Song folklore of Koryaks in records and publications: historiography and prospects of ethnomusicological study.pdf Целью настоящей работы является характеристика существующих источников песенного фольклора коряков (архивных и опубликованных). На основе обширного материала автор проводит специальное этномузыкологическое изучение корякских песен, которое поможет восполнить еще неосмысленные лакуны в изучении традиционной музыкальной культуры коряков. В перспективе планируется публикация исследуемых материалов в томах академической серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока», что позволит документировать и в определенной степени сохранить традиционную культуру малочисленного дальневосточногоэтноса. Песенный фольклор коряков, интенсивно собиравшийся на протяжении ХХ столетия, до сих пор остается малоизученным. Причина заключается в том, что к настоящему времени результаты многочисленных экспедиционных иссле-дований начала прошлого века, советского и нашего времени не публикуются на должном уровне, фольклорные материалы оседают в архивах и личных коллекциях собирателей. Совсем по-другому обстоит дело с публикацией прозаического фольклора коряков: сказки и мифы привлекали пристальное внимание исследователей, их активно собирали, переводили, изучали и публиковали [Коваш, 2012]. Документация песенного фольклора коряков начинается с деятельности участников Джезуповской экспедиции, проходившей на территории современных Пенжинского и Олюторского районов Камчатки, а также Северо-Эвенского района Магаданской области. Первые фонографические записи корякского фольклора, в том числе песен, сделали В. И. Иохельсон1 иВ. Г. Богораз [Михайлова, 2004]. В опубликованной по возвращении из экспедиции книге «The Koryak» тексты песен В. И. Иохельсоном не приводятся, имеются лишь краткие упоминания о театрализованных плясках, представляющих собой «имитацию движений животных и издаваемых ими звуков» [Иохельсон, 1997, с. 210]. Единичные песенные тексты, записанные В. И. Иохельсоном, опубликованы В. Г. Богоразом в монографии «Koryak Texts» (рис. 1) [Bogoras, 1917, с. 103]. Первый текст был исполнен коряком из Каменского и относится к жанру личных песен. Второй текст принадлежит жанру мухоморных песен и записан от чукотского оленевода, долгое время прожившего в окружении корякских оленеводов. Как пишет В. Г. Богораз, по грамматике и фонетике последний текст ближе к чукотскому языку, а по лексике - к корякскому. Массив песенных материалов коряков, записанных в Джезуповской экспедиции, за исключением этих двух текстов, до настоящего времени не опубликован и не исследован. Валики с записями были переданы на хранение в Фонограммархив Академии наук2 и в Архив традиционной музыки США [Слободин, 2005, с. 101]. Как пишет Т. С. Шенталинская, «записи Иохельсона и Богораза… являются собственностью AMNH (Нью-Йорк), но хранятся в Архиве Традиционной музыки (Arhives of Traditional Music) университета штата Индиана в г. Блумингтон… Коллекция под номером 54-149-F названа: Siberia, 1901-02. Jesup North Pacific Expedition. Waldemar Bogoras and Waldemar Jochelson» [Шенталинская, 2015, с. 151]. Благодаря работе указанного автора по расшифровке надписей на футлярах валиков и соотнесению аудиозаписей со сведениями, подчерпнутыми из архивных источников и публикаций [Там же, с. 206-266], мы можем представить внушительный объем неопубликованного и неисследованного материала по корякскимпесням. 1 Повторно В. И. Иохельсон был на стоянках коряков зимой 1910-1911 гг., участвуя в экспедиции Ф. П. Рябушинского. 2 Некоторые материалы этой экспедиции имеются в Фонограммархиве ИРЛИ РАН: Записка В. И. Иохельсона на конверте Камчатской экспедиции (папка 61, л. 38); тексты к звуковой антологии «Народы Севера» (папка 65, ед. хр. 1, л. 9): характеристика «Напева корякской праздничной хороводной песни», исполненной Бекеровой Аллой Георгиевной (24 лет), и содержание корякской шуточной песни «Беззубый. Бесхвостый Аванны кэнк’ой» [Коллекции народовСевера, 2005]. Рис. 1. Перваяпубликация текста корякской песни, осуществленная В. Богоразом Fig. 1. The first publication of a text of the Koryak song by V. Bogoraz Первые нотные расшифровкитрех песенкоряков с музыковедческим анализом опубликованы в 1930 г. в разделе «Песни коряков» статьи «Элементы музыкальной культуры палеозиатов и тунгусов» выпускницей Киевской консерватории, выдающейся пианисткой и этномузыкологом В. К. Стешенко-Куфтиной. Статья подготовлена на основе материалов этнологической экспедиции Центрального музея народоведения и Антропологического института Московского государственного университета 1928 г. на