Semantics and function of imperative forms in the Altai language.pdf Императив - это единственная грамматическая форма, выражающая побужде-ние к действию, которое исходит от говорящего, характеризующаяся наличием адресата и обращенностью действия в будущее, тогда как другие наклонения передают объективную информацию о некотором положении дел и отношении говорящего к сообщаемому, т. е. модальность. По мнению В. Б. Касевича, импе-ратив соотносится не с модальной рамкой высказывания, как другие наклонения, а с «коммуникативной рамкой» [2006, с. 553]. Одним из дискуссионных вопросов общего языкознания является отнесение повелительного наклонения к особой категории наклонения в принципе, - не только в тюркских, но и в других языках мира. Императив считается «неоднород-ным» наклонениям и по семантике, и по формальным признакам. В работе В. С. Храковского и А. П. Володина (1986) императив не относится к категории наклонения. Это прежде всего связано с тем, что формальное выражение импера-тива отличается от других наклонений разнотипностью его форм, которые семан-тически по-разному соотносятся со значением собственно императива и категори-ей лица / числа. В. Б. Касевич, возражая им, приводит доводы принадлежности императива к той же грамматической категории, к которой относятся и другие формы накло-нений. Поскольку главнейшими режимами речевой деятельности являются «пере-дача информации и использование информации в целях управления», для их реа-лизации выступают однопорядковые формы индикатива и императива: формы индикатива и императива, занимают одну и ту же позицию в словоформе и вы-полняют аналогичные синтаксические функции в предложении [Там же, с. 554]. Значением императива является «волеизъявление говорящего, результатом кото-рого, с точки зрения говорящего, должно стать совпадение пропозиционального содержания его высказывания с действительностью» [Там же]. По определению И. А. Мельчука, «императив выражает приказание (в очень широком смысле) и представляет собой речевой акт, посредством которого говорящий выражает свою волю и пытается воздействовать на адресата, побудив его, таким образом, к желаемым действиям» [Мельчук, 1998, с. 155]. Поэтому, в отличие от семантики других наклонений, семантика императива является более сложной, так как в его функции входит не только выражение модального значения, но и выполнение апеллятивной функции, совмещающей выражение желания с побуждением [Плун- гян, 2011, с. 436]). В семантике императива содержится не только побуждение к действию, но и желание или волеизъявление говорящего, т. е. имеется оттенок модальности, а также приказ, оттенок апеллятивной составляющей. Императив как особое наклонение традиционно выделяется во всех тюркских языках. Некоторые формы императива в тюркских языках формально и семанти-чески тесно связаны с условным и другими наклонениями, имеющими смежные значения, поэтому многие ученые выделяют желательно-повелительное или пове-лительно-желательное наклонение [Кормушин, 2006, с. 294-296]. В турецком и татарском языках строится неполная парадигма императива, так как в нее не включается форма 1-го л.: в парадигму включены только показатели 2-го и 3-го л. В данных языках обращение к 1-му л. относят к желательному наклоне-нию, в котором отсутствуют показатели 2-го и 3-го л. [Закиев, 1997, с. 364; Коно-нов, 1997, с. 402]. Аналогичную картину мы видим в ряде исследований алтайско-го языка, например: в «Грамматике ойротского языка» Н. П. Дыренковой форма 1-го л. ед. ч. на =(А)йЫн рассматривается в разделе повелительного наклонения, но с оговоркой, что это форма «собственно желательная» [ГОЯ, 1940, с. 159]. Авторы новой «Грамматики современного