Mordovian calendar-ritual folklore-ethnographic complex of Siberian existence (autumn-winter period).pdf В статье производится комплексное описание осенне-зимнего периода мордовского календарно-обрядового фольклорно-этнографического комплекса сибир ского бытования в части этнической терминологии и различных обрядовых кодовых систем с широким привлечением сибирских устных источников 2000-х гг., представленных в виде прямой речи информантов с сохранением особенностей произношения1. Сопоставление и сравнение различных элементов осенне-зимнего календарного комплекса в локальных сибирско-мордовских традициях производится на основеразновременных источников, которые можно разделитьна две группы: 1) материалы, записанные в 1975-1986 гг. фольклористами Мордовской АССР2; 2) современные материалы 2000-х гг., собранные новосибирскими учеными при участии автора3. Ранее подобным образом был рассмотрен весенне-летний период мордовского календарно-обрядового фольклорно-этнографического комплекса сибирского бытования [Шахов, 2017, с. 261], включающий следующие праздники: Масленица, Прощеное воскресенье, период Великого поста, День памяти Севастийских мучеников, Вербное воскресенье, Пасха, Вознесение и Троица. Структура народного календаря в целом во многом следует порядку православных праздников. Но, как известно, народный календарь, в том числе мордовский, представляет собой симбиоз православно-христианского и дохристианского земледельческого календарей. Так, осенний период мордовского календарнообрядового комплекса Сибири открывается, казалось бы, церковным праздником Покрова Пресвятой Богородицы (14 октября), но наполняющее его предметноакциональное содержание, как и во многих других церковных праздниках, имеет народные архаические черты. Группа пожилых женщин (Пав.), одна женщина 1 Особенности произношения прямой речи информантов отражены в тексте, в том числе с помощью знаков, предложенных Г. Л. Венедиктовым [1985]: = - знак задержки ре-чи, неграмматической паузы; … - знак обрыва предложения или слова; z - знак словесной поправки, интонация перебоя; - знак, означающий ускоренное проговаривание; /// - знак, означающий смех рассказчика. Знак многоточия в угловых скобках ука-зывает на пропуск транскрибирования прямой речи информанта. Этнические термины, представленные встатье, выделены курсивом. Принятые в данной статье географические сокращения касаются обследованных с 2007 по 2011 г. населенных пунктов следующихрайонов: Алтайский край: Борисово (Бор.), Никольск (Ник.), Малый Калтай (М. К.), Пещер-ка (Пещ.) Залесовскогорайона (2008, 2011); Кемеровская область: Николаевка (Н.) Чебулинского района (2007), Новорождественка (Нов.), Индустрия (Инд.) Прокопьевского района (2007, 2008), Кочкуровка (Коч.), Сос-новка (Сос.) Гурьевского района (2011), Павловка (Пав.), Родниковский (Род.), Чусовитино (Чус.) Ленинск-Кузнецкого района (2011); Красноярский край: Большая Ничка (Б. Н.), Жерлык (Жер.), Верхняя Коя (В. К.) Минусинского района, Нижний Кужебар (Н. Куж.), Алексеевка (Ал.), Верхний Кужебар (В. Куж.) Каратузского района (2009). 2 Таракина Э. Н. Фольклорный материал, собранный летом 1975 года в селах Зале-совского района Алтайского края: Рукопись // Арх. НИИ ГН Республики Мордовия. Ед. хр. Л-517. 65 л.; Русяйкин В. Б. Фольклорный материал, собранный во время фольк-лорно-музыкальных экспедиций (1983-1986 гг.) в мордовские населенные пункты Сибири. Ч. 1: Рукопись // Арх. НИИ ГН Республики Мордовия. Ед. хр. Л-837. 152 л. 3 Мордовские коллекции музыкально-этнографических экспедиций 2007-2009, 2011 гг. в села Алтайского края, Кемеровской областии Красноярского края // Архив традиционной музыки Новосибирской государственной консерватории им. М. И. Глинки. Ед. хр. А0234 (рук. Н. В. Леонова), А0235 (рук. Н. В. Леонова), А0236 (рук. Н. В. Леонова, П. С. Шахов), А0243 (рук. Н. В. Леонова), А0250 (рук. П. С. Шахов), А0251 (рук. П. С. Шахов), А0252 (рук. П. С. Шахов). Экспедиционные маршруты современных полевых исследований во многом повторяли путь собирателей 1970-1980 гг., что позволяет проследить динамику фольклорных традиций. (Чус.4, Пав.) или компания из 5-6 человек 20-40 лет (Род.5) наряжались в шубы (Пав., Чус., Род.), которые иногда выворачивали, брали веник (Пав.), надевали шапки (Пав., Чус.), маски из бересты (Род.) и ходили днем по домам «пугать», «ленивых будить» (нузяксны тандафтнемат - Пав.), «тараканов выгонять» (Чус.). При этом говорили «какие-то