Дальний Восток (рук. Б. А. Куфтин), в которой исследовательница принимала участие. На фонограф и на слух она записывала пение коряков, приехавших в туземный техникум Хабаровска. О своей работе в экспедиции В. К. Стешенко-Куфтина пишет, что «диктофон и валики к нему… удалось получить от Института Народов и Культур Востока, которому и принадлежат зафонографированные мною материалы» [Стешенко-Куфтина, 1930, с. 82]. Исследовательский текст В. К. Стешенко-Куфтиной содержит точные замечания относительно тембровых, ладовых и ритмических особенностей трех публикуемых песен коряков. Нотировки представлены без подтекстовки, но имеют программные заголовки, по-видимому передающие краткое содержание поющегося текста: «Радость по убитому медведю», «Песня о смерти несчастного влюбленного на охоте» и «Песня пьяницы, по возвращении из тюрьмы узнавшего, что дочь его умерла» (рис. 2)3. Песни были записаны от единственного исполнителя - некоего Адаяhнаф с Камчатки4. Рис. 2. Первая публикация ноткорякских песен, выполненнаяВ. К. Стешенко-Кутфиной Fig. 2. The first publication of notes of Koryak songs made by V. Steshenko-Kuftina 3 Песнинотированы не полностью, о чем свидетельствует комментарий «ит. д.». 4 Иныхсведений обисполнителе не приводится. Несмотря на отсутствие текста, представление о структуре слогоритмической организации песен помогает получить обозначение ритма в нотировке, показывающее распев или дробление ритмической доли. Первая и третья песни нотированы в размере 4/4, у второй размер не указан, имеется лишь одно начальное выделение затактовой доли посредством тактовой черты. В. К. Стешенко-Куфтина отмечает, что ритм «хорошо собран метрически» [Стешенко-Куфтина, 1930, с. 91]. По нотировке можно определить также и границы мелодических строк, маркируемых повторностью и взятием дыхания. Обозначен нотировщиком и темп метрических долей (четвертей): 58, 92 и 120. Автор отмечает узкообъемный характер мелодического развития, «сконцентрированного в рамках терции» [Там же]. Рядом с нотировкой выписаны полные звукоряды песен: трехступенный e-fis-g (во второй песне), четырехступенный d-e-f-g (в первой песне) и пятиступенный d-e-fis-gis-a (в третьей песне). При этом звукоряд первой песни содержит «нейтральную терцию», под которой понимается «интервал, промежуточный между большой и малой терцией… равный половине квинты» [Там же]. Этот тон в нотах обозначен знаком + при ключе на линии ноты g. Таким образом, звукоряд песни можно было бы записать так: d-e-f-g+ . В целом ладовую систему данных песен можно определить как узко-объемную гемитонную диатонику. Вероятно, имелись и другие корякские записи В. К. Стешенко-Куфтиной, не опубликованные и не исследованные до настоящего времени, однако информацию о местонахождении архива В. К. Стешенко-Куфтиной пока найти не удалось. Материалы архива (аудиозаписи, нотировки и экспедиционные дневники) несомненно представляют огромную ценность для фольклористических и этномузыковедческих исследований, поэтомупоиски архива необходимо продолжать. Еще один ранний источник - записи, которые велись сотрудниками Фонограммархива Института русской литературы (Пушкинского Дома) РАН начиная с конца 1920-х гг. от корякских студентов северного отделения Института восточных языков и Института народов Севера. Эти материалы включены в «северные» коллекции Фонограммархива [Коллекции народов Севера, 2005]. Этномузыковедами Е. В. Гиппиусом и З. В. Эвальд с 1927 по 1929 г. на восковые валики записаны пять песен и одно шаманское камлание коряков (коллекция № 035)5, С. Д. Магид в 1937 г. - еще одна песня6 (коллекция № 2067). В настоящее время, по мнению сотрудников Фонограммархива, качество записей на валиках «оставляет желать лучшего. Материалы представляют интерес преимущественно в отношении этномузыкологии» [Там же, с. 35]. В 1955-1956 гг. от корякских студентов факультета народов Крайнего Севера Ленинградского государственного педагогического института им. А. И. Герцена и Ленинградского государственного университета им. А. А. Жданова сотрудниками Фонограммархива В. М. Добровольским и В. В. Коргузаловым на магнитную ленту занесены пять корякских песен (коллекция № 268). Как пишет А. А. Бурыкин, «эти материалы были подготовлены и записаны в ответ на запрос одной из бельгийских организаций о состоянии традиционного фольклора народов Севера в СССР... Записи этой коллекции выполнены на магнитной ленте 5 Коллекция поступила в архив в 1931 г. из Ленинградской государственной консерватории. 6 Возможно, имеются также шаманские записи [Коллекции народов Севера, 2005. с. 56]. 