алтайского языка» форму 1-го л. ед. ч. в парадигму императива не включают, обосновывая это тем, что «эта форма в первую очередь выражает значение желания совершить некоторое действие го- ворящим, а также его готовность это действие совершить» [ГСАЯ, 2017, с. 333], с чем мы полностью солидарны, так как этой формой выражается прежде всего желание. Из тюркских языков Южной Сибири исследователи выделяют полную пара-дигму императива в хакасском и тувинском [Карпов, 1975, с. 196-197; ГТЯ, 1961, с. 391-394], хотя авторы ГТЯ также пишут, что «формы 1-го л. единственного, двойственного и множественного чисел включаются в данную парадигму услов-но, так как они выражают значение желания. Собственно императивное значение имеют лишь формы 2-го и 3-го лиц и выражают различные степени побуждения к действию: приказание, призыв, просьбу, пожелание» [ГТЯ, 1961, с. 394]. В алтайском языке в императивную парадигму обычно включают 6 положи-тельных и 6 отрицательных показателей. Но авторы последней «Грамматики со-временного алтайского языка» [ГСАЯ, 2017], а также Н. Д. Алмадакова [2012], исключив из списка форму на =АйЫн 1-го л. ед. ч., традиционно считавшуюся формой повелительного наклонения (например, авторами ГАЯ, Н. П. Дыренко-вой), к показателям императива относят 10 положительных форм, включив древ-нюю редкую форму на =ГЫн и формы превентива 2-го л. ед. ч. на =ДЫҥ и 2-го л. мн. ч. на =ДЫгАР. Последние две формы, на наш взгляд, больше относятся к ап-рехенсиву, чем к императиву. Эта форма передает значение предостережения субъекта-адресата от совершения нежелательного действия, поступка: аш=ты=ҥ ‘как бы ты не упал’. Значение запрета, побуждения не совершать действия пере-дается прибавлением к формам императива отрицательного аффикса на =БА, где на первое место выходит семантика запрета, побуждения, что присуще императи-ву, а не апрехенсиву. Мы включили в парадигму императива 12 положительных форм и 11 отрицательных, причем 2 из них, гипотетически допустимые, в текстах не встречаются (табл. 1). В данной статье мы остановимся на особых, специфиче-ских значениях, передаваемых данными формами, которые не были отмечены в исследованиях по алтайскому языку и в последней «Грамматике современного алтайского языка», где подробно рассматриваются показатели императива и вы-ражаемые ими значения (см. [ГСАЯ, 2017, с. 332-340]). Показатели 2-го лица единственного числа Полное значение императива реализуется именно во 2-м л., поэтому анализ начнем со 2-го л., где побудителем к действию выступает говорящий, а исполни-телем является адресат, на которого нацелено побуждение. Нулевая форма упот-ребляется при адресате на «ты» в обращении к сверстнику, младшему по возрасту либо близкому человеку, а также к человеку, равному по социальному положе-нию. Главные частные значения, передающиеся 2-м л. императива, - это приказ, просьба, инструкция, предложение, разрешение, совет и согласие [Храковский, Володин, 1986, с. 136-147]. (1) Василий Петрович, адыҥнаҥ тӱш! (Манитов, 2002, с. 157) Василий Петрович ад=ыҥ=наҥ Василий Петрович лошадь=POSS.2SG=ABL тӱш=Ø спускаться=IMP.2SG ‘Василий Петрович, спускайся со своей лошади!’ Как видно из примера, субъект желания, говорящий, каузирует реализацию ситуации одним исполнителем, адресатом высказывания (Василий Петрович). Если во 2-м л. ед. ч. адресатом побуждения является один исполнитель желае-мого действия, то во 2-м л. мн. ч. адресатом оказываются два и более, т. е. множе-ство исполнителей действия, на которых направлено побуждение со стороны говорящего. (2) Аттарыгарды мында тургузып ийгер! (Манитов, 2002, с. 168) ат=тар=ыгар=ды мында тургуз=ып лошадь=PL=POSS.2PL=ACC здесь остановить=CV ий=гер AUX: посылать=IMP.2PL ‘Остановите тут своих лошадей!’ Эта же форма, т. е. числовой показатель, вносит семантику вежливости, когда он употребляется как форма вежливого обращения на «Вы» к одному уважаемому или почитаемому человеку либо к старшему по возрасту в качестве адресата-субъекта действия: (3) Куучындагар, куучындагар, таай. (Ередеев, 2009, с. 307) куучында=гар куучында=гар рассказывать=IMP.2PL рассказывать=IMP.2PL таай дядя (со стороны матери) ‘Рассказывайте, рассказывайте, дядя.’ Специфической функцией императива 2-го л. в значении просьбы является ее использование в прошениях милости и благополучия у духов Алтая: говорящий обращается к очеловеченному, одухотворенному адресату-субъекту - духу-хозяи- ну конкретной местности, конкретного источника, конкретной горы, тайги - с определенной просьбой, с верой, что на его просьбу будет отклик, она будет осуществлена, что отмечено и в тувинском языке [Ооржак, 2019, с. 36]. Но, в от-личие от тувинского, в алтайском обращение к разным духам Алтая в большинст-ве случаев используется в форме вежливости на «Вы», редко на «ты»: (4) Агаруу санаа јайагаар! Арка-сынды јеҥилтеер! Балдарга сӱӱнчи беригер, Баш болзын, аржаным! (Ередеев, 2009, с. 356) агаруу санаа јайа=гаар арка-сын=ды святой мысль сотворить=IMP.2PL.HON спина-рост=ACC јеҥилт=еер балдар=га сӱӱнчи облегчать=IMP.2PL.HON дети=DAT радость бер=игер баш болзын аржан=ым давать=IMP.2PL.HON Господи целебный источник=POSS.1SG ‘Сотворите святые мысли! Дайте здоровье! Детям дайте радость! О, Господи, мой высокочтимый целебный источник!’ (5) Алтай кудайым меге болуш! Алтай Кудай=ым меге болуш=Ø Алтай Бог=POSS.1SG я.DAT помогать=IMP.2SG ‘Мой Бог Алтай, помоги мне!’ Форма 2-го л. ед. ч. в значении инструкции используется в благословениях, напутствиях и наказах, обращенных говорящим непосредственно к адресату. Ад-ресатом действия, реализация которого происходит по желанию говорящего, мо-жет быть не только одушевленное лицо, как отмечено в новой «Грамматике современного алтайского языка» [ГСАЯ, 2017, с. 335], но и неодушевленный предмет, что демонстрируют примеры (6), (7): (6) Кийис басса, алкаар: Теҥери сууга ӧтпӧс бол, Эдингенге чӧйилбес бол! (УУС, 2010, с. 10) кийис бас=са алка=ар теҥери войлок валять=COND благословлять=PrP небо суу=га ӧт=пӧс бол=Ø эдин=ген=ге вода=DAT промокать=NEG.PrP быть=IMP.2SG пользоваться=PP=DAT чӧйил=бес бол=Ø растягиваться= NEG.PrP быть=IMP.2SG ‘Когда валяют войлок, то благословляют (так): не промокай в дождь, не растя-нись [не потеряй свою форму], когда будет пользоваться тобой хозяин!’ (7) Јааш келеетсе, айдар: јаан кырдыҥ ары јанына јаа! Јаандардыҥ эжигине јаа! (УУС, 2010, с. 13) јааш кел-е-ет=се айд=ар дождь идти-CV-AUX: лежать=COND говорить=PrP јаан кыр=дыҥ ары јан=ы=н=а большой гора=GEN тот сторона=POSS.3=INFX=DAT јаа=Ø јаан=дар=дыҥ идти (о дожде)=IMP.2SG начальник=PL=GEN эжиг=и=н=е јаа=Ø двор=POSS.3=INFX=DAT идти (о дожде)=IMP.2SG ‘Когда собирается дождь, говорят: лей на той стороне горы, лей на дворах на-чальников!’ Вежливое побуждение к действию, переплетенное с семантикой просьбы, вы-ражается в алтайском языке формами =САҥ (2-го л. ед. ч.) и =САгАр (2-го л. мн. ч.), а также древней формой =ГЫн или =ГЫҥ (2-го л. ед. ч.), характерной для фольклорных текстов (подробнее см. [ГСАЯ, 2019, с. 338-339]). В системе императива 2-го л. мн. ч. рассматривается аффикс =ГЫлА со значе-нием категоричного императива, так как этот аффикс участвует в повелении ко 2-му л. мн. ч. [Озонова, 2018, с. 34], т. е. ко многим адресатам: (8) Оныҥ учун оосторыҥ таҥатан бӧстӱ келгиле! Ончолорыҥа јарт па? Саз-нательный болгыла! (Кокышев, 1971, с. 80) оныҥ учун оос=тор=ыҥ таҥ=атан поэтому рот=PL=POSS.2SG завязывать=PART бӧс=тӱ кел=гиле ончо=лор=ыҥ=а тряпка=POSSV приходить=IMP.2PL все=PL=POSS.2SG=DAT јарт па cазнательный бол=гыла ясно Q сознательный быть=IMP.2PL ‘Поэтому все приходите с тряпкой для завязывания ртов! Всем понятно? Будь-те сознательны!’ Таким образом, главное отличие форм императива 2-го л. мн. ч. от 2-го л. ед. ч. состоит в том, что данная форма применяется как в неофициальной речи, так и в официальной, адресатом и субъектом реализации каузируемого действия мо-жет быть как одно лицо, так и множество лиц, в обоих формах каузация исходит от говорящего, исполнение каузируемого действия может быть как в интересах говорящего (фактитивный каузатив), так и в интересах адресата (пермиссивный каузатив). 2-е л. ед. ч. императива используется в фольклорных контекстах в об-ращении к духам - адресатам-субъектам, причем не только к одушевленным ли-цам, но и к неодушевленным предметам (обычно священным объектам, явлениям природы и т. п.). Во 2-м л. мн. ч. аффикс =ГЫлА может выступать в значении категоричного императива. Форма 3-го лица единственного и множественного числа на =Сын Когда употребляется форма 3-го л. императива, то исполнителем является ре-ферент, который не принимает участие в речевом акте. Референтом действия, выраженного глаголом в форме императива на =СЫн, может быть как один ис-полнитель, так и множество исполнителей. Референт императива 3-го л. может быть одушевленным лицом (человек и нечеловек, например: животное) и неоду-шевленным объектом. В речевом акте при императиве 3-го л. участвуют три лица, в отличие от императива 2-го л.: первое - говорящий, субъект желания, второе - адресат-посредник, передающий желание или волю говорящего, третье - субъект-исполнитель действия, который не участвует в речевом акте, но на которого на-правлена каузация, т. е. 3-м л. выражается косвенный императив. 3-е л. мн. ч. императива редко выражается добавлением к форме =СЫн аффикса множествен-ности на =ЛАр, форма =СЫнЛАр характерна для разговорной речи, см. при- мер (9). (9) Энем аржан суула јунунзын, алканзын! (Ередеев, 2009, с. 261) эне=м аржан суу=ла јун=ун=зын мать=POSS.1SG целебный вода=INSTR мыться=REFL=IMP.3SG алка=н=зын благословлять=REFL=IMP.3SG ‘Пусть моя мама целебной водой моется, просит благословения для себя!’ (10) Ол ишти бойлоры этсиндер! ол иш=ти бой=лор=ы эт=син=дер та работа=ACC сам=PL=POSS.3 делать=IMP.3=PL ‘Ту работу пусть они сами делают!’ Далее мы подробно остановимся на семантических особенностях формы 3-го л., когда референтом является неодушевленное или одушевленное лицо, но не чело-век; такие особенности не отмечались в [ГСАЯ, 2017, с. 335]. Когда каузируемый субъект - не человек, а животное, то говорящим передает-ся скорее его желание, воля, т. е. в данном случае с императивным значением переплетается оптативное. Адресат - пассивный слушатель желаемого действия субъекта-каузатора: (10a) Ак-малым тыш турзын! (УУС, 2010, с. 10) ак мал=ым тыш тур=зын белый скот=POSS.1SG мирно стоять=IMP.3SG ‘Пусть мой скот спокойно живет!’ Специфичным употреблением императивной формы 3-го л. ед. ч. является ее функционирование в фольклоре: благопожеланиях, заклинаниях и проклятиях, где доминирует оптативная семантика, состоящая в желании говорящего словами воздействовать на реальную действительность. (11) Айыл туткан бу балдар Амыр энчӱ јуртазын (УУС, 2010, c. 95) Айыл тут=кан бу балдар амыр семья создать=PP этот дети мирно энчӱ јурта=зын спокойно жить=IMP.3 ‘Эти молодожены пусть живут в мире и согласии!’ В примере (11) говорящий выражает свое пожелание 3-м лицам, чтобы они сами действовали для себя и своего блага в соответствии с содержанием этих высказываний говорящего, т. е. здесь присутствует императивная семантика на-ряду с оптативной. А в проклятиях и заклинаниях говорящий косвенно выражает пожелания зла референту: (12) Айткан сӧзиҥ бойыҥа јетсин! айт=кан сӧз=иҥ бой=ыҥ=а говорить=PP слово=POSS.2SG сам=POSS.2SG=DAT јет=син достигать=IMP.3SG ‘То [плохое], что ты сказал, пусть оно тебя самого постигнет!’ Таким образом, 3-м л. ед. и мн. ч. императива выражается повеление говоря-щего референту через посредника, т. е. семантика косвенного императива; рефе-рентом, не участвующим в речевом акте, может быть как одушевленное, так и неодушевленное лицо; в благопожеланиях и проклятиях в зависимости от кон-текста проявляется оптативно-императивная или чисто оптативная семантика. Императив 1-го лица В работе Е. И. Убрятовой, когда речь идет об императиве 1-го л. в тюркских языках, выделяются такие категории, как категория включительности (инклюзив) и исключительности (эксклюзив) [Убрятова, 2011, с. 261]. Понятия «инклюзив» и «эксклюзив» были впервые использованы К. Грёнбеком в отношении место-имений в якутском языке эн биhикки ʻмы с тобойʼ и кини биhикки ʻмы с нимʼ, о семантике включительности, которая выражается показателями двойственного числа на =ыаҕ=ыҥ в якутском, также говорит Л. Н. Харитонов [1947]. О форме двойственного числа в парадигме повелительного наклонения отмечается в рабо-те Е. И. Коркиной [1970, с. 148]. Е. И. Убрятова отмечает, что в современном якутском разговорном и литературном языке формы исключительности и вклю-чительности в парадигме императива наблюдаются, хотя они определяются как формы двойственного и множественного числа [2011, с. 262]. В тюркских языках Сибири (в тувинском, тофаларском, хакасском) понятия включительности (инк-люзива) / исключительности (эксклюзива) применяются в области местоимений и показателей повелительного наклонения 1-го л. [ГТЯ, 1961, с. 165; Карпов, 1975, с. 189-192; Рассадин, 1978, с. 79; ГСАЯ, 2017, с. 336, Ооржак, 2019, с. 43]. И. А. Невская в сибирских тюркских языках выделяет формы минимального и расширенного инклюзива, а также эксклюзива, по наличию которых разделяет сибирские тюркские языки на 2 группы: 1) языки, различающие формы мини-мального и расширенного инклюзива (например, тоф. al=aalї ‘Давай возьмем (ты и я)’, al=aalїŋ / al=aalїŋar ‘Давайте возьмем (вы и я)’); 2) языки, различающие формы эксклюзива, минимального и расширенного инклюзива, куда относится только хакасский язык (аl=aŋ! ‘Давай возьмем!’, Al=aŋnar! ‘Давайте возьмем!’, Al=ї:bїs! ‘Давайте мы возьмем (но не ты)!’ [Невская, 2012, с. 78]. Таблица 2 Формы 1-го лица императива в алтайском языке Table 2 Forms of the 1st person imperative in the Altai language Форма Исполнители я + ты я + он, но не ты я + мы; я + все, включая тебя / вас =Аак бар=аак ‘пойдем’ - - =ААктААр - Бар=аактар ‘я + множество лиц: пойдемте’ =ААлы Бар=аалы (я и ты) - =ААлЫк Бар=аалык (я и ты) - =ААлЫктАр - - Бар=аалыктар ‘я + множество лиц: пойдемте все’ Из табл. 2 видно, что в алтайском языке императив 1 л. неединственного числа выражается в двух вариантах: 1) состав исполнителей состоит из двух персон (я - говорящий, ты - адресат) - минимальный инклюзив; 2) количество исполни-телей больше двух человек (я - говорящий, мы / вы - множество-адресатов ис-полнителей) - расширенный инклюзив, что отмечено и другими исследователями тюркских языков [Коркина, 1970, с. 48; Рассадин, 1978, с. 225; ГСАЯ, 2017, с. 336-337]. В тувинском языке, по мнению Б. Ч. Ооржак, кроме этих двух вари-антов, по комбинации субъектов действия имеется третий вариант «я + он», хотя этот вариант не имеет специфического показателя, а выражается как контексту-альное значение минимальной инклюзивной формы [Ооржак, 