Comparison as a meaning-modelling structure in the G. D. Grebenshchikov?s stories: experience of functional-stylistic in.pdf Изучение исследовательской литературы о Г. Д. Гребенщикове и его художественном наследии позволяет сделать вывод о том, что попытки осмысления феномена творчества «писателя из народа» предпринимались критиками уже на рубеже 1910-1920-х гг. [Черняева, 2002, с. 36]. Начиная с 2002 г. литературоведческий аспект изучения творчества Г. Д. Гребенщикова становится актуальным, о чем свидетельствуют публикации в журнале «Алтайский текст в русской культуре», в частности в исследованиях Т. Г. Черняевой, В. П. Проходовой, С. С. Царегородцевой и др. (2002); А. П. Казаркина, А. А. Санниковой, И. В. Дурново (2006); О. Г. Левашовой, О. А. Машкиной (2008); Е. Ю. Сафроновой (2013); А. Ю. Горбенко, Е. Е. Тихомировой (2015) и др. [Алтайский текст в русской культуре, 2002; 2006; 2008; 2013; 2015; 2017]. В то же время лингвостилистический аспект изучения рассказов, повестей, романов, публицистических произведений писателя, позволяющий пролить свет на функции стилистических средств в формировании стилистической окраски текста, развертывании его смыслового содержания, актуализации замысла писателя и интерпретации в связи с замыслом ключевых фрагментов текста и авторской картиной мира, долгое время оставался невостребованным несмотря на богатый стилистический материал, которыйсодержится впроизведениях Г. Д. Гребенщикова, поражавших современников «зрелой художественностью, глубиной изображения, мастерством пейзажных зарисовок, образностью и колоритностью языка» [Проходова, 2002, с. 48]. Возможность такого проникновения в «глубину изображения» в ходе стилистического анализа текста обусловлена развитием новых направлений стилистики - и прежде всего стилистики функциональной, которая характеризуется «смещением акцентов исследовательского внимания на характер текстообразования, структурно-смысловую организацию, закономерности смыслового развертывания и восприятия текстов разных типов, изучение различных дискурсивных практик в стилистическом аспекте и т. д.» [Болотнова, 2012, с. 70]. Выведение функциональной стилистики на новый научный уровень связано с разработкой исследовательского инструментария - интегрирующей познавательной стратегии, позволяющей изучить текст во всем его разнообразии с учетом лингвистических и экстралингвистических составляющих: «Современная стилистика поставлена, таким образом, не только перед сменяющейся языковой действительностью, но также и перед богатством познавательно-символических структур, относящихся к ней иееобустраивающих» [Гайда, 2015, с. 18]. Целью данной статьи является описание функций сравнительных конструкций как инструмента моделирования смысловой организации текста, актуализации замысла писателя и интерпретации в связи с замыслом ключевых фрагментов текста в рассказах Г. Д. Гребенщикова. Данная цель сформулирована с учетом результатов исследований современных лингвистов (см., например, [Ковалева, 2004; Паршина, 2012; Пушкарева, 2013] и др.), в которых сравнения в любом типе дискурса (в том числе и художественном) рассматриваются как «интерактивно значимый элемент речевой ткани» текста. Их значение и структура «обеспечивают выполнение им определенных функций по управлению деятельностью адресата в интересах реализации замысла автора как участника интеракции» [Ковалева, 2004, с. 1], а сами они являются «репрезентатором отраженного в сознании художественного концепта - лингвокультурного феномена, являющегося инвариантным компонентом этноязыкового сознания» [Паршина, 2012, c. 5]. Важна роль сравнений и для отражения языковой картины мира писателя: образные сравнения «играют особенно важную роль в формировании художественной картины мира, являясь незаменимым средством выражения образного представления человека об окружающих его предметах и явлениях» [Там же, c. 3]. Наконец, сравнения участвуют в моделировании «подтекстовых смыслов, создаваемых определенными языковыми средствами и являющихся элементами смысловой структуры некоторых прозаических произведений» [Пушкарева, 2013, с. 3]. При этом под подтекстовыми смыслами понимаются «языковыемеханизмы формирования в прозе невербализованных смыслов, присутствие которых создает имплицитный уровень, углубляющий и уточняющий основное повествование» и повышает «значимость читательского участия в выявлении и интерпретации всей полноты текстового смысла» [Там же, с. 7]. Объектом наблюдения и анализа выбраны два рассказа Г. Д. Гребенщикова, относящиеся к разным временным периодам его творчества и позволяющие выявить динамику функций сравнений в моделировании смысловой организации художественных текстов, созданных писателем, - это рассказы «Из детских лет» (1907) и «Сивый мерин» (1922). Первый относится к началу писательской деятельности Г. Д. Гребенщикова, второй опубликован в 1922 г., в эмиграции, когда писатель уже был признанным мастером слова, а в журнале русского зарубежья «Современные записки» уже начали выходить главы егоромана «Чураевы». Не останавливаясь подробно на характеристике сравнений как особой стилистической фигуры (см. об этом [Чернышова, 2017, с. 42-51]), укажем, что под сравнением будем понимать такой логический приём, с помощью которого устанавливается сходство и различие предметов, явлений объективного мира [Виноградов, 1963, c. 31]. Предметом анализа будут не только образные сравнения, суть которых как фигур экспрессивной деривации состоит в «сопоставлении нарочито разнородных объектов» [Москвин, 2006, с. 204], но и логические сравнения-умозаключения, построенные на основе «буквальной аналогии»: «Аналогия в буквальном смысле сравнивает две совокупности явлений одной области, одного порядка» [Сопер, 1992, с. 113]. По мнению исследователей творчества Г. Д. Гребенщикова [Хомич, 2016, с. 97], да и самого писателя, именно с рассказа «Из детских лет» начинается его литературная деятельность. В небольшом по объему произведении встретилось около десяти сравнений. Бóльшая их часть использована автором в начале и середине текста, актуализируется при помощи сравнений логического типа, «главное и целесообразное» назначение которых - иллюстративное [Сопер, 1992, с. 113]. Сравнения выполняют в рассказе две основные функции: «детализацию определенного звена денотативной основы текста» для создания развернутого фрагмента действительности, воспринимаемого глазами ребенка, и «визуализацию отдельных фрагментов денотатной основытекста» [Ковалева, 2004, с. 4]. 1. Функция детализации связана с моделированием ментального мира девятилетнего деревенского мальчика - «молодцá» (в отличие от других детей - «оболтусов и лентяев»), на равных с братом управляющего лошадью с упряжкой, помощника отца, который для них с братом является примером настоящего мужика (не бабы!), хозяина. Данная функция реализуется в следующих сравнениях: …Ехать по деревне на работу всегда надо молодцами, чтобы не подумали, что мы на дело смотрим, как на сидорову козу…; Я не пою уже, но все еще держусь веселым мужиком, пока брат начинает мне кричать обидное и незаслуженное; А брат…крякает басом, как крякает всегда отец на морозе, и бежит возле дровней пешком; Я, правда, весь прозяб, но не по-бабьи же!1 2. Функция визуализации при помощи сравнений реализуется в рассказе в тех фрагментах текста, которые фиксируют картины морозного дня и разгулявшейся непогоды (Я вижу румяное, будто девичье, лицо брата…; Сбоку, слева… подметает мелкий и тяжелый, как толченый сахар, снег; А вьюга нарастает и прочно, как утюгом, разглаживает дорогу), физические ощущения замерзающего в дороге мальчика (я продолжаю сидеть на дровнях, хотя и чувствую, что пальцы моих ног заныли, а пяток совсем не чувствую, точно они деревянные). Образы, используемые для визуализации, просты и отражают систему ментальных образов ребенка: как толченый сахар, снег; румяное, будто девичье, лицо брата; пятки, точно деревянные; как утюгом разглаживает дорогу. На фоне традиционных трехчленных сравнений с союзами как, будто, точно выделяются и сравнения, в которых полные формы заменяются грамматической формой творительного падежа (ехать молодцами, держусь веселым мужиком), - по замечанию Б. В. Томашевского, «подобные формы сравнений встречаются впроизведениях в духе народного творчества» [Томашевский, 1983, с. 206]. Встре 1 Здесь и далее