7 Имеется также предварительное описание коллекции № 206, выполненное С. Д. Магид (ФАРФ, п. 55). и отличаются от фонографических записей высоким качеством»8. В Рукописном фонде Фонограммархива имеются расшифровки и переводы текстов песен коряков (автор не указан [Коллекции народов Севера, 2005]), а также нотировки, выполненные С. А. Кондратьевым9. Кроме того, в архиве хранятся пять корякских песен, записанных в 1977 г. в московской студии фирмы «Мелодия» (коллекция № 519)10. В целом, фонд корякских песенных материалов Фонограммархива Пушкинского Дома небольшой и содержит записи 1927-1977 гг., произведенные от молодых представителейэтноса. Материалы, записанные на валики, в настоящеевремя могут быть нотированы только без расшифровки вербального текста, что осложнит их жанровую дистрибуцию. Магнитные записи имеют лучшую сохранность, поэтому расшифровка вербального текста возможна. Кроме того, необходимо осуществить соотнесение с архивными аудиоматериалами нотировок С. А. Кондратьева и расшифровок песенных текстов. Ранний этап собирания корякских песен охватывает первую половину XX в., когда аудиозаписи (экспедиционные и студийные) осуществлялись на фонограф. Опубликованными образцами песенной традиции коряков являются единичные записи - два текста, изданные В. Г. Богоразом, и три нотировки В. К. СтешенкоКуфтиной. Основная часть до настоящего времени не расшифрована и не введена в научный оборот. Степень сохранности данных записей критическая и требует неотлагательной работы по расшифровке нот. Можно попытаться расшифровать также национальные песенные тексты, однако это весьма трудная задача, связанная с состоянием валиков, а также с изменением корякского языка, произошедшим за много лет, и отсутствием носителей корякского языка, которые могли бы помочь в расшифровке и переводе филологам. «Поднять» этот пласт песенного фольклора, записанного в период его живого аутентичного бытования, до влияния самодеятельного творчества является необходимой и важнейшей задачей для современных исследователей. Отдельным источником для этномузыковедческого изучения корякского песенного фольклора являются камчатские архивы при домах и центрах народного творчества. Начиная с 1950-х гг. активно развивается деятельность местных краеведов-собирателей Камчатки. Наиболее заметными фигурами здесь являются ительменский писатель, музыкант и фольклорист Г. Г. Поротов, корякский писатель В. В. Косыгин (корякское имя - Коянто) и первый корякский композиторпесенник, танцор и певец, сказитель и переводчик А. Н. Лахтой (корякское имя - Оккеля) [Духовный мир Севера, 2014]. Работая в сфере культуры, эти люди с 1960-х гг. вели активную экспедиционную работу на Камчатке, записывая на магнитофон и от руки образцы корякского, чукотского, ительменского, эвенкийского и камчадальского фольклора, а затем, творчески переосмысливая, переносили его на сцену. В экспедициях они стремились записывать «все, что осталось в памяти старшего поколения» [«…Хочу в мифическую летопись…», 2014, с. 5]. К особенностям собранной местными краеведами коллекции отнесем недостаточную паспортизацию записей, а при публикации - творческую (композиторскую и писательскую) обработку музыкального материала. В эти годы традиционная культура коряков подвергалась сильнейшему влиянию художественной 8 Бурыкин А. А. Материалы по языкам и фольклору коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока в коллекциях Фонограммархива ИРЛИ (Пушкинский Дом) РАН. URL: http://lingsib.iea.ras.ru/ru/round_table/papers/burykin1.shtml 9 Папка 53 «Нотные материалы С. А. Кондратьева», л. 8 (паг. 12), валики 8/2, 8/3; л. 13 об. (валики 7/1 и 8/4) [Коллекции народов Севера, 2005]. 10 Координатором проекта являлся И. А. Бродский [Коллекции народов Севера, 2005, с. 26]. самодеятельности. Собственно, записи песенного фольклора в основном и делались для его художественного преломления на сцене, для пополнения репертуара появляющихся иразвивающихся национальных ансамблей. Собранный фольклорный материал до настоящего времени опубликован лишь частично. Так, одной из публикаций является литературный цикл «Встречи в тундре» из трех книг: «Песни Алнея», «В стране Кутхи» и «Дарю тебе песню», подготовленный Г. Г. Поротовым и В. В. Косыгиным и представляющий фольклор северных и центрального (Быстринского) района Камчатского края [«…Хочу в мифическую летопись…», 2014, с. 35]. В цикле имеется несколько нотировок личных, родовых напевов коряков (чавчувенов и нымыланов) и чукчей, эвенских песен и танцев, ительменских ходил и песен. Большинство песен опубликовано без национального песенного текста. Сборник П. А. Яганова «Родные напевы» включает обработки 21 мелодии корякских