Spiritual verse about Saint Feodor Tiron and its Russian Siberian text.pdf Духовными стихами в русской народной словесности называют песни на религиозные сюжеты, исполнявшиеся преимущественно бродячими певцами, часто слепцами. Исследователями давно отмечено, что «в основе духовных стихов всегда лежали книжные повести, более или менее церковного происхождения» [Федотов, 1991, с. 14], так, духовные стихи о христианских святых часто являются поэтической песенной передачей содержаниях их канонического или апокрифического жития. Имя Феодора Тирона связано с двумя литературными сюжетами. Один из них, представленный в Прологе и более подробно в Минеях четиях и в «Житиях святых» Димирия Ростовского «месяца февраля в 17 день», рассказывает о том, как раннехристианский герой, воин Феодор Тирон (тирон - в переводе с греч. «новобранец»), принуждаемый «от неверных» принести жертву идолам, отказался сделать это и твердо исповедовал свою веру в Христа. Его обвинили в поджоге языческого храма и бросили в темницу на голодную смерть. Феодор молился, и ему явился Иисус Христос, который утешил и поддержал мученика. Приведенный вновь к правителю, Феодор еще раз смело исповедовал свою веру, за что был предан мукам и осужден на сожжение. Тело святого после казни осталось не поврежденоогнем. Другой связанный с именем Феодора Тирона сюжет представлен в апокрифе о змееборце - Феодор Тирон избавляет от змея свою мать. Это известное в древнерусской письменности апокрифическое сказание, упоминаемое в некоторых индексах «ложных книг» под названием «Чудо бывшее Феодора Тирона, како выведе мать от змеа» и по спискам XVI в. опубликованное [Пыпин, 1862, с. 143- 145, Тихонравов, 1863, с 93-99], рассказывает, что отважный воин Феодор Тирон жил «во время Уалента царя, царьствующе в Афинейстем граде». Близ города находился колодезь с благодатной водой, охраняемый змеями. Каждый год царь приносил им дань, и тогда колодец «пущаху воду и насыщашеся весь народ». Однажды царь увидел тревожный сон и обратился к своим боярам с призывом найти явившегося ему во сне опасного чужеземца. Вызвавшийся сделать это Феодор Тирон отправляется на поиски, успешно справляется с поручением и возвращается. Царь был обрадован и в это время не приносил жертву змею, змей же разгневался и остановил воду. Мать вернувшегося из похода Феодора увидела, что конь воина сильно жаждал воды, взяла его под уздцы и повела к колодцу, где была похищена змеем. Не нашедшие своей госпожи слуги сообщают Феодору, что змей похитил его мать. Воин, несмотря на попытки царя отговорить и остановить его, отправляется освобождать мать; опасаясь возможной гибели, он дает наказы, как поступить с его имуществом, и просит совершать поминовение о нем в первую субботу 1. Феодор находит свою мать в колодце окруженной двенадцатью змеями, некоторые гады лежали перед ней, сторожа ее, а впереди на золотом престоле восседал старый змей. Помолившись Богу и услышав с неба ободряющий его голос, Феодор побил змеев и приготовился выйти вместе с матерью, но явился огромный трехголовый змей (которого не было в колодце, он охотился в поле). Феодор, вновь ободренный голосом с небес, победил и его и вышел на волю вместе с матерью, после чего «изиде вода, яко река велия». Далее в тексте сказания следует краткое упоминание о случившейся позднее мученической смерти Феодора. Именно с апокрифической «змееборческой» версией житийного чуда Феодора Тирона соотносим сюжет народного стиха об этом святом, который, однако, не является простым пересказом книжного повествования. Особенность духовного стиха о Феодоре Тироне хорошо определена одним из первых его исследователей А. И. Кирпичниковым: «Стихи о Федоре Тироне и Георгии стоят особняком от других стихов, так как в них книжная основа насквозь прониклась приемами былинной поэзии» [Галахов, 1880, с. 240]. В классическом собрании русских духовных стихов П. А. Безсонова [1861] варианты этого стиха помещены в разделе «Стихи старшие, былевые». Хотя духовный стих о Феодоре Тироне относится к группе классических - «старших» былевых, он принадлежит к числу недостаточно изученных, его записи редки, текст представлен сравнительно небольшим числом опубликованных вариантов 2, датируемых второй третью - второй половиной XIX в. Записи лока 1 Имеется в виду суббота, завершающая первую неделю Великого поста, о чем подробнее далее в статье. 