Case system in the Altai language (on material of three scientific grammars of the Altai language).pdf Падеж в алтайском языке описан в трех научных грамматиках: в «Грамматике алтайского языка» [ГАЯ 1869], составленной членами Алтайской духовной миссии, «Грамматике ойротского языка» Н. П. Дыренковой [1940] и выпущенной коллективом авторов «Грамматике современного алтайского языка. Морфология» [ГСАЯ], опубликованных спромежутками 71 и 78 лет. Следует отметить, что объект описания в каждой грамматике имеет свою специфику. В «Грамматике алтайского языка» (1869) в понятие «алтайский язык» авторы включают как диалекты алтайского языка (алтайские калмаки, т. е. собственно алтай-кижи, телеутский, теленгитский, туба, чалканский), так исоседние языки: шорский (кондомский). При этом падежные формы этих языков и диалектов не дифференцированы. В «Грамматике ойротского языка» Н. П. Дыренковой представлен богатый справочный материал по всем диалектам алтайского языка. «Грамматика современного алтайского языка» отличается тем, что в ней отражен в основном материал литературного алтайского языка. Она показывает современное состояние изученности различных аспектовморфологии алтайскогоязыка. Целью данной статьи является характеристика системы падежей в свете новейших научных разработок, выявление изменений падежных форм, произошедших в алтайском языке за полтора века, путем сопоставления падежной системы в имеющихся трех научных грамматиках алтайского языка, определение устойчивостиидинамики развитиякатегориипадежа. Рассмотрим падежную систему алтайского языка с точки зрения современных разработок. В. А. Плунгян типологию падежных систем в целом строит на трех основаниях. С точки зрения морфологического выражения падежных граммем различают агглютинативные и кумулятивные падежные системы. В кумулятивных системах выражение падежа происходит параллельно с выражением других категорий, например с категорией числа, а в агглютинативных системах выражение па-дежа формально отделено от выражения других категорий [Плунгян, 2000, с. 180- 182]. Хотя падежную систему алтайского языка относят к агглютинативному типу, слияние категории принадлежности и падежа сдвигает ее к смешанному варианту - кумулятивно-агглютинативному. Точнее, в падежной системе мы различаем падежи и формы, в рамках которых представлены как значение падежа, так и притяжательное значение. Безличная парадигма в тюркских языках агглютинативная, а лично-притяжательная - кумулятивная. С точки зрения количества падежей, по мнению В. А. Плунгяна, можно выделить три типа падежных систем: редуцированные, нормальные и гипертрофированные. Редуцированные двух-или трехпадежные системы различают только самые обобщенные классы синтаксических ролей имени: в таких системах либо номинатив противопоставляется обликвусу 1, либо «прямой» падеж противопоставляется «косвенному» (в румынском и берберских языках) [Там же]. «Нормальные системы» состоят из шести-десяти падежей. Тюркская система, как и системы почти всех алтайских языков, в том числе и собственно алтайского, в котором падежная система представлена семью падежами, относится к нормальному типу. Гипертрофированные системы обладают повышенным количеством пространственных падежей (системыдагестанскоготипа). С точки зрения типа выражаемых значений падежные системы делятся на синтаксические и семантические. Падежные системы синтаксического типа ориентированы на выражение обобщенных синтаксических функций (подлежащее, косвенное дополнение и др.), а системы семантического типа - на выражение ролей центральных актантовглагола [Там же]. Алтайскую падежную систему, как и всю тюркскую, трудно отнести к одному из этих типов, так как