Representation of expert knowledge in institutional discourse practices.pdf В суде присяжных участвуют как профессиональные юристы, так и непрофес-сионалы, не имеющие юридической подготовки и знаний. Данная субъектная ге-терогенность свидетельствует об асимметричных отношениях, складывающихся в зале суда. Поскольку присяжные заседатели играют решающую роль в судебном процессе, определяя судьбу подсудимого, крайне важно, чтобы они не испытыва-ли трудностей понимания и интерпретации высказываний, составляющих дискур-сивные практики агентов юридического поля. Проблемам коммуникативного взаимодействия экспертов и носителей обы-денного знания в юридическом поле посвящен целый ряд исследований [Anesa, 2009; 2016; Ciapuscio, 2003; Gotti, 2014; Heffer, 2005; Rose, Ogloff, 2003; Tiersma, 2010; Tiersma, Curtis, 2008], в которых описываются экспланаторные структуры, помогающие популяризировать экспертное знание, носителями которого являют-ся участники юридического сообщества. Следует, однако, отметить, что данные исследования проведены на материале английского языка, а проблемы асиммет-ричного дискурсивного взаимодействия в других лингвокультурах остаются ма-лоизученными. В российской лингвистике особую актуальность проблемы асимметричного взаимодействия в юридическом поле получили в связи с возрождением в 1993 г. института суда присяжных. Данный экстралингвистический факт, а также теоре-тическая лакунарность, прослеживаемая в области прагмалингвистического изу-чения процесса дискурсивного взаимодействия в суде присяжных, предопределя-ют необходимость анализа основных дискурсивных стратегий репрезентации экспертного знания в судебных дискурсивных практиках, адресатом которых яв-ляется носитель обыденного сознания. Предполагая, что экспланаторные стратегии составляют идентифицируемое поле исследования в рамках более широкой области дискурс-анализа, в настоя-щей статье мы предприняли лингвистический анализ асимметричных дискурсивных интеракций, направленных на выявление и описание экспланаторных страте-гий, используемых в напутственном слове судьи с целью обеспечения доступ- ности и понятности правовой информации присяжным заседателям. С учетом важной роли экспланаторных стратегий в асимметричном дискурсе основные во-просы, которые решаются в ходе настоящего исследования, могут быть сведены к следующим. 1. Какие экспланаторные стратегии используются в напутственном слове су-дьи для передачи правовой информации присяжным заседателям? 2. Какие экспланаторные стратегии являются наиболее частотными в анализи-руемом русскоязычном корпусе? Таким образом, объектом исследования является процесс репрезентации экс-пертного знания в судебном дискурсе, а в качестве предмета выступают эксплана-торные стратегии, необходимые для реализации данного процесса. Обзор литературы Исследования, проведенные зарубежными лингвистами, показали, что в про-цессе коммуникации эксперты и носители обыденного знания используют разные типы знания, что порождает сложный диалог, основанный на субъективной ре-конструкции феноменологического опыта, с одной стороны, и профессионального опыта, с другой [Anesa, 2009; 2016; Diamond, Levi, 1996; Frank, Applegate, 1998; Heffer, 2005; Nickerson, 1999; Tiersma, 1999; Tiersma, Curtis, 2008; Wiener et al., 1995]. Устранение асимметрии знания требует репрезентации экспертного знания средствами естественного языка, а упрощение и объяснение являются важными механизмами, способствующими пониманию профессиональных текстов непро-фессионалами [Calsamiglia, van Dijk, 2004, p. 370]. Проблемам ассиметричных интеракций в суде присяжных посвящен целый ряд работ зарубежных исследователей. Так, П. Тирсма [Tiersma, 1999] среди лин-гвистических особенностей, затрудняющих понимание юридических текстов, называет как сложные синтаксические конструкции, так и абстрактные юридиче-ские понятия. К. Хеффер [Heffer, 2005], исследовавший различные способы ре-презентации правовой информации в дискурсе судьи, выявил два дискурсивных средства, которые помогают устранить асимметрию знания: лингвистическая ак-комодация и симплификация. Исследователь утверждает, что коммуникативная асимметрия создает дискурсивное напряжение, которое проявляется как на уров-не макролингвистических структур, так и на уровне языковых средств, которые отбираются для репрезентации правового знания. Юристы вынуждены прибегать к использованию дискурсивных стратегий, которые облегчают понимание право-вой информации непрофессиональной аудиторией. Проблемы асимметрии знания и способы ее преодоления рассматриваются и другими зарубежными исследователями [Anesa, 2016; Diamond, Levi, 1996; Elwork et al., 1977; Tiersma, Curtis, 2008]. Так, эксперимент, проведенный Р. Уине-ром и др. [Wiener et al., 1995] показал, что инструкции, содержащие дефиниции или дескрипции