. Ей «тяжко даются обыкновенные, “бытовые” связи», она «маскирует свое одиночество чудачествами». Шарлотта не только «связывает драму и трагедию», но и «пытается помочь окружающим ее персонажам - смешит» [Захаров, 2014, с. 81]. Но режиссеры классической постановки «Вишневого сада» не понимали значения этого персонажа, - и пьеса «не получилась». Из второго акта вырезали важную сцену разговора Шарлотты и Фирса, Шарлотту сыграла не «актриса с юмором» [Балухатый, 1935, с. 170] О. Книппер, как хотел Чехов, а Муратова - и получилась «несмешная, претенциозная Евдоксия» [Чехов, 1982, с. 602]. Михаил же, увидев Марину в роли Шарлотты, почувствовал чеховское соединение трагического и комического: «Сначала она с улыбкой вспоминала свое детство и то, как “отец и мамаша ездили по ярмаркам и давали представления, очень хорошие”. Но в следующее мгновение по ее лицу пробегала тень, она опускала глаза и говорила, что “папаша и мамаша” теперь умерли. Каждый раз, как она начинала этот небольшой монолог, я испытывал к ней такую жалость, что с трудом мог смотреть в ее сторону. Приходилось отворачиваться и говорить себе, что это всего лишь пьеса, которой к тому же недавно исполнилось сто лет…» [Геласимов, 2004, с.103]. Это говорит об одном: актриса на роль Шарлотты была подобрана подходящая - «актрисасюмором», какзавещал Чехов. Сама Марина сочетает в себе трагическое и комическое. Эта пьеса для нее «дело личное», ее судьба схожа с судьбой Шарлотты. Это признает и Михаил: «В этой сцене ей даже не надо было ничего играть. В словах, которыенаписал для нее Чехов, было так много ее самой, что они выходили у нее совершенно естественно» [Там же, с. 103]. В начале романа она предстает перед нами веселой и жизнерадостной, заводит бурные романы, катается на лошадях. Потом происходит горе - умирает ее отец. Она меняется, становится совсем другой: «Марина заметно осунулась и похудела. Глаза на бледном лице казались теперь значительно больше» [Там же, с. 73]. Но несмотря на это, она не замыкается в себе, весело общается с друзьями, играет в театре. Наиболее ярко ее «чеховское» трагикомическое мировоззрение показывается в разговоре с Михаилом, где она сообщает ему о смерти отца. Отец Марины, по ее словам, «шел по улице и умер», потому что «у него было плохое сердце» - он «не доверял врачам, считал, что они вытягивают из него деньги», даже «один раз он кинул в терапевта поднос для шприцев». Подведем итоги. А. Геласимов «играет» с чеховским текстом в романе «Год обмана», объясняя известный миф о том, что «Чехов - плохой драматург», «неправильной» традиционной театральной интерпретацией пьесы «Вишневый сад». Традиционная «театральная» интерпретация пьесы и «нечеховский» подбор актеров на роли оказали огромное влияние на рецепцию этого художественного произведения «наивным читателем» во времени. Именно наивный читатель в любую эпоху считает пьесу «Вишневый сад» скучной, а ее автора называет «певцом печали». Вместе с тем А. Геласимов соотносит «времена и нравы» начала XIX и конца XX в. и выявляет экзистенциальную общность судеб своих и чеховских героев.

Скачать электронную версию публикации