стишки» (Пав.), пели (Чус.), приплясывали ихлопали «махнáшками». Предметно-акциональный ряд праздника Покрова, зафиксированный от мордвы-эрзи Ленинск-Кузнецкого района Кемеровской области, относит исследуемую локальную традицию к архаическому типу традиционной народной культуры, для которой характерна высокая степень символизации окружающего мира и ритуализация повседневной жизни [Виноградова, Толстая, 1993, с. 6]. В частности, это проявляется в наличии культурных (символических) значений утилитарных вещей. Веник, как известно, является одним из наиболее семантически нагруженных предметов домашнего обихода и связан как с утилитарной, так и с множеством обрядовых функций (отгонной, очистительной, защитной, лечебной, «благодетельной») [Там же, с. 32]. В описываемом эрзя-мордовском ритуале отгонная обрядовая функция веника представлена акциональным рядом («тараканов выгонять», «ленивых будить») и сопряжена с предметно-действенным кодом потустороннего мира (вывернутыешубы, маскииз бересты, действие «пугать»). В ноябре отмечен только канун Рождественского поста (27 ноября), на которыйобязательно готовили пельмени (Нов.). На мордовской автохтонной территории песни зимнего периода мордовского земледельческого календаря начинаются циклом исполняющихся при обрядовом обходе дворов величально-поздравительных песен, к которым относятся песниколядки и песни-тавунсень. Обрядовые функции, тематика, композиция этих песен совпадают, различия сводятся лишь к рефренным или зачинным словам - каляда или тавунся (таунсяй) [Устно-поэтическое творчество…, 1981, с. 11-18]. Поэтому все зимние величально-поздравительные песни [Памятники…, 1988, с. 17] или песни-благопожелания [Бояркина, 2011, с. 120] в исследовательской литературе по мордовскому фольклору обозначаются единым жанровым определением калядань морот (в эрзянской традиции)[Памятники…, 1988], калядат (в мокшанской) [Памятники…, 1981], калядамо морот (мокш., эрз.) [Устно-по-этическоетворчество…, 1981; Бояркина, 2011]. К зимним песням примыкают приуроченные к тому же времени обрядовые песни Рождественского дома (Роштува кудонь морот), подразделяющиеся на долгие (Роштува кудонь кувака морот) и игровые корильно-шуточные (Роштувань налхксема морот) Рождественские песни, которые пелись на протяжении двух недель во время Святок с 24 декабря по 7 января6 в каждую ночь, чередуясь с ритуальными плясками [Бояркин, Бояркина, 2004, с. 724; Бояркин, 1983, с. 28; Устно-поэтическое творчество…, 1981, с. 11]. 4 Описание дается по воспоминаниям мордвы-эрзи с. Ясная поляна. В конце 1970-х гг., когда село перестало существовать, жители переехали в более крупное соседнее с. Чусо-витино Ленинск-Кузнецкого района Кемеровской области. 5 До 1980-х гг. большая группа мордвы-эрзи жила в с. Покровка Алтайского края, где Покров был престольным праздником и совершались описанные выше обрядовые дей-ствия. В пос. Родниковском, куда переехала покровская мордва-эрзя, Покров уже таким образом не отмечали, просто стряпали пироги с ягодой. Покров также был престольным праздником в мокшанскомс. Демьяновка, жители которого проживают ныневс. Сосновка. 6 В связи с тем, что земледельческий календарь мордвы смешался с христианским (цер-ковным) календарем, в фольклористической литературе принято указывать даты зимних праздников по старому стилю [Устно-поэтическое творчество…, 1981, с. 9]. Даты празд-ников у сибирской мордвы, зафиксированные в полевых материалах 2000-х гг., соответ-ствуют новому стилю. В сибирских мордовских селах колядные песни (песни-колядки и песни-та-вунсень) исполнялись в разное время зимних праздников: на сочельник 6 января с утра, а также под Старый Новый год - от Рождества до 14 января (Нов.), на Рождество вечером (Н.), на Новый год и на Рождество (Рóштова), а также вечерами до Крещения (Бор.) у мордвы-эрзи; перед Рождеством 6 января вечером (М. К.), на Новый год (Жер.), на Рождество (В. К.), на Рождество и на Старый Новый год (В. Куж.) у мордвы-мокши. Песни-тавунсень записаны только в Красноярском крае от мордвы-мокши (Жер., В. Куж.). Как в Жерлыке, так и в Верхнем Кужебаре, несмотря на то, что зачинное слово в этих песнях тáуси-таýси (В. Куж.), ýси-тавýси (Жер.), исполнительницы называют их колядками: «как калядýют как эти = прóсют вроде бы падáрки» (Жер.); «Тáуси-таýси - эта калядá» (В. Куж.)7. Как пишут исследователи мордовского музыкального фольклора, на автохтонной территории существовали три возрастные группы