Moksha song folklore of the Krasnoyarsk Krai and the Republic of Khakassia (on the relationship between autochthonous an.pdf Региональная природа фольклора определяет повышенное внимание исследо-вателей к проблеме комплексного описания и изучения локальных фольклорных традиций. При этом, как указывает Б. Н. Путилов, «фольклорную культуру регио-на, зоны, очага можно понять лишь на фоне культуры других регионов, зон, оча-гов, и задача исследователя - найти релевантный материал для сравнительного анализа и избрать эффективную методику сравнения» [1994, с. 147-148]. При изучении переселенческой культуры релевантным материалом для срав-нительного анализа является исходная, автохтонная традиция, причем в локаль-ных ее проявлениях. Подобные сопоставительные исследования необходимы для определения историко-типологической преемственности в развитии локально-ре- гиональных традиций музыкально-песенного фольклора, а также для описания процессов, протекающих на естественной территории и в переселенческих анкла-вах [Лапин, 2017, с. 63]. С использованием методов отечественной фольклористи-ки, в том числе выработанных в рамках изучения фольклора сибирских пересе-ленцев [Леонова, 1999; 2001], в настоящей статье проводится сравнительное исследование мокшанского песенного фольклора сибирского бытования в контек-сте автохтонных локальных традиций. Источниковой базой для работы послужили материалы музыкально-этногра- фических экспедиций Архива традиционной музыки Новосибирской государст-венной консерватории им. М. И. Глинки (АТМ НГК), зафиксированные в 2009 1 и 2012 2 гг. в южных районах Красноярского края и соседнем районе Республики Хакасия, а также архивные аудиоматериалы Научно-исследовательского институ-та гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия (НИИГН) и со-временные записи, сделанные в ходе полевых исследований 2020 г. в автохтон-ных районах выхода сибирских переселенцев. 1 АТМ НГК, коллекция А0243 (2009 г.). Красноярский край: Минусинский район (с. Большая Ничкá, с. Жерлык, с. Верхняя Коя), Каратузский район (с. Алексеевка, сс. Верхний и Нижний Кужебар); участники экспедиции: Н. В. Леонова (рук.), П. С. Ша- хов. 2 АТМ НГК, коллекция А0253 (2012 г.). Республика Хакасия: Алтайский район (с. Под- синее, с. Краснополье, с. Изыхские копи); участники экспедиции: П. С. Шахов (рук.), М. А. Овчарова, Е. В. Леонтьев. Красноярский край: Идринский район (с. Новоберезовка, с. Большой Телек, с. Идринское, с. Большая Салба); участники экспедиции: П. С. Шахов, Е. В. Леонтьев, В. Н. Зайцева. Во время полевых исследований была проведена работа с 66 носителями тра-диций из 13 населенных пунктов, относящихся к трем южным районам Краснояр-ского края и приграничному району Республики Хакасия. В коллекции содержат-ся фонограммы 39 образцов мокшанского фольклора, включая песенные варианты, а также многочисленные песни на русском языке, частушки на русском и мокшанском языках, инструментальные наигрыши и фольклоризованные право-славные песнопения (краткое описание коллекции 2009 г. см. [Леонова, Шахов, 2010]). На основе собранных полевых материалов составлена таблица, в которой отображена информация о формировании переселенческих очагов мордвы-мокши в исследуемом ареале с указанием районов выхода сибирских переселенцев. Дан-ные сведения обобщают конкретные устные источники и демонстрируют характер формирования переселенческих групп, состоящих из представителей разных поволжских традиций 3. 3 Мокшанское население Красноярского края и Республики Хакасия сформировалось из представителей Ельниковского, Краснослободского и Ковылкинского районов Мордо-вии, расположенных по течению реки Мокша, в которых преимущественно проживают носители центрального диалекта мокшанского языка; и Зубово-Полянского района, где разговаривают на западном диалекте мокшанского языка. 