юридических терминов, не создают трудностей интерпретации правовых текстов. А. Элворк и др. [Elwork, 1977] выявили целый ряд психолин-гвистических приемов, которые помогают преодолеть асимметрию знания в зале суда (отказ от абстрактных понятий, юридических терминов и номинализаций). Э. Имвинкайрид и Л. Швед [Imwinkeiried, Schwed, 1987] описали четыре лингвис-тических метода, которые нивелируют асимметрию знания в зале суда: замена абстрактных понятий и юридических терминов лексическими единицами естест-венного языка, упрощение синтаксических структур и сокращение длины пред-ложений. Э. Гюлих [Gülich, 2003] полагает, что метафоры, примеры и сценарии помогают репрезентировать экспертное знание в суде присяжных, а К. Зейтсен [Zethsen, 2009], анализируя судейские инструкции, выделил три стратегии (пере-фразирование, реструктуризация и упрощение), посредством которых осуществ-ляется перевод экспертного знания в обыденное. В российском научном поле напутственное слово судьи как жанр юридическо-го дискурса является менее изученным, что объясняется молодостью института суда присяжных в России. Однако и здесь можно найти исследования, в которых авторы анализируют те или иные аспекты данного жанра на стыке дискурс-ана- лиза, теории речевых жанров и юрислингвистики. Так, примером стройной тео-рии в данной области является концепция Н. Д. Голева, который полагает, что не-обходимость обслуживания потребностей обыденной коммуникации заставляет юристов приспосабливать юридический закон к закономерностям и нормам есте-ственного языка. Методологически важным для настоящего исследования пред-ставляется вывод о глубине различий семантики слова естественного языка и это-го же слова в юридическом языке [Голев, 1999], поскольку «обыденное языковое сознание не может действовать иначе, чем в режиме субъективной интерпрета-ции, мягкой семантизации и приблизительного отождествления» [Голев, 2006, с. 27]. Значимой для настоящего исследования является и работа Р. А. Ромашова, в которой автор высказывает точку зрения о том, что «совпадение термина с об-щенародным словом лишь усугубляет трудности практического понимания рядо-выми носителями языка юридических текстов, так как оно может создавать лишь иллюзию понятности» [Ромашов, 2010, с. 55]. Интерес представляет и диссертационное исследование М. Е. Воробьевой [2014], в котором автор обращается к проблеме терминологизации и детермино-логизации юридических терминов, интерпретационного функционирования юри-дических терминов в обыденном сознании. Выбрав в качестве методологического субстрата концепцию Н. Д. Голева, автор предполагает, что «ключевым факто-ром, обусловливающим множественность интерпретации юридических терминов, является разная природа профессионального и обыденного толкования» [Там же, с. 13]. В обыденном толковании, по мнению исследователя, доминирует чувст-венное начало, которое расширяет интерпретационное поле и приводит к семан-тической вариативности содержания юридических терминов. Следует обратить внимание и на работу О. В. Барабаш [2015]. Важными пред-ставляются выводы автора о воздействии на юридический термин экстралингвис-тических факторов, которые оказывают влияние на его потенциал развития, а также о противопоставлении языка права как языка для специальных целей и естественного языка. Таким образом, анализ отечественных и зарубежных исследований, посвящен-ных проблеме асимметричного коммуникативного взаимодействия в зале суда, позволяет заключить: 1) семантика слов естественного языка и юридического языка имеет глубокие различия; 2) отношения между юристами и присяжными заседателями предполагают на-личие асимметрии знаний; 3) дискурсивное взаимодействие носителей экспертного и обыденного знания требует формирования совместного контекста интерпретации; 4) поскольку цель медиации экспертного знания состоит в том, чтобы репре-зентировать экспертное знание непрофессиональной аудитории, герметичные особенности юридического дискурса должны быть нивелированы с помощью экспланаторных стратегий. Материал и методы исследования Корпус текстов напутственного слова судьи был составлен в соответствии с принципами корпусной лингвистики. Он включает инструкции российских су-дей, адресованные присяжным заседателям и размещенные на сайте jurytrial.ru. Все инструкции, включенные в корпус, были составлены после 2000 г., поскольку цель состояла в анализе синхронно сопоставимых текстов. В корпус были вклю-чены 22 текста общим объемом 51 647 слов. Выбор русскоязычных текстов инст-рукций обусловлен отсутствием работ, в которых экспланаторные механизмы вы-деляются и систематизируются на материале русского языка. Для составления корпуса были отобраны инструкции, содержащие эксплана-торные структуры, используемые с целью репрезентации правовой информации. Инструкции были отобраны в