она совмещает грамматические, т. е. синтаксические, и конкретные, т. е. семантические, падежи. В алтайском языке еще нет специальных работ в рамках глубинной падежной системы, а в рамках семантической роли имени в 2008 г. вышла монография М. И. Черемисиной, А. А. Озоновой и А. Р. Тазрановой [2008], предметом исследования которой было элементарное простое предложение с глагольным сказуемым иего морфологическая и лексическая база. Такой новый взгляд на систему падежей еще не нашел отражения в последней по времени грамматике алтайского языка. В ней содержится традиционный подход кописанию падежей. В тюркологии к категории падежа подходили с разных точек зрения. Падеж как категория рассматривался в работах многих ученых: Э. В. Севортяна, Н. А. Баскакова, Н. З. Гаджиевой, Г. Ф. Благовой, Н. К. Дмитриева, М. И. Боргояковаи др. 1 Обликвус - косвенный падеж. Старофранцузский обликвус маркирует все случаи синтаксической зависимости имени, не различая их между собой: 1) в позиции косвенного дополнения; 2) в припредложной позиции; 3) в позиции приименного дополнения [Жеребило, 2011]. В некоторых работах система тюркских падежей описывается с точки зрения диахронии. В них содержится исторический анализ именного словоизменения, реконструкция и пути формирования падежной парадигмы. В таком ключе выдержаны исследования Н. З. Гаджиевой [1975], Б. А. Серебренникова, Н. З. Гаджиевой [1986], Н. А. Баскакова [1979]. Во всех грамматиках тюркских языков падежи рассматривались как грамматическая категория имени, представляющая парадигму форм и значений, а также как одно из средств оформления членов предложения, т. е. падеж рассматривался в аспектахморфологиии синтаксиса. Категория падежа тюркских языков представлена шестью основными продуктивными формами: основной, родительный, винительный, дательно-направительный, местный и исходный падежи. В некоторых языках имеются еще дополнительно один или два падежа. Это творительный падеж (в алтайском, казахском, хакасском, шорском, якутском, чувашском), направительный падеж (в тувинском и хакасском), частный падеж (в якутском), продольный (в хакасском и карачаевобалкарском) идр. Н. А. Баскаков выделяет продуктивные и рудиментные падежи и дает им краткую характеристику [Баскаков, 1979, с. 227]. Продуктивные падежи по своим грамматическим функциям разделяются на две группы: грамматические (основной, родительный, винительный) и семантические (локальныепадежи: дательно-направительный, местный, исходный). Для грамматических падежей первичной функцией является выражение субъекта и объекта. Во всех тюркских языках (в алтайском, хакасском, тувинском идр.) грамматические падежи являются формой выражения субъектно-объектных отношений впредложениии определительных сочетаниях принадлежности. Для локальных падежей первичным является выражение пространственных отношений, остальные значения, кроме пространственных (роль адресата, стимула, источника, части целого и др.) вторичны. Вторичные значения дательного, ис-ходного, направительного падежей развились, скорее всего, на базепервичных. Рудиментными падежами являются сравнительный на =dak, сравнительнопредельный на =ča, творительный времени на =yn, исходный места на =tyn, дательный направления на =gary. По мнению Н. А. Баскакова, эти падежи являются пережитками в системе падежного словоизменения и употребляются ныне для определенных разрядов лексики. В качестве примеров для последних трех падежей автор приводит наречия gyzyn ‘зимой’, mynartyn ‘отсюда’, teskeri ‘вверх ногами’ [Там же]. Для некоторых тюркских языков в систему падежей вводятся близкие в грамматическом отношении к падежам формы послелогов, которые в результате стяжения или редукции