4 Расшифровка национальных текстов архивных источников, фрагменты которых пред-ставлены в статье, и перевод на русский язык выполнены И. В. Зубовым. Автохтонные районы выхода мордвы-мокши и время формирования переселенческих очагов в Красноярском крае и Республике Хакасия (по устным источникам 2009, 2012 гг.) Moksha autochthonous areas and the period of formation of resettlement centers in the Krasnoyarsk region and the Republic of Khakassia (according to oral sources of 2009 and 2012) Республика Мордовия Годы переселения Красноярский край и Республика Хакасия район село село район Ельниковский Каньгуши 1940-1941 Краснополье Алтайский (Республика Хакасия) Мордовские Пошаты 1936 1938 Б. Ничка Минусинский Новодевичье 1936 Старые Пичингуши 1960-е Ковылкинский Парапино, Барки, Вечкенино 1962-1972 Жерлык Зубово-Полянский Покровские Селищи 1961-1964 Калиновка (Голышовка) 1953-1973 В. Коя 1924, 1961 Подсинее Алтайский (Республика Хакасия) [«тамбовские»] 1920-е Идринское, Б. Телек, Б. Салба Идринский Крюковка 1963 В. Кужебар Каратузский Краснослобод-ский Тустатово [1880-е] 1930-е Алексеевка / Н. Кужебар Далее проводится описание фольклорных текстов сибирского бытования на сюжетно-тематическом и частично музыкально-стилевом уровнях в контексте автохтонных региональных традиций 4. Колядные песни Приуроченные жанры представлены колядными песнями, зафиксированными от зубово-полянских переселенцев, проживающих в Каратузском (В. Кужебар), Минусинском (В. Коя, Жерлык) районах Красноярского края и Алтайском районе Республики Хакасия (Подсинее). Для всех записанных сибирских вариантов ко-лядных песен характерен зачин «Тауси, тауси» (Уси, тавуси) 5. 5 Вариант колядки, зап. в с. В. Кужебар Каратузского р-на Красноярского края, состоя-щий из 21 строки, см. [Шахов, 2020, с. 349-350]. 6 Вариант колядки с. Ачадово Зубово-Полянского района предваряется комментарием с указанием обстоятельства исполнения: «Зимой есть праздник, который называется “Орешкин день” (‘Пештенянь ши’). Еще на рассвете уже слышны детские поющие голоса» (УПТМН:8, 1978, № 245, с. 122-123). 7 Научный архив НИИГН, аудиофонд, Ф-1980.164. Зубово-Полянский район Мордов-ской АССР (с. Уголок, с. Жуковка); участники экспедиции: Н. И. Бояркин, В. И. Ромашкин. 8 В Сибири колядные песни исполнялись детьми в сенях за дверьми или на улице за ок- ном, в ответ хозяева угощали детей орешками ‘пештенят’, изготовленными из теста [Ша-хов, 2020, с. 102-104]. Тауси, тауси! Сталдат бритоусый. Талалай, балалай, Щакай, шачфт Николай! Аф Николай - Проса, Пештенетне коса? Тауси, тауси! Солдат бритоусый. Таталай, балалай, Тетя, роди Николая! Не Николая - Прасковью, Орешки где? Зап. в 2012 г. в с. Подсинее Алтайского р-на Республики Хакасия от Е. А. Ива- киной, 1932 г. р. Подобный зачин характерен для мокшанской региональной традиции Зубово-Полянского района Мордовии, о чем свидетельствуют опубликованные 6 и аудио-материалы, хранящиеся в Научном архиве НИИГН. Уси, тавуси! Тылалай, тылалай, Щакай, шачфт Николай! Аф Николай - Проса, Пештенятне коса? Лапаняса, сяканяса, Тийнек лифть шаваняса! К(ы)д аф лифтят пештенят, Конязт шамдан эськанят! Уси, тавуси! Тылалай, тылалай, Тетя, роди Николая! Не Николая - Прасковью, Орешки где? На полочке, в горшочке, Нам вынеси в чашке! Если не вынесешь орешков, В лоб забью гвоздики! Зап. в 1980 г. в с. Уголок Зубово-Полянского района МАССР от А. М. Шиш- киной 1921 г. р. 7 У мордвы-мокши Красноярского края и Республики Хакасия сохранился ак-циональный и атрибутивный ряд исполнения колядных песен 8. В текстах коляд-ных песен встречается мотив благопожелания деторождения (роди Николая), мо-тив требования «колядного дара» (орешки давайте) и мотив шуточных угроз, если хозяева не вынесут ритуальное угощение (тебе в лоб вобьем гвоздики). Обход дворов также мог сопровождаться ритуальными бесчинствами колядующих (во-рота закладывали брёвнами, сани вытаскивали на дорогу, где также жгли солому), что могло характеризовать их как представителей «того мира». Угощение обрядо-вой пищей (орешки из теста ‘пештенят’) сакральных гостей, по всей видимости, выполнялось для обеспечения благополучия, сохранности семьи и домашнего хозяйства. Характерный зачин «Уси, тавуси» («Тауси, тауси»), мотивы благопожелания, требования подарка и шуточные угрозы, а также скандированная манера испол-нения образуют общность сибирских и поволжских вариантов, что свидетельст-вует о высокой степени сохранности переселенческой традиции в жанре коляд-ных песен. Круговые песни В фольклорном репертуаре мокшанских переселенцев Красноярского края значимое место занимают круговые песни, которые исследователи относят к не-обрядовым приуроченным песням, исполнявшимся по преимуществу на вечерних молодежных