соответствии со следующими критериями: 1) наличие языковых средств актуализации экспланаторных стратегий, повы-шающих доступность правовой информации; 2) наличие юридических терминов, которые вызывают трудности понимания и интерпретации у лиц, не принадлежащих к экспертному сообществу юристов. В ходе исследования использовались аналитические методы. В основной части статьи представлены два типа анализа. Интерпретативный анализ позволил вы-явить разновидности экспланаторных стратегий, используемых судьями. Количе-ственный анализ выявил частотность использования данных стратегий в анализи-руемом корпусе, а также позволил определить среднюю частоту встречаемости глаголов, вводящих определения юридических терминов. Помимо анализа глаго-лов, вводящих определения, были выявлены типы дескриптивных структур и средняя частота их встречаемости в корпусе, представлено процентное соотно-шение наиболее частотных иллюстративных маркеров. Экспланаторные стратегии в напутственном слове судьи 1. Дефиниция Дефиниции используются для раскрытия содержания понятия путем перечис-ления его отличительных признаков. Ниже приведен фрагмент напутственного слова, который содержит дефиницию юридического понятия хищение: Под хищением понимаются совершенные с корыстной целью противо-правные безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившее ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества. Юридическое понятие хищение подвергается процедуре семантического раз-вертывания путем перечисления ключевых признаков данного противоправного действия. Определение позволяет избежать неправомерного отождествления обы-денного понятия хищения и его трактовки законодателем. Еще один пример: Убийство - это умышленное причинение смерти другому человеку. Судья пытается устранить проблемы понимания юридического термина «убийство», предлагая его определение. Во фрагменте используется дефиницион-ный маркер «это», отделенный от термина с помощью знака «тире». В ходе эмпирического анализа были обнаружены две дефиниционные струк-туры: Юридические термин + дефиниция; Дефиниция + юридический термин. Наиболее часто используется прием смежного расположения, когда за юриди-ческим термином следует его определение, вводимое морфологическими форма-ми глаголов «понимать», «определять» или маркером «это», которому предшест-вует пунктуационный знак «тире»: Под соучастием в преступлении закон понимает совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления. Заключение эксперта и его показания - это заключение или показания специалиста в области каких-либо знаний. Как видно из табл. 1, глагол «понимать» является наиболее частотным лин-гвистическим инструментом, вводящим определения юридических терминов. Это позволяет предположить, что судьи редко прибегают к семантическим вариациям, используя ограниченный набор языковых средств. Таблица 1 Частотность дефиниционных маркеров в корпусе Table 1 Frequency of definition markers in the corpus Дефиниционный маркер Частотность, % Понимается 38,3 (закон) понимает 25,5 (следует) понимать 13,6 определяется 12,1 это 10,5 В ходе анализа был обнаружен модальный глагол «следует» в сочетании с гла-голом «понимать». Инструмент деонтической модальности позволяет сделать вы-вод об облигаторности предлагаемого судьей определения: юридическое понятие нужно трактовать именно так, а не иначе. Приведем пример: Под незаконной передачей предметов преступления следует понимать их незаконное предоставление лицами, у которых они находятся, посто-ронним лицам для временного использования или хранения. 2. Дескрипция Наряду с дефинициями, судьи часто используют дескрипции, которые, в отли-чие от дефиниций, имеют более простую структуру и представляют собой не па-радигматическое перечисление признаков объекта, позволяющее сузить объем и ограничить содержание определяемого понятия, а описание объекта через рас-крытие его связей с другими объектами. Осуществляется толкование используе-мого термина с применением наиболее оптимальных языковых средств для обес-печения доступности излагаемой информации носителю обыденного знания. В отличие от дефиниций, дескрипции имеют нарративный, а не парадигматиче-ский характер и ограничивают использование специализированной лексики. Использование дескриптивной стратегии позволяет снизить терминологическую плотность текста и повысить плотность фактологическую, что также отличает эту стратегию от предыдущей. Отличие между дефинициями и дескрипциями можно проследить и на уровне их объема: термин, как правило, определяется в границах одного предложения, а дескрипция может занимать целый абзац текста. Рассмотрим пример, в котором судья поясняет понятие «разумные сомнения», используя дескрипцию объемом в абзац, состоящий из двух длинных сложных предложений: Сомнения должны толковаться в пользу