цитаты из рассказа «Из детских лет» приводятся по изданию (Гребен-щиков, 2013а). тилось и экспрессивное сравнение-противопоставление (прозяб, но не по-бабьи же!), а также сравнительный оборот смотрим, как на сидорову козу (чтобы не подумали, что мы на дело смотрим, как на сидорову козу), получающее в рассказе иное смысловое развертывание. Известное выражение «драть как сидорову козу» обозначает физическое воздействие, насилие, наказание [Словарь-те-заурус…, 2007, с. 668, 708]. Возможно, что выражение на дело смотреть, как на сидорову козу приобретает более широкий смысл, вытекающий из контекста: «смотреть на дело как на неприятное занятие, презрительно смотреть» ит. п. Рассказ «Сивый мерин» структурно разделен на четыре части. Сравнения довольно частотны в этом рассказе, относятся к разным структурным типам и выполняют различные функции. В рассказе встречаются сравнения, используемые с целью «визуализации» отдельных фрагментов денотатной основы текста - например при описании Петри, новорожденного сына Макара (огромные, как у лягушки, глаза2), а также более частотные сравнения, созданные на основе приема детализации определенного звена денотативной основы текста, например, при описании постепенно просыпающейся в Макаре отцовской любви к сыну (забавлялся с ним, как с куклой; улыбнулся так, как улыбаются родители, открывшие в своем первенце небывалые таланты и др.). Эти функции не самоцель - благодаря указанным приемам происходит смысловая организация текста, переход от поверхностных описательных структур на глубинный уровень понимания авторского замысла. Наблюдение за видом и функциями сравнений в каждой из четырех частей рассказа позволяет предположить, что одной из них является детализация определенного звена денотативной основы текста и на ее основе - «синтез денотативных и коннотативных компонентов текста» [Ковалева, 2003, с. 4], цель которых - через изменяющуюся стилистическую тональность повествования показать внутренние и внешние изменения, происходящие с главным персонажем в разные периоды его жизни. Все вместе они способствуют выстраиванию композиционного развертывания текста и формированию его смысловой завершенности и целостности, углубляющих читательскую рефлексию. Так, в первой части рассказа с помощью сравнений дается иллюстрация к важному этапу в жизни Макара, «озарившему его жизнь», - становлению его отцом, постепенно осознающим свою ответственность за жизнь сына и его будущее. И сам Макар, и все его окружение перерождаются после рождения Петри: все они смотрят на окружающий мир сквозь призму детского восприятия и «очеловечивают» его. Содержащиеся в этой части рассказа сравнения (также в основном логического типа) имеют трехчастную структуру, что косвенно указывает на полноту жизни, которую в существование Макара принесло рождение сына, а также содержат «детские» образы (И метал его, тотошничал, забавлялся с ним, как с куклой), образы животных, именами которых ласково называют маленьких детей, например: Он таращил на свет Божий синие, огромные, как у лягушки, глаза и, неумело улыбаясь, пищал:- А-пру!.. А-пру!... Они отсылают к сравнению «предмета с предметом» [Смагулова, 2010, с. 17], свидетельствующему о новом статусе взрослых и всех живых существ в доме, начиная от самого Макара и заканчивая щенком Бесхвостиком: И в первый раз Макар улыбнулся так, как улыбаются родители, открывшие в своем первенце небывалые таланты; Даже собачонка, пестренький щенок Бесхвостик - хвост ему в притворке отщемило - начал домовито хорохориться и лаять на прохожих от утра до вечера, будто и в самом деле сторожил, Бог весть, какие сокровища [Чернышова, 2017, с. 48-49]. 