Extra-text remarks of a narrator (from the experience of processing audio records “alyptyg nybak”).pdf Современные фольклористы, работающие с исполнителями героических сказаний, сожалели о том, что в свое время не смогли понять бесценный опыт общения со сказителем и не учли важность записи на диктофон (или другую аппаратуру) сказительских комментариев, пояснений, размышлений и других реплик, сделанных во время исполнения эпоса. Например, З. С. Казагачева в своей монографии отметила, что в период записей сказаний от А. Калкина они: «…одновре-менно не фиксировали на магнитную ленту его внетекстовые реплики. Между тем именно в них раскрывается очень многое для понимания личности сказителя» [Казагачева, 2002, с. 156]. В данной статье на примерах расшифровок записей героических сказаний, сделанных с 1996 по 2003 г. от ярких представителей мрасской сказительской школы В. Е. Таннагашева (1932-2007), А. В. Рыжкина (1924-2003) иА. П. Напазакова (1937-2004), мы впервые рассмотрим актуальные вопросы, связанные с внетекстовыми репликами сказителей (кайчи), а также с их сказительскими комментариями по поводу названий героических сказаний кай / алыптыг ныбак. Во время встречи со сказителями, непосредственно перед исполнением кай ныбак (алыптыг ныбак) можно было наблюдать творческий процесс исполнительства кайчи, уточняющих с первых минут название героических сказаний. Они помнили репертуар своих учителей или других исполнителей; как правило, уточнялось не только название сказания, которое собирался исполнить сказитель, но и от кого оно было перенято. Например, В. Е. Таннагашев, озвучив сказание «Ак Плек», сообщил, что слышал этот кай ныбак от деда Мукалиша из Мысков, который, по его мнению, «не очень кайчи был» (Ак Плек, зап. 2000 г.) [Шорские героические сказания, 2014]. Как правило, В. Е. Таннагашев перед исполнением алыптыг ныбак начинал вслух перебирать сказания, которое он собирался нам рассказать, а мы параллельно подписывали кассету. Иногда уже после завершения эпоса название могло дополнительно уточняться. Сказители, перебирая вслух сказания по именам главного героя, знали примерный объем (короткое или длинное) произведения, даже могли уточнить длительность сказывания, которая зависела еще и от типа исполнения. В зависимости от разных обстоятельств (болезнь сказителя, ограничение по времени и т. д.) они могли остановиться на коротком сказании либо выбрать более длинное. Известно, что на исполнение героического эпоса могло повлиять настроение слушателей: «Если аудитория настроена благожелательно и интерес ее вдохновит певца, он можетрастянуть повествование, смакуякаждоеописание» [Лорд, 1994, с. 28]. Если кайчи спешил, то выбирал самое короткое, говоря: Қысқа ныбақ ысперерим ‘Короткое сказание отправлю’, и давал его название. По мнению В. Е. Таннагашева, самым коротким было односюжетное сказание «Ақ Қаан пир чоллығ» («Ак Кан с одной дорогой») [Фольклор шорцев, 2010, с. 18]. В 1999-2003 гг. нам удалось сделать четыре разновременные аудиозаписи сказания «Ак Кан», из которых первый вариант был назван по имени алыпа и по обозначению масти его коня: «Ӱш қулақтығ ақ қор аттығ Ақ Қаан» («С треухим светло-каурым конём Ак Кан»), остальные три - по имени алыпа «АкКан». Кроме этого, В. Е. Таннагашев мог сказать, что из-за ограниченного времени он исполнит сказание без кая и без комуса, либо будет изредка кайларить (исполнять горловым пением), подыгрывая на музыкальном инструменте, и больше сказывать устно. Кайчи А. В. Рыжкин, в зависимости от обстоятельств, мог сократить любое сказание, например, во время записи сказания «Алтын Эргек» у него гостил его сын, и поэтому он исполнил его кратко, в самом начале объяснив причину: Мен слерге ам пересказы, а-то рақ парарым. Сын приехал из Хакасии ‘Я вам вкратце перескажу, а то далеко уйду. Сын приехал из Хакасии’. В конце исполнения А. В. Рыжкин извинился, сказав: «Не обижайтесь… Сколько