гуляниях (на поляне), а также в качестве неприуроченных лириче-ских песен (ПМНМИ:1, 1981, с. 22). Национальный термин кужень морот, обо-значающий жанр круговых песен, на территории Красноярского края не зафикси-рован. В Минусинском районе Красноярского края от представительницы ковылкин-ской региональной традиции 9 зафиксирована круговая песня «Ох, хоть и шачень, удалань», первая строфа тирадной композиции которой приведена ниже: 9 Исполнительница песни В. Ф. Коннова урожд. с. Парапино Ковылкинского р-на Мор-довской АССР, проживает в Сибири с 1972 г. Ох, хоть и шачень, удалань, Вири акша келунякс, ох, Келуть алу, ой, пангонякс, ох, Келуть алу пангонякс, ох, Чистай тиньгень лангонякс. Ох, хоть и родился, удался, В лесу под белой березкой, ох, Под березой, ой, грибочком, ох, Под березой грибочком, ох, На чистой поляночке. Зап. в 2009 г. в с. Жерлык Минусинского района Красноярского края от В. Ф. Конновой, 1952 г. р. Песня с сюжетом про грибочек, который вырос под березой и был сорван мо-лодым парнем, широко распространена на автохтонной территории и относится исследователями к ходовым круговым песням [Бояркин, 1983, с. 65]. Опублико-ванные поволжские варианты записаны в селах Инсарского (МНП:1957, с. 26; УПТМН:2, 1965, № 80, с. 113-114), Рузаевского (УПТМН:2, 1965, № 81, с. 114-116) и Ковылкинского (с. Мамолаево, с. Алькино (ПМНМИ:1, 1981, № 117-118, с. 264-270) и с. Ежовка (МНП:1969, № 57, с. 128)) районов Мордовской АССР. При сравнении сибирского варианта песни с поволжскими, помимо общности тематики, заметно единство стихового размера (4 + 3) и слогоритмической формы напева, а также общность мелодических каденций, объединяющая минусинский и ковылкинский (с. Ежовка) песенные варианты. В Сибири, как и на территории Поволжья, широко распространены круговые песни, относящиеся к гибридному стилевому виду [Шахов, 2012], которые опре-деляются по наличию заимствованного напева русских, украинских хороводных песен и двухчастной структуры строфы с ритмическим контрастом (АА1 / ВВ), включающим разные типы ритмики (цезурированную и сегментированную), при этом вторая половина мелострофы чаще всего сопровождается различными эле-ментами танцевальной пластики (прихлопы, притопы). Н. Е. Булычева предложи-ла классификацию заимствованных мордвой русских хороводных песен по типу напевов [2003, с. 86-89], два из которых зафиксированы в мокшанских селах Красноярского края: тип «Вдоль по морю» и тип «На горушке, на горе». Тип «Вдоль по морю» распространен на территории Поволжья в репертуаре мордвы-мокши и эрзи на русском языке, а также в вольном переводе и в более самостоятельном виде на мокшанском языке [Там же, с. 86]. В частности к этому типу относится мокшанская песня «Панень стада» (Гнала я стадо) (ПМНМИ:1, 1981, № 120, с. 276-280), также известная как «Корхтань сокол» (Говорил тебе, сокол) (МНП:1957, с. 66-67), «Вярьде панихть» (Сверху гонят) (МНП:1969, № 24, с. 68-69). В селах Красноярского края песня фиксировалась с инципитом «Панень стада» от ельниковских переселенцев Минусинского района (Б. Ничка) и от красносло-бодских переселенцев Каратузского района (Н. Кужебар). Сибирские записи пред- ставляют собой варианты известной мокшанской песни. Четырехстрочная поэти-ческая строфа построена с помощью повтора начальной четырехслоговой группы в первой половине строфы (а / а), а затем всего стиха во второй половине строфы (ав / ав), при этом меняется счетная доля, а ритм напева типа «камаринской» со-вмещается с 11-слоговым трехударным тоническим стихом (2.3.3.). Панень стада Панень стада Панень стада акша-валдо мацинят, Панень стада акша-валдо мацинят. Гнала я стадо, Гнала я стадо, Гнала я стадо светло-белых гусей, Гнала я стадо светло-белых гусей. Зап. в 2009 г. в с. Н. Кужебар Каратузского р-на Красноярского края от А. И. Подсадниковой, 1931 г. р. В Красноярском крае от зубово-полянских переселенцев Минусинского рай-она (с. В. Коя) зафиксирована песня с другим сюжетом - «Стяк, акликай» (Вста-вай, золовушка), которая исполняется в такой же слоговой музыкально-ритми- ческой форме. Стяк, акликай, Стяк, акликай, Стяк, акликай, пиже куярн путома, Стяк, акликай, пиже куярн путома. Вставай, золовушка, Вставай, золовушка, Вставай, золовушка, зеленые огурцы садить, Вставай, золовушка, зеленые