Regulativity of precedent text in the internet discourse (on the material of «Songs about rumors» of Vladimir Vysotsky).pdf Интернет-коммуникация, позволяющая «потребителям генерировать медиаконтент и заниматься дистрибуцией культурных продуктов вне специализированных официальных институтов» [Соколова, 2010, с. 9], дает современному человеку актуальный способ восприятия и постижения реальности через неиссякаемый поток информации. Одним из механизмов, обеспечивающих когнитивную обработку этого потока, вычленение из него важного и актуального содержания, является такое качество текста, как регулятивность. Теория регулятивности - это разрабатываемое Н. С. Болотновой и ее коллегами одно из перспективных направлений современной коммуникативной стилистики (подробнее об этом см. в [Болотнова, 2003; 2008; 2013] и др.), в котором регулятивность текста определяется как его способность управлять познавательной деятельностью адресата. Если первоначально регулятивность изучалась преимущественно на материале художественных произведений, то постепенно жанрово-стилистическая и дискурсивная палитра анализируемых текстов значительно расширилась (см. об этом статьи [Болотнова, 2013; Орлова, 2006] и др.). Что касается интернет-коммуникации, то такие сущностные характеристики исистемообразующие ценности виртуального дискурса, как выделенные О. В. Лутовиновой порожденность, актуальность, автономность, интерактивность, погруженность, мозаичность, неограниченная доступность и скорость получения информации, анонимность, отсутствие пространственных границ, размывание расстояний и стирание роли временного фактора, демократичность общения, свобода самовыражения [Лутовинова, 2009, с. 5-6], оказывают значительное трансформирующее воздействие на весь функционал текстопорождения и текстовосприятия. Так, регулятивная функция текста, которая, по мысли Н. С. Болотновой, «заключается в его способности благодаря особому отбору и организации текста всоответствии с авторской интенцией управлять читательским восприятием и интерпретационной деятельностью» [Болотнова, 2008, с. 25], обогащается способностью текста стимулировать не только рецептивную, но и лингвокреативную деятельность коммуникантов. Особую наглядность это расширение регулятивных возможностейприобретает в случае функционирования в интернет-коммуникации прецедентных текстов, которые, постепенно обрастая неограниченным количеством интерпретационнорефлексивных комментариев и толкований, активно участвуют в эволюции медиасферы. Такие тексты обладают сильным регулятивным потенциалом, то есть способностью побуждать языковую личность не только к имплицитной, но и к эксплицитной коммуникативно-рефлексивной активности как реакции на создаваемый прецедентным текстом регулятивный импульс. Причем видов и уровней эксплицитной активности акторов в сети, благодаря имеющимся в ней разнообразным возможностям реализации коммуникативных интенций, может быть несколько (см. об этом подробнее в [Орлова, 2012]), начиная с пассивной редупликации (лайки и репосты) и заканчивая творческим преобразованием прецедента в составе нового авторского текста (комментария, поста, статьи ит. д.). Логично предположить, что дискурсивной эволюции наиболее способствуют факты творческой активности отдельных способных к текстопорождению языковых личностей. Однако и факты пассивной редупликации прецедента, коих в разы больше, свидетельствуют о желании массового коммуниканта транслировать регулятивный импульс текста другим пользователям. Кроме того, один и тот же текст обладает разным регулятивным потенциалом в плане его пассивной и активной воспроизводимости в разных коммуникативно-значимых условиях. Каковы лингводискурсивные и социокультурные факторы, регулирующие мощность регулятивного импульса отдельного прецедента в интернет-дискурсе? Попытаемся ответить на этот вопрос на основе анализа интернет-бытования текста одной из весьма популярных песен Владимира Высоцкого - «Песенки о слухах» (1969). Здесь же отметим, что в анализируемых нами примерах сохранена орфография, пунктуация и стилистическое оформление авторов интернет-сообщений. Данный прецедент активно используется в заголовках и эпиграфах, рассуждениях, комментариях к разнообразным материалам, что объясняется емкостью инепреходящей актуальностью популярного поэтического высказывания, а также его востребованностью в случае