и ительменских песен [Родные напевы, 2010]. Профессиональный музыкант, художественный руководитель ансамбля «Мэнго» П. А. Яганов «в поездках по округу… собирал записи родовых мелодий, сказок, песен, танцев» [Яганов, 2013, с. 4]. Наоснове собственных полевых записей, а также используя материалы Г. Г. Поротова и В. В. Косыгина, он делал обработки народной музыки коряков, ительменов, эвенов ичукчей исоздавалсобственные сочинения. Большинство песен сборника «Родные напевы» подтекстованы на национальном языке, переводы текста на русский язык отсутствуют. Преобладают личные и родовые песни, представляющие наиболее традиционные жанры корякского песенного фольклора. Каждая мелодия дана в определенном размере: 2/4, 3/4, 4/4, 5/4, 6/8, 9/8, 12/8, однако ритмически все они довольно разнообразны. В трех образцах указана партия бубна11, отсутствующая в нотировках В. К. СтешенкоКуфтиной. Поскольку обработки народных мелодий П. А. Яганова предназначены для концертного исполнения, они дают общее представление об определенной стадии развития песенной традиции коряков. Локальную принадлежность корякских напевов, опубликованных в сборнике, можно представить по названиям песен: «Лесновский напев», «Мелодия береговых коряков (Пенжинский район)», «Кахтанинская мелодия», «Пенжинский напев», «Хаилинские девушки»; или по месту жительства исполнителя: с. Хаилино. В сборнике имеются песни Олюторского, Пенжинского и Тигильского районов. Личные и родовые песниопубликованыбез указания на место бытования. С одной стороны, в данном сборнике заметно стремление автора к национальному фольклору - в обращении к традиционным жанрам и мелодиям, сопровождении песен национальным текстом, указании на локальную принадлежность песен, с другой стороны, отчетливо проявляется тенденция к концертной подаче материала (регулярностьметрики, использование бубна). Среди местных изданий особое место занимает сборник «Кэн’акэтой», опубликованный в 1987 г. в Палане Окружным научно-методическим центром. Сборник представляет собой первое наиболее крупное нотное издание и включает 105 нотировок личных песен и танцевальных напевов коряков, личных песен чукчей, личных песен, ходил, колыбельных, песен-танцев и мелодий из сказок ительменов, личных песен эвенов [Кын’акэтой, 1987]. Комментарии содержат достаточное количество информации о собирателях и переводчиках, времени и месте записи, исполнителе (фамилия, имя иотчество, место игод рождения, занятие). Сборник составлен и нотирован В. А. Рыжковым, по воспоминаниям С. Н. Моисеевой, он являлся сотрудником Паланской школы искусств. В издание включены 11 О значении бубна как музыкального инструмента в самодеятельных и профессиональных ансамблях, а также о традиционной шаманской функции инструмента у коряков см. [Голованева, 2018]. преимущественно расшифровки собственных полевых записей (54 образца; 1985- 1987 гг.)12. Полную подтекстовку нот имеют только шесть корякских песен, еще шесть песен имеют частичную подтекстовку, в которой указываются только возгласные словаи слоги (рис. 3). Рис. 3. Страница из сборника «Кэн’акэтой», составленногоВ. А. Рыжковым Fig. 3. A page from the book “Canakatay” compiled by V. Ryzhkov Сборник содержит 52 нотировки песен, записанных от 33 коряков Тигильского (9), Карагинского (8), Пенжинского (6) и Олюторского (3) районов и Паланы (7). Трое из них занимались оленеводством. Годы рождения исполнителей составляют диапазон от 1902 до 1957. Возраст исполнителей на момент записи - от 26 до 85 лет, причем все возрастные группы в сборнике представлены более-менее равномерно. Большая часть исполнителей - женщины (22), меньшая - мужчи-ны (11). В жанровом отношении корякские песни, представленные в сборнике, в основном являются личными и родовыми (42), танцевальными (7) и один образец - «Воронья песня» - по-видимому, является песней из сказки. Еще две песни относятся кпозднему изаимствованномупласту фольклора. Собственные личные песни исполнителей в сборнике называются «Мелодией», «Личной мелодией», «Напевом» и «Личной песней», национальные термины 12 Кроме того, в сборнике используются записи местных работников культуры и самодеятельности Н. А. Беккеровой, Л. А. Галян, Г. И. Кисилевой, Л. А. Лахтай, Д. П. Уваровой, А. Т. Уркачан (1975-1987), записи Всесоюзного и окружного радио (1982), а также записи И. А. Богданова (1968 г. и с пластинки 1972 г.). К 28 нотировкам имеются переводы восьми корякских текстов, выполненные С. Н. Моисеевой (4) иИ. С. Поповой (4), 17 ительменских текстов, выполненные Н. К. Старковым (15), В. Н. Арефьевым (1) иТ. Е. Гуторовой (1), двух эвенских текстов, выполненные Т. И. Уркачан