The cycle of feuilletons “Siberian Museum” of the “Conservator” (F. V. Volkhovsky) in the “Sibirskaya gazeta” (1884-1885.pdf Важное место в системе жанров дореволюционной прессы занимал фельетон. Жанр позволял сотрудникам изданий открыто выражать свою позицию, критико-вать явления социальной жизни, указывать на существующие проблемы общест-ва. Часто фельетоны подписывали псевдонимами, а в руках некоторых авторов псевдонимы превращались в полноценные «литературные маски», становились важной частью поэтики фельетонов и литературной игры. Особенно значимыми были фельетоны для провинциальной прессы, которая находилась в более слож-ном цензурном положении, чем пресса столичная (см.: [Жилякова, 2019]). Это же можно было сказать и о сибирской периодической печати, где только в 1880-х гг. зародилась частная журналистика. Ведущей газетой Сибири в 1881-1888 гг. была томская «Сибирская газета», на страницах которой в полную силу развернулся фельетонный талант ссыльного народника и поэта Ф. В. Волховского (подробнее о Ф. В. Волховском см.: [Жилякова, 2002; Рощевская, 1975]). «Сибирская газета», первая крупная частная газета Западной Сибири, издавав-шаяся в Томске в 1881-1888 гг., неоднократно являлась предметом исследователь-ского внимания (см.: [Жилякова, 2002; Любимов, 1982]). Это издание характеризу-ют как оппозиционное и «литературоцентричное»: за восемь лет существования в ней было опубликовано 355 художественных и художественно-публицистиче- ских материалов. Почти половина публикаций - фельетоны, из которых 89 напи-сано Волховским. Цель исследования - выявление содержательных и структурных особенностей цикла фельетонов «Сибирский музей» Ф. В. Волховского, подписанного его псев-донимом «Консерватор». Цикл публиковался в 1884-1885 гг., он включает в себя 14 произведений. Основными методами исследования являются жанровый, мо-тивный анализ, биографический и нарративный методы, контент-анализ. Исследователи довольно часто обращались к творчеству Волховского (см.: [Доманский, 1996а; 1996б; Жилякова, 2002; 2008]). В работах вычленялись пре-имущественно авторские идеологемы, связанные с народничеством и с противостоянием сибирскому областничеству. В настоящей статье внимание сосредото-чено на одном и центральных фельетонных циклов Ф. В. Волховского, в котором он в полной мере проявил свой талант фельетониста, используя вовлечение чита-телей в литературную игру, мастерски создавая целую галерею рассказчиков и «литературных масок» внутри единого текста. Последовательно анализируя фельетоны, составляющие этот цикл, можно проследить тесную связь между об-разом рассказчика - «литературной маской» Ф. В. Волховского - и содержатель-ными, а также структурными особенностями исследуемого произведения. «Консерватор» и другие «литературные маски» Волховского В «Сибирской газете» все фельетоны публиковались под псевдонимами, однако в настоящее время исследователи их атрибутировали практически все. Известно, что А. В. Адрианов подписывал свои сатирические тексты псевдони-мом «Проснувшийся Сибиряк», К. М. Станюкович - «Н. Томский»; Клеменц - «П. Топорнин» и т. д. Точно так же поступал и Ф. В. Волховский, однако его псевдонимы были не просто вымышленными именами, используемыми для того, чтобы скрыть истинное «лицо» автора. Каждый из псевдонимов Волховского представлял своеобразную «литературную маску», наделялся автором собствен-ной биографией и собственной позицией. В «Сибирской газете» можно было встретить семь псевдонимов Волховского: «В тиши расцветший василек», «Фома», «Иван Брут», «Я. Ачинский», «Дядя Фе-дул», «Консерватор» и «Простой смертный». Между ними существовала опреде-ленная связь: созданные Волховским образы фельетонистов вступали в диалог друг с другом, конфликтовали, ссылались друг на друга или опровергали выска-занные ранее идеи. Это создавало «дополнительное измерение» в фельетонном пространстве, вовлекало читателя в своеобразную литературную игру, пробуждая его интерес и заставляя внимательнее вчитываться в тексты «Сибирской