есть!.. Люба, Саша, не обижайтесь!» (Паза обижать этпе…) (Алтын Эргек, 1995). Сказители прекрасно знали и помнили все события, связанные с эпическим героем. Во время аудиозаписи сказаний В. Е. Таннагашев несколько раз ошибся, «ступив на путь другого алыпа», как говорят кайчи, то есть он по ошибке начинал сказывать сюжет другого сказания. «Ступив на путь другого алыпа», сказитель сильно переживал. Например, начав сказывать «Казыр Салгын и Кара Салгын», он прервался и, расстроенный, начал стучать по комусу (видимо, прося прощения у духов кай ээзи. - Л. А.), приговаривая при этом: Я совсем пашқа начал… Практически все правильно идет, ноо қара айна қызын албасқа теп айтчытқанын.. ..совсем пашқа ныбақтың… По новой начнем, қайба! ‘Я совсем другое начал... Практически все правильно идет, но наказывали, чтобы алып дочь черного айна не брал… совсем другое сказание… По новой начнем, каем!’ (Казыр Салгын и Кара Салгын, 2001). Перейдя к исполнению нужного эпоса, кайчи начал с его названия («Казыр Салгын и Кара Салгын»). Позже В. Е. Таннагашев вспомнил название сказания, в которое он ошибочно «вошел» («Алтын Чылтыспа Кумуш Чылтыс»), объяснив, что оно очень длинное, там много дорог: «Я начинал вечером, может, часов в шесть вечера и всю ночь рассказывал». Здесь же кайчи уточнил, что у него есть разные стили исполнения: …например, «Ақ Ӧлеӊ и Кӧӧк Ӧлеӊ» ааӊ стиль друговатый ‘стиль исполнения сказания «Ак Олен и Кёк Олен» другой’. Также сказитель вспомнил много сказаний с одинаковыми названиями «Кара Кан» и «Ак Кан», но, по словам кайчи, там «хождения богатырей подругому», то есть действия богатырей отличаются (Казыр Салгын и Кара Салгын, 2001). То же самое произошло во время исполнения сказания «Аттаӊ чабыс қан чегрен аттығ, қааннаң чабыс Кан Мерген». После описания зачина и представления алыпа кайчи внезапно остановился, сказав, что «вошел на путь» другого сказания: …мындыг сказаниялар несколько штук, пашқа сказанияның чоруқпа кирибистирим. Мен пону по новой начну. По-торбоковски сказание не так начинается ‘Таких сказаний несколько, я в другое сказание вошел. Я его по новой начну! Сказание по-торбоковски не так начинается!’ Затем он стал заново исполнять нужное сказание «[Ростом] ниже других коней с кроваво-игреневым конём, [ростом] ниже других хановКан Мерген» (Ростом ниже других коней…, 2001). Такое трепетное отношение к эпическим произведениям, когда кайчи, следуя «по пути чужого алыпа», немедленно прекращает исполнение и начинает заново сказывать, возможно, связано с верой в «духов горлового пения - кая», которые в случае ошибок или оговорок могли строго наказать сказителей [Фольклор шорцев, 2010, с. 33]. В архиве наших аудиозаписей имеются три разных сказания, названных сказителем одинаково: «Кара Кан». В 2000 г. перед записью одного из вариантов «Кара Кана» сказитель вначале назвал его по имени жены богатыря - Кара Сабак, а непосредственно перед исполнением он сказал: Қара Қааны ысперейин ‘Кара Кана отправлю’. В процессе подготовки этого сказания к публикации мы все же решили оставить первоначальную версию названия «Кара Сабак», так как главная роль в нем принадлежит богатырше Кара Сабак - жене Кара Кана [Шорские героические сказания, 2014]. Подобная ситуация, когда В. Е. Таннагашев давал разные названия сказанию, случилась и в 2001 г. во время аудиозаписи алтайскими учеными-фольклористами сказания «Ақ Ӧлеңме Кӧк Ӧлең» (руководитель экспедиции Т. М. Садалова). Кайчи тогда перед исполнением сказал: Так, Килин Ӧлеңме Кӧк Ӧлең ысперейин ‘так, отправлю «Килин Олен и Кёк Олен»’, а затем он уточнил: Ақ Ӧлеңме Кӧк Ӧлеңни ысперейин! ‘Отправлю «Ак Олен и Кёк Олен»!’ (Ак Олен и Кёк Олен, 2001). По мнению Д. Функа, сказителю имя богатыря (богатырши) спутать трудно, так как «практически все они могут быть сгруппированы в несколько больших групп с достаточно четким разделением на мужские и женские, на заведомо положительные и отрицательные и т. п. Кроме того, имена эпических персонажей были сопряжены не столько с их образами, сколько с их образами в представлении каждого конкретного сказителя» [Функ, 2005, с. 271]. Было замечено, что В. Е. Таннагашев предпочитал называть сказания кратко: «Казыр Тоо», «Чылан Точий», «Кара Кан» (зап. 1999 г.), «Кара Кан» (зап. 2000 г.), три варианта «Ак Кан» (зап. 2000, 2001, 2003 гг.), «Алып Кускун», «Ак Плек», «Свет Олак», «Чаш Салгын», «Кёк Торчук», отрывок сказания «Кан Мерген». Возможно, в кругу своих знакомых слушателей, кайчи нравилось давать красочные и развернутые названия сказаниям не только по масти коня «Со светлосерым конём Алтын Тайчы» («Ақ қыр аттығ Алтын Тайчы»), но и по цвету гривы животного «С златогривым светло-серым конём Алтын Тайчы» («Алтын чаллығ ақ қыр аттығ Алтын Тайчы»). Прекрасная светлая масть коня может сопоставляться с цветом молока: «Ак Кан, имеющий светло-солового коня, что белее молока» («Сÿттең арығ ақ ой аттығ Ақ-Қан») [Шорский героический эпос, 2018, с. 8]. Иногда название сказания могло разворачиваться характеристикой скорости бега коня по сравнению с ветром: «С обгоняющим ветер, желто-рыжим конём Сарыг Кан» («Салғын четпес сар аттығ Сарығ Қан»); «Со светло-серым ко-нём Алтын Тайчы» («Ақ қыр аттығ Алтын Тайчы»). Сверхчувствительность коня могла быть отражена в названии с указанием количества ушей коня: «С треухим светло-каурым конем Ак Кан» («Ӱш қулақтығ ақ қор аттығ Ақ Қаан») (С тре-ухим светло-каурым конем…, 1999). Надо сказать, что наличие в сложносоставном имени богатыря масти коня и его характеристики является традицией для эпоса тюркоязычных народов Сибириимонголоязычных бурят. Как видим, кайчи мог давать сокращенное (по имени главного героя-алыпа) название исполняемому эпосу либо развернутое - указав имя героя и его главного друга-помощника - коня. Как верно отметила Р. С. Липец, конь в эпосе тюркомонгольских народов «не только как бы побратим батыра (иногда тот так его и называет); их объединяют узы кровного, а как более поздняя замена - молочного братства» [Липец, 1984, с. 124]. Также название могло содержать происхождение алыпа: «Воплотивший в себе жизненную силу десяти богатырей Кан Кичей» («Он алыптың майыңың пир кестепкел чайалған Кан Кичей»). На наш взгляд, в этом героическом сказании имя алыпа осталось нераскрытым, так как нет описания превращения Кан Кичея в богатыря, воплотившего в себежизненную силудесятибогатырей. По названию вышеупомянутых трех сказаний можно представить себе внешний вид алыпа и его коня: «[Ростом] ниже других коней с кроваво-игреневым конём, [ростом] ниже других ханов Кан Мерген» («Аттаң чабыс қан чегрен аттығ, қааннаң чабыс Қаан Мерген»); «[Размером] с полконя с резвым рыжим конём Октемешем [размером] в полмужчины Октемеш Мёке» («Ат кезиги Ӧктемеш сар аттығ эр кезиги Ӧктемеш Мӧкке»), «С неказистым рыжим конём Чеппе Салгын» («Чеппе сар аттығ Чеппе Салғын»). Однако в самом тексте нет подробного описания их внешнего вида. Иногда по названию эпоса можно представить себе передвижение алыпа, как в самозаписи кайчи В. Е. Таннагашева сказания «Четти поом сыы қобырғай иштинге чöрчиған Сыр-Öлең қыс» (зап. 2004 г., ноябрь), где дева Сыр-Олен путешествует по свету внутри борщевика, изготовленного из семи матов/ планок сухого пучка этого растения [Шорский героическийэпос, 2018, с. 8]. Другое название cказанию было дано по характеристике алыпа «Ужасный Кан Мерген» («Чабал Қан Мерген»). В этом сказании богатырь Чабал Қан Мерген своим страшным видом распугивает не только посторонних людей, но и свою родную мать и домашний скот. Неспокойный характер героя/ героини эпоса отражен в названии «Выспоренная Алтын Торгу» («Талашқа чöрген Алтын-Торғу») [Шорский героический эпос, 2012]. О трагичной судьбе героини с поэтичным именем можно лишь догадываться: «Солнце увидевшая Кюн Кёк» («Кӱннӱ кӧрген Кӱн Кӧӧк»). В самом тексте девушка сама раскрывает свое имя: Чабал адалпарғам, - тедир,- / Кӱннӱ кӧрген Кӱн Кӧӧк чайал-парғам, - тедир.