Metaphorical expressives in Tuvan lexicography.pdf Экспрессивность является неотъемлемой частью живой речи. С помощью раз-личных языковых средств говорящий передает свое отношение к тем или иным явлениям действительности, к собеседнику. Зачастую лексическими средствами выражения экспрессивности выступают метафорические экспрессивы. Метафори-ческие экспрессивы - это лексемы, образованные путем метафорической дерива-ции, в результате чего появляется новое (переносное) значение без изменения формы знака. Л. Н. Тыбыкова отмечает: «В тюркских языках ещё далеко не закончена даже простая инвентаризация единиц выразительного фонда, почти нет специальных исследований. На современном этапе развития тюркской лексикологии актуаль-ными задачами являются классификация этого материала, уточнение основных понятий и терминов для описания экспрессивного фонда каждого тюркского язы-ка и разработка специальных методик его исследования» [2015, с. 235]. В данной статье рассматривается отражение метафорических экспрессивов (единиц экспрессивного лексического фонда) в двуязычных словарях тувинского языка. Систематически двуязычные тувинско-русские и русско-тувинские словари стали издаваться после основания Тувинского научно-исследовательского инсти-тута языка, литературы и истории (1945): «Русско-тувинский словарь» под редак-цией А. А. Пальмбаха (РТС, 1953), «Тувинско-русский словарь» под редакцией А. А. Пальмбаха (ТРС-Пальмбах, 1955), «Тувинско-русский словарь» под редак-цией Д. А. Монгуша (ТРС-Монгуш, 1980), «Краткий русско-тувинский словарь» под редакцией Д. А. Монгуша (КРТС, 1994), «Русско-тувинский учебный сло-варь» Д. А. Монгуша (РТУС, 1988) и «Тувинско-русский словарь» под редакцией Э. Р. Тенишева (ТРС-Тенишев, 1968). В основном это нормативные словари, по-этому часто в них не имеется стилистических помет, отмечаются лишь перенос-ные значения некоторых слов. Позже изданы два тома первого «Толкового словаря тувинского языка» под редакцией Д. А. Монгуша: том 1 «А - Й» 2003 г., том 2 «К - С» 2011 г. (ТСТЯ, 2003; 2011). В условиях современной жизни, расширения культурных контактов появляют-ся новые двуязычные словари: «Тувинско-турецкий словарь» (ТТС, 2005), а также электронные словари: Англо-тувинский и тувинско-английский онлайн словарь 1, Тувинско-русский словарь 2 на базе «Тувинско-русского словаря» под редакцией Э. Р. Тенишева (ТРС-Тенишев, 1968). 1 Tuvan language and culture portal at Swarthmore College. URL: http://tuvan.swarth- more.edu/. 2 URL: http://tuvan_russian.academic.ru/. Анализ фиксации рассматриваемых единиц проводился на материале сущест-вующих нормативных словарей тувинского языка. Для анализа материала мы ис-пользовали «Тувинско-русский словарь» (ТРС-Тенишев, 1968) объемом 22 000 слов, а также первый фундаментальный «Толковый словарь тувинского языка» под редакцией Д. А. Монгуша: т. 1 «А - Й» (ТСТЯ, 2003), объемом 10 300 слов и 1700 устойчивых словосочетаний и т. 2 «К - С» (ТСТЯ, 2011) объемом 12 000 слов и 1700 устойчивых словосочетаний. В ТРС для обозначения экспрессивных лексем используются следующие по-меты: бран., ирон., неодобр., презр., пренебр., прост., разг., шутл. В ТСТЯ имеют-ся такие пометы, как байыр. - байырымныг стиль ‘торжественный, высокий стиль’, бак. - бактап ‘неодобрительное’, бак көр. - бак көрген ‘презрительное’, башт. - баштактанган ‘шутливое’, кара - кара чугаа ‘просторечное’, чуг. - аас чугаа сөзү ‘разговорное слово’. Метафорические экспрессивы из нашей выборки в ТРС находят