газеты». Так, в фельетонах цикла «Сибирский музей» «Консерватора» (СГ. 1884. № 22, 28) можно обнаружить прямые отсылки к параллельно выходящему циклу Вол-ховского (под псевдонимом «Я. Ачинский») «Летопись Мирного городка». Стоит отметить, что «Консерватор» по сюжету фельетонов оказывается в Мирном горо-де дважды во время поездки в Черноярск. Если первое упоминание Мирного городка просто отсылает к циклу и его персонажам, то второе меняет и фельетон-ную манеру. Так, склонный к обличительным фельетонам «Консерватор» прибе-гает к описанию истинно гоголевского сюжета - приезд в городок ревизора и под-готовку к этому приезду. Стоит отметить, сам Мирный город - собирательный образ сибирской действительности, и в фельетонах цикла «Я. Ачинского» Вол-ховский не столько опирался на реально произошедшие события, сколько знако-мил читателя с их обобщенным образом. Можно сказать, что первая «литературная маска» Волховского - «В тиши рас-цветший василек» - была самой фантастической и поэтической: «василек» актив-но использовал стихотворные вставки в тексте, охотно прибегал к гротеску, к мягкому юмору, а не сатире. Следующие «литературные маски» наделялись Волховским уже другими качествами: здесь образы рассказчиков - это закален-ные жизнью сибиряки («Иван Брут», «Фома», «Иван Брут», «Дядя Федул», «Я. Ачинский»). Среди них выделяется особыми чертами «Консерватор», которо-го можно охарактеризовать как образ «декламационный», образ интеллигента в Сибири, наиболее приближенный к автору. Самым «плодовитым» был «Простой смертный» - этим псевдонимом было подписано 33 фельетона; 22 текста принадлежало «Ивану Бруту». Фельетонный цикл «Консерватора», как было сказано выше, состоял из 14 текстов. Однако он отличался особыми чертами и свойствами, отражающими творческие установки Ф. В. Волховского, и потому заслуживает более пристального исследовательского внимания. «Сибирский музей»: концепция и структура Концепция фельетона в форме «музея» была обоснована автором в первом же тексте из цикла. Рассуждая о том, что в городах Сибири появляются различные музеи, Волховский сетовал на то, что они, тем не менее, «не представляют жела-тельной полноты». И поэтому новый «владелец» музея, «Консерватор» (в значе-нии «музейный работник, сохраняющий ценные экземпляры»), обращался к чита-телям: «Надеемся, что наши друзья помогут нам в собирании для сибирского музея наиболее редких экземпляров, охарактеризованных выше…» (СГ. 1884. № 12). Этот ход - обращение к читателю за поддержкой, шутливая перебранка с ним, ответы на воображаемые критические замечания, публикация читательских писем и корреспонденций - стал характерным приемом работы с аудиторией «Консерватора». Преимущественно, рассуждая о появлении в городах Сибири «образцовых му-зеев», автор отсылает читателя к музею города Минусинска, который был основан Н. М. Мартьяновым в 1877 г. Руководитель минусинского музея организовал це-лый ряд ботанических и этнографических экспедиций, собирал экспонаты в Ени-сейской губернии, Урянхайском крае. В собственном импровизированном музее «Консерватор» планировал собрать аналогичную по полноте коллекцию. О будущих «музейных экспонатах» фельетонист писал так: Итак, в назидание современникам и в память потомству «Сиб. газ.» от-крывает специальный отдел, куда будут заноситься «правдивые сказания» о всех выдающихся героях грабежа, угнетения, лжи и ханжества. Здесь найдут себе место: экземпляры из породы хищников, чужеядная тля, пре-смыкающиеся, хладнокровные и гады. Коллекция соберется богатая, раз-нообразная и поучительная! (СГ. 1884. № 12). Всего в 1884 г. вышло шесть фельетонов цикла «Сибирский музей». Основы-ваясь на типологии С. М. Прокопьевой и Ю. И. Никоновой [2010], можно сказать, что здесь были представлены фельетоны следующих видов:  обличительно-публицистический фельетон (2);  обличительный (адресный) фельетон (2);  публицистическо-обличительный фельетон (1);  публицистический (проблемный) фельетон (1). Во всех фельетонах «Консерватора» в той или иной степени прослеживалась