подсудимого. Но не все, а толь-ко разумные и неустранимые. Что такое разумные сомнения? Это такие сомнения, которые можно разумно объяснить, основанные на здравом смысле, а не на предвзятом мнении, предположениях, воображениях, чув-стве симпатии или антипатии к подсудимому, желании угодить обществен-ному мнению, оправдать ожидания друзей. В ходе анализа были обнаружены случаи описания правового явления или процесса, которое предваряет его упоминание. Следующий пример иллюстрирует данный случай: Показания подсудимого, потерпевших, свидетелей, заключения и пока-зания экспертов, протоколы следственных действий, вещественные доказа-тельства и различные документы, оглашенные в ходе судебного следст- вия, - это доказательства по делу, которые вам следует оценить, проана-лизировать в совещательной комнате. В нижеприведенном примере юридический термин «прямой умысел» получает семантическое развертывание в результате использования двух экспланаторных стратегий: за дескрипцией следуют примеры из повседневной жизни. Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа мо-жет быть совершено только с прямым умыслом. То есть при производстве выстрелов в одного или нескольких потерпевших стреляющий осознает не-правомерность своих действий и не просто допускает, а предвидит воз-можность наступления в результате его выстрелов смерти человека и жела-ет именно этого - лишить жизни сотрудника милиции. Следующий пример - комбинация двух стратегий - дефиниции и дескрипции: Умышленное убийство из хулиганских побуждений, то есть убийст-во, совершенное на почве явного неуважения к обществу и общепринятым нормам морали, когда поведение виновного является открытым вызовом общественному порядку и обусловлено желанием противопоставить себя окружающим, продемонстрировать пренебрежительное к ним отношение. Это преступление совершается без повода или с использованием незначи-тельного повода как предлога для убийства. При убийстве из хулиганских побуждений выбор жертвы бывает случайным. Суть в том, что виновное лицо желает противопоставить свое «Я» другому человеку. Хулиганские побуждения бессмысленны и безрассудны с точки зрения здравого смысла. Виновное лицо как бы самоутверждает значимость своей персоны в глазах других при совершении убийства. Таким образом, в ходе эмпирического анализа корпуса были выявлены четыре дескриптивные структуры: Дескрипция + юридический термин; Юридический термин + дескрипция; Юридический термин + дефиниция + дескрипция; Юридический термин + дескрипция + пример. В табл. 2 представлена частотность данных дескриптивных структур в анали-зируемом русскоязычном корпусе. Таблица 2 Частотность комбинированных экспланаторных структур, включающих дескрипции Table 2 Frequency of combined explanatory strategies, including descriptions Типы комбинированных экспланаторных структур, включающих дескрипции Частотность, % Дескрипция + юридический термин 37,2 Юридический термин + дескрипция 32,1 Юридический термин + дефиниция + дескрипция 16,8 Юридический термин + дескрипция + пример 13,9 3. Экземплификация Экземплификация представляет собой экспланаторную стратегию, основан-ную на использовании конкретных примеров. Она позволяет судье репрезентиро-вать правовое знание и объяснять сложные юридические понятия в контексте повседневного опыта, что улучшает понимание присяжными заседателями об-стоятельств рассматриваемого дела и юридических категорий, используемых в процессе инструктирования. Сравнивая юридические категории с объектами и сценариями реальной действительности, судья помогает сформировать их мен-тальные репрезентации. Приведем пример. Изложенное в законе понятие о неосторожных преступлениях сложно для понимания. Поэтому я вам просто расскажу о классических примерах совершения убийства по неосторожности. Например, лицо, не желая смер-ти потерпевшего и не допуская ее наступления, наносит удар в голову по-терпевшего. У здорового человека от такого удара имелись бы только легкие телесные повреждения. Но в данном случае у пострадавшего было заболевание сосудов головного мозга, и от нанесенного ему одного удара произошло кровоизлияние в мозг, человек умер. Другой пример. Лицо также наносит удар, тоже не желая и не допуская смерти потерпевшего, ко-торый падает, ударяется о твердое, допустим, бетонное покрытие и умира-ет от черепно-мозговой травмы, полученной при падении, а не непосредственно от полученного удара. При таких обстоятельствах налицо неосто-рожные убийства. Юридический термин «неосторожное убийство» объясняется путем экземпли-фикации, которая помогает непрофессиональной аудитории понять его значение. Об использовании данной стратегии сигнализирует маркер например. Эмпирический анализ показал, что наиболее предпочтительным способом вве-дения стратегии экземплификации является ссылка на конкретные ситуации, близкие