2 См.: Киреевский, 1848, № 1, с. 145-148 = Безсонов, 1861, № 125 (записал П. В. Киреевский в Гжатском уезде Смоленской губернии), далее - Киреевский, 1848; Безсонов, 1861, № 121 (записал П. В. Киреевский в сельце Новосёлки Уфимского уезда Оренбургской губернии), далее - Б 121; Безсонов, 1861, № 122 (записал П. А. Безсонов в деревне Саларева Московской губернии от Алексея Дюдюкина), далее - Б 122; Безсонов, 1861, № 123 (записал П. В. Киреевский в селе Ильинское Звенигородского уезда Московской губернии) да лизованы в центральной части России (Оренбургская, Рязанская, Московская, Смоленская губернии) и в Поволжье (Нижегородская губерния). Исследователями особо отмечается то обстоятельство, что записи стиха о Феодоре Тироне не выявлены на Русском Севере [Бахтина, 2004, с. 33], который считается основным районом бытования эпических жанров фольклора. Среди опубликованных материалов до сих пор не были известны и фиксации этогодуховного стихав Сибири. Записанный от сибирского крестьянина-«стихаря» Максима Ивановича Мордвина текст духового стиха о Феодоре Тироне выявлен нами среди материалов, собранных Ф. К. Зобниным 3 и хранящихся в Санкт-Петербурге в фондах Архива Русского географического общества (АРГО, р. 61, д. 37, с. 49-55) 4. Стих под названием «О Федоре Тырине» (см. Приложение) был записан Ф. К. Зобниным 9 июня 1896 г. в 17 верстахот Семипалатинскана Святом Ключе. «Местность, так названная, - поясняет собиратель, - расположена на крутом обрывистом берегу р Иртыша и пользуется известностью среди православных жителей Семипалатинской области и смежных с нею областей и губерний. Каждый год, как только наступает тепло, открывается непрерывное изо дня в день движение к Св Ключу для купания в нем и для поклонения иконе Богородицы» [именуемой Знаменской или Абалакской. - В. К.] (с. 1). Далее в записях следует подробный и важный для нас рассказ собирателя о народном «стихаре» и обстоятельствах знакомства с ним. Приводим фрагменты этого рассказа, дающие представление о живой традиции бытования и исполнения духовных стихов: …в противоположном от меня конце аллеи послышалось (с. 6) // (с. 7) какое-то пение. В первую минуту я подумал, что это хор детских голосов разучивает церковныя песнопения. Вскоре в конце аллеи составилась группа стоящих и сидящих мужчин и женщин исключительно из простого народа. Я присоединился к толпе и тогда уже заметил, что пение исходит от старика-слепца и сидящих с ним слепой молодой женщины и мальчика. Они жалобно тянули стих об Алексее, человеке Божьем. Старик сидел, склонив голову и свернув рукою левое ухо… Положенная перед стариком фуражка была забросана медными и серебряными монетами. Слушатели мужчины стояли с обнаженными головами, многие с растроганным видом, лее - Б 123; Безсонов, 1861, № 124 (записал П. И. Якушкин в Раниенбургском уезде Рязанской губернии), далее - Б 124; Якушкин, 1865, № IV, с. 50-59 = Якушкин, 1884, № 15 (записал П. И. Якушкин) = Безсонов, 1861, сноска к № 125 (почти полностью), далее - Якушкин, 1884, № 15; Корепова, Храмова, 2005, с. 72-73 (записал А. В. Карпов в селе Абрамово АрзамасскогоуездаНижегородскойгубернии отПрасковьи Пименовой). 