народническая и социалистическая позиция Волховского: он обличал представи-телей высших сословий, власти и буржуазии, при этом богатства первых всегда противопоставлялись нищенскому существованию рабочих и простых сибиряков. Объектами сатиры в фельетонах цикла «Сибирский музей» были:  купцы (8);  учителя (2);  золотопромышленники (4);  чиновники (19);  предприниматели (3);  учреждения (частные) (2);  учреждения (государственные) (2). Эта «адресность» сатиры привела в тому, что выпуск цикла фельетонов был прерван практически на полгода в 1884 г.; по поводу временного закрытия «Си-бирского музея» автор отмечал, что его вины в этом нет, а виновником закрытия «отдела» обозначал «высокосный год»: «вот он-то и положил свою тяжелую руку на многое такое, чему бы следовало расти и развиваться…» (СГ. 1885 № 3). В рамках исследования представляется невозможным давать развернутый ис-торический комментарий к фельетонам. Часто фельетоны опирались на неопуб-ликованные ранее в прессе информационные поводы, во много основанные на слухах и мнениях, которые курсировали в обществе. Тем не менее, можно предположить, что именно послужило поводом для при-остановки выпуска материалов цикла на полгода. В последнем материале «Си-бирского музея» за 1884 г. (СГ. 1884 № 28) Волховский обратился к убийству в городе Мариинске, параллельно сославшись на бездействие местной полиции. Параллельно описанию деталей убийства Волховский обвиняет квартального над-зирателя Мариинска в получении взятки, основываясь на слухах. Ранее в первом фельетоне цикла (СГ. 1884 № 12) автор не называл должности человека, которого обвинял в получении взятки, обозначая его как «полицейского чиновника». При возобновлении публикации в 1885 г., пытаясь продлить циклу жизнь, Волховский стал более осторожным. Фельетоны «Сибирского музея» в 1885 г. представляют следующую картину:  обличительно-публицистический фельетон (2);  обличительный фельетон (1);  публицистическо-обличительный фельетон (3);  публицистический фельетон (2). Деление это довольно условно, но позволяет увидеть эволюцию фельетона в сторону большей публицистичности, отхода от обличения конкретных «носите-лей пороков». Структурной особенностью фельетонов цикла являлась публикация «вставных новелл» - текстов, обозначенных иной жанровой принадлежностью, нежели сами фельетоны. Это «сказания», «корреспонденции», «поэмы», «оды», «письма». Такие вставки в рамках цикла «Сибирский музей» можно условно разделить на информационные и «игровые». Так, публикация писем, корреспонденций слу-жила подтверждением каких-то проблемных вкраплений или же, наоборот, поводом для начала рассуждений на конкретную тему. Игровые же вкрапления уводили читателя дальше от темы, чаще всего вводя его в мир преувеличения и гротеска. Часто такие игровые вкрапления служили раскрытию конкретных персонажей цикла. Так, корреспондента Касьяна Пафнутича с его увлечением поэзией и эзоповым языком сразу же раскрывает «экспромт» - «Послание к кор-респондентам», в котором Касьяна призывает описывать явление социальной жизни более «скрытным», образным языком (СГ. 1884. № 15). Проблемно-тематическая основа фельетонного цикла Из проблем (или метаобъектов сатиры) в цикле «Сибирский музей» автором затрагивались следующие:  проблема гласности (4);  «расхождение слова и дела» (1);  социальная несправедливость (1);  золотая лихорадка (2);  реформы в Сибири (1);  репутация и ее цена (1). Рассмотрим подробнее проблемно-тематическую основу фельетонного цикла. Ключевой проблемой для рассуждений «Консерватора» в цикле «Сибирский музей» являлась гласность. Уже во втором фельетоне Волховский подчеркивал, что реакция на «Сибирский музей» не заставила себя ждать: …кондраты озлобились, их черствые сердца затрепетали, из уст поли-лись потоки сквернословия по адресу обличателей, в исступлении они вы-ронили карты и у всех в руках оказались черви… Двадцать пять тысяч не пожелаю! кричит один, захлебываясь от бессильной злобы, - закрою!.. упе-ку... (СГ. 1884. № 15). В 1885 г. тема