огурцы садить. Зап. в 2009 г. в с. В. Коя Минусинского р-на Красноярского края от Т. Д. Ваш- лаевой, 1938 г. р. Текстовый вариант шуточного сюжета данной песни встречается в Поволжье у мордвы-мокши Ковылкинского р-на (с. Волгапино) «Стяка, стяка, Аринушка» (Вставай-ка, вставай-ка, Аринушка), но композиция строфы поволжского вариан-та двустрочная с выделенным запевом без ритмического контраста (МНП:1969, № 74, с. 154-155) 10. По музыкально-стилевым параметрам минусинский вариант песни «Стяк, акликай» относится к гибридному стилевому виду круговых песен 10 Поэтический текст с таким сюжетом на эрзя-мордовском языке «Куяронь путома» (Посадка огурцов) представлен в сибирской коллекции И. С. Поздяева (зап. в 1942 г. в Но-рильске Красноярского края) (УПТМН:9, 1982, № 88, с. 193-198). с ритмическим контрастом (тип «Вдоль по морю»), но если варианты песни «Па-нень стада» являются вольными переводами русской хороводной песни, то в ми-нусинском варианте песни «Стяк, акликай» заимствована только слоговая музы-кально-ритмическая форма. Тип «На горушке, на горе» распространен в эрзянских и мокшанских фольк-лорных традициях (как в Мордовии, так и в Сибири) только в виде заимствования ладо-интонационных элементов и формы слогового ритма (сама песня на русском и в переводе на мордовский язык не встречается). К данному типу относится по-пулярнейшая мокшанская песня «Луганяса келунясь» ‘На лугу березонька’. В Красноярском крае зафиксировано четыре варианта этой песни от представите-лей зубово-полянской (В. Кужебар, Каратузский р-н; В. Коя, Минусинский р-н), ковылкинской (Жерлык, Минусинский р-н) и ельниковской (Б. Ничка, Минусин-ский р-н) региональных мокшанских традиций. В композиционном отношении все песенные варианты имеют строфическую четырехстрочную структуру с реф-реном (а в / а в / R в / R1 в), основной стих 4 + 3. Рефренные слова имеют некото-рые фонетические отличия: R R1 Точь-мочь, командир… Вишке кома, командир… (Б. Ничка, Жерлык) Точь-мочь, кумандир… Вишке кума, кумандир… (В. Кужебар, В. Коя) Песенный сюжет красноярских вариантов песни можно разделить на три бло-ка: 1) описание места; 2) описание девушки; 3) диалог парня с березой 11. Первый сюжетный элемент с описанием места, в котором используется прием ступенчато-го сужения образа, идентичен во всех вариантах 12. Второй сюжетный блок с опи-санием девушки, который предваряется вопросительной строкой 13, имеет сходст-ва и некоторые отличия 14; в одном из вариантов имеется описание рукоделья девушки (ниже приведены варианты основного стиха): 11 Песенный вариант В. Кужебара состоит только из первого сюжетного блока (описа-ние места); два варианта (Б. Ничка, Жерлык) включают первый и второй сюжетные блоки (описание места и девушки); песенный вариант В. Коя включает все три сюжетных эле-мента. 12 На лугу березка, под березкой ровное местечко, на ровном месте / рядом с ровным местом скамеечка, скамеечка вымыта-вытерта, на скамейке гостья-девушка / красивая де-вушка. 13 Что на ней, на ногах? (Б. Ничка, Жерлык) / Что на ней, на голове? (В. Коя). 14 Во всех вариантах на ногах девушки «стучащие сапоги» (покай кемат); на ней белое платье (Б. Ничка) / парчовый (Жерлык) / белый (В. Коя) платок; на голове красивый платок (Б. Ничка) / яркая фата (В. Коя). Акша пале лангсанза. Покай кемат пильгсанза. Мазы руце прясанза. (Б. Ничка) Белое платье на ней. Стучащие сапоги на ногах. Красивый платок на голове. Парьхци пале лангсынза. Покай кемыт пильгсынза. Акша тевняц эльсынза. Сиень салмоксь кядьсынза. Льнянай сюре песынза. (Жерлык) Парчовый платок на ней. Стучащие сапоги на ногах. Белое рукоделье на коленях. Серебряная игла в руках. Льняная нитка в ее конце. Покай кемат пильксанза. Акша пале лангсанза. Палы фата прясынза. (В. Коя) Стучащие сапоги на ногах. Белый платок на ней. Яркая фата на голове. Третий сюжетный блок состоит из обращения парня к березе и ее ответа 15. В поволжских вариантах песни описание рукоделья встречается как в эрзянской (с. Гузынцы Чамзинского р-на) (УПТМН:2, 1965, № 162, с. 238-239), так и в мок-шанской (с. Сарга Ст.-Шайговского р-на) (МНП:1957, с. 44-45) версиях песни. В последнем также имеется сюжетный элемент диалога парня с березой 16. 15 - Береза, отдай твою гостью! - Сначала посчитай мои веточки, потом посчитай мои листочки, потом отдам свою гостью. 