2 Здесь и далее цитаты из рассказа «Сивый мерин» приводятся по изданию (Гребен-щиков, 2013б). В рассказе сравнения часто организуются на основе приема контраста. В свою очередь, контрастность второй части рассказа по отношению к первой во многом создается за счет сравнений. Будучи вынужденным идти «на войну», начав службу в полковом обозе и расставшись со всем, что так недавно обрели чем дорожил, Макар идеализирует свою прежнюю жизнь - автор показывает произошедшие в нем изменения при помощи сравнительных оборотов, содержание и структура которых меняются. Тот же самый прием визуализации, при помощи которого выстраивались сравнения с опорой на внешнее сходство сравниваемых реалий - форму, размер, цвет, фактуру и т. д. в ранних рассказах и первой части анализируемого рассказа, теперь приобретает иной вид. Содной стороны, внутренние переживания героя переданы через сравнения, идеализирующие то, что он оставил дома и что сейчас недоступно: например, конь Сивка представляется ему сказочным фантастическим конем (А, может быть, ему и впрямь казался Сивка лошадью не виданной и не слыханной нигде), а сын Петря кажется необычным ребенком (ну и парнишка! Эдаких я не видывал ни у кого), которого он, рассказывая о сыне, сравнивает с «командиром» и в отдаленном будущем представляет «ведущим полки». С другой стороны, внутреннее озлобление от происходящих перемен (объявилась Свобода), опостылевшей войны и обозного житья меняют мироощущение героя (случилось что-то непонятное с Макаром). Эти перемены передаются при помощи сравнений иного типа - образных, необходимым условием создания которых является взаимодействие двух смысловых планов: «в процессе уподобления двух предметов между ними устанавливаются ассоциативносмысловые связи» [Смагулова, 2010, с. 18], например: все товарищи на командира стали смотреть волком и др. Изменения касаются не только «смены планов» сравнений через синтез денотативных и коннотативных компонентов текста - меняется и их структура. Полные сравнения заменяются грамматической формой творительного падежа (это уже упомянутые при анализе рассказа «Из детских лет» сравнения «в духе народного творчества», например: смотреть волком); встречаются сравнения, созданные при помощи сравнительной степени признака, обязательно требующие полноты выражения, например: Старался от всей души угождать старшему, ухаживал за лошадьми, терпел обиды и недоеды, а уж как тянулся перед командиром - не хуже строевого, вот как козырял! В третьей части рассказа основным событием является дезертирство Макара иего путь домой. Этот желанный этап в жизни Макара, дважды в рассказе фиксируемый автором фразой к Петре, к Сивке и к Ульяне, вновь иллюстрируется при помощи сравнений, построенных на основе «буквальной аналогии» (сравниваются две совокупности явлений одной области, одного порядка). Все сравнения, используемые в этой части, строятся как синтез денотативных и коннотативных компонентов текста, призванных показать душевное состояние Макара, освободившегося от «чужой» обозной жизни. Автор так сообщает о новом повороте в жизни героя: Считая, что свой гражданский долг перед товарищами он выполнил до конца, сел на поезд и поехал в Псковскую губернию, к Петре, к Сивке и к Ульяне. При этом в основе сравнений лежат либо человеческие образы, либо образы живой природы (насекомые, птицы). Процесс возвращения Макара к прежней жизни автор также показывает контрастно - через особые сравнения, устанавливающие предметные связи между героем и «своим» прежним миром, который он заново узнает по дороге домой. С одной стороны, это «новый» мир, созданный войной, наводнившей его новыми персонажами: самовольником3 (Изредка, однако, улавливал кое-где фигуру в серозеленой гимнастерке и думал, что это такой же самовольник, как и он); горе 3 «Самовольник» в рассказе Г. Д. Гребенщикова - это солдат, самовольно покинувший расположение части. мычной сиротинкой, солдаткой, купившей коня Сивку у жены Макара (И купилато у бедной, у солдатки... У такой же горемычной сиротинки, как и я). С другой стороны, это сравнения, иллюстрирующие постепенное возвращение Макара к прежней забытой жизни, медленное ее узнавание через вкус еды (Достал купленную на станции булку и кусочек старого пожелтевшего сала и, скинув фуражку, ел, как едал, бывало, раньше где-нибудь на покосе); «живые» звуки родной природы (Над головой трепыхался жаворонок, а под его звонкое щебетанье сильнее чувствовалась тишина, в которую врывалось цирканье кузнечика, как будто он поддакивал с земли о том, о чем с такою страстью наговаривал ему с неба жаворонок). Через систему сравнений в заключительной части рассказа писатель показывает, как трудно Макар возвращается