3 Зобнин Филипп Кузьмич (1868-1930) родился в с. Усть-Ницинское Усть-Ницинской волости Тюменского округа Тобольской губернии в крестьянской семье. Окончил Омскую учительскую семинарию в 1888 г. и был назначен учителем в Сургутское мужское приходское училище, а затем в 1891 г. переведен учителем старшего отделения в Курганское училище, где проработал до 1895 г. Еще с 1888 г. Ф. К. Зобнин по заданию Русского географического общества (РГО) изучал крестьянский быт и историю Западной Сибири, климат Сургутского края, собирал другие материалы краеведческого характера, делал фольклорные записи. Он явился одним из основателей Семипалатинского подотдела РГО, 15 декабря 1897 г. был избран в число членов-сотрудников РГО, а 8 ноября 1900 г. - в действительные его члены. За работу «Наблюдения и замечания о народном быте Томской губернии» в 1891 г. РГО удостоило Ф. К. Зобнина серебряной медали, ав 1895 г. его исследование «Из года в год. Описание круговорота крестьянской жизни в селе Усть-Ницынском Тюменского уезда» получило вторую серебряную медаль «За полезные труды». Многие материалы Ф. К. Зобнина были опубликованы в журнале «Живая старина». Подробнее оФ. К. Зобнине см.: [Зобнин Б. Б., 2005; Зобнин Б. Ф., 2005]. 4 Далее в тексте статьиссылкина листы этой рукописи даются в круглыхскобках после цитат. подперши голову рукой, умилялись и плакали. Тянущий жалобный напев залезал в душу, и стоило только в него вслушаться, чтобы безпричинно и // (с. 8) против воли заплакать. Когда стих был окончен, я заговорил со стариком. Он оказался крестьянином села Калмацкаго Бердюженской волости Ишимского округа Тобольской губернии. Зовут его Максим Иванович Мордвин, от роду имеет 71 год. Зрение потерял на сорок шестом году. В течение последняго двадцатилетия, лишившись сына, стал обучаться у стариков-стихарей духовным стихам, пением которых добывал себе деньги, поддерживая семью и хозяйство. О своих похождениях в качестве «стихаря» Максим Мордвин разсказывает не особенно охотно. Оказывается, например, что в некоторых городах он сиживал в кутузке за пение, соединенное с прошением милостыни и пр. Известно еще, что раньше Мордвин ходил с другим стихарем, более его знающим. // (с. 9). В последний раз Максим Мордвин по железной дороге отправился в Омск и, пробыв там около месяца, соблазнился разсказами о Семипалатинске, куда и прибыл вместе со своими спутниками на казенномпереселенческом пароходе. Записанное от сибирского крестьянина повествование о Феодоре Тироне было передано исполнителем частью пением, частью - прозаическим рассказом, на что и указано собирателем в его пояснении к тексту: «…Во всяком случае я, записав обе передачи - разговорную и пением - записал этот разсказ в подлинных выражениях Макс Мордвина»(с. 55). Сибирский вариант содержит полную редакцию стиха о Феодоре Тироне (по терминологии А. И. Кирпичникова, поддержанной в более поздних исследованиях [Бахтина, 2003]). Полная редакция включает две сюжетные ситуации и рассказывает о двух подвигах святого: о сражении героя с иноземным войском и об избавлении им матери от змея (см. [Киреевский, 1848; Якушкин, 1884, № 15; Б 122; Б 124]), в отличие от краткой редакции, которая повествует только о втором из этихэпизодов [Б 121; Б 123]. События, описанные в сибирском тексте стиха, происходят «во граде в Ерусалиме», где «был царь Костенькин Самойлович». В других вариантах, как и в сибирском, место действия - город Иерусалим [Б 122; Б 124], либо - «светлый град Константинов» [Киреевский, 1848; Якушкин, 1884, № 15], либо (в основном в краткой редакции) оно не указано [Б 121; Б 123; Корепова, Храмова, 2005, с. 72-73]); имя царя в народном стихе также варьирует - Констинкин Самойлович [Б 122], Костянтин Сауйлович [Киреевский, 1848; Б 124], Константин Сауйлович [Якушкин, 1884, № 15]. Повествование начинается с описания пира у царя, во время которого он, обращаясь к гостям, выкликает защитников для спасения города