“I ask for your advice and assistance” (Letters of E. K. Romodanovskaya to V. I. Malyshev, 1960s).pdf В начале XXI в. у историков и представителей других научных дисциплин возник новый интерес к биографии. Авторы одной из последних обобщающих работ по современной биографии [The biographical turn…, 2017] настаивают на том, что к числу концептуальных и методологических поворотов в гуманитарных науках «можно добавить биографический поворот» [Дунаева, 2021, с. 15]. При создании биографий всё шире используются эго-документы. Интерес к письмам и другим эго-документам в последнее время неуклонно растет. В письмах ученых очень часто содержатся сведения о научных исследованиях, планах, достижениях и проблемах. Особое значение они имеют для реконструкции биографий - одного из традиционных и остающихся актуальными направлений интеллектуальной ис-тории, понимаемой не только как история идей, но и как история людей. Опыт вхождения в большую науку, формирование и развитие собственного исследова-тельского почерка, круга изучаемых проблем, включение их в общее предметное поле - всё это важно и интересно для понимания особенностей становления уче-ного. Без этого невозможно понять логику развития науки, взаимосвязь личной истории и историко-культурных процессов. В великолепном двухтомнике, посвященном Елене Константиновне Ромода-новской [Круги времен…, 2015], содержится богатейший материал для репрезен-тации ее образа - выдающегося ученого и организатора, знающего, авторитетно-го, очень умного и компетентного человека. Ее путь в большую науку начинался в Ленинграде, затем последовало возвращение в Новосибирск, где она жила с дет-ства и окончила школу. После окончания Ленинградского университета был Томск, а затем снова Новосибирск, только что образованное Сибирское отделение АН СССР. «Тесное переплетение двух городов, Ленинграда и Новосибирска, в жизни и судьбе Е. К. Ромодановской представляется совсем не случайным, от-разив глубокую и органичную связь сибирской гуманитарной науки с прослав-ленной ленинградской филологической школой», - говорится в предисловии к упомянутому двухтомнику [Климова, Силантьев, 2015, с. 13]. Хранящиеся в Пушкинском Доме, в фонде В. И. Малышева, 14 писем к нему Е. К. Ромодановской за 1962-1967 гг. (РО ИРЛИ, ф. 494, оп. 2, д. 1063) 1 являются 1 В дальнейшем сноски на это дело даны в тексте в круглых скобках с указанием только листов. ценным источником для изучения не только биографии их автора, но и начально-го этапа становления гуманитарных исследований в новосибирском Академго-родке. Из них можно «услышать» голос самой Елены Константиновны, узнать о ее планах, сомнениях, идеях, раздумьях. Они добавляют новые краски к портре-ту ученого 2. 2 Полный текст писем намечен к публикации в 41-м выпуске серии «Археография и источниковедение», посвященном памяти Е. К. Ромодановской. В одном из первых писем Е. К. Ромодановской В. И. Малышеву, в декабре 1962 г., Елена Константиновна сообщала, что «в Новосибирске, при Сибирском отделении АН, создается (частично уже создан) Отдел гуманитарных исследова-ний», в нем есть уже сектор филологии, а ей самой «поручено по возможности собрать для многотомника сведения о сибирской литературе XVII-XVIII вв.» (л. 2). Многотомник - это готовившаяся тогда пятитомная «История Сибири», а тема была ей предложена руководством. Она сообщает о собственных корректи-вах и формулирует тему иначе: «Русская литература Сибири XVII-XVIII вв.» (л. 2). Теперь понятно, насколько серьезно это кажущееся незначительным отли-чие. Именно так была обозначена тема ее собственных изысканий - почти так названы кандидатская диссертация, защищенная в 1968 г. («Русская литература в Сибири первой половины XVII в.: истоки русской сибирской литературы») и первая фундаментальная монография [Ромодановская, 1973]. Эта формулировка была использована