тематической конгруэнтности с новостными поводами текущего момента и их интерпретациями. Пример тому - размещение демотиватора (креолизованного текста пародийного или парадоксального характера) с надписью В очереди на выставку Серова провокаторы распространяют слухи, что персик у девочки - турецкий в сопровождении цитаты из песни Высоцкого: Словно мухи тут и там ходят слухи по домам, а беззубые старухи их разносят по умам, - в январе 2016 г., когда действовали санкции на турецкие продукты и возник ажиотажвокругвыставкиСерова в Третьяковской галерее. В материалах одаренных блогеров и профессиональных журналистов зачастую обнаруживается мотивированное не только тематической, но и семантикоаксиологической конгруэнтностью прецедента и порождаемого текста развитие тех или иных лишь намеченных в стихотворении Высоцкого смысловых линий. Так, размещенный на аналитическом интернет-портале Ratel.kz материал под заголовком Ходят слухи, будто сплетни запретят посвящен распространению слухов о суициде бывшего премьер-министра Казахстана. Журналист, вступая в своеобразный полемический диалог с автором используемой им цитаты, пытается разобраться в том, как избежать слухов: Гораздо проще было бы устранить сам запрос на эти слухи, насытить общество полной, достоверной и своевременной информацией. Только для этого нужно в срочном порядке повышать… уровень прозрачности работы госорганов, возможности прессы получать ответы на любые, даже самые неудобные вопросы. Иначе общество их все равно получит. Где-нибудь на базаре или в автобусе. О возрастании мощности транслируемого прецедентом регулятивного импульса мы можем говорить тогда, когда тематическая конгруэнтность прецедента ииспользующего его вновь создаваемого текста переходит в свойство социокоммуникативной резонансности (о резонансности прецедентных текстов см.: [Кузьмина, 2009, с. 67-93]). О высокой степени резонансности прецедента свидетельствует интенсивная повторяемость его структурных компонентов (Ходят слухи, будто сплетни запретят; Ходят слухи тут и там; Ходят слухи по домам, а беззубые старухи их разносят по умам) и их модификаций (Ходят слухи по углам, а беззубые старухи их разносят по домам) в сообщениях топикстартеров - инициаторов и зачастую модераторов публичной коммуникативной активности на той или иной интернет-площадке. Так, на интернет-сервисе Ответы@Mail.ru, предназначенном для вопросноответной коммуникации рядовых пользователей, обнаружено больше тысячи состоявшихся в разное время в течение последних десяти лет дискуссий, в которых присутствуют указанные фразы или их трансформы. Все они объединены ключевыми словами - именем темы (слухи) ирифмующимся сним словом (старухи). По нашим наблюдениям, самые короткие, но не лишенные проявлений иронии и языковой игры дискуссии вызывают вопросы без какого-либо конкретизирующего контекста. Например, пользователь Morerator, с провокационной целью иронизируя по поводу достоверности размещаемой на портале информации, спрашивает: здесь ходят слухи по дворам а беззубые старухи их разносят по ушам?)) - иполучает в ответ лишь одно сообщение, которое, впрочем, соответствует скептико-иронической тональности и вопроса, и текста Высоцкого: НУ вот ((( опять какие-то слухи интересные пропустила ( к какой старухе обратиться, чтобы рассказали мне? Вопрос Ходят слухи тут и там.... Интересно, а Кто им ноги приделал..?))) вызывает две реакции сугубо информационного характера, свидетельствующих тем не менее о широкой известности и актуальности как самого прецедента, так и его автора: Владимир Семёнович Высоцкий; беззубые старухи. Стабильное присутствие личности художника и его творческого наследия в коллективной когнитивной базе лингвокультурного сообщества: величание по имениотчеству, точное цитирование, сочувственное обсуждение фактов личной жизни (это Высоцкий расстраивался наверное про себя лично - тогда сплетни про него были отдельным развлечением), - подтверждает приписываемый Высоцкому статус народногопоэта. Включенное в сообщение имя автора, всегда выступающее базовым стимулом прецедентности, в случае Высоцкого обеспечивает мощный регулятивный импульс еще и за счет наделения образа поэта качеством нравственного императива, своеобразного морального мерила человеческих поступков. Поэтому творчество, образ и имя поэта, а также его биография становятся востребованными в различных