Potential words in the Russian literary language of the first half and middle of the 19th century: the basis of selectio.pdf Одной из специфичных черт лексики и словообразования русского языка пер-вой половины XIX в. является наличие так называемых неузуальных слов, о чем пишут многие исследователи-лексикологи [Сорокин, 1985; Крылов, 1984; 1986]. Однако в силу неразработанности исторической лексикологии XIX столетия опи-сание неузуальных слов этого периода является задачей сложной и во многом решаемой приблизительно. Наблюдения над выявленной в языке писателей первой половины и середины XIX в. неузуальной лексикой показывают, что она концентрировалась преимуще-ственно в эпистолярном, беллетристическом жанрах, а также в жанрах рецензии, обозрения, статьи литературно-критического и общественно-политического ха-рактера. В классе неузуальных слов объединяются потенциальные и окказиональные слова, общим признаком которых является то, что они создаются по требованию определенной конситуации, это номинации «на случай» [Земская и др., 1981, с. 71]. В то же время потенциальные и окказиональные слова обладают рядом от-личий. Г. О. Винокур писал: «В каждом языке, наряду с употребляющимися в повсе-дневной практике словами, существуют, кроме того, своего рода потенциальные слова, т. е. слова, которых фактически нет, но которые могли бы быть, если бы того захотела историческая случайность…» [Винокур, 1943, с. 15]. В «Словаре лингвистических терминов» О. С. Ахмановой в статье потенци-альный читаем: «…производное или сложное слово, реально не существующее (т. е. не зафиксированное в реально осуществившихся уже произведениях речи), но могущее создаться в любой момент в соответствии с продуктивными словооб-разовательными типами данного языка» (Ахманова, 1966, с. 343). Не все ученые считают целесообразным разделение неузуальных слов на по-тенциальные и окказиональные. Так, предлагаемая Р. Ю. Намитоковой типология неологической лексики не содержит терминов «потенциальные слова» и «окка-зиональные слова» [Намитокова, 2015, с. 30], в силу того, что, по мнению учено-го, имеются значительные расхождения в их понимании. Если обобщить аргумен-ты Р. Ю. Намитоковой по поводу употребления названной пары антонимичных терминов, то ее позиция такова: «…термин “потенциальное слово”, значение ко-торого неоднозначно, становится излишним в употреблении: потенциальное слово как антоним собственно окказионального слова (созданного с каким-то на-рушением, отклонением от словообразовательной нормы) есть стандартное, сис-темное новообразование» [Там же, с. 34]. В интерпретации Р. Ф. Намитоковой, «речевые новообразования не потенциальные слова, а реальные… служащие це-лям разовой коммуникации» [Там же]. Поэтому в неологической концепции Р. Ф. Намитоковой возникают иные оппозиции: «потенциальные слова противо-поставлены реальным словам (т. е. речевым новообразованиям. - В. Г.), а окка-зиональные слова противопоставлены узуальным, принятым в данном социуме» [Там же]. Наше понимание содержания терминов «потенциальные слова» и «окказио-нальные слова» несколько отличается от изложенного выше, и связано это с мате-риалом исследования - речью носителей языка, не являющихся нашими совре-менниками. В данной работе, посвященной изучению исторической лексикологии и историческому словообразованию, потенциальные слова понимаются как лек-семы, не закрепленные традицией словоупотребления, образованные по высоко-продуктивным или продуктивным словообразовательным типам, реально сущест-вующие в одном-двух текстах или зафиксированные в одном словаре, но не подтвержденные данными практики языкового общения. Корректное отнесение лексемы к потенциальным словам для первой половины и середины XIX в., на наш взгляд, возможно в том случае, если: 1) данная лексема или ее значение зафиксированы лишь в одном-двух текстах первой половины и середины XIX в., но не отмечены в словарях, отражающих лексику этого периода; 2) данная лексема или ее значение отмечены только в одном из ряда словарей первой половины и середины XIX в., но не подтверждены данными практики языкового общения, т. е. текстами. Поговорим об этих положениях подробнее. Положение