и одного чукотскоготекста, выполненного С. Н. Моисеевой. не приводятся. Если исполняется чужая личная песня, обязательно называется имя того человека и в половине случаев его родственный статус: «Мелодия брата Поппена», «Песня Инпина Семена Кангиновича», «Мелодия дяди Эвервона Николая Нуиянватовича», «Мелодия мамы Ягановой Елизаветы Спиридоновны» ит. п. Родовые песни обозначаются как «Родовая песня» или «Родовая мелодия», что связано сналичием и отсутствием текстапод нотами. Звукоряды представленных в сборнике корякских песен диатоничны. Большинство из них включает от трех до пяти ступеней, возможны также 2-и 6-сту-пенные звукоряды. Диапазон звукоряда варьирует от большой секунды до чистой октавы с преобладанием квартовых и квинтовых диапазонов. Интервальная структура звукорядов довольно разнообразна и требует специального изучения. Финальный тон напева может находиться в любой зоне звукоряда - быть самой нижней или верхней ступенью или быть в середине. Темп исполнения песен - от 42 до 144. Основная часть песен (23) имеет двухдольный размер 2/4 или 4/4, 12 песен - трехдольный (3/8, 6/8, 12/8, 3/4), 17 песен - переменный метр (чередование 2/4, 3/4, 4/4, 5/4, 5/8, 7/8). В 21 образце указана партия бубна (полная или частичная). В целом ритмика песен очень разнообразна, изобилует синкопированными ритмами. Несмотря на свои недостатки - частичное отсутствие текстов и их переводов, научного комментария - сборник «Кэн’акэтой» В. А. Рыжкова на сегодняшний день является первым и единственным собранием такого количества подлинных народных корякских мелодий, расшифрованных музыкантом. Его нотировки позволяют представить состояние песенной традиции, ее мелодический фонд с конца 1960-х до конца 1980-х гг. и сравнить с опубликованными нотировками песен 1928 г., выполненными В. К. Стешенко-Куфтиной. С 2009 г. активную собирательскую работу на Камчатке ведут сотрудники отдела сохранения нематериального культурного наследия (зав. отделом М. Е. Беляева) Камчатского центра народного творчества (КЦНТ). В настоящее время большая часть материалов, которые собирались камчатскими специалистами, хранится в архиве КЦНТ и в Камчатском государственном университете им. Витуса Беринга. По свидетельству М. Е. Беляевой, в архиве КЦНТ имеются звукозаписи и нотные материалысконца 1960-х гг. В последние годы сотрудниками КЦНТ выпущена серия из 15 дисков «Земля моих предков», представляющая собой издание части архивных и современных аудиоматериалов по фольклору народов Камчатки. В рамках серии опубликован большой массив записей Г. Г. Поротова, представляющий материалы фольк-лорного и самодеятельного творчества 1960-1970-х гг. Имеются также записи 1970-х гг., сделанные сотрудником КЦНТ Р. П. Ефремовой. Отдельный диск посвящен творчеству П. А. Яганова, который перекладывал родовые мелодии для формирования репертуара корякского ансамбля танца «Мэнго». На нескольких дисках размещены записи, произведенные сотрудниками КЦНТ во время экспедиционной работы в с. Ковран Тигильского района, с. Анавгай, Эссо Быстринского района (2009), с. Хаилино, ТиличикиОлюторскогорайона (2010). Итак, материалы камчатских собирателей характеризуют состояние фольклорной традиции коряков второй половины XX - начала XXI в. и имеют практическую ценность для этномузыковедческого исследования. Отдельно остановимся на исследованиях музыкальной, в частности, песенной традиции коряков, выполненных современными этномузыковедами И. А. Богдановым (Бродским) иЮ. И. Шейкиным на основе собственных экспедиционных записей. Впервые исследования у коряков И. А. Богданов проводил по линии Союза композиторов СССР в 1966 г. в ходе Сахалинско-Камчатской экспедиции, далее, в 1968 г., в ходе Камчатской экспедиции и в 1976 г. - в ходе корякскоалюторской экспедиции13. Краткая информация об этих экспедициях приводится исследователем в газетных статьях [Бродский, 1966; 1967; 1968; 1977]. Известно, что в экспедиции 1966 г. принимали участие студенты Дальневосточного педагогического института искусств14, среди них был и Ю. И. Шейкин, для которого эта экспедиция оказалась первой [Шейкин, 2002, с. 402]. В сборнике «100 песен и инструментальных наигрышей народов России» опубликованы пять песен коряков, записанных собирателем в Тигильском районе в 1968 г. (с. Воямполка, Седанка-Кочевая, Палана): две частушки-припевки «Воямполкин» («Воямпольская») и «На крылю, иня крылю», революционная песня «Мую мытыпкала гамга нымнынқо» («Мы пришли из всех селений»), лирическая песня-вокализ «Ог’атгыйңын» («Ожидание») и плясовая песня коряков-чавчуве-нов «Оккен’елю» [100 песен…, 2000]. Данные песни представляют поздний