гласности приобрела в «Сибирском музее» форму спора с чита-телем: автор отвечал на отклик некоторых читателей, которые называли газету «слишком обличительной» (СГ. 1885. № 1). «Консерватор» подчеркивал: …всякий литературно-публицистический орган должен служить вер-ным отражением общественной жизни. Что же делать, если окружающая нас среда заставляет нас «изображать все бедность, да бедность, да несо-вершенство нашей жизни» (СГ. 1885. № 1). Иллюстрировал данный посыл Волховский сообщениями о падеже скота в Томской губернии, которые стали появляться в новостной рубрике газеты к концу 1884 г.; проблемами крестьянской реформы и сельскохозяйственной сфе-ры; потоком уголовных ссыльных (вопрос ссылки и ее влияния на жизнь в регио-не являлся ключевым для публицистов газеты). Продолжая дискуссию с читате-лями, автор прибегал к сарказму: …благодаря энергии и находчивости земского заседателя N, поддер-жанного местным населением, падеж не только прекратился, но и количе-ство скота утроилось! (СГ. 1885. № 1). Следующей проблемой, которую обозначил в «Сибирском музее» «Консерва-тор», был «страшный недуг слова и дела»: на примере чиновника и двух учителей он рассказывал, как слух может повлиять на жизнь человека (СГ. 1885. № 6). В фельетоне в № 9 «Сибирской газеты» Волховский обозначил проблему со-циальной несправедливости, вводя ее через образ «вечной» масленицы для «ко-тов» и вечного поста для простого «Сибиряка»: …из конца в конец земли русской, с незапамятных времен, раздаются возгласы: «не все коту масляница…», а коты не только не переводятся на Руси, а напротив - плодятся и множатся… (СГ. 1885. № 9) После этого «Консерватор» обращался к вечной проблеме запоздалых и неэффек-тивных реформ (СГ. 1885. № 17) и к проблеме золотой лихорадки (СГ. 1885. № 21). Адресно-проблемный фельетон в № 21 «Сибирской газеты» завершил галерею образов «приисковой жизни»: золотодобытчики как объекты сатиры и золотодо-быча как проблема в конце XIX в. были актуальными. На рубеже веков возобно-вилась неорганизованная массовая золотодобыча первой половины XIX в., при этом участие в ней принимали многие томские предприниматели. В фельетоне № 21 «Сибирской газеты» за 1885 г., завершая тему, автор пришел к следующим выводам: Золотоискательный ажиотаж в том виде, в каком он практикуется, ниче-го еще не принес Сибири, кроме горя-злосчастья, он обогащает единицы, разоряет и развращает десятками тысяч (СГ. 1885. № 21). Одна из проблем, которую обозначал Волховский, заключалась в том, что из-за развития добывающей отрасли в убытке оставались промышленность и земле-делие. Проблема золотодобычи освещалась в рубрике «Хроника» на протяжении всех лет выпуска «Сибирской газеты». Журналисты обращали внимание на взя-точничество, обращение начальство со старателями, повальное пьянство на при-исках, технологическую отсталость методов золотодобычи. В фельетоне в № 28 «Сибирской газеты» за 1884 г. обозначалась проблема «благонадежности»: рисуя портреты «благонадежных» людей (сплошь разбойни-ков, воров, мошенников), «Консерватор» задавался вопросом: «Что же требуется для получения уважения и репутации благонадежности?». И приходил к следую-щему списку: «исполнение обрядов религиозности, видимая всем кротость и, еще лучше, раболепие перед сильными мира сего…». Ключевым образом, иллюстри-рующим данную проблему, стал мещанин из Мариинска, который отправил сына на разбой, при этом обладая в городе хорошей репутацией (СГ. 1884. № 28). Стоит отметить, что обозначенная проблемно-тематическая основа фельетонов служила «фоном» для постановки и решения общественных вопросов и эстетиче-ских задач фельетониста. Корреспондент: ключевой образ «Сибирского музея» Для фельетонов Волховского были характерны определенные повторяющиеся образы-мотивы. В цикле «Сибирский музей» ключевыми образами являлись кор-респонденты и противопоставленные им «противники гласности». Это отсылало читателей и к основной проблеме цикла, поднимаемой автором, - гласности, сво-боде слова в сибирском обществе конца XIX в. До