16 - Измерь мою толщину / высоту; сосчитай мои ветки / листья; не отдам тебе мою гостью. 17 В Поволжье с подобным зачином известен опубликованный вариант, записанный в Темниковском р-не МАССР (УПТМН:2, 1965, № 175, с. 251-253). 18 В песне поется о девушке, которая наряжается в доме отца и направляется в лес за ягодой, где ее встречает парень и берет замуж. Лирические песни В Красноярском крае записано несколько образцов песни про эрзянскую По-леньку - один вариант в Каратузском районе (Н. Кужебар), три варианта в селах Минусинского района (Б. Ничка, Жерлык, В. Коя). Все минусинские образцы ин-тонируются на общий напев, имеющий сходство с опубликованным вариантом Ельниковского р-на Мордовии (ПМНМИ:2, 1984, № 27а, с. 135). Каратузский ва-риант песни отличается напевом, а также наличием зачина «Дайте морасаськ» 17. 1. Дайте морасаськ конань ёрасаськ, Дайте морасаськ эрзянь Поленеть. 2. Дайте морасаськ эрзянь Поленеть, Сапоньц апак штак, акша шаманеть. 3. Сапоньц апак штак, акша шаманеть, Краскас апак ватть, якстерь щёканеть. 4. Краскас апак ватть, якстерь щёканесь, Эскса апак ижтьфт, курдяв усманесь. 1. Давайте споем о ком хотим, Давайте споем [об] эрзянской Поленьке. 2. Давайте споем [об] эрзянской Поленьке. Мылом не мытое, личико белое. 3. Мылом не мытое, личико белое, Краской не покрашены, щечки красные. 4. Краской не покрашены, щечки красные, Гвоздем не гретые, кудрявые локоны. Зап. в 2009 г. в с. Н. Кужебар Каратузского р-на Красноярского края от А. И. Подсадниковой, 1930 г. р. Поволжские поэтические тексты песни об эрзянской Поленьке по сравнению с красноярскими записями выглядят более полными 18. Обобщенная сюжетная линия (на основе варианта (ПМНМИ:2, № 27, с. 131-134)) состоит из нескольких разделов: описание девушки (без мыла чистое личико, без румян красные щечки, маслом не помазаны кудрявые локоны), места ее нахождения (в новом доме от-ца, у стола, в красном углу), процесса одевания (белая рубашечка, красная фата, саратовские чулочки, черные сапожки), указание ее намерений (взяла берестяную корзиночку, собралась в лес за ягодами), встреча с парнем (молодой парень на тройке лошадей увидел Полину - замуж взял, женой назвал). Если каратузский вариант текста, записанный от представительницы красно-слободской поволжской традиции, включает только портретную характеристику персонажа, то другие сюжетные звенья нашли отражение в песенных образцах, зафиксированных в Минусинском районе от представителей разных «материн-ских» регионов: а) сборы девушки в доме отца - с. Жерлык (ковылкинские пере-селенцы), с. Б. Ничка (ельниковские переселенцы); б) отправление девушки в лес за ягодой и встреча с парнем - с. В. Коя (зубово-полянские переселенцы). От представительницы краснослободской региональной традиции записана лирическая песня «Ой, лугат, лугат» (Ой, луга, луга), состоящая из пяти строф. 1. Ой, лугат, лугат, сеньгере лугат, Лугась пек оцю, речкась пек кили. 2. Лугась пек оцю, речкась пек кили, Речкась пек кили, видяц пек кельме. 3. Речкась пек кили, видяц пек кельме, Лугава якайхть кафт стирьхть, од цёрат. 4. Лугава якайхть кафт стирьхть, од цёрат, Синь мильгаст ардыхть борзой пинесна. 5. Синь мильгаст арды[хть] борзой пинесна, Синь плеча лангсост ружэенясна. 1. Ой, луга, луга, зеленые луга, Луг очень большой, речка очень широкая. 2. Луг очень большой, речка очень широкая, Речка очень широкая, вода ее очень холодная. 3. Речка очень широкая, вода ее очень холодная, По лугу ходят две девушки, молодые парни 19. 4. По лугу ходят две девушки, молодые парни, За ними бегут борзые собаки. 5. За ними бегут борзые собаки, У них на плечах ружьи. 19 Перевод этой строки исполнительницей: «По лугу ходят двое - девушка и молодой парень». 