пласт народного творчества. Нотировки опубликованных в сборнике образцов хранятся в Архиве Фольклорной комиссии СоюзакомпозиторовРФ. В дальнейшем планируется выяснить полную информацию об архиве корякских записей И. А. Богданова. От М. Е. Беляевой известно, что оцифрованные копии его записей хранятся также в КЦНТ. Публикаций нот и текстов корякских записей, сделанных самим собирателем, нам обнаружить не удалось. Однако имеется несколько ценных публикаций аудиоматериалов, собранных И. А. Богдановым или записанных при его участии. Так, в 1972 г. Всесоюзной фирмой грампластинок «Мелодия» осуществлен выпуск пластинки «Музыка народов Дальнего Востока СССР»15. На ней имеются записи музыкального фольклора ительментов, коряков и нивхов, записанные от единственных представителей каждой культуры16. По-видимому, это первая аудиопубликация корякского фольклора. В блоке корякской музыки на пластинке помещены девять образцов песенной и инструментальной традиции, записанных от коряка-чавчувена, оленевода из Воямпольского отделения совхоза Паланский Тигильского района Н. К. Алотова17. Песни представлены следующими образцами: «Песня Йокыл» (с бубном яяем)18, «Нинвитэв» (заклинание, с яяем и гыткомнаном) и «Нам нужен мир». На аннотации к пластинке исследователь впервые 13 Информация о деятельности И. А. Бродского размещена автором на сайте «Поющая душа России». URL: http://igarbogd.blogspot.com 14 В экспедиции также принимали участие студенты У Ге-Ир и М. Стрекаловских [Шейкин, 2002, с. 402]. 15 1972 г. выхода определен по номеру на пластинке [Корюзенко, 1991], в последующих статьях И. А. Бродского указывается на 1973 г. выхода. Пластинка выпущена в двух вариантах: сопровождающие музыку материалы представлены на русском и в переводе на английскийязык. 16 Указания на автора записи на пластинке отсутствуют. Возможно, что исполнители были приглашены И. А. Бродским, а на пластинке могли быть представлены и собственные материалы исследователя. В частности, обнаружена информация о том, что фонограмма ительменской песни «Как коровка замычит» в исполнении В. Пономаревой (1900-1974), опубликованная на пластинке, была записана им в 1968 г. [Богданов, 1992]. Известно также, что исполнители являлись участниками концерта-показа народной музыки Якутии, Бурятии, Тувы, Камчатки и Сахалина, проводившегося в феврале 1969 г. во Всесоюзном Доме композиторов в Москве. 17 Кинструментальноймузыке, содержащейсяна пластинке «Музыка народов Дальнего Востока СССР», относятся программные наигрыши на гыткомнане (манковой пищалке в виде тонкой ленты-вибратора между деревянными брусками), гэйнэвыткунэне (пищалке из пера птицы), талытале (вихревом аэрофоне, пропеллере-жужжалке), вувучане (вра-щаемом аэрофоне-«завывалке»): «Чайки», «Ветер», «Гусь», «Ветер», «Гуси и ветер», «Чай-ки, гуси и ветер». 18 В 1992 г. И. А. Богданов приводит национальный термин к данной песне: «Яокылыв чининкыя кулыыкул» («Личная песня Йокыл») [Богданов, 1992]. дает жанровую классификацию корякской музыки: «Основные традиционные жанры... корякской [музыки] - личные (иначе - собственные) песни, семейно-ро-довые песни, праздничные песни и песни-танцы, баюкальные песни, напевы в сказках, наигрыши на варгане, шумовых и духовых инструментах. У коря-ков-оленеводов - трудовые оленеводческие и праздничные песни с бубном “яяем”». В 1990 г. «Мелодией» выпущен 10-й выпуск «Музыка Северного сиянья» серии «Музыка малочисленных народов Советского Севера», состоящий из двух дисков. В аннотации И. А. Богданов указывает на то, что основная часть аудиообразцов является его экспедиционными записями 1964-1989 гг. В разделе музыки народов чукотско-камчатской семьи имеются четыре записи музыки коряков19, две из которых относятся к песенному жанру: «Личная песня Йокыл»20 в исполнении Н. К. Алотова, которая уже была опубликована на пластинке 1972 г., и песня «Радость ожидания» в сопровождении бубна яяй в исполнении А. Колегова, А. Гуторова иД. Яганова. В августе 1991 г. под руководством этномузыковеда Ю. И. Шейкина состоялась первая комплексная фольклорно-этнографическая экспедиция на Камчатку Института филологии СО АН СССР21. Целью экспедиции являлись выявление и фиксация традиционных форм фольклорного поведения ительменов и коряков (чавчувенов и нымыланов) для последующей публикации в томах «Фольклор ительменов» и «Корякский фольклор» серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока». Во время экспедиции обследованы Тигильский, Карагинский и Олюторский районы. Всего было записано 24 исполнителя корякского фольклора, представляющих традиции чавчувенов (5 чел.), и четыре группы нымыланов, проживающих