отдельных гласных и согласных звуков превращаются в послелоги-аффиксы. Так, в алтайском языке используется послелог-аффикс =ла / =ле, восходящий к birle- / birlen, - так называемый творительный инструментальный или орудно-совместный падеж. В хакасском - творительный послелогаффикс =наӊ / =неӊ, восходящий к тому же послелогу; послелог-аффикс =сар / =сер, обозначающийнаправительный падеж. В тюркских языках Сибири выделяют разное количество падежей. В алтайском языке шесть-семь падежей, в тувинском - семь, в хакасском восемь падежей и две падежные формы на =наӊар (делибератив) и на =ча (продольно-сравнительный падеж) [Боргоякова, 1976]. В якутском языке восемь падежей. Кроме основного, дательного, винительного и исходного, имеются частный, орудийный, совместныйисравнительный [Севортян, 1956, с. 62]. Первый падеж во всех тюркских грамматиках функционирует под разными названиями: именительный, основной и неопределенный. В «Грамматике алтайского языка» он назван именительным, как и в современной грамматике. Н. П. Дыренкова в своей грамматике использует понятие «основной падеж». Но авторы «Грамматики алтайского языка» (1869) отмечают, что «собственно именительный падеж в алтайском языке принадлежит только личным и указательным местоимениям, а в именах для именительного падежа особой формы не существует, но в значении именительного употребляется склоняемая основа имени, которая в известных случаях может стоять в значении косвенных падежей, чаще всего притяжательного и винительного. Таким образом, эту форму справедливо назвать неопределенным падежом, который в данном случае бывает или именительный, или притяжательный, или винительный, смотря по положению в речи» [ГАЯ 2005, с. 122]. Понятие «неопределенный» для первого падежа впервые ввел О. Бетлингк [Bӧhtlingk, 1851]. Этот термин закрепился в ряде последующих работ тюркологов Е. И. Убрятовой [1950], Н. К. Дмитриева [1960], А. Н. Кононова [1956] идр. В своих работах авторы активно использовали для названия первого падежа понятие «неопределенный», объясняя такой термин широтой функций, придающей этому падежу определенность и неопределенность: это и падеж подлежащего, и падеж дополнения, и падеж определенного времени, т. е. целый набор функций, который не свойственен именительному падежу как таковому. На наш взгляд, такоерешение кажется наиболееудачным. Многофункциональность в тюркских языках присуща не только основному падежу, но и некоторым другим. Например, местный падеж, кроме основной функции, может выполнять также функции исходного, творительного, направительного и других падежей. Большой спор вызывал винительный падеж. Первые попытки объяснения причин вариативного оформления прямого объекта относятся к середине XIX в. [Казем-Бек, 1846, с. 382; ГАЯ 1869, с. 140]. М. А. Казем-Бек называл его именительным: «Винительный падеж заменяется именительным, когда предмет непосредственно предшествует глаголу…» [Казем-Бек, 1846, с. 382]. Как видим, в данном случае говорится о двух самостоятельных падежах (винительный и именительный), оформляющих прямое дополнение. Н. П. Дыренкова в «Грамматике ойротского языка», придерживаясь этой же точки зрения, называет «дополнение в винительном неоформленном падеже» и «дополнение в винительном оформленном падеже» [Дыренкова, 1940, с. 59]. Позже она называет его неопределенным или неоформленным падежом, а не неоформленным винительным. Н. П. Дыренкова отмечает: «неопределенный или неоформленный падеж по форме совпадает с основным падежом, по значению соответствует винительному, притяжательному и в отдельных случаях местновременномупадежам» [Там же]. На материале алтайского языка эту тему исследовала А. Т. Тыбыкова. Согласно