первое: данная лексема или ее значение отмечены в одном-двух текстах этого времени и отсутствует в словарях, отражающих лексику первой по-ловины и середины XIX в. Сначала продемонстрируем употребление потенциаль-ных слов на материале высокопродуктивных словообразовательных типов. Лексема характерник - ‘характерный, своеобразный человек’ (толкование на-ше. - В. Г.). Это слово не отмечено ни в одном из толковых словарей XIX в.: САР-1 и САР-2, СЦСРЯ, Сл. Даля, Сл. Соколова. В нашей картотеке встречается в единичном тексте: Что это наверно были портные. Саввушка не мог ошибить-ся: один из них щеголял в модном сюртучке, но только без приличного нижнего платья, у другого торчало за ухом несколько шелковинок… а все вообще были такие характерники и артисты, любой годился бы в труппу бродячих комеди-антов» (И. Т. Кокорев. Саввушка). Необходимо указать, что в Национальном корпусе русского языка (НКРЯ) данное слово не зафиксировано. Уместно отме-тить, что в первой половине XIX в. существовала и узуальная лексема харак- терник, имевшая совершенно иное, фразеологическое, значение и бытовавшая в разговорной, возможно, даже в жаргонной речи. Так, в Сл. Толля в статье характерный (характерная маска...) читаем: «Характерники - так называются пред-водители вольных шаек запорожцев, грабившие по дорогам». Лексема писальщик - ‘cниж. и ирон. тот, кто сочиняет, занимается литератур-ным трудом’ (толкование наше. - В. Г.). Эта лексема не зафиксирована ни в одном из толковых словарей русского языка XIX в. В нашей картотеке встречается в следующем тексте: Умалчиваю о сборнике всякой всячины, выданном под загла-вием «Шемяка», и других подобных ему романах: из них отрывки вещуют, каковы они выльются, но я рад, что каждый герой находит себе у нас по писалыцику и всякий писальщик публику по себе. Пускай читают хоть Александра Орлова - это все-таки лучше, чем злословить, бездельничать или переметывать карты (А. А. Бестужев-Марлинский. О романе Н. Полевого «Клятва при гробе господ-нем»). В данном случае потенциальное слово обладает сниженной разговорной и иронической окраской. Необходимо указать, что в НКРЯ данное слово не за-фиксировано. Лексема поэмист - ‘пишущий поэмы’ (толкование наше. - В. Г.). В первой половине XIX в. активно формируется словообразовательная группа отсубстан-тивных существительных с формантом -ист со значением «создающий указанный основой предмет искусства, творящий в этом жанре, манере». В СЦСРЯ отмечены такие существительные: аллегорист - ‘писатель аллегорий’, симфонист - ‘сочи-нитель симфоний’, эпиграмматист - ‘сочинитель эпиграмм’, мозаикист - ‘ху-дожник, мастер мозаики’, анаграмматист - ‘составляющий анаграммы’, пейза-жист, портретист, романист и т. д. В Сл. Толля зарегистрированы следующие подобные существительные: портретист, пейзажист, карикатурист, новеллист, мозаист, эпиграмматист, эпиграфист, жанрист - ‘художник, посвятивший себя жанру’ и т. д. В Сл. Яновского зафиксированы следующие подобные личные име-на: эпиграмматист - ‘сочинитель эпиграмм’, симфонист - ‘сочинитель музыки или музыкант’, панегирист - ‘сим именем называется тот, кто сочиняет похваль-ные речи, творец похвального слова’, драматист - ‘кто пишет театральные сочи-нения’. В Сл. Михельсона зарегистрированы следующие подобные лексемы: псалмист - ‘составитель псалмов, также вообще сочинитель духовных песней’, панегирист - ‘сочинитель панегириков, похвальных слов’, памфлетист - ‘сочи-нитель брошюр, оскорбительных для чьей-либо личности’, романист - ‘пишущий романы’, симфонист - ‘автор симфонии’, фельетонист - ‘доставляющий в по-временное издание легкие рассказы и городские новости’, эпитафист - ‘человек, пишущий эпитафии’. Кроме того, в текстах различных авторов первой половины и середины XIX в. неоднократно встречаем такие лексемы: водевилист, прозаист, памфлетист, фотографист, фельетонист, балладист. В то же время некоторые личные существительные с формантом -ист, имею-щие общее словообразовательное значение «создающий указанный основой предмет искусства», являются эпизодическими и свойственными для одного авто-ра, т. е. представляют реализацию формировавшегося словообразовательного ти-па, являются потенциальными словами. Таково, на наш взгляд, существительное поэмист 1. Нам известен только один текст, в котором употребляется это слово: Когда бывает мода на оды, она (публика) ласково принимает всех одистов, когда 1 Лексема поэмист указана Ю. С. Сорокиным в общем списке слов на -ист с аналогич-ным значением, выбранных из текстов В. Г. Белинского. См.: Сорокин Ю. С. Развитие словарного состава русского литературного языка. 