в п. Анапка (9 чел.), Карага (5 чел.), Лесная (1 чел.) и Рикиники (1 чел.)22. В экспедиционном отчете Ю. И. Шейкин приводит ценную информацию о народной терминологии, обозначающей песенные фольклорные жанры и не публиковавшейся к тому моменту в научной фольклористической литературе23. От чавчувенов зафиксированы фольклорные образцы куликул - песенных импровизаций на поэтические и синсемантические тексты (31), кыкыньнялкав (эняниилкав’ананъягыйнын) - колыбельного напева (1), чакчичан - ласкательной речитации для ребенка (1), кукаляайнан - женского горлохрипения на вдох и выдох (1), лымныль - сказок снапевами (4). От коряков-нымыланов различных локальных групп записаны именные и родовые кулигул (84), кырвэткин - колыбельный напев, карэчатык / к’араг’лйн’-этык / г’амъг’иситъгрн - танцевальное горлохрипение на вдох и выдох (17), кулимълавк - песни-танцы (5), алупуки куликул (карлэллю) - колыбельные просодии (4), ив’ъиси куликул - «пьяные песни» (1), ллалъ’ куликул - мухоморные песни (2), вайту вакакэн - «радостное песенное восклицание по поводу найденного мухомора» (1), анангыйнн - шаманский напев (1), тынянькаваксъ’н - песенное воззвание кродовому богу (1), лымныль - сказкиснапевами (21). 19 Продолжительность звучания - 6.30 минут. 20 На пластинке содержатся также инструментальные наигрыши: на вувучъане, гэйнъэ-выткунъэне, гыткомнане «Чайки, гуси и ветер» в исполнении Н. К. Алотова, на талытале в исполнении Кысьгытвагаль. 21 Участниками экспедиции являлись также фотокорреспондент В. Т. Новиков и видеооператор Б. Д. Очиров. 22 Аудиоколлекция хранится в Новосибирской государственной консерватории (Ао222ц, Инв. № 13.23). Копии находятся в Институте филологии СО РАН. 23 Шейкин Ю. И., Очиров Б. Д., Новиков В. Т. Отчет о работе Комплексной фольклорноэтнографической экспедиции на Камчатку 1991 года // Арх. сектора фольклора народов СибириИФЛ СО РАН. Исследователь отмечает наличие общих для чавчувенов и нымыланов жанровых названий для личных песен куликул, сказочно-мифоэпических нарративов лымныль. Национальные термины, обозначающие горлохрипение, по его наблюдениям, сильно различаются у чавчувенов и у каждой группы нымыланов, при этом их родство не вызывает сомнений24. Полевые и этномузыковедческие исследования коряков Ю. И. Шейкина, с одной стороны, продолжают линию, идущую от И. А. Богданова, с другой стороны, выводятся на новый уровень научного осмысления. В кратком очерке по музыкальной культуре коряков, включенном в монографию «Музыкальная культура народов Северной Азии», Ю. И. Шейкин выделяет четыре сферы корякской музыки г’айңачгоечвыгыйнын: пение, речитирование, горлохрипение на вдохе и выдохе, исполнение на инструментах [Шейкин, 1996]. Автор делает важное наблюдение о том, что в корякской музыке имеется несколько жанрово-стилистических диалектов, поскольку локальные различия довольно значительны, но изучены неравномерно. Этномузыковед уточняет народную терминологию, относящуюся к корякскому музыкальному фольклору. В частности, он пишет о том, что «лирическое пение куликул связано с двумя традициями персонального мелодического самовыражения: синкин куликул («именная песня»), иколэяван куликул25 («родовая песня») с локальным и семейным эталонированием напевов… В локальной группе обычно бытуют несколько “родовых мелодий”, которые являются мелодической основой “именных песен”» [Там же, с. 72]. Именные песни, по его сведениям, создаются в детстве, в зрелости и в старости и исполняются в «интимной звукоподаче». На праздниках используется интонирование ананъян - воспевание, исполняемое возгласной манерой с сигнальными выкриками и свистами, сопровождаемое игрой на бубне. Пение, сопровождающее танец под бубен, называется кулимълавк. Игра на бубне, как считает Шейкин, основана на нескольких ритмоформулах. В манере эпического речитирования исполняются песенные вставки в мифологических сказаниях лымнгыл, в близкой речитативной манере поются чакчичан - именные ласковые обращения к ребенку, обрядовые шаманские песни, «мухоморные песни» ллалъ куликул, «пьяные песни» ив’иси куликул. Третья сфера представлена традицией «горловых игр» - женского горлохрипения на вдох и выдох, сопровождающего танцы на сезонных праздниках. Некоторые наблюдения относительно особенностей ладовой и тембровой специфики личных песен Ю. И. Шейкин приводит в монографии «История музыкальной культуры народов Сибири»: «…мелодическая формульность у коряков, как и у чукчей, формируется на основе тембровых звуков, слов и иногда целых текстов» [Шейкин, 2002, с. 262]. «У карагинцев мелодия поется на три тембровых звука: о ~ я ~ а. Они комбинируются в тембровые