в прежний («свой») мир, потому что пребывание за его пределамиизменило героя: говоря словами автора, не только всевокруг уж больно как-то… перепрокинулось, но и сам он тоже перепрокинулся. Переход к привычной жизни вновь приводит его к потребности приукрасить то, что с ним происходилоза годы службы, прошедшей не в окопах, а в полковом обозе, выдать желаемое за действительность: И ударяя себя в грудь, как истинный многострадальный инвалид, похвалялся:- Я кровь за вас проливал! Я в окопах три года сидел! Три раза ранен был! Только узнав от жены, что сын Петря жив и здоров, Макар немного успокоился, но в то же время он теперь только почуял тяжкую усталость от пройденного пути и от всех трех лет жизни в полковом обозе, вдали от семьи и от родной деревни. Видимо, именно сын - это то, что поможет Макару обрести прежний мир. Однако Макара переполняют противоположные чувства: с одной стороны, он видит в Петре своего наследника, настоящего хозяина (А Макар, между тем, в чистой рубахе и в портках из домотканого холста лежал на деревянной, некогда им самим сделанной, кровати, обнимал Петрю и расспрашивал его, как настоящего хозяина, о домашности…); с другой стороны, его охватывает ощущение потери (утрата коня, сохи, бороны) и страх за судьбу маленького еще сына (Вдосталь накричавшись и опираясь на Ульяну, кое-как прибрел домой, схватил и обнял Петрю и завыл над ним, как над покойником). В конце рассказа с помощью сочетания логических и образных сравнений Г. Д. Гребенщиков показывает, как те изменения, которые произошли во внутреннем мире героя, отразились на его внешности и сделали его похожим на засохшую, необработанную землю, тоскующую по крестьянским рукам: …и Ульяне показалась запыленная борода - седой, сам он старым, сгорбленным и серым, как комок земли в засуху; И Макар умолк, чуя, как тяжело ему подняться с места, будто тяжелыми камнями притиснут к кровати. Представляется, что образные сравнения заключительной части рассказа выполняют важную смысломоделирующую функцию: они соотносят образ вернувшегося домой Макара (старого, седого и серого) с конем Сивкой (костлявым, ленивым и ко всему равнодушным старым мерином), утрата которого для Макара равносильна потере самого себя, своей крестьянской сущности (Ни коня у меня нету, ни сохи, ни бороны!). Функционально-стилистический анализ сравнений иих роли в смысловой организации текста способствует переосмыслению названия рассказа («Сивый мерин») и уточнению его роли в моделировании смысловой организации текста, актуализации замысла писателя и интерпретации в связи сзамыслом ключевых фрагментов текста (см. рисунок). С самого начала чтения заголовок привлекает внимание своей многослойностью. С одной стороны, он отсылает читателя к известной пословице «Врет как сивый мерин» («Мерин, -а, муж. Кастрированный жеребец. Врет как сивый мерин (прост.) - беззастенчиво лжет. Глуп как сивый мерин (прост.) - безнадежно глуп» [Ожегов, 1986, с. 298]) - данная аллюзия находит отражение во второй части рассказа, повествующей о периоде пребывания главного героя рассказа Макара «на войне» (в полковом обозе). Переживая расставание с женой, сыном, любимым конем Сивкой, собакой Бесхвостиком, Макар находит успокоение во лжи: Был Макар в своей деревне человеком смирным, даже собственную бабу пальцем не тронул никогда, и еще смиренней стал, когда вместо окопов угодил в полковой обоз. ˂…˃ И почему-то уверял товарищей и старшего, что дома у него восемь душ; пятеро ребят, да старики родители больные... Он так привык к этой лжи, что никогда не путал цифры: всегда выходило - сам девятый. Любил хвастаться Сивкой и всегда преувеличивал и рост его, и резвость, и силу. А, может быть, ему и впрямь казался Сивка лошадью не виданной и не слыханной нигде. С другой стороны, название рассказа имеет прямое отношение к одному из персонажей повествования - коню Сивке, кормильцу семьи и любимцу Петри, сына Макара: «сивый мерин» - это серовато-сизый кастрированный конь («Сивый. Серовато-сизый. О масти лошади» [Ожегов, 1986, с. 621]). Само имя коня (Сивка) также отсылает читателя к двум интерпретациям: к масти (Сивка, -и, м. иж. и Сивко, -а, м. (разг.). Лошадь сивой