от грозящей опасности: Ой, выгости моилюбы, Купцы богатые, миряне православные! Не изберетсяли из вас, мирян православных, Кого наступить на силу жидовскую, На силузмеяогненнаго, Очистить Ерусалим город? (с. 49). Вызывается только ФедорТырин, «младенецдвенадцати лет отроду»: Федор Тырин, младенецдвенадцатилет от роду, Словопромолвил, перед княземосмелился: - ЦарьКостенькин Самойлович! Дай мнеконя бо- // гатырскаго, Со всей сбруей богатырской, Копье ратное булатное, Наступлю я на силу жидовскую, На силу змеяогненнаго, ОчищуЕрусалим город (с. 49-50). Имя героя в вариантах народного стиха варьирует: Фёдор Тирянин [Б 121], Фёдор Ти́ринин [Б 122], Федор Тирон [Якушкин, 1884, № 15], Фёдор Тыринов [Б 123], Хведор Тырянин [Б 124], Федор Хи́ринец [Корепова, Храмова, 2005, с. 72-73]. Согласно некоторым из вариантов, вызвавшийся отрок является сыном царя [Киреевский, 1848; Якушкин, 1884, № 15; Б 122; Б 124]. Несмотря на попытку царяотговорить смелого отрока - Царь Костенькин Самойлович Взговорил таковы слова: - Ах ты, Федор Тырин, тымладенец, Только двенадцать лет тебеотроду, Не состоять тебе с силою змеиною, С огненным змеем. Нигде тынабоях не бывывал, Никаких страстейне видывал - Федоротправляется в путьивступает в сражение согненным змеем: Подъезжал Федор Тырин, Поступился на змея огненнаго, Бился, трудился двенадцатьсуточек, Он не пил, неел, Коню здыху не давал (с. 50). Герой побивает змея, но его топит змеиная кровь: «Заливала его кровь руда змеиная / по колен и по белых грудей». Тогда он обращается к матери-сырой земле с просьбой расступиться ипоглотить эту кровь: Федор Тырин, младенец двенадцати лет от роду, промолвил слово Божье, воткнул копье ратное булатное во сырую землю: - Раздайся ты, матьсыра земля, на все четыресто- (с. 51) роны, ты прими рудукровьзмеиную. Расступилась земля и поглотила кровь, очистила дорогу к городу Иерусалиму. Завидев возвращающегося героя, «царь Костенькин Самойлович выходил на парадное крыльцо и вскричал своим гостям»: - Выходите, гости милые, люди богатые, Выносите иконы местныя, Вы идите встречайтеФедора Тырина И кладите двенадцатьпоклоничков До сырой земли! Царьприказывает: - Берите его под руцы, ведитехлеба-соликушать! (с. 51). Такзавершается повествование о первомподвиге Федора Тырина. Далее следует рассказ о похищении змеем матери героя. Похищение происходит при тех же обстоятельства, что описаны в книжной версии событий, только поить коня сына она ведет не к колодцу, а «на сине моричко». Здесь «окаянный лютый змей, схватил его родиму матушку с добрым конем, унес за синее моричко» (с. 51). О случившемся сообщают Федору, и он отправляется за море, чтобы освободить ее: И взял он книгу Евандиля, Пошелонк синему морю, Читалонтроисуточкив слезах. Подымалася погода буйная И набивала рыбий мост. ПошелФедор Тырин По рыбьемупо мосту, яко по суху (с. 52). Образ рыбьего моста, набиваемого «погодой буйной», упоминается только в сибирском тексте, в других вариантах мостом становится Тит-рыба [Б 122], Китрыба [Киреевский, 1848; Якушкин, 1884, № 15; Б 123; Б 124], Кетр-рыба [Б 121]. Образ рыбы-моста в стихе мог оформиться как результат перенесения мотива из волшебных сказок (ср.: СУС 460В «Путешествие к солнцу). Основанием для перенесения могло послужить то, что в сказках этот мотив был приурочен и к рассказу о путешествии к змею, например, в составе одной из разновидностей повествований о Марко Богатом (СУС 461 = 930) (см.: [Кузнецова, 2019, с. 109]). Перейдя через море, Феодор находит свою мать, окруженную двенадцатью змеенышами: Приходит за синее моричко, Увидала его родимая матушка, Сосут ее двенадцать змеенышей (с. 52). Он порубил змеенышей и вместе с матерью направляется в обратный путь: Взял Федор Тырин своюматушку, Посадил на темечко И понеск синему моричку. По дороге ихнастигает главный змей - Завиделих окаянный лютыйзмей, Летит, какгора валит 5(с. 52), - но герой поражает и его своим копьем: «Надлетает огненный змей и Федор Тырин отвалил копьем ратным булатным двенадцать хоботов 6 сразу и змей упал». Как и в первом сражении со змеем, Федора начинает заливать змеиная кровь («Заливала его кровь-руда змеиная / по колен [и] до белых грудей»). В первом сражении, напомним, герой обращается в этот момент к матушке-сырой земле с просьбой расступиться и поглотить змеиную кровь. Заметим, что в других вариантах стиха, где происходит такое повторение, названное А. И. Кирпичниковым «эпическим дупликатом» [Галахов, 1880, с. 245], герой и во второй раз поступает так же [Якушкин, 1884, № 15; Б 122; Б 124]. В сибирском же варианте исполнителем найдено другое решение, которое позволило избежать повторения: ДосталФедорТыринщепоткупеску желтова И бросилв кровь: - Закрепни, кровьруда змеиная, Крепчекамню! 5 Ср. в записиП. В. Киреевского: «Змей летит, яко гора валит!» [1848, № 1, с. 147]. 6 О вариантах значения и возможных толкованиях слова «хоботá» в русском былевом эпосе см. [Зверева, 2011]. Кровьокрепла, ионпрошел черезморепо рыбьемумосту сматерью (с. 53). Мотив песка, с помощью которого богатырь справляется со змеем, известен в некоторых вариантах былины о Добрыне и Змее, причем мотив именно желтого песка находим в одном из сибирских ее текстов, записанном С. И. Гуляевым приблизительно в начале 70-х гг. XIX в. от Леонида Гавриловича Тупицына, 50 лет, работного из деревниЕресная в 6 км от Барнаула [РЭПС, № 9, с. 176-179]: Зажимал Добрыня ком желта песка, Бросал в Змеишша, злаГорынишша, Отшибзмеишшу тридцать хоботов, И падал змеишшо на сыруземлю (курсив мой. - В. К.). Как видим, варианты использования этого чудесного средства в сражении со змеем в былине и в стихе о Феодоре Тироне несколько различаются: в былине песком богатырь отшибает змею его хоботá, в стихе - добивается, чтобы заливающая его кровь змéя свернулась, запеклась, отвердела. Это сближает данный эпизод стиха с заговорами на остановку крови (ср.: «Стань, кровь, запекись гуще густого клею» [Майков, 1994, № 166]). Примечательно, что среди сюжетных ситуаций заговорных текстов отмечено использование песка, когда песком засыпают раны (для остановки крови), и змей [Кляус, 1997, с. 391, XVII.1.1/В5 - XVII.2.1/В5]. Заметим также, что определение крови словом «руда», повторяющееся в сибирском тексте о Феодоре Тироне, тоже характерно не столько для былин, сколько для заговоров (см., например: «Ты, тело, держись, а ты, рана, крепись, а ты, руда, уймись» [Майков, 1994, № 142]). Повторим, что такой эпизод и сочетание мотивов не известно в других текстах и представлено только в сибирском варианте стиха о Феодоре Тироне, что можно рассматривать как его особенность. После победы над змеем Федор задает матери вопрос, кто больше понес трудов и страданий - мать, чтобы родить сына, или сын, чтобы освободить похищенную мать: Вынес, поставил ее на ноженьки, Cпятился, поклонился, спрашивает: - Что, мояродимаяматушка, Cтóит ли моепоношенье итружденье твоего поношенья и рожденья? (с. 53). Ответы бывают различными. «Не будет твое похождение / супротив моего рождения», - отвечает матьФедора в варианте [Б 121]; но в большинстве текстов, как и в сибирской записи стиха, решение в пользу Федора: Она ему отвечала: - Не стоит мое поношенье и рожденье твоего тружденья. Я носила и родила тебя, такой страсти не видала! (с. 53). В таком ответе исследователи видели выражение почтения к Федору не только как к богатырю, но и как к святому, перед которым должны преклониться и родители [Галахов, 1880, с. 245]. Завершается стих словами прославления святого: «Слава Федору Тырину во веки, аминь. Кто неделю его почтит, тот человек // (с. 54) будет счастлив, сохранен и помилован». Упоминаемая здесь неделя святого