колядующих, которые колядовали в разное время суток. Группа стариков-пастухов начинала обход дворов ранним утром, после шли группы детей, а незамужние девушки и холостые парни колядовали под вечер [Бояркин, 1983, с. 28; Бояркин, Бояркина, 2004, с. 724]. В сибирских мордовских традициях зафиксирован разнообразный персональный ряд, который имеет различия чуть ли не в каждом селе: колядовали дети с утра (Нов.), взрослые вечером (Н.), разные группы взрослых и детей по вечерам8 (Бор.). Раньше в с. В. Коя утром шли колядовать пастухи9, но информанты помнят только колядку, которую исполняли как дети (по 4-5 человек), так и взрослые. Группа детей (от 2 до 5 человек) колядовали на улице за окном, исполняя «У́ситавýси», а в дом заходили только взрослые и поздравляли уже по-русски «Сеювею» (Жер.). Детипели колядку «Тáуси-таýси» в сенях дома удверей (В. Куж.). Мордовские колядные песни Сибиризафиксированы втрех формах. Колядные песни с ритмически выделенным возгласом-рефреном «Каляда!», повторяющимся после каждого стиха. Для такой формы характерны два подвида, связанных с рефренным словом «каляда», которое может повторяться два или один раз в строфе. Колядные песни этой формы записаны в Сибири от мордвы-эрзи. Двойное повторение рефренного слова зафиксировано в с. Новорождественка Кемеровской области10. Кáляда, кáляда! Коляда, коляда! Тýпором11, тáпором, Тупором, тапором, Кáляда, кáляда! Коляда, коляда! Уряж дáвай сюкором, Сноха, дай лепёшку, Кáляда, кáляда! Коляда, коляда! 7 В селе В. Коя этого же района зафиксирован гибридный вариант, объединяющий пес-ни-колядки и песни-тавунсень: поэтический текст представляет собой вариант песни-та-вунсень села В. Кужебар, но с зачином «калядá, калядá». 8 Зорькина А. Г. (Бор.): «Есть группами хади́ли, есть па двóе сабирýца, трóя, есть дажэ адѝн - адѝн нарядица и пашóл». 9 Вашлаева Т. Д., Вирясова Г. П. (В. К.): «Галя, а вот пастухи в Ражэствó какую песню пели, а? Я, знаешь, помню казык этат пел “Гулял па Уралу” /// ///. Он не умéл эта петь (нужную песню. - П. Ш.) какэта, ни каляда, теперьужэвсе забыли». 10 «А вот на Ражэствó = на Ражэство у нас такóе - у меня была песня = /// мардóуская» . «Де-ети пели. Вот, например, я с работы иду, эта ужэ к дверям падхажý ужэ начинаю: “Каляда-а идёт!” /// . «От, придёшь = например, придёшь - просишь кáляду - эта чё-нибуть гастѝнцу. Если гастинцуz… вот и начинаешь» (Е. Л. Сарайкина, Нов., зап. 2007). 11 Имеется вариант произношения слова тýпором - цюпором. Еслиамаксак сюкором, Кáляда, кáляда! Тáзов пря цёра чачс, Кáляда, кáляда! Лáвце лáнга чи́незе, Кáляда, кáляда! Пóза парць вáязо12, Кáляда, кáляда! Если максак сюкором, z…Мазый13 пря цёра чачс - [далее произносится говором] Прéвей улизо, вáдря улизо, ýмнай улизо14 Если не дашьлепёшку, Коляда, коляда! С болячкой на голове парня роди, Коляда, коляда! Чтобы по лавкам бегал, Коляда, коляда! В квасной кадке утонул. Коляда, коляда! Если дашь мне лепешку, С красивой головой парня роди - Чтобы умный был, хороший был, умный был. (Нов., зап. 2007 г. от Е. Л. Сарайкиной, 1930 г. р.)15. В колядке, записанной в 1986 г. В. Б. Русяйкиным в с. Борисово Алтайского края, рефрен «каляда» повторяется один раз (текст и перевод приводится в соответствии сархивными материалами16): Каляда! Бабай, дайсюкуру, да. Каляда! Чачи сюручачиза, да. Каляда! Мастырынзелазыза. Каляда! Ажияшка олгозо, да. Каляда! Черекишка колозо. Каляда! Ашыалшка зёрназы, да. Каляда! Бабай, давайсюкуру, да. Каляда! Буди максатсюкуру, да - Аши пря цёра чачт. Каляда! Будь амаксатсюкуру - Коляда! Бабушка, дайлепешку, да. Коляда! Рождающийсяхлеб пустьродится, да. Коляда! Землюсобойпусть расколет. Коляда! Соглоблю его стебель, да. Коляда! С дугу - колос. Коляда! С белое яйцо - зерно, да. Коляда! Бабушка, дай лепешку, да. Коляда! Если дашь лепешку, да - Белокурого мальчика роди. Коляда! Если не дашьлепешку - 12 Вариант строки другой исполнительницы из этой деревни Е. Е. Мичкаевой, зап. 2008 г.: «Дрóбапарьцвáязо» («Вдрожжевойкадкесгущейутонул»). 13 В записанном годом позже варианте этой колядки, исполнительница заменила при-лагательное слово «мазый» (красивый) на слово «ашо» (белый) (Сарайкина Е. Л., зап. 2008). 14 Текстовой вариант произносимой строки (Сарайкина Е. Л. Нов., 2008): «Аванзо вечкезы, тятянькстынь робутазо/помогала» (Чтобы матьлюбилаиотцу помогала). 