масти [Там же]) и к сказочному персонажу - Сивке-Бурке. Согласно «Большому словарю русских поговорок» в народно-поэтическом творчестве так назывался волшебный конь, помогающий своему владельцу сражаться со злыми, темными силами; вообще о чем-л. волшебном, сказочном, могущем помочь в трудной ситуации [Мокиенко, Никитина, 2007, с. 523]. Неслучайно писатель, повествуя о хвастовстве Макара ипреувеличении им «роста, силы и резвости» Сивки, отмечает: А, может быть, ему и впрямь казался Сивка лошадью не виданной и не слыханной нигде. В последней части рассказа эти два персонажа - дезертировавший «с войны» Макар и конь Сивка - как бы сливаются в одном образе «сивого мерина» - старого, седого исерого, о чем свидетельствуют размышления Макара о Сивке (1) и его жены Ульяны о самом Макаре (2). Это позволяет говорить о важности и аллегоричности образа «сивого мерина» для понимания авторского замысла и особенностей смыслового развертывания содержания рассказа, смысл которого вытекает из анализа всейсистемысравнений, используемых автором: 1) Макар уже не слушал болтовню бабы, он задумчиво и хмуро гладил тощую кожу Сивки и думал о своем… - Понятное дело, овса не сеяла, с покосом не справилась, где ей было лошадь прокормить?.. Все равно подохла бы... Да и стар стал Сивка... Макар потрогал за больную спину. Сивка дрожал всей кожей и, мотнувши в сторону Макара головой, ушиб морду о конец оглобли, замахал хвостом и приложил к гриве уши... Макару стало жалко Сивку, он крикнул на него и отошел в сторону...; 2) - Ногу должно, в кровь истер... - сказал он, и Ульяне показалась запыленная борода - седой, сам он старым, сгорбленным и серым, как комок земли в засуху. Таким образом, на основе проведенного функционально-стилистического анализа выявлены ансамбли сравнений, маркирующих в каждой части рассказа - через приемы «внутренней» и «внешней» визуализации, детализации и синтеза денотативных и коннотативных компонентов, варьирования и сочетания логических и образных сравнений - «переходы» Макара к каждому новому этапу жизни, несущему то радость, то расставание, то испытание «властью», то потерю своей «мужицкой» и «родительской» идентичности, равносильную потере смысла жизни: Петря мой, сынок единственный!.. Какой я теперь есть родитель?.. Ни коня у меня нету, ни сохи, ни бороны! Чем тебя я буду растить, мой заморыш маленький!.. И долго выл над Петрей, как баба, пока не объял его темную душу тяжкий сон отрезвления... Рис. 1. Роль заголовка в рассказе «Сивый мерин» Fig 1. The role of the title in the story «The Ash Grey Gelding» Единство системы выразительных средств, рассмотренных на примере сравнений в рассказе «Сивый мерин», и заголовочного комплекса, благодаря этой системе придающего названию рассказа аллегорический смысл, составляют основу смысловой организации текста и позволяют актуализировать замысел писателя иинтерпретировать в связи с замыслом роль заголовочного комплекса рассказа как единство, задающее вектор интерпретации содержания текста. Макар, вырванный из своей среды и «брошенный» в условия полкового обоза, сочиняющий небылицы о своей «мирной» жизни, сыне и коне Сивке, оправдывающийся за свое пребывание в «обозе» еще более красочными небылицами о пережитых им страданиях (Я кровь за вас проливал!.. Я в окопах три года сидел... Три раза ранен был!.. Кто мне за все ублаготворение даст?!), - это и есть «сивый мерин», освобождающийся через ложь от своих «обозных» воспоминаний, переполняющих, по словам автора, его темную душу: Нет, будет дурака валять!.. Больше я не епутат вам... И не вернусь, и не приеду!.. Не хочу и баста!.. Не поеду!.. На то свобода дадена!.. Проведенный функционально-стилистический анализ рассказов Г. Д. Гребенщикова позволил в динамике показать виды и функции сравнений, выявить различные приемы их введения в текст, рассмотреть многообразие форм их репрезентации. На основе проведенного анализа можно предположить, что многослойность иглубина произведений писателя, неоднократно отмечавшиеся исследователями его творчества, определяются (наряду с другими особенностями) и такой важной функцией сравнений, как смысломоделирующая.

Скачать электронную версию публикации