- / Аалынаң артын еще кӱш кӱн кел, / Учра ашчаӊ Кӱн Кӧӧк полтырым… ‘Нехорошее имя мне дали, - сказала, - / «Солнце увидевшая Кюн Кёк», - сказала, - / Оттого впереди (еще) трудный день / Пережить придется КюнКёк…’ [Сказания шорского кайчи…, 2014, стк. 658-661]. В сказаниях главную роль могли выполнять два персонажа, поэтому они назывались, например, по именам двух братьев-богатырей «Казыр Салгын с Кара Салгыном» («Қазыр Салғынма Қара Салғын») или по именам двух братьев-коней «Старший брат саврасый конь с младшим братом саврасым конем» («Ачазы қул атпа туңмазы қул ат») (Старший брат…, 2001). Кайчи называл сказания не только по положительным героям, но и по отрицательным, например, «Алып Карачын кыс» - это сказание о богатырке Алып Карачын, дочери Кан Мергена, которая, желая выйти замуж за алыпа из Нижнего мира, уничтожает не только его соперников, но и своих родных (Богатырка Карачын Кыс, 1996). В сказании «Чылан Тоочый» говорится о главной героине, изменяющей мужу в его отсутствие (Чылан Точый, 1999). Если в одном сказании «несколько дорог» (имеются в виду сюжетные линии), т. е. в нем действуют несколько поколений алыпов, например, отец - сын (или дочь) - внук, то названия могли даваться как по имени отца, так и по именам его детей и внуков. В ходе анализа самих эпических текстов нами было замечено, что, несмотря на то что название сказаний было развернутым, в процессе исполнения В. Е. Таннагашев редко употреблял сложносоставные эпитеты к имени алыпа. Иногда красочное богатырское имя давалось сказителем в эпизоде встречи и знакомства героев. В остальных случаях встречается сокращение имени. Например, в сказании «Кан Мерген» («Қаан Мерген») вместо развернутого наименования Аттаң чабыс қан чегрен аттығ, қааннаң чабыс Қаан Мерген ‘[Ростом] ниже других коней с кроваво-игреневым конём, [ростом] ниже других ханов Кан Мерген’ в большинстве случаев дается краткое «Кан Мерген». Видимо, красочное название, данное произведению сказителем непосредственно перед исполнением, имело целью заинтересовать слушателей, настроить их на долгое путешествие вслед заалыпом. От других представителей мрасской сказительской школы - А. П. Напазакова иА. В. Рыжкина - было записано по пять сказаний от каждого. У кайчи А. П. Напазакова два сказания были названы по имени алыпа с простым эпитетом: «Қуба Салғын» (1996), «Қыдат Қаан» (2001). Иногда А. П. Напазаков давал развернутые названия сказаниям: «Кюмюш Кылыш, имеющий сестру Кюмюш Кёк и серебристо-рыжего коня с серебристой шерстью» («Кӱмӱш тӱктӱг кӱмӱш сар аттығ Кӱмӱш Қылыш Кӱмӱш Кӧӧк печелиг»). Как видим, в названии содержатся сведения о сестре Кюмюш Кылыша, о его богатырском коне и о масти коня (С серебристо-рыжимконём…, 1996). Вариант этого сказания «Кюмюш Кылыш, имеющий темно-рыжего коня с серебристой шерстью и с серебристой гривой» («Кӱмӱш чаллығ кӱмӱш тӱктӱг кӱреӊ сар аттығ Кӱмӱш Қылыш») А. П. Напазаков исполнил и для алтайских фольклористов (руководитель работ Т. М. Садалова). В данном названии не упомянута сестра алыпа, но масть коня развернута описанием серебристой гривы. Непосредственно перед исполнением он сказал: Кӱмӱш Қылыш тӧзелча ‘начинается с Кюмюш Кылыша’ (Кюмюш Кылыш…, 2001). Двойное название дано и во время нашей аудиозаписи сказания «Желтая гора, имеющая три очага/ три участка земли» («Ӱш очуқтығ Сарығ Тайға»). Тогда А. П. Напазаков после развернутого названия сказания по имени алыпа, дал краткое: тӧзелерге Алтын Каан ‘все начинается с Алтын Кана’. Здесь он пояснил: он тӧзелерге, сразу оннарзын кайде тӧзелгенин ‘уже в самом начале будешь знать, с кого все началось’. На мой вопрос о двойном названии сказания кайчи ответил, что первое дано по горе, на которой алып сражался: Оно, қайдыг тайғада қарбашқан? Ӱш очуқтығ сарығ тайғада… ‘Вот, на какой горе алып сражался? На желтой горе, имеющей три очага…’ Таким образом, несмотря