ее мнению, «выбор того или иного падежа прямого дополнения в современном алтайском языке определяется не какой-то одной причиной, а определенным комплексом причин, которые часто действуют вместе» [Тыбыкова, 1985, с. 85]. Самым «сильным» фактором, связанным с винительным падежом, она признает позицию прямого дополнения по отношению к глаголу, которая часто является следствием акцентуации. Определенность, т. е. индивидуальность объекта - способствующий, но не решающий мотив. В ее работе о безаффиксной форме имени существительного в роли дополнения в алтайском языке выделяется еще один критерий, который оказывает влияние на выбор того или иного падежа оформления, - намерение говорящего, насколько важно говорящему или пишущему выделить, акцентировать данный именной член предложения. Если он должен быть выделен, то ставится в форме винительного падежа, если нет - в форме неопределенного [Тыбыкова, 1985, с. 84]. В алтайском языке систему падежей впервые описали авторы «Грамматики алтайского языка» (1869). Авторы выделили в алтайском языке шесть падежей: именительный, притяжательный, винительный, дательный, местный, исходный (табл. 1). При этом после винительного падежа они рассматривают отдельно вопрос о присутствии или отсутствии приставки винительного падежа, а после исходного - раздел о послелогах пыла и ча. Для выражения семантики направления авторыупотребляют дательный падеж. Таблица 1 Название падежей в имеющихся грамматиках алтайского языка The name of cases in the available grammars of the Altai language [ГАЯ 1869] [Дыренкова, 1940] [ГСАЯ] Именительный Основной Именительный (номинатив) Притяжательный Притяжательный (родительный) Притяжательный (генитив) Винительный Винительный Винительный (аккузатив) Дательный Направительно-дательный Дательно-направительный (датив) Местный Местно-временный Местный (локатив) Исходный Исходный (падеж удаления) Исходный (аблатив) Послелоги пыла и ча - Орудный (инструментатив) Падеж сравнения или уравнения Творительноинструментальный (совместно-орудный) Таблица 2 Падежные аффиксы, выделенные в «Грамматике алтайского языка» [ГАЯ 1869] The case affixes allocated in «Grammar of the Altai language» [1869] Падеж Аффиксы Именительный =Ø Притяжательный =ниҥ / =ныҥ / =нуҥ, =тыҥ / =тиҥ / =тӱҥ, =дыҥ / =диҥ Винительный =н / =ни / =ны, =ди / =ды, =ты / =ти Дательный =ка / =ке, =га / =ге, =а / =е / =ее, =о, =ӧ Местный =те / =та / =то, =де / =да Исходный =неҥ / =наҥ / =ноҥ, =деҥ / =даҥ, =таҥ / =теҥ / =тоҥ Послелоги пыла и ча - Алтайский послелог пыла, хотя и употреблялся в функции служебных слов, уже тогда тяготел к падежным значениям, тем не менее в парадигму падежей он не включен. В тюркских языках Сибири не вызывает сомнение тот факт, что послелоги превращаются в падежные аффиксы. Например, тот же послелог билен, биле во многих тюркских языках превратился в падежный аффикс в алтайском, тувинском, казахском, чувашском и некоторых других языках. В 40-егг. Н. П. Дыренкова затруднялась определить статус нескольких послелогов при описании грамматикюжносибирских тюркских языков. Н. П. Дыренкова в своей грамматике аффикс -ла, образовавшийся из послелога пыла, включила в падежную парадигму, назвав творительно-инструментальным или совместно-орудным падежом. Она пишет, что более старой формой аффикса -ла является послелог была / биле, уже редко употребляемый. Автор называет форму на =ла не совсем аффиксом, а послелогом-аффиксом, тяготеющий к аффиксам. «Сочетание имени с послелогом-аффиксом -ла в ойротском языке можно лишь условно рассматривать как творительно-инструментальный или орудно-совместный падеж» [Дыренкова, 1940, с. 66]. Если в 40-е гг. аффикс =ла еще не совсем сформировался как