и при определении направления работы многих литературове-дов, в 1982 г. увенчавшейся написанием «Очерков русской литературы Сибири» [1982]. В том же письме Ромодановская объяснила свою позицию: «…Мне кажет-ся, что так более полно можно представить картину литературной жизни, выявляя круг чтения сибиряков». Далее намечены первые необходимые действия: «…Вы- являть материал, обследуя архивы и рукописные собрания» (л. 2 об.). Появляет- ся - пока как дополнительное и очень близкое адресату - направление деятельно-сти: «Мне, однако, кажется, что важно не только обследование архивов, но и ар-хеографические экспедиции по Сибири» (л. 2 об.). Вопрос об археографических экспедициях, столь важный для научной биогра-фии Е. К. Ромодановской, обсуждался с руководителем филологов Сибирского отделения В. А. Аврориным. Сразу стало ясно, что основная проблема - кадровая. «Самая главная беда наша в том, что у нас еще нет людей, способных самостоя-тельно провести такую экспедицию» (л. 2 об.). Валентин Александрович Аврорин, приехавший в Новосибирск из Ленинграда и принадлежавший к ленинградской научной школе, рекомендовал «обратиться… за помощью» к Малышеву, принять участие в археографической экспедиции Пушкинского Дома (л. 2 об.). Елена Кон-стантиновна писала В. И. Малышеву: «Обращаюсь к Вам за советом и помощью» и «Я прошусь к Вам в ученики» (л. 3). Предполагалось практическое обучение: «Нам очень нужен хоть один человек, имеющий хотя бы минимальный опыт та-ких поездок» (л. 3). В. А. Аврорин «обещал помощь в отношении средств» и офи-циальных ходатайств. Всё это делалось под эгидой работы над «Историей Сиби-ри», потому многие проблемы решались относительно просто. Удалось даже включить в смету Сибирского отделения участие Ромодановской в экспедиции по Европейскому Северу. Очевидно, это было непросто, но тогда руководство Сибирского отделения и его гуманитарных подразделений имело возможность обходить формальные препятствия, в том числе и финансовые. Как вспоми- нал известный археограф А. Х. Горфункель, в 1963 г. он сам, А. М. Панченко, Е. К. Ромодановская, Е. И. Дергачева-Скоп оказались среди участников археогра-фической экспедиции Пушкинского Дома в Пинежский район Архангельской об-ласти (Горфункель, 2015). В письме Ромодановской от 21 октября 1965 г. содержится своеобразный от-чет о состоявшейся летом этого года первой археографической экспедиции в Си-бири, которая финансировалась Президиумом Сибирского отделения и во главе которой стояли Е. И. Дергачева-Скоп и Е. К. Ромодановская [Ромодановская, 2020]. «Лена (Е. И. Дергачева-Скоп. - Н. М.), наверно, расскажет Вам и о нашей экспедиции в этом году - мы сначала были вместе, потом я осталась одна, потом она тоже ездила самостоятельно… Я же своей поездкой самостоятельной очень довольна. Рукописей, правда, пока мало, только 5, но в основном местного произ-водства. А главное (то, что мы и ставили своей целью) - проведена первоначаль-ная разведка, и у меня установились очень хорошие отношения с крупной рас-кольничьей общиной, которые я намереваюсь всячески поддерживать. Книг там очень много, отдают мало и с трудом, доверие надо завоевывать - в общем, ездить туда и ездить не один год» (л. 8 об.). В этом же письме впервые появляется имя Н. Н. Покровского: «У нас сейчас основным организатором этой (археографиче-ской. - Н. М.) работы сделался Николай Николаевич Покровский (ученик Тихо-мирова, по его рекомендации взят к нам). Он с будущего года сам активно вклю-чается в наши поездки» (л. 8 об.). Через несколько лет Елена Константиновна вошла в состав археографической группы, ставшей ядром будущего сектора ар-хеографии и источниковедения. Долгие годы Н. Н. Покровский и Е. К. Ромода-новская совместно руководили археографической работой в Институте истории, филологии и философии. С этим направлением была связана и начавшаяся