приостановки выпуска фелье-тонов «Консерватора» в 1884 г. и последующего закрытия «Сибирского музея» в 1885 г., «Сибирская газета» неоднократно сталкивалась с давлением цензуры. Ярким примером этому может служить ситуация с неопубликованным в 1881 г. первым фельетоном «Сибирской газеты». Несмотря на то что фельетон был изначально заявлен в программе «Сибир-ской газеты», фактически рубрика появилась только на втором году издания. Тем не менее, в 1881 г. была сделана попытка опубликовать фельетон. Он должен был войти в состав № 11 «Сибирской газеты», однако столкновение с цензором М. А. Гиляровым привело к тому, что номер газеты не вышел (подробнее о ситуа-ции с не вышедшим фельетоном см.: [Мазуров, Жилякова, 2020]). Главным персонажем цикла «Сибирский музей» был, конечно, «Консерватор», позиционирующий себя как не только как «хранителя музея», но и как сибирского корреспондента. Его «партнером» выступал корреспондент Касьян Пафнутьев - образ, который можно определить как «буффонадный». Кроме них, в фельетонах периодически возникали некие безликие журналисты, которых стремились дис-кредитировать недовольные их разоблачениями читатели. Так, в одном из фелье-тонов «Консерватор» знакомил читателей с письмом, которое отправили одному из мариинских корреспондентов «Сибирской газеты»: М. Г.! Общество крайне возмущено всеми гадостями, которые вы тво-рите вашими корреспонденциями… А посему предостерегаем вас, что если еще появится какое-либо сообщение из Мариинска, то вы будете вздуты в один прекрасный вечер людьми вам лично неизвестными (СГ. 1884. № 19). Можно предположить, что данное письмо относится к корреспонденции из Мари-инска, где автор критикует работу полиции в городе, отмечая, что раскрываются дела, касающиеся высокопоставленных лиц (СГ. 1884. № 16). По уверениям «Консерватора», в редакцию к нему приходили «жалкие слова и жалкие фразы», которые пестрили бумагу, «оплаченную 60 копеечным гербо-вым сбором». Более того, один из «кондратов» грозился избить одного из сотруд-ников «Сибирской газеты»; рассказ об этом принимает форму поэмы, в фельетоне был опубликован ее пролог: И вдруг… о ужас, о позор! Никиту бросили пенаты! Никите сказан приговор - Никита наш попал в Кондраты! (СГ. 1884. № 15). «Консерватор» пришел к выводу о том, что в России «кулачий» суд сменился правовым, на который в итоге «нашелся рубль», и лишь литература с журнали-стикой свободны от рубля - но, тем не менее, на них пытаются найти воздействие «дубьем». Образы «противников гласности» у Волховского традиционно были представ-лены в гротескном виде. Так, фельетон в № 25 «Сибирской газеты» за 1884 г. за-канчивался сценой в рейнском погребе, где собрались «блюститель Прогонников, принципал ведомства предупреждения и убеждения Соловцев» и представитель Заглоткин: Пьют до остервенения. Идут суждения о поимке корреспондента «Си-бирской газеты» и «Восточного обозрения». Называют разные фамилии (СГ. 1884 № 25). В финальном диалоге обсуждалось бессилие журналистов перед местными «шишками»: - По моему - наплевать! - говорил Соловцев. - Нынче уже никто не об-ращает внимания на газетные сплетни… Ваш относится к газетам самым практичным образом, как в собрании, на юбилей Жуковского… помните? - Ха, ха, ха! - загоготал Заглоткин. - Не знаю, не слышал, - сказал Прогонников. - Да у него, изволите видеть, желудок что-то заболел. Он вошел в соб-ранскую библиотеку, положил на пол газету и… (СГ. 1884. № 25). Стоит отметить, что ситуация с пренебрежительным отношением к коррес-пондентам, касалась не только альтер эго Волховского. После приостановки вы-хода «Сибирской газеты» в 1887 г., Волховский писал о своем положении сле-дующее, обращаясь за финансовой помощью в комитет общества для пособий нуждающимся литераторам и ученым: «…когда над “Сибирской газетой” разра-зился неожиданный удар в виде приостановки на последние 8 месяцев 1887 года, то я остался без хлеба и должен был лезть в долги и искать места где-нибудь “вне литературы”, что представляет почти непреоборимые