падежный показатель и находился в приграничной зоне между послелогом и аффиксом, то в современных школьных учебниках и грамматике нет даже намека на то, что он когда-то былслужебным словом. Как справедливо писала об этом Е. И. Убрятова, давно замечено, что слово в своем развитии может последовательно переходить из полнозначного в аффикс. Для тюркских языков это еще в 1908 г. отмечал В. В. Радлов, позже об этом подробно написал Н. К. Дмитриев в «Грамматике кумыкского языка» в специальном разделе «Морфологическоеразвитие слова» [Убрятова, 2011, с. 248-249]. Таблица 3 Падежные аффиксы, выделенные Н. П. Дыренковой [1940] The case affixes allocated by N. P. Dyrenkova [1940] Падеж Аффиксы Основной =Ø Притяжательный (родительный) Винительный =ныҥ / =ниҥ, =диҥ / =дыҥ, =тыҥ / =тиҥ =ны / =ни, =ди / =ды, =ти / =ты Направительно-дательный =а / =е, =га / =ге / =го / =гӧ, =ка / =ке / =ко / =кӧ Местно-временный =да / =де / =до / =дӧ, =та / =те / =то / =тӧ Исходный (падеж удаления) =таҥ / =теҥ / =тоҥ / =тӧҥ, =даҥ / =деҥ / =доҥ / =дӧҥ, =наҥ / =неҥ / =ноҥ / =нӧҥ Падеж сравнения или уравнения =тый / =тий / =туй / =тӱй, =дуй / =дӱй Творительно-инструментальный (совместно-орудный) =ла / =ле / =ло / =лӧ Во всех трех грамматиках при выделении падежей и падежных форм существенных расхождений нет (табл. 1-4). Исключение составляет падеж сравнения иуравнения, отмеченный Н. П. Дыренковой (табл. 1, 3). Однако ни авторы первой грамматики, ни авторы современной грамматики не включают данную форму в категорию падежа и в системе падежейне рассматривают. Таблица 4 Падежи в грамматике современного алтайского языка [ГСАЯ] Cases in grammar of modern Altai language Падеж Аффиксы Именительный (номинатив) =Ø Притяжательный (генитив) Винительный (аккузатив) =ныҥ / =ниҥ, =тыҥ / =тиҥ, =дыҥ / =диҥ =н / =ны / =ни, =ты / =ти, =ды / =ди Дательно-направительный (датив) =а / =е / =о, =га / =ге / =го / =гӧ, =ка / =ке / =ко / =кӧ Местный (локатив) =да / =де / =до / =дӧ, =та / =те / =то / =дӧ Исходный (аблатив) =таҥ / =теҥ / =тоҥ / =тӧҥ, даҥ / =деҥ / =доҥ / =дӧҥ, =наҥ / =неҥ, =ноҥ / =нӧҥ Орудный (инструменталис) =ла / =ле / =ло / =лӧ Из перечисленных падежных форм особо следует отметить некоторые фонетические варианты формы притяжательного падежа на нуҥ и =тӱҥ, зафиксированные в грамматике алтайского языка 1869 г. (см. табл. 2). Скорее всего, данные алломорфы являются диалектными, так как, как уже было отмечено выше, авторы первой грамматики понятие «алтайский язык» рассматривали широко, включая все диалекты алтайского языка, при этом основной упор делая на телеутский диалект. Из современных диалектов такие алломорфы встречаются в теленгитском ителеутском. За последние годы в алтайском литературном языке получили заметное распространение новые морфологические формы, которые ранее употреблялись в основном в устной речи. Это прежде всего образования с компонентом =дööн, производном от послелога тöмöн ‘вниз’: аралдööн ‘в сторону леса’, суудööн ‘в сторону реки’ или ‘в реку’, которые встречаются все чаще в фонетическомстяженном варианте =ден (ср.: аралден, сууден). В художественной литературе допускают слитное написание данного послелога, как в литературном языке (=дööн, =ден), так и в диалектах, например в теленгитском (=дööн, =даан) (см. примеры (1)-(3)). (1) Туразындаан да киргилебес, кескилеп ле јадар та кандый улус? (СС ЈЭ, с. 490) тура=зы=н=даан да кир=гиле=бес дом=POSS/3Sg=INFIX=POSTP PRTCL заходить=ITER=NEG кес=киле=п ле јад=ар та кандый косить=ITER=Cv1 PRTCL AUX: лежать=PrP PRTCL какой улус народ ‘Даже в дом не заходят, всекосят, что за люди?’ (2) Кӧлӧӧндӧӧн кӧндӱре киреринеҥ эмеш јалтанып, агаш бедиредим (СС ЈЭ, с. 490). кӧлӧӧн=дӧӧн кӧндӱре кир=ер=и=неҥ эмеш озеро=POSTP прямо заходить=PrP=POSS/3=ABL чуть јалтан=ып агаш бедире=ди=м бояться=Cv палка искать=PAST=1Sg ‘Чуть пугаясь прямо заходитьвозеро, начал искатьпалку.’ (3) «Баламды ла сени, не аайлу тоҥот не. Је кир турадаан» - деп, мени кий дирди (СС ЈЭ, с. 491). бала=м=ды ла сен-и неаайлу тоҥ=от ребенок=POSS/1Sg PTCL ты-ACC сильно мерзнуть=PRES не је кир тура=даан деп мен-и PTCL но заходи дом=POSTP CONJ я-ACC кийдир=ди заводить=PAST/3 ‘«Бедный мой ребенок, наверное, сильно замерз. Ну, заходи в дом» - так, меня завел в дом.’ Исследователи-тюркологи отмечают, что в хакасском, тувинском и других тюркских языках идет процесс перехода послелогов в аффиксы, вследствие чего =зар / =зер, =ча / =че в хакасском, =че/же в тувинском превратились в падежные аффиксы. Аналогичное явление наблюдается также в алтайском языке и, следовательно, имеются предпосылки для широкого употребления нового направительного падежа. Но его грамматический статус научно еще не обоснован, а функции требуютспециального изучения. Авторы грамматики современного алтайского языка, как и авторы первой грамматики алтайского языка, рассматривают некоторые случаи, имеющие отношение к падежной системе. В грамматике 1869 г. выделены два послелога - пыла и ча. Как уже было сказано выше, пыла, превратившись в аффикс, прочно вошел в падежную систему алтайского языка и не вызывает каких-либо вопросов, тогда как статус послелога или аффикса =ча до сих пор не определен. Начиная с грамматики алтайского языка и заканчивая современными исследованиями алтайского языка, =ча описывается в разделе падежей. Приводятся его падежные значения, но в то же время он не включается в падежную систему. Такая же ситуация в современномалтайскомязыке с ещетремя аффиксами: =Дӧӧн, =ДЫй, =гАрЫ. Аффикс =ДЫй подробно исследован И. А. Невской [2016]. Автор предлагает рассматривать его как показатель уподобительного падежа, приводя некоторые особенностиэтой формы, сближающие еес падежами. В имеющихся грамматиках алтайского языка эта форма описывается в разделе относительных прилагательных со значениями ‘подобнообразный’, ‘подобный чему-л., кому-л.’, ‘похожий на кого-л., чего-л.’: кой-дый ‘как солнце’, сен-дий ‘похожий на тебя’ ит. п. И. А. Невская считает, что образования с аффиксом =ДЫй встраиваются в именную словоформу литературного алтайского языка, занимая позицию падежногопоказателяисочетаясьсаффиксамимножественностиипоссесивностиразных лиц и чисел, например: куу=лар=дый ‘как лебеди’, эне=м=дий ‘как моя мама’. Впользу этого аргумента она приводит семь особенностей употребления формы на =ДЫй вкачествепадежногоаффикса (подробнеесм.: [Невская, 2016, с. 5-9]). Как видно из приведенных примеров и табл. 1-4, собственно падежными в алтайском языке можно считать безаффиксальную форму неопределенного падежа и шесть постфигированных, собственно падежных форм. Но кроме этих «морфологических падежей» в алтайском языке, как и во всех тюркских языках Южной Сибири, имеется целый рядсинтетических и в основном аналитических форм «падежного типа», функции которых сопоставимы с падежными. Эти формы заслуживаютособого внимания и описания. Все три грамматики отражают исторические изменения в падежной системе: пополнение парадигмы идет за счет синтезации послелогов. Не последнюю роль играют в этом процессе пресса и художественная литература на родном языке. Нормализация грамматики литературного языка охватывает все разделы морфологии и синтаксиса и выражается в том числе и в активизации аффиксов, и в превращении послелогов в падежные аффиксы, и в изменении значения послелогов иаффиксов, ив унификации вариантовотдельных грамматическихформ.

Скачать электронную версию публикации