рефлексивных ситуациях, особенно ситуациях этической дилеммы или когнитивного диссонанса. Разрешение противоречия, даже в случае сомнений топикстартера в безусловной «положительности героя», всегда основывается на максиме нравственной правоты художника и в жизни, и в творчестве: Высоцкий враг народа? Почему он был против прекрасной советской власти? Он был агентом госдэпа? На этот провокационный вопрос, обусловленный вспыхнувшей с новой силой общественной полемикой о роли советской власти в истории страны, звучит ответ: Владимир Семёнович выступал на вечерах у власть придержащих... Не верь слухам, сопровождаемый практически полной версией «Песенки о слухах». Интересно, что автор ответа, пытающийся переубедить виртуального собеседника с помощью простого косвенного аргумента (был не против советской власти, потому что выступал на вечерах у представителей власти), остается невосприимчив к критико-сатирическому подтексту написанной в 1969 г. песни, которую цитирует. И все же самый частотный повод актуализации рассматриваемого прецедента основывается на семантико-тематическом ядре текста, эксплицированном в смысловой лексической парадигме слухи - старухи: …Ходят слухи тут и там, а беззубые старухи их разносят по углам... Вот зачем старушки сплетни по углам разносят? Стимулирующий ассоциативно-смысловое развертывание нового сообщения регулятивный импульс в данном случае исходит от первичного, обыденного, необразного значения лексических единиц и реализуется автором в синонимических заменах (слухи/сплетни; старухи/старушки), конкретизирующих желание вопрошающего узнать мнение собеседников о мотивах предосудительного поведения (сплетни, в отличие от слухов, это намеренно распространяемая ложная и негативная информация) симпатичных ему представителей (о чем свидетельствует использование деминутива) определенной гендерно-возрастной группы. Так происходит выдвижение востребованной пользователем «сюжетной линии» прецедента и ее лексико-семантическая адаптация в соответствии с новым авторским сценарием, что определяет дальнейшее развертывание дискуссии: Старые люди, не работают, связей с внешним миром минимум из-за слабой подвижности, соответственно энергию девать некуда, вот и находят благодатную почву для приложения своих нерастраченных сил - сплетни разводят!!! А вообще старушки очень наблюдательны, благодаря им порой даже преступников задерживают! Слава бабулькам, охраняющим наш покой!!!; а вот и неправда..: -) ...обе мои бабушки вполне такие люди что им можно всё рассказать по секрету... особенно одна про меня знает больше всех остальных родственников… можно сказать бабуля - самый близкий человек; Когда нет своей жизни, люди живут чужой. Причем, не только старушки... Как видим, смена смысловых акцентов разительна: отталкивающий образ беззубых старух из песни Высоцкого пре-творяется посредством стилистической «игры на повышение» (старые люди, старушки, бабульки, бабушки, бабули) в образ хранительниц общественного порядка и семейного благополучия, а их неприглядное поведение всячески оправдывается. Очевидно, что наиболее адекватными современной повестке дня оказываются все же не вопросы содержательной абсурдности слухов или путей их искоренения, а вопросы об источниках слухов и их распространителях, которыми сегодня являются, по мнению сетевого сообщества, СМИ и Интернет. Авторы обсуждают новую реальность, отталкиваясь от текста Высоцкого и сопоставляя времена и нравы: А теперь это гораздо чаще молодухи делают. Причем, обоего пола. Главный разносчик сплетен - интернет, а в нем старушек - меньшинство; В. Высоцкий смотрел в будущее, про инетновости он пел - ходят слухи тут и там, а беззубые старухи их разносят по домам; скорее не беззубые старухи, а зубастые журналюги, они при этом еще и выполняют заказ на отвлечение людей от реальных проблем, стоящих в нашем пошатывающемся обществе. Случаи, когда во вторичном тексте не только задействованы некоторые опорные фразы или ключевые слова текста-источника, но в той или иной степени развернут и проинтерпретирован весь текст или его фрагменты, единичны. Один из таких материалов размещен блогером под ником Павел Иевлев на его авторском сайте Semiurg.ru и странице в ЖивомЖурнале под заголовком Ходят слухи, будто сплетни запретят! В отличие от упоминавшейся выше статьи с таким же названием, в которой заглавие служит, по сути, только