15 Комментарий исполнительницы к переводу: «Кáляда, дай ýряж, ну снахá, дай мне липлёшку, если не дашь липлёшку, ради́ сына = лысава, штоп па лавкам бéгала, в квáсную бочку утанýла. А если дашь мне сю́ кором - эта липлёшку, то краси́вую парнишку ради́, ýмом-рáзумом был и харóший. Вот, и вот и всё, там пасмеёмся, да абни́мимся, да и всё» (Нов., зап. 2007). 16 Русяйкин В. Б. Фольклорныйматериал… Л. 21-22. Тузув - тазув тейтирь чачт, да. Шелудивую, чесоточнуюдевочкуроди, да. Каляда! Коляда! Лавця ланга якиця, По полке шляющуюся, Топоньпрякакарыця Впирогестворогомковыряющуюся. (Бор., зап. 1986 г. от ДолговойП. А., 1929 г. р. иДеркаевойА. Г., 1926 г. р.). Колядная песня с возгласом-зачином «Ай, каляда, каляда!» без рефрена. Возглас-зачин «Ай, каляда, каляда!» ритмически не выделен и по форме соответствует последующей мелостроке. Данный тип свойственен мокшанским колядкам17. Ай, каля́да, кáляда! Ай, коляда, коляда! Щчáкай, дайбéряка. Тетя, дайпирожок. Кыдаафмаксат бéряка - Если не дашьпирожок - Шáчазыи́днеце, Роди ребенка, Лавця ланга я́каза, Чтобы по лавкам ходил, Лéмжевáляткáказа, Провалилсявдерьмо, О́шкспáрьст18 вáяза, Вкадке спомоями утонул, Кочкаргаса таргасаськ, Кочергойвытащим, Тише тяльмыса нардасаськ Травяным веником выдерем. (М. К., зап. 2011 г. от Н. М. Кочневой, 1939 г. р.)19. Колядная песня с возгласом-зачином «Тауси-тауси!» («Уси-тавуси») без рефрена. Поэтический текст колядной песни данного типа также записан в мокшанских сибирских селах (Сос., В. Куж., В. К.)20. По музыкально-стилевым особенностям колядка близка к речевымформам интонирования21. Тáуси-таýси, Сáлданбардаýси, Ти́шкилепёшки, Ши́нимáиножки, Дайтеталамáйте, Пéштенят давайте22. Тáуси-таýси, Сáлдан бардаýси, Ти́шки лепёшки, Запашистыеножки, Дайте таламáйте, Орешкидавайте 17 «Рáньши хади́ли. Наряжáюца и с песня́ми ходят. Наряжались в длинные юпки = харашо, красива, ну как на празник. Эта мардóфские песни - я ни всю помню Эта перед Раждеством калядки - шэстóва, да вéчерам. Ани, эта, падамáм, икаторым падакóшка падайдут» (Н. М. Кочнева, М. К., зап. 2008). 18 Вариантслова парьст (кадка) - пáрняв. 19 Комментарий исполнительницы к переводу: «Ай, каляда, каляда, ну щчакай - эта брáтова = примерна вот, у маевó дяди жэнá щчáкай называют. Дай пиражóк, еслив ни дашь пиражóк = эта, шачазы иднеце - ради́лся штоб ребёнак. По полz…эта, раньше же полки были - лáвце ланга я́каза = óшкс пáрьц вáяза. Па лавке штоб хадил, и штобы , упалвтваюлахáнку [ошкс - помои, парьц - кадка, ваяза - утонуть].» 20 «Эта на Ражэствó и на Старый Новый. Ой, дак нас ганя́ли, Госпади! Ещё дивчёнками были За дверь встанишь, ну в сéнки зайдёшь и к дверям падайдёшь и “Тáуситаýси, сáлдан бардаýси, тишz…”. На всю, на всю! Штоб на всю = и да канцá» (А. С. Митрейкина, В. Куж., зап. 2009). 21 Мокшанский текст колядной песни и перевод записан со слов информанта и выверен носителем мокшанского языка, уроженцем с. Старая Теризморга Старошайговского района РеспубликиМордовия Д. Н. Кукиным. 22 В варианте колядки с. В. Коя: «Талалáй-балалáй, тýва пи́льге падавáй» («Талалайбалалай, свиные ножки подавай»), зап. от Т. Д. Вашлаевой и Г. П. Вирясовой). Вариант Аф пештенят-пáнгынят, Неорешки-грибочки, Уляст ваи лáнгынят. Чтоб былипомазаны сметаной. Щáкай, шачфттМи́колай, Тетя, родиНиколая, Аф МикóлайПрóса. НеНиколаевуПрасковью. Пéштенетне кóса? Орешкигде? Лáпаняса ся́каняса С полатей горшочек Тиняклифт чáшканяса. Нам выноситечашечку. ́Кы́даафли́фтят пéштенят, Если не вынесешь орешки, Кóнят шáвтам э́ськенят23. Тебе в лоб вобьем гвоздики. Кýцьтям пóлказнт, Залезем на ваши полки, Кáкатам седёлказнт, Навалим в ваши седла. Кýцьтям лáпанязнт, Залезем на ваши полати, Какáтам сивальн ся́канязнт. Навалим в ваши мясные горшочки. Кýцьтям нýрдазнт, Залезем в ваши сани, Кáкатам кýргазнт Навалим в ваши рты. (В. Куж., зап. 2009 г. от А. С. Митрейкиной 1940 г. р.)24. От сибирской мордвы-эрзи и мордвы-мокши также записаны русская поздравительная форма посеванья с зачином «Сею-вею» (Бор., Жер., Нов.)25и православный тропарь «Рождество Твое», который пели во время «славления» при обходе дворов утром 7 января (Нов., Пещ., Бор., Инд., Сос., Б. Н.). При анализе поэтических текстов колядных песен, в том числе представленных в статье эрзянских и мокшанских сибирских образцов, обнаруживаются несколько ключевых поэтических мотивов, связанных с предметно-акциональной сферойобряда (ритуальныеблюда, обходдворов). Практически в каждой колядной песне присутствует мотив требования подарка, в качестве которого могут выступать «липлёшка» (сюкором), пирог (бéряка), орешки из теста (пéштенят), а также свиные ножки / душистые ножки (тýва пи́льге / ши́нимаи ножки). В Мордовии после исполнения детьми колядки хозяйки угощали их кусочками пирога, который специально пекли для этого слу с. Жерлык: «Ти́шки лепёшки, сви́ниная нóжки / Давáй, падавáй, солдан пéштене давáй!» (зап. от П. П. Нюхаевой). 