20 Мокшанские песни «Ош пакся» (Городищенское поле) (УПТМН:1, 1963, № 36, с. 164-166), (Городище) (ПМНМИ:2, 1984, № 10-11, с. 70-74), «Пакся» (Поле) (МНП:1957, с. 90-91). Зап. в 2009 г. в с. Н. Кужебар Каратузского р-на Красноярского края от А. И. Подсадниковой, 1930 г. р. В сибирском тексте элементы сюжета, связанные с описанием пространства (зеленые луга, большой луг, широкая река, холодная вода) и персонально-атри- бутивной номинацией (молодые парни, борзая собака, ружье), предположительно, могут являться вариантами сюжетных звеньев традиционного песенного цикла «парень и змей», к которому относятся песни, построенные на эпизоде встречи охотника / охотников со змеем / драконом, умоляющем спасти его - вытащить из воды (УПТМН:1, 1963, с. 384). Приведем обобщенную сюжетную схему поволжских вариантов, составлен-ную по опубликованным источникам 20 (полужирным шрифтом выделены эле-менты, нашедшие отражение в сибирском песенном тексте): 1) городищенское поле, в поле бугорок, над ним огонек, под ним вода течет / ручей бежит, в реке плачут змееныши / змей / великий змей / водяной змей; 2) по полю идут два пар-ня, на плечах ружья / сабли, на груди патронташи / в поясах заряды, за ними борзые / собаки, над ними соколы; 3) парень / охотник протянул ружье / выта- щил - змей растерзал / высосал кровь. Несмотря на то что в сибирском каратузском варианте текста отсутствует сю-жетообразующая фигура плачущего змея, другие сюжетные элементы позволяют выстроить параллели с автохтонной фольклорной традицией и предположить бы-тование этого сюжета на территории Сибири. От зубово-полянских переселенцев Минусинского района (В. Коя) записана песня «Алдась, Алданесь» (Авдотья, Авдотьюшка) с сюжетом о девушке, кото-рую парень не берет замуж (так как она маленького роста, без приданого). 1. Алдась, Алданесь, Алдась аварьди, ох, Сазань паксяса паксянь грубьёжса. 2. Паксянь грубьёжса, горьфкац кулеви, Крайнай куднети, Васень Кузьмати. 1. Авдотья, Авдотьюшка, Авдотья плачет, ой, В Сазоновском поле, на краю поля. 2. На краю поля, её горе слышится, В крайнем домике, Васину Кузьме. Зап. в 2009 г. в с. В. Коя Минусинского р-на Красноярского края от Т. Д. Ваш- лаевой, 1938 г. р. и Г.П. Филипповской, 1953 г. р. В Поволжье известны различные региональные песенные варианты Ковыл-кинского (Микитань Алдась ‘Никитина Авдотья’ (ПМНМИ:1, 1981, № 115, с. 255-257)), Рузаевского (Никитань Алдась ‘Никитина Авдотья’ (Там же, № 116, с. 258-263) 21), Темниковского (Микифор Алдась ‘Никифорова Авдотья’ (УПТМН:2, 1965, № 139, с. 205-206)) районов Мордовии, а также Пензенской области (Алдусь аварди ‘Авдотья плачет’ (УПТМН:11, 1987, № 44, с. 64-65)). 21 Рузаевский вариант приводится в качестве примера плясовых круговых песен, дви-жения которых синхронны ритму музыки [Бояркин, 1983, с. 64]. 22 В Каргатском р-не Новосибирской области (д. Кольцовка) с похожим напевом позд-ней городской традиции в 1980 г. от русских женщин была записана песня «Сяду я за стол», с шестой строфы которой следуют слова песни «Степь да степь кругом» (АТМ НГК. А0008, n006. Зап. Н. В. Леоновой, В. Л. Ламиной и Е. В. Крупенниковой). В сибирском варианте песни «Алдась, Алданесь» хорошо сохранились тради-ционный сюжет и поэтический текст, который, однако, интонируется на заимст-вованный напев поздней традиции, близкий по ритмической структуре к песне «Степь да степь кругом» 22. Как минусинская мордва-мокша (В. Коя), так и другие зубово-полянские переселенцы Красноярского края (В. Кужебар Каратузского района) и Республики Хакасия (с. Подсинее Алтайского р-на) на указанный заим-ствованный напев поздней традиции исполняют песню с солдатской тематикой «Илькань Ягорась» (Илькин Егор). 1. Илькань Ягорась - козялень цёрась, Вирьса беглайнесь, савсех беднайнесь. 2. Савсех беднайнесь, батяц вишянцы, Батянц вишянцы п(т)уста вирьняса. 1. Илькин Егор - у богача сын, В лесу беглый, совсем бедненький. 2. Совсем бедненький, отец его ищет, Отец его ищет в густом лесу. Зап. в 2012 г. в с. Подсинее Алтайского р-на Республики Хакасия от Е. А. Ива- киной, 1932 г. р. Исследователи относят эту песню (Илькань Ягорнясь ‘Илькин Егор’ (МНП: 1957, с. 128-129), Филянь Ягорнясь ‘Филлипов Егорушка’ (ПМНМИ:2, 1984, № 59, с. 262-267)) к группе песен о разлуке рекрута с семьей на тему «бегство солдата из царской армии и его встреча с отцом» (Там же, с. 8). Таким образом, в фольклорных традициях зубово-полянских переселенцев за-имствованный напев объединяет разные тексты - шуточный текст о девушке маленького роста «Алдась, Алданесь» и текст о солдатчине «Илькань Ягорась». Полевые исследования мокшанского фольклора в селах Зубово-Полянского рай-она Республики Мордовия в 2020 г. позволили выявить соответствие сибирской и поволжской фольклорных традиций - в Мордовии (с. Калиновка), как и в Крас-ноярском крае (с. В. Коя), песни «Алдась, Алданесь» и «Илькань Ягорнесь» исполняются на общий заимствованный напев типа «Степь да степь кругом», что свидетельствует о сохранности зубово-полянской переселенческой традиции в Сибири. Сибирские варианты мокшанской песни о беглом солдате дополняет образец «Пимен Ягорнесь» (Пименов Егорушка), записанный с другим напевом от пред-ставительницы краснослободской традиции (Н. Кужебар). К песням о разлуке рекрута с семьей примыкает песенный образец «Втаройть Марясь» (Вторая Мария), записанный от ковылкинских переселенцев. 