слова: ояо, ооа и ооя… В алюторской мелодии… оя, оявая и оява. У паланских коряков тембровое слово родственно алюторскому оява… Мелодии каменских и оленных коряков родственны и являются олиготонными вариантами мелодии паланских коряков»[Там же, с. 261]. Ю. И. Шейкин является автором музыковедческого раздела статьи «Коряки», в котором излагаются положения статьи 1996 г. [Северная энциклопедия, 2004]. На прилагаемом к изданию диске содержится семь образцов музыки коряков: личная песня, праздничная песня хололо, песня о рыбалке, хылью колыбельная, 24 Восемнадцать записей горлового пения коряков, сделанных Ю. И. Шейкиным в экспедиции 1991 г., помещены на диск «Music of the Chukchi, Koryak, Itelmen, Even and Yukagir: throat-grunting», изданный Новосибирской государственной консерваторией (Арх. традиционной музыки НГК, коллекция 13.23). 25 В 2004 г. Ю. И. Шейкин приводит аналог данного термина: колэяван куликул [Северная энциклопедия, 2004]. горловая игра «Утки», сказание о Вороне и погребальная песня26. Информации об исполнителях и собирателях на диске и в книге не приводится. В 2005 г. в Якутске Ю. И. Шейкиным выпущен диск «Музыкальная культура оленеводческих народов Сибири. Чукчи, коряки, эвены, эвенки, ненцы, нганасаны, тофалары, ханты, манси: мультимедийный диск (III конгресс оленеводов мира)», на котором также имеются записи коряков-чавчувенов27. В 2004 и 2006 гг. сотрудниками Института филологии СО РАН проведены повторные комплексные фольклорно-этнографические экспедиции для сбора материалов для корякских томов серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока»28. Первая экспедиция работала в с. Тиличики, Вывенка, Култушное, Хаилино Олюторского района [Мальцева, Солдатова, 2004]29. Вторая - вс. Ковран, Тигиль, Лесная Тигильского района, вс. Оссора, Карага, Лагуна Карагинского района и в пгт. Палана30. В первой экспедиции записаны 22 нымылана и 5 чавчувенов. Однако песни (30 образцов) исполняли только женщины - 9 нымыланок и 1 чавчувенка. В основном это личные песни сининкин кулигул, принадлежащие исполнителю или его близким людям (дедушке, матери, мужу, мужу золовки, двоюродной сестре, старику Авану), колыбельные (2) и песни позднего пласта (авторские). Были зафиксированы также мухоморные песни. В коллекции 2006 г. песенных жанров значительно больше (115 образцов) и записаны они в равноймереи от чавчувенов, иот нымыланов. Материалы комплексных экспедиций Института филологии частично расшифрованы филологами - А. А. Мальцевой31 иТ. А. Голованевой, некоторые песни экспедиции 2004 г. нотированы автором настоящей статьи, песни из сказок - этномузыковедом Г. Е. Солдатовой. В заключении статьи остановимся на перспективах этномузыковедческого изучения песен коряков. В течение XX-XXI вв. был записан значительный объем аудиозаписей и нотировок песенного фольклора коряков. К настоящему времени опубликованы мелодии трех песен 1920-х гг. В. К. Стешенко-Куфтиной, нескольких песен 1960-х гг. в литературном цикле «Встречи в тундре», в сборнике «100 песен и инструментальных наигрышей народов России» и 52 песен 1960- 1980-х гг. в сборнике «Кэн’акэтой». Кроме того, имеются публикации обработок народных песен (П. А. Яганова и др.). Основной же массив записей не введен в научный оборот. В связи с этим актуальными задачами являются поиск и расшифровка архивных коллекций В. К. Стешенко-Куфтиной, И. А. Богданова, 26 Погребальная песня в статье не описана, возможно что имеется ввиду предсмертная личная песня. 27 В 2005 г. издательством Buda Musique выпущен диск «Korjak. Kamchatka: dance drums from the Siberian Fast East» из серии «Music from the Siberia». Этот диск примечателен тем, что это первая аудиопубликация корякского музыкального фольклора, выпущенная за пределами России. На диске помещены 32 трека, исполненные 19 коряками. В аннотации приводятся только их фамилии, имена и отчества. Другая информация отсутствует. По-видимому, это современныезаписи, сделанные специально для данной публикации. 28 Участники экспедиции 2004 г.: этномузыковед Г. Е. Солдатова (рук.), языковед А. А. Мальцева, этнограф и видеооператор А. Г. Гомбожапов, видеооператор К. А. Сагалаев, этномузыковед Е. Л. Крупич (Тирон). Участники экспедиции 2006 г.: этнограф и видеооператор А. Г. Гомбожапов (рук.), языковед А. А. Мальцева, видеооператор К. А. Сагалаев, этномузыковед Е. И. Жимулева (Исмагилова). 29 Реестр записей Комплексной фольклорно-этнографической экспедиции на Камчатку 2004 года // Арх. сектора фольклора народовСибириИФЛ СО РАН. 30 Реестр записей Комплексной фольклорно-этнографической экспедиции на Камч

Скачать электронную версию публикации