2019, с. 43]. В алтайском языке местоимениями бис ‘мы’, бис плюс аффикс множественно-го числа на =ЛАр ‘мы’ - это ‘я, ты / вы и он(а) / они’; слер ‘вы’ - слерлер ‘вы все, вы с ними’ описывается множественность, а не инклюзив и эксклюзив, что ранее отмечено и у И. А. Невской: «противопоставлены не минимальный и расширен-ный инклюзив, а группы лиц другим лицам, нередко ироничное: мы и нам подоб-ные, вы и вам подобные» [Nevskaya, 2005, p. 339-357]. В отличие от императивных форм 2-го и 3-го л., где имеется в большинстве слу-чаев семантика неотлагательности исполнения действия от каузатора, императивом 1-го л. неединственного числа может выражаться призыв к совместному действию, где говорящий принимает непосредственное участие, но при этом каузируемый адресат может не выполнять просьбу говорящего. Разными формами передаются разные оттенки просьбы, призыва (ненавязчивое побуждение, категоричный при-зыв, смягченное приглашение) в зависимости от контекста. Ср. примеры (13) и (14): (13) Эртен ойто мында келип отураалы! (Манитов, 2002, с. 136) эртен ойто мында кел=ип отур=аалы завтра опять здесь приходить=CV сидеть=IMP.1DUAL ‘Давай завтра еще раз придем и тут посидим!’ (14) - Эрте, Тома. База эмеш отураак?! (Манитов, 2002, с. 146) эрте Тома база эмеш отур=аак рано Тома еще немного сидеть=IMP.1DUAL ‘- Рано, Тома. Давай еще немного посидим?!’ В обоих предложениях присутствуют значения желания и побуждения говоря-щего к совместному совершению действия «я и ты» (минимальный инклюзив), но в примере (13) обращение ненавязчивое, в отличие от примера (14), где призыв к совместному действию, не терпящий возражений со стороны адресата. Второе самое главное отличие состоит в том, что в примере (13) выражается будущее вре-мя, а в (14) - настоящее время данного момента. В примере (15) семантика призыва адресована к множеству исполнителей, а в примере (16) обращение к одному адресату-субъекту, конкретно к малознако-мому человеку, на «Вы», выражается «вежливая» форма императива, т. е. значе-ние расширенного инклюзива (Вы и я). (15) Јеҥ-јеҥистеҥ тудужып, Јыргаалактар, ӱӱрелер! (Кокышев, 1971, с. 93) јеҥ-јеҥис=теҥ туд=уж=ып јырга=алак=тар рукав-рукав=ABL держать=RECIP=CV гулять=IMP.1DUAL=PL ӱӱре=лер подруга=PL ‘Взявшись за рукава, давайте погуляем, подруги!’ (16) - Ӱйге киреектер, мында не турус? - деп, Лена кенетийин маҥзаара бер-ди. (Кокышев, 1971, с. 89) ӱй=ге кир=еек=тер мында не дом=DAT заходить=IMP.1DUAL=PL здесь что тур=ус деп Лена кенетийин маҥзаар=а стоять=PRES.1PL CONJ Лена вдруг торопиться=CV бер=ди AUX: дать=PAST ‘- Что мы тут стоим, давайте зайдем в дом! - вдруг Лена начала торопиться.’ Таким образом, по данным предыдущих исследований (ГАЯ, ГОЯ, ГСАЯ), в алтайском языке в системе императива 1-го л. двойственного числа выделяются три формы призыва к адресату действия: =ААк, =ААлы, =ААлЫк, отличающиеся между собой только по одному признаку - по степени категоричности. Считается, что форма на =ААк передает сильную степень категоричности; форма на=ААлЫк - среднюю; форма на =ААлЫ - низкую. Наше исследование показывает, что между этими формами в зависимости от контекста имеется грамматическая оппозиция по времени. Как известно, из тюркских языков только в якутском языке в категории импе-ратива имеются формы, различающиеся в первую очередь по временной дистан-ции до исполнения желаемого действия: первая из них выражает побуждение к немедленному действию; вторая передает побуждение к более позднему дейст-вию. Первая группа имеет полную парадигму, в отличие от другой, где представ-лено только 2-е л. Императив отдаленного будущего времени в якутском языке выражается двумя формами: 1) на =аар (2 л. ед. ч.), =ымаар (2 