Феодора Тирона («Кто неделю его почтит…») - первая неделя Великого поста, которую на Руси называли «Федоровой неделей» в память о посмертном чуде, совершенном святым: в 362 г. император Юлиан, желая вовлечь ничего не подозревающих христиан в языческое жертвоприношение, приказал градоначальнику Константинополя окропить в Великий пост все съестные припасы на рынках идоложертвенной кровью; святой Феодор Тирон, явившись во сне архиепископу Евдоксию, открыл ему этот тайный замысел, велел созвать всех верующих и запретить им покупать в течение недели пищевые припасы на торгу, питаться же все семь дней следовало вареной пшеницей с медом. Потому в субботу, завершающую первую неделю Великого поста, совершается благодарственное празднование святому. Примечательно, что именно это событие стало предметом повествований в сербских духовных стихах о святом Феодоре Тироне (см., например: [Безсонов, 1861, № 182]), а не змееборческий его подвиг, как в русских стихах об этом святом. Связанная с книжно-апокрифической версией жития тема змееборчества Феодора Тирона в народном стихе реализуется иными средствами, отличными от используемых в книжной традиции. Призма, которая определяет характер восприятия / воспроизведения книжного сюжета фольклорным сознанием, задается его темой. Основная тема книжно-апокрифического повествования о раннехристианском святом Феодоре Тироне - его героический поединок со змеем. В системе фольклорных жанров этому предмету изображения соответствуют произведения героического эпоса (былина, богатырская сказка). Общность темы, предмета изображения позволяет фольклорному сознанию соотнести рассматриваемую книжно-апокрифическую историю с определенной областью в системе фольклорных жанров и позаимствовать оттуда необходимые для его восприятия, осмысления и воспроизведения средства. В результате события рассказа перенесены в город Иерусалим, где нередко разворачивается действие в былинах (см., например: [РЭПС, 1991, № 47, № 50, № 52]), имя царя меняется на Константин (ср.: князя Константина Боголюбовича спасает от идолища Илья Муромец [Гильфердинг, 1873, № 48, № 197]), змей трансформируется в змея огненного (см., например: [РЭПС, 1991, № 14]), и живет он не в колодезе, а за морем, в пещерах. Федор Тирон становится богатырем-отроком двенадцати лет (ср.: «Стаў-то Добрынюшка на возрасте, / А й на возрасте Добрыня двенадцать лет» [Там же, № 11, с. 5-6]), повествование дополняется описанием богатырского снаряжения воина 7 и его коня, а также описанием деталей поединка со змеем, в том числе эпизодом, когда героя заливает кровь поверженного противника, как при описании битвы Добрыни со змеем в некоторых вариантах былины «Добрыня и Змей», например: Он побилзмею даю проклятую. Тая змея она кровью́ пошла. Стоял у змеион тут трои сутки, А не мог Добрыня крóвипереждать. ХотелДобрыня открови́ отстать, НоснебесДобрыниопять глас гласит: - Ах ты, ейДобрыня сынНикитинич! Стоялу крови́ тытут трои сутки, Постойу крови даещетри часу, Бери своёкопьё дабурзомецкое И бей копьём даво сырý землю, Сам копью даприговаривай: «Розступись-ко матушка сырá земля, На четыре розступись да тына четверти! Ты пожри-ко эту кровьдавсю змеиную!» // 7 Отметим при этом и отличие: в духовном стихе богатырское вооружение Феодора Тирона-змееборца не ограничивается копьем «ратным булатным» или «бурзомецким», воину помогает книга Евангелие. Розступиласьтогдаматушка сыраземля, Пожрáла онакровьдавсюзмеиную. [Гильфердинг, 1873, № 148, стб. 748-749]. Духовный стих о Феодоре Тироне, как и книжно-апокрифическое повествование о нем, включают, напомним, два эпизода, которые рассказывают о двух подвигах святого. Если тема второго эпизода в апокрифе и в стихе одинакова - избавление матери от змея, то содержание первого подвига святого, предшествующего похищению его матери, в его