трудности, так как в глазах почти всех влиятельных лиц здесь - местный журналист есть нечто вроде “про-каженного”, первый враг, выносящий из избы сор и не дающий покойно преть в собственном соку» [«Сибирская газета»…, 2004]. «Кондраты» и «коты» как экспонаты «Сибирского музея» Уникальными для «Сибирского музея», определяющими его направленность, являются вводимые автором собирательные образы адресных сатирических объ-ектов: «Кондратов» (1884) и «котов» (1885). В первом фельетоне цикла «Сибир-ский музей» «Консерватор», обращаясь к опыту освещения «Колупаевых и Разу-ваевых» в прессе и литературе, выделяет особняком сибирских Кондратов, «фотографические копии которых читатели видели на страницах газеты «Сибирь» и «Восточное обозрение». Одной из заявленных целей всего цикла было также: «классифицировать сибирских Кондратов, и по имеющимся данным определив видовое различие, наклеить на рассматриваемый экземпляр ярлык и затем поста-вить в витрину нашего музея» (СГ. 1884. № 12). Образ Кондрата был заявлен в первом же фельетоне цикла (СГ. 1884. № 12), при описании «маленькой экскурсии в Кур-кий округ», где люди страдают от го-лода. Здесь Волховский ссылался на корреспонденцию из К-на, опубликованную в этом же номере «Сибирской газеты». По словам «Консерватора», именно в та-кое время «выдвигается на арену общественной деятельности» Кондрат. Частью этого фельетона было «Сказание о богатом хищнике» - рассказ о «Кур-ком Конд-рате» от лица кур-кого «обывателя», в котором с первых строк раскрывалась под-линная личность Кондрата: Всем нынче плохо живется в нашем округе, всем, кого не возьми, одно-му только Дмитрию Сомычу Дягтереву лафа (СГ. 1884. № 12). В № 9 «Сибирской газеты» за 1885 г. Волховский обращался к теме социаль-ной несправедливости, которая служила лейтмотивом его творчества. Здесь рас-крывался образ «кота», сначала как «героя» известной поговорки: «Не все коту масляница…» - слышу я надорванный голос какого-то мужика, рассказывающего миру, как объегорил его кулак Пархов (СГ. 1885. № 9). А затем давалась его развернутая характеристика: Чем толще, жирнее становились коты, тем более тощал мир… И пошло тогда великое оскудение на земле русской. Пробовал обыватель утекать в леса дремучие, в тайгу непроглядную, чтобы укрыться от зорких глаз ко-та, Василия Ивановича; а тот следом за ним полегонечку пробирается (СГ. 1885. № 9). В качестве «котов» в фельетоне выступали несколько микрообъектов сатиры: пастырь, заломивший деньги за венчание в К-ском округе; начальники на таеж-ных приисках, где «полнейшее игнорирование интересов рабочих и крайне бесце-ремонное с ними обращение». Почти в каждой сцене люди без конца повторяют фразу «не все коту масляница…», и как итог звучат слова: «из конца в конец зем-ли русской, с незапамятных времен, раздаются возгласы: “не все коту масляни-ца…”, а коты не только не переводятся на Руси, а напротив - плодятся и множат-ся…». В следующем фельетоне в № 11 «Сибирской газеты» за 1885 г. образы «кота» и «Кондрата» сливались воедино. Автор писал: В предыдущий раз мы восстановили тип кота Василия Ивановича, про-изводящего озорство и сумятицу… тип кота подразделяется на виды: кре-стьянство выделило из своей среды кулака-мироеда; купечество и мещан-ство - Кондрата; дворянство - массу разновидностей до такой степени разнообразных по величине и окраске, что подвести их под одну категорию невозможно (СГ. 1885. № 11). «Консерватор» в фельетоне заострял внимание на характерной общей черте «котов» - «страсти к хищничеству», обращаясь к грабежам «общероссийским», приводя в пример дела скопинского банка и «благотворителя-филантропа» Рыко-ва. После этого взор фельетониста смещался «от крупных всероссийских хищни-ков к нашим маленьким уездным и областным, которые хотя и озорничают на малом пространстве, но приносят много зла». Этот фельетон выступал как заклю-чительный, подводящий итог стремлению «Консерватора» «собрать коллекцию» и повесить «ярлыки» на каждый вид «гада» (СГ. 1884. № 12). Кроме выразительных образов «котов» и