научно-организационная деятельность Елены Константиновны. Она озабочена привлечением в Новоси-бирск специалистов, просит Малышева помочь связаться с А. С. Деминым 3: «Мы предлагаем ему приехать сюда на место хранителя в Тихомировском собрании. Нам очень нужен стоящий человек, а Толя, на мой взгляд, очень подходящая кан-дидатура. Владимир Иванович, очень большая просьба к Вам - посодействуйте нам в этом! Я понимаю, что очень трудно решать такие вопросы, но ей-же бо- гу - город у нас неплохой, работа - очень интересная, все блага (оклад, квартира и т. п.) - будут предоставлены» (л. 8 об.). План этот не был реализован, как и од-новременные попытки Н. Н. Покровского пригласить кого-либо из Москвы (По-кровский, 2022, с. 313-314, 316-317). 3 Анатолий Сергеевич Демин после окончания аспирантуры в ИРЛИ, где его руко- водителем был В. И. Малышев, не был оставлен в институте, сменил несколько мест службы, в 1963-1969 гг. работал в Отделе старопечатных книг Публичной библиотеки, после чего был принят в ИРЛИ, а затем перешел в ИМЛИ РАН (Интервью…, 2020, с. 607, 609). И позже в письмах Малышеву фигурируют вопросы, так или иначе связанные с проблемами археографии. В январе 1967 г. она отвечает на запрос об издании «Описания Тихомировского собрания» [Тихомиров, 1968]: «Оно должно было печататься в Москве, но, как говорит Н. Н. Покровский, там его сильно “саботи-руют” … и сейчас идет речь о том, чтобы передать его в наше Новосибирское из-дательство. Во всяком случае, с момента сдачи его в издательство в начале 65-го года оно никак не продвинулось, чем мы сами очень обеспокоены. Как только оно появится, мы непременно пришлем Вам» (л. 15-15 об.). Некогда В. И. Малышев помогал М. Н. Тихомирову собирать рукописи и старопечатные книги (Малышев, 1977), потом выказывал недовольство его решением передать собрание в Новоси-бирск [Шмидт, 2012, с. 15] и, естественно, интересовался описанием. Нескольки-ми месяцами ранее Елена Константиновна спрашивала Малышева: «Интересует ли Вас наш отчет? Покровский склонен отдать его в Археографический ежегод-ник, а я все же больше люблю Труды» (л. 12-12 об.). Это небольшое разногласие решилось в пользу официального органа Археографической комиссии, в котором и был опубликован первый отчет о сибирской археографической экспедиции [Алексеев и др., 1970]. Важной темой переписки начала 1960-х гг. являлось обсуждение первых ста-тей, консультации с Малышевым как научным редактором. В августе 1962 г. Еле-на Константиновна писала: «Посылаю снова Вам статью о рукописях Томской университетской библиотеки», и сообщала, что «постаралась учесть» все замеча-ния Владимира Ивановича (л. 1); статья была опубликована через несколько лет [Ромодановская, 1971]. В другой раз она предлагала разные темы в ответ на при-глашение Малышева «участвовать в очередном томе Трудов» (л. 7-7 об.). В письмах поднимался важный для судьбы Елены Константиновны вопрос об аспирантуре. Оказывается, об этом заговаривал с нею Малышев, а она спрашива-ла, насколько возможно поступление в текущем году. Была отправлена «офици-альная бумага» на имя директора Пушкинского Дома А. С. Бушмина с просьбой о прикомандировании ее с этой целью к сектору (л. 7 об.). В 1964 г. Ромоданов-ская поступила в аспирантуру, где ее научным руководителем стал Л. А. Дмитриев (И. П. Еремин, руководивший ее дипломной работой, умер в 1963 г.), и в 1967 г. успешно ее закончила. Рассматривался запасной вариант - поступление на общих основаниях. Но в любом случае речь шла только о Ленинграде и только об Отделе древнерусской литературы Пушкинского Дома. Уроженка Ленинграда, выпуск-ница Ленинградского университета, Елена Константиновна, конечно, стремилась в родной город. Не менее, а может быть, и более значимо было другое обстоя-тельство - Отдел был признанным центром изучения русской средневековой ли-тературы, которой