1. Стяй шобдава Втаройть Марясь, Стяй шобдава - аварьди. 2. Илядь мады Втаройть Марясь, Илядь мады - кольганди. 3. - Мес аварьдят, Втаройть Марясь? Минь оцю горяце? 4. - Монь горезе, Втаройть Марясь, Монь горезе пек оцю. 5. Онстан быта, Втаройть Марясь, Салдадэнди нарадезь. 1. Утром встает Вторая Мария, Утром встает - плачет. 2. Вечером ложится Вторая Мария, Вечером ложится - слезы льет. 3. - Почему плачешь, Вторая Мария? Какое у тебя большое горе? 4. - Мое горе, Вторая Мария, Мое горе очень большое. 5. Во сне, как будто, Вторая Мария, В солдаты побрили. Зап. в 2009 г. в с. Жерлык Минусинского р-на Красноярского края от В. Ф. Кон- новой, 1952 г. р. При сопоставлении минусинского варианта песни с поволжскими опублико-ванными источниками, в том числе представленными двумя разновременными записями, сделанными в с. Левжа Рузаевского р-на МАССР (в 1953 г. (МНП:1957, с. 127) и 1975 г. (ПМНМИ:2, 1984, № 54, с. 246-249)), отмечается наличие об- щей тематики («девушка видит сон, что ее милого отдают в рекруты» (Там же, с. 8)), а также общей сюжетной линии с вариантами ее реализации: 1) девушка плачет, слезы льет; 2) девушку кто-то заметил 23; 3) рассказ о сне 24; 4) утешение девушки. 23 Девушку заметил брат / сосед; в сибирском варианте - Вторая Мария. 24 В поволжском варианте «сначала побрили бороду, затем волосы», в сибирском вари-анте «сначала побрили правую сторону, затем левую сторону». 25 В. Ф. Коннова: «В песне поется там две Маши. Две Маши друг другаz… [z - знак словесной поправки. - Ш. П.], эта, свою судьбу друг другу этавают, рассказывают». П. Т. Коннов (муж песенницы): «“Втаройть” - я не знаю, видать такое имя». 26 До 2005-2006 гг. в с. Б. Салба Идринского р-на Красноярского края существовал мокшанский фольклорный ансамбль «Панш» (Цветок), участники которого исполняли в том числе песню «Идней, удак». Важно, что в сибирском тексте произошла фонетическая трансформация име-ни девушки, повлекшая за собой изменение содержательного плана - в поволж-ских вариантах ‘Гáройть Маряц’ (Герасимова Марья), в сибирском ‘Втáройть Ма-рясь’ (Вторая Мария). При этом сохранилась грамматическая функция имени собственного, что нашло объяснение самих носителей традиции 25. Кроме этого, имя девушки ‘Втáройть Марясь’ в песенном тексте начинает выполнять функцию четырехсложного рефрена, завершающего каждую первую строку мелострофы. Поволжские и сибирский варианты песен имеют общую структуру стиха (8 + 7) и двустрочную форму строфы (в поволжских вариантах имеется выделенный запев). Песни литературного происхождения В Красноярском крае зафиксированы несколько вариантов песни «Идней, удак» (Дитятко, спи), бытовавшей ранее в хоровом исполнении 26. 1. Идней, удак, весь пек шовда Кадмак моньцьке удан. 2. Ванды стеян антэ товда, Нармонне кундан. 3. Шявнят лазндан, ёкськат азндан, Тю-тю, лю-(у)-лю, бай. 4. Нурак идней мизе азан, Алеце аф сай. 1. Дитятко, спи, ночь очень темная, Оставь и меня поспать. 2. Завтра встану, накормлю тебя кашей, Птичку поймаю. 3. Лучинок наколю, сказок расскажу, Тю-тю, лю-(у)-лю, бай. 4. Погоди, деточка, что расскажу (поведаю), Отец твой не придет. Зап. в 2012 г. в с. Б. Салба Идринского р-на Красноярского края от А. А. Сте- пановой, 1931 г. р. В основе поэтического текста лежит авторское стихотворение «Урямнэнь мо-ра» (Колыбельная песня), написанное известным мордовским поэтом З. Ф. Доро-феевым и опубликованное в 1925 г. в книге для чтения «Од веле» (Новая дерев-ня) 27. Очевидно, что при создании стихотворения поэт использовал поэтические формулы и мотивы, характерные для традиционных мокшанских колыбельных песен 28. Популярность авторского стихотворения способствовала проникновению текста в фольклорную традицию, в том числе на территории Поволжья, варианты которого опубликованы в томах «Детский фольклор» (УПТМН:8, 1978, № 50, c. 49-50) и «Лирические песни» (раздел «Песни советского периода») (УПТМН:2, 1965, № 48, с. 69). 