на отвлеченное название «Ӱш очуқтығ Сарығ Тайға», данное по месту борьбы главного героя, А. П. Напазаков как бы дублирует его, называя сказание еще и именем главного эпического герояАлтынКаана (Желтая гора…, 2002). Во время подготовки диктофона для записи исполнения сказания «Тазыл аразыннаң чайалғаннар Қара Сабақ печелиг Қаан Мерген туңмалығ» А. П. Напазаков сказал, что слышал его от Токмагашева Павла Петровича, а на наш вопрос, как называется сказание, он ответил: Название минде чоқ ‘Названия здесь нет’. Однако во время небольшого перерыва в беседе он дал полное название эпоса «Кан Мерген с сестрой Кара Сабак, рожденные посреди корней» («Тазыл аразыннаң чайалғаннар Қара Сабақ печелиг Қаан Мерген туңмалығ»). В развернутом названии этого сказания говорится о необычном (чудесном) происхождении братаи сестры (Кан Мерген…, 2001) Перед очередной записью сказания А. П. Напазаков некоторое время не мог определиться, какое сказание ему исполнить: «Кыдат Кан», где, как он считал, «много (кӧп) айна (чертей, нечисти, дьяволов)» или «Куба Салгын», где «мало (ас) айна». После нескольких минут сказывания «Куба Салгын», кайчи вспомнил, что упустил сюжет рождения малыша и попросил остановить запись: Э, токта! ‘Э, останови!’ (Куба Салгын, 1996). В результате заминки, перед повторной аудиозаписью нам было объявлено другое сказание - «Кыдат Кан»; кайчи, посомневавшись, сказал: «Че, успеем!» - и тут же начал сказывать его (Кыдат Кан, 2001). А. В. Рыжкин, как правило, называл сказания короткими, состоящими из двух слов (имени и определения) заголовками: «Алтын Эргек», «Алтын Қаан», «Қара Қартыға», «Ақ Сағал», лишь в одном из пяти сказаний можно представить себе внешний вид алыпа, исходя из названия эпоса: «Кан Эргек [ростом] с большой палец» («Эргек пажы Қаан Эргек») (КанЭргек…, 1996). А. В. Рыжкину требовалось какое-то время, перед тем как он мог начать исполнять сказание горловым пением под сопровождение кай-комуса. Например, перед исполнением сказания «Эргек пажы Қаан Эргек» А. В. Рыжкин долго не мог настроиться на кай (горловое пение), говорил: Не идет маға қайларға, наверно қайлабассым! ‘Не идет мне кайларить, наверное, не буду кайларить!’. Затем, продолжив кайларить, снова остановился, сказав: «Не туда, Люба!» Лишь с третьейпопытки сказителю удалось настроиться и начать сказывать. Таким образом, в названиях шорских героических сказаний можно почерпнуть важные сведения о богатыре: о его происхождении, характере и внешнем виде, семейном положении, о способе перемещения богатыря в пространстве. Кроме этого, в названиях могут содержаться данные о богатырском коне - главном друге-помощнике богатыря (масть коня, характеристика скорости бега коня, сверхчувствительностьконя ит. д.). При исполнении героических сказаний важными моментами для сказителей, повествующих о своем герое-алыпе, являются запоминание его имени и безошибочное следование по его пути. Также исполнители прекрасно знали и помнили все события, связанные с эпическим героем. Без этих знаний сказитель не может мысленно путешествовать вслед за своим героем, так же как шаман, мысленно следующий лишь вслед законкретным человеком. Как мы заметили, к названию сказаний сказители относятся очень трепетно, и в том случае, если они ступили на «путь чужого алыпа», немедленно останавливаются и начинают заново сказывать. Возможно, это связано с верой в «духов горлового пения - кая», которые в случае ошибок или оговорок могли строго их наказать. Благодаря подробной аудиофиксации внетекстовых реплик сказителя, нами были выяснены многие вопросы, связанные с внезапным прерыванием исполнения, с остановками, с переключением на другой эпос и т. д. Действительно, фольклористу очень важно записывать не только произведение, но и все комментарии сказителя. Это помогает снять многие неточности и непонятные места в эпосе, понять сутьсказительского исполнения.

Скачать электронную версию публикации