Ромодановская начала заниматься еще в университете. Сама она вспоминала, что «начала посещать заседания Сектора древнерусской литера-туры в Пушкинском Доме» с первого курса [Ромодановская, 2015, с. 877]. Новая группа писем относится к следующему этапу - после возвращения в Новосибирск. Здесь мы видим постепенную перемену ролей, несколько изменя-ется и содержание писем - в них отражаются обычные практики внутринаучной коммуникации: обмен оттисками опубликованных работ, помощь в получении копий и изучении текстов. В январе 1966 г., еще до окончания аспирантуры, Еле-на Константиновна посылает оттиск своей первой статьи «с особой признательно-стью и благодарностью, потому что, - уточняет она, - Ваша книга об Усть-Цильме 4 во многом мне помогла и многое подсказала» (л. 10). По этому упоми-нанию определяется статья [Ромодановская, 1965] 5. Через год, в январе 1967 г., она просила прислать оттиск статьи Малышева о тобольских преданиях об Авва-куме, так как «все сибирское, естественно, очень меня интересует» (л. 14). В по-здравительной открытке Елена Константиновна сообщала: «Посылаю вам свою заметку о сибирских стихах XVIII века» (вероятно, [Ромодановская, 1965]), и благодарила Малышева за предложение прислать ей копию «Повести о царе 4 См.: [Малышев, 1960]. 5 Статья переиздана в [Круги времен…, 2015, т. 1, с. 71-95]. Дмитрии» (л. 11). Чуть позже она отвечала: «Наташа Сарафанова 6 написала мне, что Вы хотите предложить мне выступить на конференции в мае с сообщением о Вашем сборнике, в котором есть Повесть о Дмитрии» (л. 15). В апреле посланы тезисы доклада с просьбой посмотреть и поправить (л. 16). Это выступление было так важно, что пришлось отложить на время работу над диссертацией, несмотря на колебания, - «просто боюсь отвлекаться в сторону» (л. 15). Так появилась одна из первых ее публикаций [Ромодановская, 1967]. 6 Наталья Сергеевна Демкова (урожд. Сарафанова), как и Е. К. Ромодановская, была ученицей И. П. Еремина, до перехода в Ленинградский университет работала в Пушкин- ском Доме [Ромодановская, 2020, с. 647]. Если в первых письмах автор обращается к адресату «многоуважаемый Вла-димир Иванович» (л. 1, 2), «уважаемый Владимир Иванович» (л. 5), «глубокоува-жаемый Владимир Иванович» (л. 6-8), то после возвращения из аспирантуры, когда, очевидно, общение стало более частым и доверительным, - «дорогой Влади-мир Иванович». Можно предположить, что изменился и характер взаимоотноше-ний, постепенно они стали превращаться в отношения коллег и товарищей по об-щему делу при сохранении глубокого уважения и даже почтения к старшему. На содержание писем обычно влияют личности и автора, и адресата. Так, можно предположить, что непроявленность гендерной специфики в письмах Ро-модановской Малышеву обусловлена не только преимущественно деловым ха-рактером их взаимоотношений, но особенностями адресата, недолюбливавшего «ученых дамочек» [Титова, 2021, с. 278]. Письма Е. К. Ромодановской В. И. Малышеву - сугубо деловые. Их содержа-ние и характер определялись научными интересами корреспондентов. Из них видны интерес В. И. Малышева к археографической работе в Сибири и его роль как активного члена Археографической комиссии. В них можно заметить многие из направлений будущей деятельности автора: организация археографических экспедиций, изучение истории русской литературы Сибири, публикация новых источников, научная коммуникация с прославленным Ленинградским / Петер-бургским научным центром. Как академик Н. Н. Покровский был представителем московской археографической школы, так и член-корреспондент РАН Е. К. Ромо-дановская принесла в Новосибирск традиции и лучшие достижения ленинград-ской и стала посредником в научных коммуникациях, столь важных для станов-ления и развития гуманитарных исследований в Новосибирском научном центре.

Скачать электронную версию публикации