30-90-е годы XIX века. М.; Л., 1965. 255 с. бывает мода на поэмы, она с благосклонностью улыбается всем поэмистам (В. Г. Белинский. Дитя поэзии. Стихотворения Л. Меркли). Лексема поэмист не отмечена ни в одном из толковых словарей XIX в. Необходимо указать, что в НКРЯ данное слово не зафиксировано. В то же время незафиксированность лексемы в словарях XIX в. не всегда соот-ветствовала реальному статусу ее функционирования в языке. Так, несмотря на то, что СЦСРЯ создан на высоком научном уровне, в нем есть и частные недоче-ты, которые выражались и в пропуске распространенных в литературном упот-реблении слов того времени. Например, по данным собранной картотеки, уже в первой половине XIX в. лексема незнакомец многократно употреблялась разны-ми авторами, т. е. была узуальным словом, однако русские толковые словари (САР-1, САР-2, СЦСРЯ, Сл. Соколова, Сл. Даля) не зарегистрировали это сущест-вительное. Впервые слово незнакомец зафиксировано в Словаре Ушакова (по дан-ным БАС, т. 7, с. 896). Приведем некоторые примеры из текстов XIX в.: Между тем проявляются кое-где подозрения, что какой-то неведомый незнакомец подви-зается под именем г-на Байского (Вестник Европы. 1830, № 1-8); Вдруг дверь его кабинета скрипнула, и незнакомая голова показалась. Чарский вздрогнул я нахму-рился. - Кто там? - спросил он с досадою... Незнакомец вошел (А. С. Пушкин. Египетские ночи); Сверх каменной ограды, отделявшей княжеский сад от садика дедушки Эммы, появилась растрепанная голова, чья-то рука уцепилась за верх ограды: это человек - он лезет на ограду... Эмма поняла, что страшный незна-комец должен быть молодой сумасшедший князь С.» (Н. А. Полевой. Эмма). Положение второе: данная лексема или одно из ее значений отмечены в од-ном (иногда в двух) из ряда словарей XIX в. и не подтверждены данными практи-ки языкового общения. Лексема плаватель в значении ‘умеющий плавать’. Названное значение отме-чено у слова плаватель в двух словарях: СЦСРЯ и Сл. Даля. Причем в Сл. Даля это значение указано как менее употребительное. В имеющимся иллюстративном материале не встречаются тексты, в которых слово плаватель имело бы значение ‘умеющий плавать’, в то время как в значении ‘плавающий на кораблях, судах’ существительное плаватель было очень распространенным в первой половине и середине XIX в. Лексема одист - ‘тот, кто сочиняет оды’. Из словарей XIX в. отмечено только в Сл. Соколова: одист - ‘сочинитель, слагатель од’. В нашей картотеке имеются примеры неоднократного употребления этого существительного В. Г. Белинским. Один пример уже приводился в ходе анализа потенциального слова поэмист. Приведем еще один текст, в котором Белинский употребляет это имя: Эта ода... напечатана в Петербурге. Она доказывает, как трудно писателю, особенно мо-лодому, не заплатить дани своему времени. Крылов не был особенным почитате-лем этого рода поэзии, исключительно завладевшего тогда русскою литерату-рою, и зло подтрунивал над одистами. Не знаем подлинно, он ли был издателем журналов «Зритель» и «Почта духов» или только участвовал в их издании, но в своих сатирических статьях, которые Крылов помещал в этих журналах, он жестоко нападает на кропателей од. Неоднократное употребление слова одним и тем же автором, по нашему мнению, не является подтверждением узуальности слова, лексема по-прежнему остается неузуальным индивидуальным образовани-ем, принадлежностью словаря определенного носителя языка. Очевидно, в языке первой половины и середины XIX в. слово одист было эпизодическим. Необхо-димо указать, что в НКРЯ данное слово не зафиксировано. Кроме того, к потенциальным словам, отмеченным в одном-двух словарях XIX в. и не подтвержденным практикой языкового общения, относятся лексемы восприниматель - ‘последователь, преемник’ (зафиксировано в Сл. Даля), льсти-тель - ‘ласкатель, льстец’ (зафиксировано в СЦСРЯ). В НКРЯ данные слова не зафиксированы. Значение лексемы читальщик - ‘тот, кто читает вслух, для слу-шателей’ (зафиксировано в Сл. Даля, данное существительное обладало в изучае-мый период и узуальным значением ‘кто читает по покойному’). В литературе вопроса к потенциальным словам обычно относят мотивирован-ные лексемы, образованные или могущие создаваться по высокопродуктивным словообразовательным типам. Приведенные нами примеры потенциальных слов (писальщик, характерник, поэмист, одист, плаватель) относятся либо к высоко-продуктивным, либо к продуктивным словообразовательным типам. Считаем, что к потенциальным относятся и слова, образованные по таким малопродуктивным типам, которые являются «работающими», т. е. по ним в изучаемый период обра-зуются, хотя и в незначительном количестве, узуальные слова. Появление потен-циальных слов по типам, не относящимся к высокопродуктивным, является опре-деленным возрождением этимологической информации словообразовательного типа, отголоском былых возможностей типа. Опишем образование потенциальных слов по действующим малопродуктив-ным словообразовательным типам подробнее. Отглагольные наименования с формантом -ник, имеющие значение ‘чистый деятель’, в русском литературном языке уже в первой половине XIX в. были малопродуктивными. В то же время по этому типу в конце ХVIII - начале XIX в. спорадически образовывались узуаль-ные лексемы или узуальные значения уже существующих слов. Например, САР-1 впервые зафиксировал слова затейник, возмездник, баловник, обладающие значе-нием чистого деятеля. В САН впервые отмечено существительное колоброд- ник (разг.). Речевая практика XIX в. подтверждает узуальность этих новообразо-ваний. В то же время по малопродуктивному, но действующему типу «глагол + суф-фикс -ник» со значением чистого деятеля образовывались не только узуальные, но и потенциальные слова. Таковы лексемы подслушник - ‘подслушивающий’, гар-цовник - ‘гарцующий’, зафиксированные в СЦСРЯ и не подтверждающиеся об-щественно закрепленными данными практики речевого общения XIX в. Необхо-димо указать, что в НКРЯ слово подслушник зафиксировано в одном примере из исторической повести И. И. Лажечникова «Ледяной дом» (1835), а лексема гар-цовник не отмечена. Тип «основа качественного прилагательного + суффикс -ец» в языке первой половины XIX в. также был, хотя и малопродуктивным, но действующим. По этому типу в XIX в. возникли следующие узуальные лексемы: гостеприимец - ‘гостеприимный человек’ (впервые отмечено в Сл. Соколова - по данным БАС, т. 3, с. 334), остроумец - ‘остроумный человек’ (впервые отмечено в CAР-2 - по данным БАС, т. 8, с. 1203), неучтивец (впервые отмечено в CAР-2 - по данным БАС, т. 7, с. 1256), поэтому и неузуальные для языка первой половины XIX в. слова пошлец, резвец, относящиеся к данным типам, мы определяем как потенци-альные. Лексема пошлец - ‘пошлый человек’. Это слово не отмечено ни в одном из толковых словарей XIX в. В БАС указано, что впервые эта лексема была зафикси-рована уже в советское время, словарем Ушакова. В нашей картотеке встречается в единичном тексте: Я все имел, чего желал. / Из угля делал я чернилы, писал на что хватало силы... / Писал - не с тем, чтобы таиться, / Нет! перед подленьким судом / Я вдохновенным языком / Безумно думал обличиться, / Всю мысль был высказать готов / Пред сонмом хитрых пошлецов (Н. П. Огарев. Тюрьма). В НКРЯ лексема пошлец отмечена в одном тексте, и это текст XIX столетия - В. В. Крестовский «Панургово стадо» (1869). Лексема резвец - ‘резвый человек, любящий резвиться’. Очевидно, является неузуальным словом для носителя русского языка XIX в. В нашем материале сло-во резвец имеется только в одном тексте - литературно-критическом обзоре А. А. Бестужева-Марлинского: Да и что за богатое, оригинальное лицо сам черт наш? Он не Демон, не Ариман, не Шайтан, даже не Мефистофель - он просто бес, без всяких претензий на величие. Он гораздо добрее всех их. Он большой ба-лагур, он отчаянный резвец и порой бывает проще пошехонца… (А. А. Бестужев-Марлинский. Клятва при гробе господнем. Соч. Н. Полевого. 