23 Вариант строки с. В. Коя: «Вáрят шáвтам э́ськенят» («Тебе в “задницу” вобьем гвоздики») (зап. от Т. Д. ВашлаевойиГ. П. Вирясовой). 24 Комментарий исполнительницы: «Кто чё-нибуть вынесет… пештенят - вот эти галý-шечки-та делают . Свиные ножки эта проста такужэ паёца, а кто вынесет свиные нож-ки? А вот эти пештенят вынасили. Кто там деньги вынесет, кто чё можэт = а кто и выганит, еслиф ни так скажэм, вот што какатам кургазнт - эта ужэ такое выражэние, што нельзя сказать [насрём в рот]. Вот заэто палучáли мы». 25 Зорькина А. Г. (Бор.): «Зерно занаси́ли, штоб радилáся: “Сею-вею, пасеваю, Новым годам праздравляю”. Штобы радилáся, чё сею, штобы радилáся. Тада благодарят = и еду дают илитам этат вина пададут». Нюхаева П. П., Коннова Р. Н., (Жер): «На Новый год хадили сеяли: “Сею-вею пасеваю, с Новым годам паздравляю…” = ведь знала зимой, а щас забыла. “Сею-вею пасеваю, с Но-вым годам паздравляю = сяду на стаканчик, на дудачке играет, с Новым годам паздрав-ляет”. Как-та так (патом - здраствуйте, хазяюшка, с Новым годам!), вот и угастишь . Взрослые в избу заходили, сеяли (пшеницу брасали), стóпачку нáда им падáть (дети пели «ýси-таýси» за окном. - П. Ш.)». Соколова Э. Д. (Нов., 2007): «Человек, ряженый в козу, ходил по дому, а гости говорили слова: “Куда коза рóгом, тамжито стóгом. Куда коза хвостóм, таму вас всё добром будет”». чая [Бояркин, 1983, с. 29]. В сибирских мокшанских деревнях специально к зимним праздникам из тестапекли орешки - пéштенят26. Упоминание в поэтических текстах сибирских колядных песен «свиных ножек» свидетельствует о сохранившихся в Сибири архаических элементах этнической традиционной культуры, так как свинья у мордвы являлась одним из культовых домашних животных. По этнографическим данным материнской традиции, первая ночь на празднике Рождественского дома была посвящена мифологическому покровителю свиней Тавунсяю (Таунсяю), во многих колядных песнях присутствует тема пожирания свиньей ребенка, кроме того, на столе в Рождественском доме свинина являлась обязательным ритуальным блюдом. Исследователь П. И. Мельников-Печерский пишет, что в канун Старого Нового года (1 января по старому стилю) «православная церковь празднует день Василия Великого, который в народе считается покровителем свиней», «сохраняется обычай в этот день молиться своему богу свиней Таунь-oзаису и даже называют его в молитвах Василием (Вельки-Васяй)» [Мельников, 1981, с. 57]. Алтайская мордва-эрзя на праздник «Василий вечер» (Пещ.), который, по словам информантов, отмечался в канун Рождества, варили свиную голову и пекли пироги со свининой27. В мокшанском селе Малый Калтай к рождественскому столу жарили свинину (шеня́пт). Кемеровская мордва-эрзя (Пав.) на Старый Новый год также готовили блюда из свинины - валнынь сюлут (свиные кишки с пшенной кашейна молоке) и тувонь пильге (холодец из свиных ножек). В музыкально-фольклорном комплексе автохтонных мордовских традиций сюжетный мотив свиньи, помимо поэтических песенных текстов, нашел отражение в ритуальной пляске с программным инструментальным наигрышем Тува [Бояркин, 1983, с. 35-36]. Как пишут исследователи, мордовские песни-тавунсяи похожи на колядки, но более древнего происхождения. Колядки возникли на основе новогодних песен-тавунсяев путем приурочения к рождественским дням и замены припева «таунся» словом «коляда» [Устно-поэтическое творчество…, 1981, с. 18-19; Ефимова, 2004, с. 512]. Зафиксированные в мокшанских селах Сибири колядки с возгласом-зачином тауси-тауси/уси-тавуси и представленный в поэтических текстах предметный код (свиные ножки), свидетельствуют о сохранившихся в сибирском фольклоре реликтовых элементахтрадиционной культуры. 26 Рецепт пéштене: «Мы раньше всигда эти стряпали. А тесту завади́ли - малакó там ли́ли, жыру нимнóшка, яи́чки и муку = пшени́чные. И замéсывали, так тýга - не си́льна тýга, но тугавáто, тýга, штобы = раскатать раскатаешь и парéжишь нажóм (на квад-ратики). И патóм или на скаварóтке или на рускай печке испичёшь. Прóста на скаварóтке, ну, наливали мáсла, а так сгари́т. А в печке так пекли - мукой нимнóшка пасы́пишь. Авпéчку кадá на листу, то так ужэ - ани там ни сгарят ужэ, а пастепéнна пикуца, а на скаваротке жэ гарячая плита - нýжна масла дабáвить (когда вытаскивали из печки. - П. Ш.) маслом немнóшка ещё. Ани блестя́щие и мя́кнут - мя́хкие. Пéштене эта как = как вот называютарéшки» (Жер., зап. от П. П. Нюхаевой). 