маркером темы, в анализируемом посте текст Высоцкого является не просто точкой отсчета, а определяет композиционную и стилистическую структуру сообщения: - Слушай, слышал? Под землею город строют - Так, говорят, на случай ядерной войны! - Да вы слыхали? Скоро бани все закроют повсеместно, Навсегда - и эти сведенья верны!» © Высоцкий Слушайте, вас что, правда это прикалывает? Ну, все эти панические вопли по любому поводу? «А-а-а-а! Нам всем запретят волонтерить!» «Ой-ой-ой! Завтра всем запретят ЖЖ, фейсбук, вконтакте, твиттер, гугль и ходить в туалет!» «Караул, ВТО! Мы все умрем!» «Обожемой, кризис, скоро грянет кризис!» «Путин запретит Интернет! Это совершенно точно - в Интернете так написано!» Какой кайф вы в этом находите, сограждане? Вам больше нечему поужасаться, нечего пообсуждать, неоткуда взять эмоций и темы для бесед? Ваша жизнь действительно настолько уныла, пуста и убога? Вы слыхали - говорят, все отменяют: Отменили даже воинский парад. Говорят, что скоро всех позапрещают, в бога душу, Скоро всех, к чертям собачьим, запретят. Знаете, иногда мне хочется, чтобы интернет все-таки запретили, а то такое впечатление, что вместо этого запретили использование мозга. И все с удивительной готовностью подчинились. Автор использует стихотворение Высоцкого, с которым солидарен в мысли о вредоносности слухов, как своего рода смысловую и интонационно-стилистическую основу собственного текста, насыщая его фактами современной медийной реальности, неологизмами, сетевым сленгом, усиливая полемический и обвинительный пафос. Кроме того, блогер пишет в пандан четверостишию Высоцкого собственное четверостишие, усиливая не столь ярко звучащую у поэта тему запретов и слухов о запретах. Пост вызывает интенсивную полемику (более 50 комментариев на двух сайтах), в некоторых блоках которой фигурирует анализируемый прецедент. Так, на комментарий Да, вот, читаю новости. Я бы с удовольствием почитал другие, не про эти грёбаные запреты, штрафы, катастрофы. Я бы почитал о научных открытиях, о новых фабриках-заводах, о новостройках, как мы пахали целину, как мы летали на луну. Но ведь нету же. Не пашем больше и не летаем ни хрена автор поста отвечает, вновь апеллируя к строкам Высоцкого: Отличная иллюстрация того, какие фильтры стоят у людей в мозгах. Просто эталонная. Спасибо. И поют друг другу шёпотом ли, в крик ли - Слух дурной всегда звучит в устах кликуш, А к хорошим слухам люди просто не привыкли - Говорят, что это выдумки и чушь. (с) Высоцкий Интересно, что, противопоставляя слухам новости, то есть достоверные сведения о реальной действительности, комментатор полемизирует не только с автором поста, но и с Высоцким, вернее с временем Высоцкого, о чем свидетельствуют отсылка к шаблонным символам советской эпохи и последняя реплика: Пожалуйста, обращайтесь. И - боже вас сохрани - не читайте до обеда советских газет. Здесь мы наблюдаем своеобразную полемику прецедентов, в которой хрестоматийная булгаковская фраза используется в качестве противовеса тезису о хороших слухах, интерпретируемых автором комментария как пропагандистское приукрашивание действительности. Последний пример демонстрирует полноценную реализацию регулятивного потенциала прецедентного текста в интернет-коммуникации, когда лингвокреативная активность пользователей стимулируется не только именем автора и ключевыми словами прецедентного текста как основными источниками регулятивных импульсов, но всей лексико-семантической и стилистической структурой прецедента. При этом востребованной оказывается не одна «сюжетная линия» текста-источника, а целый комплекс его идейно-тематического содержания. В то же время тематическая и семантико-аксиологическая конгруэнтность вторичного текста и текста-источника дополняются социокоммуникативной резонансностью, что провоцирует текстовую деятельность других пользователей и способствует развитию диалога. Таким образом, прецедентные текстыв интернет-дискурсеприобретают новый регулятивный функционал, а именно - способность побуждать языковую личность к коммуникативно-рефлексивной активности как реакции на создаваемый прецедентом в целом и его элементами регулятивный импульс. Каковы факторы, определяющие силу регулятивного импульса для разных прецедентных текстов, - вопрос дальнейших исследований специфики прецедентности в сетевой коммуникации.

Скачать электронную версию публикации