27 Это стихотворение также опубликовано в авторском сборнике «Эсь моронекэ» ‘На-ши песни’(М.: Центральное изд-во народов СССР, 1925, с. 24-26). 28 Например, строки из междометий, составляющие часть строфы: «Тю-тю, баю, бай» (ПМНМИ:1, 1981, № 95, с. 234), «Тю-тю, лю-лю, баю, бай» (Там же, № 97, с. 236), «Тю-тю, лю-лю, баюня» (Там же, № 99, с. 238), «Тю-тю, лю-лю, лю-лю, бай» (Там же, № 101, с. 240). 29 Краткое изложение сюжета: после смерти матери остался грудной ребенок, муж взял новую жену, но у нее груди железные (потянзо шнинь) и молока нет; ребенок плачет, и мать под вечер прилетает птицей через окошко, кормит ребенка и песенку поет. 30 Березкин Ю. Е., Дувакин Е. Н. Тематическая классификация и распределение фольк-лорно-мифологических мотивов по ареалам. Аналитический каталог. URL: https:// ruthe-nia.ru/folklore/berezkin/ (дата обращения 25.04.2022). Сказка с песенной вставкой В настоящее время единственным сибирским образцом мокшанской сказочной прозы является сказка [о женщине с железной грудью] с песенными вставками, записанная в 2009 г. от представительницы краснослободской региональной тра-диции А. И. Подсадниковой 1930 г. р., проживающей в Сибири с 4-летнего воз-раста 29. Данный сюжет представлен в указателе мотивов С. Томпсона [Thompson, 1955-1958] (E323.1.1. Мертвая мать возвращается, чтобы покормить грудью ре-бенка), ареалы его распространения выявлены в аналитическом каталоге фольк-лорно-мифологических мотивов Ю. Е. Березкина и Е.Н. Дувакина 30 (K49. Мерт-вая мать нянчит младенца), в котором мордовский этнос представлен только одной эрзянской сказкой «Кевганя», записанной и опубликованной М. Е. Евсевь-евым (Евсевьев, 1964, № 20, с. 164-167). Мокшанская сказка с песенной вставкой с сюжетом о мертвой матери, нянчащей младенца, зафиксированная в Каратуз-ском районе Красноярского края, при дальнейшем текстологическом исследовании и публикации может расширить варианты сюжета K49, представленного в аналитическом каталоге Березкина - Дувакина. Выводы На данном этапе при изучении фольклора сибирских переселенцев нам было важно выявить и по возможности установить связи с исходными поволжскими региональными традициями (зубово-полянской, ковылкинской, краснослободской и ельниковской). Сопоставительный анализ сибирско-поволжских материалов продемонстрировал общность автохтонных и переселенческих культур в разных жанрах. Так, коренную зубово-полянскую и сибирские переселенческие традиции объединяет жанр колядных песен, а также фольклор позднего формирования (песни «Алдась, Алданесь» и «Илькань Ягорась», исполняемые на один заимство-ванный напев типа «Степь да степь кругом»). Выявлена общность исходной ко-вылкинской и переселенческой традиций в жанре круговых песен («Хоть и ша-чень, удалань»). В качестве круговых песен гибридного стилевого вида (тип «Вдоль по морю») атрибутированы сибирские варианты песен «Панень стада», являющиеся вольны-ми переводами русской хороводной песни, а также песня «Стяк, акликай», в кото-рой заимствована только слоговая музыкально-ритмическая форма. Полидиалектный состав сибирских переселенцев исследуемого ареала отра-зился в песенном репертуаре - значимое место занимают круговые и лирические песни, широко распространенные в Мордовии среди различных этнотерритори-альных групп мордвы-мокши («Луганяса келунясь», «Панень стада», «Эрзянь По-люнясь»). Однако имеются отдельные сибирские исполнительницы, в репертуаре которых сохраняются черты локальной специфики исходных фольклорных тра-диций. Поэтические тексты некоторых сибирских вариантов мокшанских песен по сравнению с автохтонными представлены отдельными разделами сюжетных ком-позиций с преобладанием экспозиционности («Ой, лугат, лугат», «Эрзянь Полю-нясь»). Это свидетельствует об угасании переселенческих традиций и о транс-формационных процессах, характерных в целом для устной песенной культуры. В дальнейшем следует детально рассмотреть музыкально-стилевой аспект описания локальных фольклорных традиций исследуемых ареалов сибирского и поволжского бытования.

Скачать электронную версию публикации