27 Ветчанина П. Ф. (Пещ., зап. 2011): «Перед Рождеством был “Василий вечер” . “Василий вечер” - это предрождественский вечер, варили всегда свиную голову. С утра мама русскую печку затопит Вот мама достанет огромные два чугунá с русской печки. И вот, достанет сначала одну = переберет = голову. А мясо потом как-то она возьмет, с чеснакóм всё делала. Мы [дети] первые садились [помогать], там = где малéнька и цáпнешь, пост же так-то, где мама отвернется. Ведь раньше пасты́ саблюдáли. Патóм, вот, убрали одну голову, разобрали всё, косточz… мякоть отдельно, косточки отдельно /// Потом мама достанет кары́цэ, такое было кары́цэ, деревянное кары́цэ и сечка, этой сечкой всё это изрубит это мясо мелко-мелко-мелко-мелко изрубит, а потом = пироги = пироги». Другим обязательным поэтическим мотивом является мотив благопожелания, связанный с плодородием (пожеланием хорошего урожая) и чадородием (пожеланием родить ребенка). Благопожелание плодородия выражается фразой чачи сюру чачиза («рождающийся хлеб пусть родится») и описанием качественных характеристик хлеба с помощью сравнительного падежа (компаратива): с оглоблю его стебель, с дугу - колос, с белое яйцо - зерно. В случае удовлетворения просьбы колядующих о подарке, появляется мотив благопожелания чадородия, связанного с рождением парня (в мокшанской колядке выражено именем Николай и отрицательной формой «не Николаеву Прасковью») с красивой/белой головой, чтобы был «умный» и «хороший», «мать любил» и «отцу помогал». Практически в каждой из сибирских мордовских колядок присутствует мотив отрицательного пожелания, если хозяева не удовлетворят просьбу о подарке: «если не дашь (не вынесешь) лепешку (пирожок, орешки), то роди ребенка (парня, девочку) с болячкой на голове, чтобы по лавкам бегал (ходил), в пироге с творогом ковырялся / в квасной (дрожжевой, помойной) кадке утонул / провалился в дерьмо / кочергойвытащат, травяным веником выдерут». Мотив отрицательного пожелания может усиливаться до мотива угрозы, как в мокшанской колядке: «тебе в лоб вобьем гвоздики / залезем на ваши полки / “навалим” в ваши седла / залезем на ваши полати / “навалим” в ваши мясные горшочки / залезем в ваши сани / “навалим” в ваши рты». Акциональный (действенный) ряд, сопровождающий колядные песни в разных селах, имеет различный состав. Так, в Новорождественке во время пения колядок как наряжались и плясали, так и просто «приходили в гости», просили «гости́нцу» (Е. Л. Сарайкина, 2007). Наряжались и плясали во время исполнения колядок или частушек также в Борисово и Никольске28, где ряженых называли шули́гинай, шули́гины. В Малом Калтае же наряжались29 шули́ганат (цюли́ганат) и плясали под пение русских песен (между Рождеством и Крещением), в то время как мордовские колядки исполнялись раньше (6 января вечером), к их исполнению наряжались «красиво», как на праздник. В селе В. Кужебар дети ходили «славить» по домам «замаскированными». Как видно, в сибирских традициях во время исполнения колядок большое значение имеет пляска30 и ряжение31. Колядующие с собой приносили зерно, пшеницу для посеванья (Бор., Ник., Жер.), сумку или корзинку для подарков (Н., Бор., М. К.), а также пустую бутылку на случай, если хозяева нальют самогона32. Хозяева могли и выгнать колядующих («пинка дать», «в снегу навалять», «нашулиги́нить») в случае, если они испугали детей ряженьем33 или оскорбили словами колядки34. Атрибутивный план значи 28 Кроме этого, иногда ряженые «воровали» продукты. Зорькина А. Г. (Бор.): «А есть вот снаряжáюца - и снаряжены в избу зайдут, а кто-нибуть там па халади́льникам шáрица. Што есть - пильмéни или мяса стáщут. А патом сабирýца где в кучу - пильмéни стряпают, если наварóвана = пильмéни стряпают и жарют едят вместе же каторыхz… какая группа ходит - эта группа жэсваё = нарабóтали = дабыли анипатомэти праедáют». ́29 Кочнева Н. М. (М. К.): «…и жэнщины и мужыки - мужыки нарижались бабами, бабы мужыками». 30 О значительной роли плясок в Рождественском доме на материнской территории частоупоминают исследователи (см., напр., [Бояркин, 1983, с. 36]). 31 Кроме исполнения колядок во время святок у мордвы, как и у русских, было принято играть, плясать, гадать, рядиться ипрочее [Устно-поэтическое творчество…, 1981, с. 11]. 