отражение с пометами: миф. - мифическое, фольк. - фольклорное, археол. - археологиче-ское, тогда как в настоящее время данные лексемы приобрели дополнительное коннотативное значение, нуждающееся в должном отражении. Лексикография русского языка имеет длительную традицию и развитую сис-тему для обозначения экспрессивности. В словарях русского языка имеется целый ряд стилистических, эмоционально-оценочных помет: грубое, ласкательное, шут-ливое, насмешливое, неодобрительное, пренебрежительное, бранное и мн. др.; функционально-стилистических помет, указывающих сферу применения той или иной лексемы: простонародное, разговорно-сниженное, жаргонное и др. Для сравнения с русским языком мы обращаемся к нормативному «Словарю русского языка» С. И. Ожегова 1989 г. с общим объемом 57 000 слов (СлРЯ, 1989), который ориентирует «говорящего (пишущего) на литературный язык, на языковую норму, а значит, и на более или менее строгие ограничения в выборе слов, правильных языковых форм и допустимых сочетаний…» (ТСРРОР-1, 2017, с. 3-4). В нем имеются такие пометы, как прост. (жеребец, ведьма), книжн. (чу-довище). «…Толковые словари являются реализацией огромного лексикографического опыта и результатов теоретических исследований, поэтому их данные достаточно объективны даже для выделения семантических компонентов в значении слов» [Цветков, 1984, с. 18]. Для рассмотрения экспрессивной лексики в качестве описа-тельного толкового словаря мы обращаемся к «Большому словарю русской разго-ворной экспрессивной речи» В. В. Химика (БСРРЭР, 2004) и «Толковому словарю разговорно-обиходной речи» этого же автора в двух томах (ТСРРОР-1, 2017; ТСРРОР-2, 2017), в которых представлены слова и устойчивые единицы русской разговорной речи во всем многообразии - бытовой, профессиональной, жаргонизированной, сниженной, бранной, вульгарной - в объективном состоянии во вто-рой половине XX - начале XXI столетия (ТСРРОР-1, 2017, с 9), а также к элек-тронной версии «Большого толкового словаря современного русского языка» под редакцией С. А. Кузнецова (БТСРЯ, 2014) 3. 3 URL: http://gramota.ru/slovari/. Авторы словаря русской разговорной речи отмечают, что к началу XXI столе-тия в русском культурном и языковом пространстве наблюдается «смена норма-тивной основы литературного языка», которая ранее очень строго соблюдалась: «Произошло глобальное снижение, массовая “экспрессивация” публичного обще-ния, официальной коммуникации, в которых совсем не редкими стали не только экспрессивы разговорной речи, но даже и прежде невозможные за пределами обыденной речи грубые, бранные, вульгарные речевые единицы» (БСРРЭР, 2004, с. 5-7). В тувинском языке также наблюдается «экспрессивация» устной речи, часто употребляется оценочная лексика, образованная путем метафорического перено-са. Определенную роль в этом сыграл и русский язык. М. В. Бавуу-Сюрюн отмечает, что «русско-тувинские языковые связи ограни-чены временными рамками не более века. И за это время русизмы освоены тувин-ским языком на всех уровнях» [Бавуу-Сюрюн, Ондар, 2013, с. 40-41]. Влияние русского языка наблюдается не только в лексике бытового употреб-ления, но и в области экспрессивной лексики, а именно семантической деривации. Появились кальки русских экспрессивов, построенных по моделям, отсутствую-щим в тувинском языке. Например, баш аарыы (букв.: боль головы) → ‘человек или проблема, доставляющая говорящему болезненное, нервное состояние’ от рус. головная боль с идентичной семантикой. (1) Баш аарыы болдуң сен, кылган ажыл-ижиң-даа чок! (И-1) баш аары=ы бол=ду=ң сен голова боль=POSS/3Sg быть=PAST=2Sg ты кыл=ган ажыл-ижи=ң-даа чок делать=PP работа-труд=POSS/2Sg-PTCL нет ‘Ты стал (настоящей) проблемой, нет у тебя ни работы, ни занятости!’ Заимствуются метафорические модели, не характерные для тувинского языка. Примером может служить семантический перенос названий животных, мифиче-ских, сказочных существ и болезней в сферу «человек», который раньше не был таким популярным. В 1970-х гг. М. И. Черемисина, сравнивая зоохарактеристики в европейских и тюркских языках, отмечала, что в тюркских языках Сибири зоо-характеристики людей не характерное и не частое явление [Гутман, Черемисина, 1972], однако современный тувинский материал показывает несколько иную си-туацию. Конечно, нельзя говорить о тотальном проникновении русских моделей экспрессивов в тувинский язык. Так, неприемлемым остается употребление на-званий различных болезней в качестве экспрессивных слов в отношении человека, в то время как в русском возможны такие характеристики человека, как холера, язва, чума и др. Некоторые лингвисты рассматривают метафору как результат семантической и словообразовательно-семантической деривации: Н. А. Лукьянова [1986; 2015]; Г. Н. Скляревская [1993]; Анна А. Зализняк [2001]; О. Н. Лагута [2003]; И. М. Не- кипелова [2011] и др. В тюркских языках Южной Сибири данному вопросу посвящены работы Б. И. Татаринцева [1987]; Е. В. Тюнтешевой [2006], Л. Н. Тыбы-ковой [2007, 2015] и др. Семантическая деривация - это процесс появления у слова семантически про-изводных значений, со-значений, семантических коннотаций, т. е. процесс расши-рения семантического объема слова, приводящий к появлению семантического синкретизма, а затем и процесс распадения этого семантического синкретизма, приводящий к появлению полисемии. Направления изменений семантической деривации определяют основные ее типы: метонимические и метафорические процессы изменений в семантической структуре слова [Некипелова, 2011, с 36]. Б. И. Татаринцев, автор теоретического исследования многозначности в ту-винском языке, утверждает, что «многозначность, основанная на метафорических переносах, несомненно, сложное и неоднородное явление, обладающее опреде-ленными особенностями» [Татаринцев, 1987, с. 51]. Частным случаем метафори-ческого переноса являются метафорические экспрессивы - лексемы, образован-ные путем семантической деривации, в результате которого появляется новое (переносное) значение без изменения формы знака (часто возникающие как одно-моментный акт речи). Семантически преобразовываются названия животных, мифических существ и другие наименования, употребляющиеся по отношению к человеку с целью охарактеризовать те или иные его качества (табл. 1). Таблица 1 Семантическая деривация Table 1 Semantic derivation Прямое значение Перенос Переносное значение Названия животных, птиц, насекомых, растений, болезней, мифологических и сказочных существ → Характеристика человека В русском языке метафорические экспрессивы как частный случай семантиче-ской деривации рассмотрены в работе Н. А. Лукьяновой «Экспрессивная лексика разговорного употребления» [1986]. По ее мнению, «метафорические экспрессивы не имеют формальных признаков и лексических показателей экспрессивности, но их экспрессивный потенциал интуитивно осознается носителями языка, хотя да-леко не всегда. Связь между прямым и переносным лексико-семантическим вари-антом одной лексемы воспринимается в тех случаях, когда