Кондратов, в фельетоне эпизодиче-ски присутствовали образы «уездного мага» Ахмаевского, местного кулака, «не-коего Федота Силыча Пупкова» с его откровенным: «Какие там времена? Ника-ких времен нет - выпороть всегда можно» (СГ. 1885. № 11). «Касьян» и «Консерватор» как два полюса одного образа Одним из главных сатирических приемов Волховского в «Сибирском музее» был диалог «Консерватора» со своим другом, сибирским корреспондентом Касья-ном Пафнутьевым. Этот образ был введен уже во втором фельетоне цикла (СГ. 1884. № 15) с описания разговора автора с неким «корреспондентом», встречен-ным в кабаке. Корреспондент, начав разговор с вопроса: «Ну, что? Доплясались со своими обличениями?», - предложил «Консерватору» «катать» оды эзоповским языком, вспоминая времена, когда квартальные надзиратели были «из кантони-стов аракчеевских». Чтобы доказать силу «эзопова языка», корреспондент зачитал стихотворение «Послание к корреспондентам»: О чем шумите вы, корреспонденты? К чему азарт в воинствующих сердцах! Мой вам совет - пишите комплименты И перед силой падайте во прах! (СГ. 1884. № 15) Кроме того, после похвалы со стороны «Консерватора» собеседник предложил «экземплярчик» в «витрину музея» - «Любопытное повествование о благодетель-ной Тыкве». Несколько позже корреспондент получил имя - Касьян Пафнутьев Пифагоро-вич (СГ. 1884. № 22) и «общественное положение» - «ко-ррре-спон-дент». Любо-пытно, что в № 15 «Сибирской газеты» за 1884 г. между «Консерватором» и его другом Касьяном разгорелся спор: первый выступал за прямое высказывание, а второй - за «эзопов язык». Тем не менее, главными средствами создания сатиры в цикле служили аллегория и гротеск, а также буффонада и ирония, связанные преимущественно с образом Касьяна. Несмотря на обилие в фельетонах цикла поэтических фрагментов, в текстах мало внимания уделяется тропам, в частности метафорам. Созданию сатирическо-го начала в фельетонах способствуют не образные средства, а непосредственно прямая, порой грубая оценка, сравнения, склонность к инструментарию аналити-ческих форм журналистики. Образные средства, такие как эпитеты и метафоры, в рамках фельетонов «Консерватора» часто выступают в роли «усилений» в со-ставе более крупных сатирических средств. Стоит отметить, что образ Касьяна из цикла «Сибирский музей» своей жизне-утверждающей манерой и стилистикой напоминал читателям образ «В тиши рас-цветшего василька» с его склонностью к поэзии. «Консерватор» же рисовался более серьезным и сдержанным. Важную роль Касьян Пафнутьев сыграл в «черноярской трилогии» «Сибир-ского музея» (СГ. 1884. № 22, 25, 28). История заключалась в том, что Касьян Пафнутьев изъявил желание ехать в Черноярск с Консерватором: ему нужно было «повидаться с тамошним чревовещателем, с которым вместе учился в Петербург-ском университете», «затем мне необходимо поздравить моего бывшего началь-ника Акакия Макарыча Заглоткина с вступлением в новые радости, нужно побы-вать в одном филантропическом собрании…». Благодаря этому персонажу в фельетон были введены сразу несколько объектов сатиры (СГ. 1884. № 22). Так, бутылка с водочного завода Сахарова, которую с собой вез Касьян, послужила обсуждению техники безопасности на заводе и причин взрыва, произошедшего в этом году. Как оказалось, Касьян еще в прошлом году был на заводе: «Печи, трубы, паровик и вся заводская посуда находятся в состоянии разрушения». В фельетоне в № 22 «Сибирской газеты» читатель получил определенные све-дения про самого «Консерватора», когда у него спросили подорожную: «дана от-ставному капитану артиллерии такому-то». Отсылок же к биографии Касьяна в материалах цикла нет вообще - образ Касьяна рисуется другими штрихами. Пе-риодически Касьян вспоминает «екатерининские времена», что определяет его как человека старшего возраста, и, несмотря на всю буффонаду и смеховую тра-дицию, он кажется бо льшим реалистом, чем «Консерватор». В фельетонах у них постоянно происходят споры - так, Консерватор продол-жает верить, что положение сибиряков все еще можно изменить, а