л. мн. ч.); 2) на =аарыый (2 л. ед. ч.), =ымаарыый (2 л. мн. ч.) [Коркина, 1970, с. 161-162]. По мнению Б. Ч. Ооржак, в тувинском и шорском функцию «отложенного» импе-ратива выполняет форма будущего времени на =Ар во 2-м л. [2019, с. 44]. В алтайской системе повелительного наклонения, как показывает наш матери-ал, в ряде контекстов можно дифференцировать две формы с темпоральной оппо-зицией: «императив настоящего времени» и «императив будущего времени». Первую группу выражают формы 2-го л. на =ААк / =ААктАр и =ААлЫк / =ААлЫктАр, вторую группу представляет форма на =ААлЫ с семантикой менее категоричного побуждения. Получается, чем ниже степень категоричности, тем больше отдаление исполнения действия от момента речи. Ср. примеры (17), (18). (17) - Је кожоҥдоп береектер! (Манитов, 2002, с. 235) jе кожоҥдо=п бер=еек=тер но петь=CV AUX: дать=IMP.1DUAL=PL ‘Ну, давайте споем [ему]!’ (18) Јаан-Ӧзӧктиҥ бажын алып алаалык дейдим! (Каинчин, 2003, с. 349) Јаан-Ӧзӧк=тиҥ баж=ы=н ал=ып Дьаан-Езек=GEN верхушка=POSS.3=ACC брать=CV ал=аалык де=йд=им AUX: брать=IMP.1DUAL говорить=PRES=1SG ‘Я говорю, давай купим верхушку Дьаан-Езека!’ В примерах (17), (18) выражается категоричное императивное значение, при-зыв к совместному действию под строгим контролем говорящего, который дол-жен быть выполнен в момент речи или в ближайшем будущем. (19) Ого крестьян хозяйство тудаалы! (Каинчин, 2003, с. 349) ого крестьян хозяйство туд=аалы тот.DAT крестьянский хозяйство строить=IMP.1DUAL ‘Давай там построим крестьянское хозяйство!’ (20) Оймок, айыл-јуртту болоолы?! (Ередеев, 2009, с. 309) Оймок айыл-јурт=ту бол=оолы Оймок семья=POSSV быть=IMP.1DUAL ‘Оймок, давай создадим семью?!’ Последние примеры с формой на =ААлЫ передают побуждение, направленное в будущее, при этом не предполагается немедленное исполнение действия пря-мым исполнителем. В художественной литературе примеры с формой на =ААлЫк встречаются не часто, кроме форм на =ААк / =ААктАр, =ААлЫ, форма на =ААлЫктАр относится к разговорному дискурсу. Выводы 1. Императив в грамматических описаниях сибирских тюркских языков имеет полную парадигму. Некоторые исследователи алтайского языка в последнее вре-мя занимают особую позицию в этом отношении: форма императива-гортатива 1-го л. ед. ч. на =АйЫн выведена из парадигмы и отнесена к показателям жела-тельного наклонения, т. е. к оптативу, хотя первыми авторами ГАЯ [1869] и Н. П. Дыренковой [ГОЯ, 1940] она рассматривалась в поле императивных форм. 2. Повеление говорящего референтом через посредника выражается 3-м л. ед. и мн. ч. императива, т. е. семантика косвенного императива; референтом-субъ- ектом повелеваемого действия, не участвующим в речевом акте, может быть лицо как одушевленное, так и неодушевленное; в благопожеланиях и проклятиях, а также когда субъектом действия является 3-е л., но не человек, проявляется оптативная семантика. 3. Специфической особенностью алтайского императива является многообра-зие форм 1-го л. неединственного числа, обозначающего двух и более участников действия. Этот тип императива определяется как призыв к действию, различаю-щий минимальный и расширенный инклюзив. 4. Впервые в алтайском языке в ряде контекстов выделяется употребление формы на =ААлы в функции отложенного императива, подобно якутскому языку. 5. В систему императивных форм включена форма на =ГЫлА со значением категоричного императива 2 л. мн. ч. 6. Форма превентива на =ДЫҥ со значением апрехенсива нами не включена в систему императива алтайского языка, так как этой формой передается не побу-ждение, а предостережение адресату относительно возможных негативных по-следствий совершения действия.

Скачать электронную версию публикации