1833). Словари, отражающие лексику XIX в., не отмечают лексему резвец. Значение ‘охотник резвиться’ выражалось в языке первой половины XIX в. другими сло- вами: резвяк (САР-2, СЦСРЯ, Сл. Даля), резвун (СЦСРЯ, Сл. Даля), резвыш (Сл. Даля). Необходимо отметить, что в древнерусском языке существовало слово резвец, правда, с иным значением - ‘храбрец, удалец’. Оно зафиксировано в «Ма-териалах для словаря древнерусского языка» И. И. Срезневского: «резвец - храб-рец, удалец», и сопровождается цитатой из Повести о разорении Рязани. Считаем, что этот факт свидетельствует о том, что в историческом процессе функциониро-вания словообразовательного типа определенные слова, созданные по его образ-цу, могут то появляться, то исчезать, при этом их статус может меняться: в один период лексема может быть узуальной, а в другой - неузуальной. В НКРЯ лексе-ма резвец отмечена в одном тексте, в котором цитируется Рязанская повесть о Евпатии Коловрате. Тип «основа существительного + суффикс -щик», дающий качественную ха-рактеристику лицу, в языке первой половины и середины XIX в. также был, хотя и малопродуктивным, но работающим. По этому типу в XIX в. возникла такая реальная лексема, как алтынщик - «скупец, скряга» (впервые отмечено в Сл. Да-ля). К этому же типу относится неузуальное слово планщик в значении ‘тот, кто предпочитает, любит составлять план чeгo-л.’, обладающее эмоционально экс-прессивной окраской. Лексема планщик ‘тот, кто предпочитает, любит составлять план чeгo-либо’ в названном значении не зафиксировано ни в одном из толковых словарей XIX в. В Сл. Даля эта лексема отмечена в ином значении: «планщик, плановщик, съем-щик земель, межевщик, мерщик, инженер, землемер или чертежник». В нашей картотеке планщик в значении ‘тот, кто любит, предпочитает составлять план’ встречается в единичном случае. Интересной особенностью этого текста является указание на автора слова и сферу его употребления - разговорную речь: Кланяюсь планщику Рылееву, как говаривал покойник Платов, но я право более люблю сти-хи без плана, чем план без стихов (А. С. Пушкин, п. А. А. Бестужеву, 30 ноября 1825 г.). Лексема планщик в этом письме явно используется повторно, но она со-храняет свой одноразовый индивидуальный характер, так как в письме А. С. Пуш-кина слово планщик приобретает статус цитаты. В НКРЯ данное слово не зафик-сировано. Потенциальные слова, образованные по малопродуктивным типам, конечно, составляют периферию потенциального словаря, выявляя сложность и неодно-значность эволюционных процессов в словообразовательной системе того или иного временного среза. Неузуальные слова, образованные по малопродуктивным типам, неодинаково трактуются разными авторами. Так, лексемы с формантом -тель, называющие лицо как чистого деятеля, в современном русском языке отно-сятся к непродуктивным типам, а неузуальные слова типа вздыхатель, обыва-тель, относящиеся к названному типу, разные ученые характеризуют по-разному: Е. А. Земская [1973] - как потенциальные, а И. С. Улуханов, В. В. Лопатин отно-сят подобные слова современного языка к окказиональным [РГ, 1980, с. 143] (см. характеристику примера опошлитель литературы). В исторической лексикологии и историческом словообразовании важным яв-ляется изучение изменений, которые первоначально обнаруживаются именно в речи и свидетельствуют о тенденциях, характерных для лексической и словооб-разовательной систем русского литературного языка. Проведенный анализ потен-циальных слов, характерных для русского литературного языка первой половины и середины XIX в., выявил, что названный тип неузуальных лексем мог относить-ся не только к высокопродуктивным, но и к малопродуктивным действующим словообразовательным типам. Потенциальные слова прошлых столетий реально осуществились, присутствовали в произведениях речи того времени. Одни из по-тенциальных лексем прошлого столетия выделены нами на основании того, что они зафиксированы в одном-двух текстах и не зафиксированы в словарях (толко-вых, энциклопедических, иностранных слов), другие - на основании того, что отмечены в одном словаре, но не подтверждены текстами этого периода.

Скачать электронную версию публикации