книжной и устной версиях различно. В народном стихе книжный эпизод про сон царя об опасном чужеземце и о поездке Феодора Тирона на его поиски, не совсем понятно изложенный, заменен фольклорной версией событий - традиционным рассказом о героической поездке богатыря, в которой он уничтожает угрожавшее городу иноверное вражеское войско. Таким образом книжно-апокрифический эпизод повествования оказался вытесненным и замещенным «подобным» фольклорным элементом. Как и все тексты стиха о Феодоре Тироне в полной редакции, сибирский его вариант рассказывает о двух подвигах святого: первый - сражение с иноверной вражеской силой для защиты города, второй - сражение со змеем для вызволения из его плена матери героя. Но в сибирском тексте при описании первого подвига Феодора Тирона об иноверной вражеской силе («силе жидовской») только упомянуто (в начальной части повествования - в обращении царя к собравшимся у него гостям с призывом встать на защиту Иерусалима и в ответе Феодора Тирона на этот призыв), при описании же самого сражения в рассказе о первом подвиге героя речь идет только о сражении со змеем. Таким образом, согласно сибирскому варианту стиха, бой Феодора Тирона со змеем происходит дважды, и это усиливает эпичность сибирского повествования. Правителя «Ерусалима» сибирский певец-сказитель называет царем («был царь Костенькин Самойлович»), а в описании обращения к нему Феодора Тирона царь назван князем («Федор Тырин, младенец двенадцати лет от роду, / слово промолвил, перед князем осмелился»). Эта подробность и оговорка исполнителя про князя, которая соответствует былинному «этикету» повествования (пример: «Поклон ведет по-ученому: / - Здравствуешь, ласковый Владимир-князь» [РЭПС, 1991, № 9, с. 33-34]), также указывает на былинные традиции как на источник мотивных и образных средств народного стиха о Феодоре Тироне. Примечательно, что проявление этих же закономерностей при выборе способов, средств для освоения фольклорным сознанием книжно-христианского сюжета мы наблюдали ранее на примере повествований фольклорной Библии о богатырском поединке Давида и Голиафа [Кузнецова, 2008, с. 77-78, 81-82]. Как уже было отмечено, духовный стих о Феодоре Тироне сравнительно редок в русской фольклорной традиции и особую значимость получает каждый вновь выявленный его текст. Публикуемая первая сибирская запись духовного стиха о Феодоре Тироне расширяет представления о географии бытования этого сюжета. Выявленные особенности записанного от сибирского «стихаря» Максима Ивановича Мордвина текста, который характеризуется и заметным влиянием былинной традиции, и присутствием отмеченных выше заговорных мотивов, важен для изучения форм бытования указанного сюжета как проявлений механизмов восприятия и способов адаптации книжно-христианских сюжетов итекстовв системе народных представлений. Приложение О ФедореТырине Записал Ф. К. Зобнин 9 июня 1896 г. на Святом Ключе в 17 верстах от Семипалатинска от крестьянина села Калмацкого Бердюженской волости Ишимского округа Тобольской губернии Максима Ивановича Мордвина, 71 года. Публикуется порукописи: АРГО, р. 61, д. 37, с. 49-54. Повествование о Феодоре Тироне, исполненное сибирским крестьянином«стихарем» частью пением, частью - прозаическим пересказом (на что указано иФ. К. Зобниным в его пояснении к тексту: «…Во всяком случае я, записав обе передачи - разговорную и пением - записал этот разсказ в подлинных выражениях Макс Мордвина» (с. 55)), приведено в рукописи собирателя без разделения на стихотворные строки. Публикуемый текст дается нами с разделением на стихи, прозаические фрагменты - обычной строкой. Ударение поставлено собирателем, числительные переданы прописью, особенности орфографии сохранены. Во граде в Ерусалиме Был царь Костенькин Самойлович. Вызывал он гостей, купцов богатых, Садил за столы дубовы, заясвы сахарныя, 5 Забеседы - хлеба-соли искушати. И проговорил гостям милым: - Ой, выгости мои любы, Купцы богатые, мiряне православные! Не изберется лииз вас, мiрянправославных, 10 Кого наступить на силу жидовскую, На силу змеяогненнаго, Очистить Ерусалим город? Никто слова не промолвил, Все купцы богатые промолчали. 