Касьян посто-янно высмеивает такие мысли. По прибытии в Черноярск (СГ. 1884. № 22) в фельетоне сменяют друг друга новые «герои»: «отвратительная» гостиница; хозяин первого участка Безнравст-венный, который не расплатился за аренду квартиры; миллионер Гадюков; лорд-мэр города Черноярска. Образ Касьяна приобретает черты сказочности и гроте-ска: в гостинице, даже когда «была угроза их жизни» из-за пьяного кутежа на первом этаже, корреспондент спал «сном младенца», при этом так и не понял, зачем его разбудил «Консерватор». Можно говорить о том, что в фельетоне появ-ляются элементы приключенческого романа, и это становится завязкой опреде-ленных сюжетных линий: Касьян «таскает» «Консерватора» по «увеселительным местам», везет его на заседание «филантропического общества», представляет ему собственных «знакомых-жуликов» и т. д. (СГ. 1884. № 25). В 1885 г. Касьян исчез из «Сибирского музея» как действующее лицо, однако в одном из фельетонов «Консерватор» вспомнил о нем в связи с рассуждениями о необходимости гласности. Как писал Волховский, это человек, «поэтические опыты которого нравились читательницам» и «который в такие минуты всегда старался отрезвить меня и уверить, что никаких светлых надежд возлагать на современное общество не следует» (СГ. 1885. № 3). Читатели получали объяснение пропаже полюбившегося героя: оказывается, он уехал из Томска: «Надоело мне здесь околачиваться… Хочу окунуться в глубины сибирской жизни и посмотреть, как живут наши соотечественники на крайнем севере… Буду писать обо всем и за вашими делами успею следить - ведь, знаете, у меня уйма своих корреспонден-тов…». При этом Касьян продолжал оставаться «на связи» с «Корреспондентом» и даже сделал строгий выговор фельетонисту, который «проглядел» очередной «экспонат». Некоторое время в фельетонах появлялись «письма» Касьяна, его «баллады» (СГ. 1885. № 3), затем они пропали и вновь появились в последнем, завершающем фельетоне цикла «Сибирский музей». В этом письме Касьян Паф-нутьев рассказывал читателю, что планировал ехать в Якутию, «страну золотоис-кателей», а «вынырнул… в городе Благополученске на берегах величественного Амура». Стоит отметить, что этот фельетон не должен был стать последним для «Сибирского музея», поскольку в конце «Консерватор» «анонсировал» содержа-ние следующего выпуска: «Продолжение письма моего почтенного друга, где он описывает свои злоключения, оставлю до другого раза, за недостатком места». Выводы Таким образом, «Сибирский музей» стал одним из наиболее концептуальных фельетонных циклов Волховского. Идея «сбора музейных экспонатов» стала своеобразной «рамкой» для оформления фельетонного содержания, и это расши-рило возможности автора в реализации установки «сатиры на лица» - и в этом можно усмотреть прямую параллель с сатирой Н. И. Новикова. Вторым сатирическим приемом, уже традиционным для Волховского, стало введение в фельетонный текст «партнера» - корреспондента Касьяна, что добави-ло возможность диалога, спора, представления разных точек зрения (этот прием использовался и в фельетонах, объединенных «литературной маской» «Ивана Брута»). Одним из способов привлечения читательского внимания в цикле было также введение в фельетон «вставных новелл» в форме «сказаний», «баллад», коррес-понденций и од. Этот прием позволял автору делать более четкие акценты, не подвергая текст цензурным вмешательствам. Тем не менее, именно «Сибирский музей» вызвал у «высокого начальства» наибольшее недовольство, что привело к его прекращению. «Консерватор» был первой «литературной маской» Волховского, которая ока-залась наиболее приближенной к самому автору с его демократической позицией. Поэтому в фельетонах почти отсутствовала литературная игра с образом рассказ-чика, у него нет четко обозначенной биографии, как, например, у «Ивана Брута». Однако это позволило Волховскому расширить проблемно-тематические рамки фельетонов и апробировать новые методы сатиры, востребованные у читателя сибирской периодики.

Скачать электронную версию публикации