она имеет характер контраста…» [Там же, с. 100]. Н. Л. Лукьянова выявляет семь моделей метафорических экспрессивов. Мы ос-танавливаемся на группе, где осуществлен метафорический перенос с названий реалий, непосредственно не связанных с человеком (названия животных, птиц, на-секомых, растений, мифологических и сказочных существ), в сферу «человек». В тувинском языке мы выявили всего десять названий животных, зафиксиро-ванных в словарях с переносным значением характеристики человека. Следует отметить, что исконно для тувинского языка использовалась модель переноса «часть тела животного → характеристика человека»: чавана ‘селезёнка’ о навяз-чивом, прилипчивом человеке, ыйлаңгы ‘пузырь во внутренних органах мелкого скота’ о хрупком, беззащитном человеке, чылбыска ‘выкидыш мелкого скота’ о слабом, безжизненном человеке, тевениӊ дедир сиди / теве сидии (букв.: моча верблюда) и др., показывающие их традиционный кочевнический быт. В результате исследования нами выявлены метафорические экспрессивы: 1) зафиксированные, т. е. вошедшие в литературный язык, в существующих сло-варях тувинского языка; 2) обнаруженные нами в живой разговорной речи. При-ведем примеры экспрессивов той и другой группы. 1. Метафорические экспрессивы, зафиксированные в словарях тувинского языка (табл. 2). ИНЕК ‘корова’ …б) перен. неповоротливый, неуклюжий, медлительный (ТРС-Тенишев, 1968, с. 208); …2. көж. неуклюжий, неповоротливый (о человеке) (ТСТЯ, 2003, с. 589). ТИК ‘ноль’ Тик кижи ничего не понимающий человек, полный невежда (ТРС-Тенишев, 1968, с. 413) (букв.: ноль человек). В переносном значении в разговорной речи по отношению к неграмотному, ленивому, безнадежному человеку; употребляется также по отношению к самому себе. Данное значение относится к позднему, возникшему под влиянием русского языка. (2) Канчап экзамен дужаар бодап тур сен, тик?! (И-1) канчап экзамен дужа=ар бода=п тур сен как экзамен сдавать=PrP думать=CV стоять ты ноль тик ‘Как ты собираешься сдавать экзамен, ноль?!’ АЗА ‘чёрт’ 1) миф. злой дух, сатана, чёрт // чёртов; 2) бран. Чёрт, чертовка // чертовский (ТРС-Тенишев, 1968, с. 45); …2. көж. Выражает эмоциональное отношение к ко-му-л., чему-л. (ТСТЯ, 2003, с. 82) В качестве эквивалентов лексемы аза в русском языке мы рассматриваем лек-семы сатана и чёрт. ДИЛГИ ‘лиса’ Переносное значение по отношению к человеку зафиксировано лишь в толко-вом словаре: … 2. көж. хитрый льстивый человек (ТСТЯ, 2003, с. 447). 2. Метафорические экспрессивы, зафиксированные в разговорной речи. ХАВАН ‘свинья’ По отношению к человеку употребляется в значении ‘неряха, грязнуля’. Как метафорический экспрессив употребляется в разговорной речи о неряшливом и нечистоплотном ребенке, в то время как в русском языке слово свинья исполь-зуется по отношению к тому, кто поступает низко, подло, а также (грубо) о гряз-ном человеке, неряхе (разг.). (3) Хүннү бадыр калдарартыр ойнап алдыӊ бе, хаван [- деп, Өнермаа дуңмазын кончаан]. (И-8) хүн=нү бад=ыр калдарар=тыр ойна=п солнце=ACC спускаться=PrP загрязняться=CAUS играть=CV ал=ды=ӊ бе хаван взять=PAST=2Sg PTCL свинья ‘Весь день с самого утра играл, грязнуля, - ругала своего брата Онермаа.’ ЫТ ‘собака’ По отношению к человеку употребляется в значении ‘плохой человек, чужак’. Как метафорический экспрессив используется в разговорной речи применительно к человеку несправедливому, жестокому, чужому. (4) [Ону дилээш «Шанхайны» одуртум], кайда-даа чогул, кончуг ыт! [Тып ал-зымза ийи будун үзе соп каар мен] (У-Х, 73) кайда-даа чог=ул кончуг ыт где-PTCL нет весьма собака ‘[Чтобы найти его, я обошла весь «Шанхай»], но нигде его нет, собака! [Если найду, то обе ноги отрублю].’ (5) Тыва кижилерни бо эжелекчи ыттар канчап турар-дыр, көрүп алыңар. (ИБ, АК, 150) тыва кижи=лер=ни бо эжелекчи ыт=тар тувинский человек=PL=ACC этот захватчик собака=PL канча=п тур=ар-дыр көр=үп ал=ыңар делать=CV стоять= PrP-PTCL видеть= CV брать=IMP/2PL ‘Посмотрите, что делают с тувинцами эти пришлые чужаки.’ АЛБЫС ‘степная дева, ведьма’ По отношению к человеку употребляется в значении ‘плохая женщина’. В двух словарях не зафиксировано переносное употребление по отношению к человеку (ТРС-Тенишев, 1968, с. 53; ТСТЯ, 2003, с. 108); в разговорной речи есть случаи употребления применительно к внешне неприятной, злой женщине, чаще в ссоре между женщинами. (6) Аскыӊ кижиже караӊнатпа сен, албыс! (И-1) аск=ыӊ кижи=же караӊна=т=па сен албыс рот=POSS/2Sg человек=LAT чернеть=CAUS=IMP ты ведьма ‘Не говори мне ничего своим черным ртом, ведьма!’ В русском языке коррелят ведьма - …2. перен. О злой, сварливой женщине (прост.)’ (СлРЯ, 1989, с. 60); …2. Бранно. О безобразной, злой женщине (БТСРЯ, 2014). АСКЫР ‘жеребец’ В двух словарях не зафиксировано переносное употребление по отношению к человеку (ТРС-Тенишев, 1968, с. 73; ТСТЯ, 2003, с. 170); в разговорной речи ‘жеребец’ → ‘бабник’: употребляют применительно к непостоянному мужчине, который ведет развратный образ жизни, его сравнивают с самцом. (7) Каяа херээженнеп чордун, аскыр? (И-2) каяа херээженне=п чор=ду=ң аскыр где бегать по женщинам=CV уходить=PAST=2Sg жеребец ‘Где это ты бегал по бабам, жеребец?’ В русском жеребец - самец лошади, достигший половой зрелости… (перен.: о рослом, сильном мужчине; прост.) (СлРЯ, 1989, с. 156); // Разг.-сниж. О моло-дом мужчине (обычно рослом и сильном). Вон какой ж. стал! Ну и жеребцы у те-бя ребята! // Разг.-сниж. О мужчине, до неприличия откровенно проявляющем свои физиологические наклонности. Ну и жеребцы, от баб не отходят, смотреть тошно! (БТСРЯ, 2014). * * * Таким образом, анализ фиксации экспрессивных лексем в существующих сло-варях тувинского языка показывает, что в них недостаточно широко представле-ны переносные значения слов, а именно метафорических экспрессивов. Это мо-жет быть связано с тем, что, как отмечают сами авторы «Тувинско-русского словаря» (1968), «пометы, указывающие на сферу употребления некоторых слов, в особенности помета разг. (“разговорная речь”), иногда носит условный харак-тер, поскольку в тувинском литературном языке процесс стилистической диффе-ренциации слов, естественно, продолжается» (ТРС-Тенишев, 1968, с. 8). Данное исследование также показывает наличие в тувинском языке способа образования новых значений у лексем путем семантической деривации и как ре-зультат - метафорических экспрессивов, которые необходимо фиксировать в со-временных словарях. Большинство же выявленных нами экспрессивных значений многозначных слов в имеющихся словарях тувинского языка не отмечены, но они употребляются в живой разговорной речи. В русском языке имеются отдельные словари разговорной или разговорно-обиходной речи, а также региональные специализированные словари со стили-стическими пометами. Для тувинского языка такие словари отсутствуют в основ-ном по причине его недостаточно четкой стилистической дифференциации. Од-нако в настоящее время тувинский язык меняется, обновление и дополнение словарей продолжается.

Скачать электронную версию публикации