15 Федор Тырин, младенецдвенадцатилет от роду, Словопромолвил, перед княземосмелился: - ЦарьКостенькин Самойлович! Дай мнеконя бо- // (с. 50) гатырскаго, Со всей сбруей богатырской, 20 Копье ратноебулатное. Наступлю я на силу жидовскую, На силу змеяогненнаго, ОчищуЕрусалим город. Царь Костенькин Самойлович 25 Взговорил таковы слова: - Ах ты, Федор Тырин, тымладенец, Только двенадцать лет тебеотроду, Не состоять тебе с силою змеиною, С огненным змеем. 30 Нигде ты набоях не бывывал, Никаких страстей не видывал. Дал ему коня богатырскаго Со всей сбруей богатырской, Дал копье ратное булатное. 35 Подъезжал Федор Тырин, Поступился на змея огненнаго. Бился, трудился двенадцатьсуточек, Он не пил, неел, Коню здыху не давал. 40 Заливала его кровь-руда змеиная Поколен ипо белых грудей. Федор Тырин, младенецдвенадцатилет от роду, Промолвил слово Божье, Воткнул копье ратноебулатноево сырую землю: 45 - Раздайся ты, матьсыра земля, На всечетыре сто-// (с. 51) роны, Тыпримирудукровь змеиную. МладенецФедор Тырин, Двенадцать лет емуотроду, 50 Садится на добра коня И подъезжает в Ерусалим город. Увидел его царь Костенькин Самойлович, выходил на парадное крыльцо ивскричалсвоим гостям: - Выходите, гости милые, люди богатые, Выноситеиконы местныя, Вы идите встречайтеФедора Тырина 55 И кладитедвенадцать поклоничков До сырой земли! Приезжает Федор Тырин, Царь приказывает: - Берите его под руцы, Ведитехлеба-соликушать! Его родимаматушка взялаконя и повела на сине моричко поить икормить. 60 Но откуль взялся окаянный лютый змей, Схватил его родимуматушку С добрым конем, Унес за синее моричко. Приходят к Федору Тыринувесточки нерадошны: 65 - Федор Тырин, младенец, Пьешьты, ешь, Никакого горюшка не знаешь, Не стало твоей родимойматушки, Унес ее окаянной лютойзмей 70 За // (с. 52) синееморе! Что в руках было - выпало, Что в устахбыло - выплюнул. И взял он книгу Евандиля, Пошелон к синему морю, 75 Читалонтрои суточкиво слезах. Подымалася погода буйная И набивала рыбiй мост. ПошелФедорТырин Порыбьемупо мосту, яко по суху. 80 Приходит засинее моричко, Увидала его родимая матушка, Сосут ее двенадцатьзмеенышей. Вскричалаонагромкимголосом: - Теперь-то мы стобой, дитятко, погибнули! Думала она, что и его съедят. 85 ОтвечалФеодор Тырин: - Не бойся, родимая матушка, мыне погибнем - Есть над намикнига Евангиль, - И зарубилзмеенышей. Взял Федор Тырин своюматушку, Посадил на темечко 90 И понес к синему моричку. Доходит ФедорТырин сосвоейматерьюдоморя. Завиделих окаянный лютыйзмей, Летит, какгора валит. Его матушкавоскликнула: -Ах ты, мойФедор Тырин, младенец, 95 Двенадцать лет // (с. 53) тебеотроду, Теперь-то мыс тобой погибнули! Онотвечает: - Небойся, мояматушка, Есть над намикнига Евангиль. Надлетает огненный змей и Федор Тырин отвалил копьем ратным булатным двенадцатьхоботов сразу, и змейупал. 100 Заливала его кровь-руда змеиная Поколен [и] до белых грудей. ДосталФедорТыринщепоткупеску желтова И бросилв кровь: - Закрепни, кровь руда змеиная, 105 Крепчекамню! Кровьокрепла, ион прошел черезморепо рыбьемумосту сматерью. Вынес, поставил еена ноженьки, Спятился, поклонился, спрашивает: - Что, мояродимаяматушка, Стóит лимоепоношенье итружденье 110 Твоего поношенья ирожденья? Онаемуотвечала: - Нестоит моепоношеньеи рожденье Твоего тружденья. Я носила иродилатебя, 115 Такойстрастине видала! Слава ФедоруТыринуво веки, аминь. Кто неделю его почтит, тот человек // (с. 54) будет счастлив, сохранен и помилован.

Скачать электронную версию публикации