32 Кроме самогона («винишка», «стопочки») хозяева могли подать колядующим сало, «сладенького» (Ник.), конфеток, пештенят для детей (Жер.), мяса, «хлеба кусок» (Н.), копейку, стряпню, картошку, семечек (Бор.), пирожков (М. К.), свиные ножки (вс. В. К. варили холодец).33 Зорькина А. Г. (Бор.): «Вот рас я пóмню маленький были, наэрна мне лет шэсть была (в 1924 г. - П. Ш.) - мы отца чуть ни задавили. И заходит этат как, мужык. ужинаем, он заходит - на ево барáнины рагá, баранины авчи́на (прям овечья шкура, а на эти вот где ноги-та, рукавá сунул, а рагá, этат какы - всё этат, гóлоу цэликóм, этат, в шкуру так натинýл). А мы ужэ напугалися фсе, как закричали, за отца схватилися. Иэтат, знáчица, знаем, што ни барáн-челавéкзашёл - чёртзашёл». 34 Митрейкина А. С. (В. Куж.): «Ох, пашли мы к аднаму деду “Тáуси-таýси”, а он дет старый был ужэ, вышэл как “Ах, плэ-плэ-плэ-плэ!” и нас гнать = мы бегом аттуда, ну чё, девчёнками». (Также см. устныйисточник, приведенныйв сноске 24.) 35 Мичкаева Е. Е. (Нов., 2008): «Юпки, кофты = лапти - у кого чё есть, то иz…платки. Вот так сито палóжут сверху ещё. Ещё вязаные скатертя́ были сверху вязаные , а сзади ади́н мужик абизáтельна идёт с = бичём, штобы не тронули наряжаных . Пели, плисáли». 36 Сажа на лице и вывернутая наизнанку шуба были необходимыми атрибутами чело-века, которыйвРождественскомдоме исполнял пляску медведя [Бояркин, 1983, с. 37]. 37 Митрейкина А. С. (В. Куж.): «Пáкастили хадили, очень дажэ пáкастили. Варатá мы = эти чурками, брёвнами закладывали. У каво сáни на ýлицэ, мы на ýлицэ эти сáни все вы-ставляли. Машины едут - абъежáют всё . Салóму жгли пряма на дарóге (один костерна дороге. - П. Ш.)». 38 Зорькина А. Г. (Бор., 2008): «Клуба не было тада па баням хадили. Хто-нибуть эта фити́ль сделает, на караси́не сажгёт, на каменки палóжут, а астальные придут, сядут там = паю́т. = Плясать уж там в бане негде. Песни пают, шутят. [Пели песни] скрóмные ужэ = да, зрячие не пели. Вот, я помню, этат какы-ы, сестра старшая - ани пайдут - вот, та-вáрки придутz… тавáрками придут, пайдут в клуб - анá заставит баню тапи́ть. Мы для них баню тóпим, истóпица - ани́ придýт, нас вы́ганют дамóй ///, ага, ани́ сáми астáнуца там. Другой раз да бóле пол ночи там пабýдут, часов да трёх ли, другой раз раньше придут, кагдá как. Не каждый день, нет. В суботу ужэ тёплые бани, а в васкресенье тоже еще тёплые каz… как кажуца, а вот среди недели какz… кака празникь, религéйный какой празникь, , тада заставляют. Дравá принóсют, скáжут: “Вот эти дравá вазьми́те, эту бáню затапи́те!” вот ихнай = cичáс ведь па-бéламу, а тадá па-чёрнаму тапи́лися бани. Пакá баню им тóпишь, дыма дóсыта наглатáися. Этат, сами взрослые каждый себе баню топит ужэ, эта к прáзнику Ражэствó, а эти ýлишники, дык уж тадá сабирáюца, вот = “У тех баню затапи́те”, “Вот у них бáня бýдит”. У́лишники - маладёшь, на улицу пайдут ужэ - ýлишники. Стáры-та дóма, дети тóжэ дóма, а эти - ýлишники. Они ужэ знали што у каво топица: “Мы вот эту баню заказáли”, “Там тёплая баня”. Лáвки так, итáк лавки, на палаz… на палáти сядут, там палóг, на палáти сядут = сидят. Хто = хто шути́т расскáзыт, хто пéсни пают там, всё этат как. Расхóдюца, да = = радя́т после э́тава ///». нях «ýлишниками», следовало бы трактовать как скорóмные (непристойные, запретные), противопоставленные «зрячим» (дозволенным, разрешенным). Известно, что до появления клубамолодежь собиралась в один большой дом (Коч.). Во время рождественских праздников в Сибири было принято катать по деревне своих или соседских детей на санях (Бор.)39, а такжеворожить40. Все, кто рядились, ходили по домам и пакостили, на Крещение (Крещчéния, Бор.) должны были «смыть с себя все это» в проруби (Нов., М. К.), так как «Кре-щéние ужэ святáя, восвети́т весь мир - тада ужэ ни хóдют» (Бор.). Обливались возле проруби (М. К.), а мальчики ходили по домам, обыскивая их, и девочек вытаскивали на улицу и закапывали в снег деревянными лопатами, что означало купание в Иордане (Ал., Н. Куж.). Некоторый смысл очищения можно усмотреть также в жжении костров из соломы в ограде дома утром 19 января, что означало «выгонять злой дух» (Нов., Пещ.). В 12 часов ночи или в 6-7 утра ходили за водой в прорубь (Бор., Н., Пав., Нов.) или Иордань41 на реку или на колонку (Жер.). Крещенской водой обрызгивали дом (Нов., Пав.) и пользовались ею в течение года в лечебных целях и для крещения детей (Н.). В домах и хозяйственных постройках накануне Крещения хозяин дома или женщина угольком или мелом ставили крестики (Нов., Ал.), при этом говорили «Перекрести, Господи, окна и двери, пазы и щели» (Мичкаева Е. Е., Нов.). Естественно, что крест является неотъемлемым атрибутом этого христианского праздника, что находило отражение в блюдах праздничной кухни. Кроме приготовления мордовских блинов (Ал., Н. Куж.), обязательнойбыла выпечкакрестов из теста (Жер., В. К.)42. На европейской мордовской территории (с. Оркино Саратовского уезда) в преддверии праздника Крещения стряпали лепешки (коней) в виде серпа полумесяца. Утром дети, а позже взрослые объезжали родственников на конях и собирали «лепешки-кони» [Извлечение из историко-этнографического описания…, 1910, с. 715]. Подобный предметно-акциональный ряд в обследованных сибирских селах не фиксировался. Но в эрзянских селах Алтайского края (Бор., Пещ.) в 1986 г. записаны песни с рефреном «Ося!»43, поэтический текст которых свидетельствует о приуроченности к крещенскомупразднику. 39 Зорькина А. Г. (Бор., 2008): «Есть у кавó эти как кашóвки назывáлися эти … сани-та. Сани с отвадáми этат = сáдют своих детей или сасéдских и па дерéвни катáют = на лó-шади». 40 Мичкаева Е. Е. (Нов.): «Варажить варажила (под Старый Новый год) - куриц лави́-ла - пьяница или какой мужык будет. Ну, вот зашли, курицу паимáли, паимáли. Воду па-стáвили, замок паложили, деньгу паложили. Кто-какой у тебя муж будит - если в замок клю́книт курица - занáчит вор будет, если в деньгу - денежный, если в воду - пьяница будит точна. Варавáли дравá - любит, не любит - палéнами кидáли. Если не любит, то уж ты несабирáйся заневó зáмуж». Мазяркина У. М. со снохой (Бор.): «Лет наэрна 15 была мне или 16 можэт = такжэ, штобы поваражить. Паéшь и штоб никто не заметил = лошку в вáленак сýнишь и на улицу бегóм = к сталбý где варóта. К варóтам падбегáешь, стучи́шь (раза 3-4) и гавари́шь : “Косо кискать неóнгеть, тосо монь жáйнихим” (“Где сабáки лают, там = мой сýжэный-ря́жэный”)». 41 До войны на проруби в р. Каменушка мужики делали надстройку изо льда, разукра-шивали разноцветными красками. Это сооружение называли Иордань. С утра приходили люди из церкви с иконами (Бор.). 42 Из спичек (или просто из дерева) делали один крест и запекали внутри теста. Кому достанется такое «печенье», тот «счастливый человек» (В. К.) или «тому терпение будет». В другой - моглиположить монетку - «богатый будешь» (Жер.). 43 Русяйкин В. Б. Фольклорныйматериал… Л. 23-24. Ося! Крещчениесь элзэ, Ося! Крещение идет, Ося! Сивый кони лангса, Ося! На сивом коне, Ося! Мон неея - тандадынь, Ося! Я увидел - испугался, Ося! Аунь алув совень. Ося! Под овин забрался, Ося! Аунь алы сея, Ося! Под овином коза, Ося! Пиликсынзы стуке, Ося! Копытами стучит, Ося! Рогасынзы громе, Ося! Рогами гремит, Ося! Ося! (Ник., зап. 1986 г. от Т. С. Четвер говой, 1910 г. р. иЕ. И. Кротовой, 1937 г. р.) Таким образом, атрибутивный обрядовый код «лепешки-кони», зафиксированный на автохтонной территории, находит отражение в вербальном фольклорном источнике сибирской мордвы. Разновременные источники материнской и переселенческой традиций в некоторой степени дополняют и объясняют друг друга. В эрзя-мордовском ареале Залесовского района Алтайского края колядные песни «Каляда!», крещенские песни «Ося!», а также песни «Позяра!», исполняемые после Масленицы во время Великого поста (о «постных» песнях «Позяра» см. [Шахов, 2017, с. 265]), составляют единую группу типовых напевов с ритмически выделенным возгласом-рефреном, повторяющимся после каждого стиха. Существенной спецификой бытования календарных песен является их включенность в социум, в коммуникацию жителей села, зависимость от степени традиционной общинности населения, которая помогала долгое время сохранять в быту песенные образцы календарной обрядности. В настоящее время, в некоторой степени разобщенность сельского социума и другие проблемы выступают отрицательными факторами сохранения традиционного песенного календарного цикла44. Тем не менее в полевых исследованиях последнего десятилетия были зафиксированы целостные музыкально-поэтические образцы календарного фольклора зимнего периода и множество контекстных сведений, позволяющих реконструировать календарно-обрядовыемордовские традиции Сибири. К перспективным направлениям дальнейшего исследования относится обобщение всего корпуса разновременных источников по мордов

Скачать электронную версию публикации