к повседневному опыту присяжных заседателей. Примеры вводятся с ис-пользованием четырех маркеров: например, в частности, в том числе и та-кой(ие) как. В следующем примере на использование стратегии экземплификации указывает маркер «в частности»: К огнестрельному оружию относятся, в частности, винтовки, караби-ны, пистолеты и револьверы, охотничьи и спортивные ружья, автоматы и пулеметы, минометы, гранатометы… В табл. 3 представлено процентное соотношение наиболее частотных иллюст-ративных маркеров. Таблица 3 Частотность иллюстративных маркеров в корпусе Table 3 Frequency of exemplification strategies in the corpus Иллюстративный маркер Частотность, % Например 50,1 В частности 21,3 В том числе 16,9 Такие как 11,7 Таким образом, экземплификация - это стратегия репрезентации экспертного знания путем апелляции к повседневному опыту адресата. Данная стратегия игра-ет важную роль в процессе взаимодействия с непрофессиональной аудиторией, способствуя созданию связного текста посредством соотнесения абстрактных по-нятий с фрагментами повседневного опыта. 4. Метафоризация В процессе коммуникации метафоры выполняют три функции: привлекают внимание читателя, структурируют и объясняют абстрактные понятия, а также организуют текст в виде нарратива [Camus, 2009]. Если речь защитника или обви-нителя полна примеров, метафор и юмора, нетрудно удержать внимание присяж-ных в течение длительного времени [Bugliosi, 1996]. Будучи когнитивным инст-рументом, метафоры устанавливают связи между двумя областями: сферой источника и сферой мишени, заставляя нас игнорировать другие аспекты, которые несовместимы с данной метафорой [Lakoff, Johnson, 2003, p. 10]. Метафоризация помогает онтологизировать экспертное знание в обыденном сознании адресата [Крапивкина, 2018]. Правовая сфера является настолько абст-рактной, что для описания юридических категорий требуются образные слова и выражения, которые вызывают конкретные и понятные ассоциации, а метафоры успешно достигают цели сообщения новых знаний, выполняя познавательную функцию. С помощью метафоры две разрозненные области связываются когнитивными и эмоциональными отношениями, а язык одной из них становится «объективом» для наблюдения за другой. Метафора участвует в процессах категоризации зна-ний и структурировании мира, обеспечивая понимание сложных объектов в мало-изученной сфере. Метафоризация выступает эффективным лингвокогнитивным механизмом передачи необходимой информации, раскрытия смысла и, следова-тельно, формирования дискурса согласования в условиях асимметричной комму-никации. Она «выполняет функцию конституирования и выражения (представле-ния) элементов нового знания» [Шатин, Силантьев, 2019, c. 397]. Создавая метафорические образы физического мира, судья упрощает процесс понимания присяжными сложных юридических категорий. В анализируемом кор-пусе судейских инструкций была найдена 41 концептуальная метафора (прибли-зительно 2,3 метафоры на один текст). Анализ показал преимущественное ис-пользование спортивных и военных метафор (битва, противник, состязание, вторгаться, позиция защиты, арсенал правовых средств, правила игры). Приве-дем фрагмент, в котором юридическое понятие судебное заседание объясняется с помощью спортивной метафоры марафон: Судебное заседание - это многомесячный длительный марафон, в ко-тором представители государственного обвинения и защитники спорят друг с другом, оспаривают те или иные положения… Простое, запоминающееся сравнение со знакомым всем видом спорта позво-ляет объяснить присяжным значение юридического понятия судебное заседание, которое концептуализируется как забег на длинную дистанцию. Судья осознает, что метафора лишена признака «точность», присущего термину, однако ее ис-пользование необходимо для формирования совместного контекста интерпрета-ции, одинаковой интерпретанты в возможных мирах юристов и присяжных. Суть судебного заседания, переданная через созданный образ спортивного состязания, становится доступной для совместной интерпретации. Ваша задача - тщательная работа с фундаментом. И выбрав, например, доказательство, подтверждающее вину, вы должны проанализировать, имеются ли в этом фундаменте другие доказательства, которые дополняют его или обусловливают его. И если это так, то тогда доказательства стано-вятся убедительными, не оставляющими сомнений. Это и есть оценка до-казательств в их совокупности. Устанавливая связь между двумя сферами - строительством и правом, мета-фора «работа с фундаментом» позволяет присяжным понять значение юридиче-ского термина «оценка доказательств в их совокупности». Делая правовую информацию доступной носителям обыденного знания, метафоры уменьшают степень коммуникативной поляризации и нивелируют асимметрию знания. Таким образом, с помощью метафор актуализируются закрепленные в созна-нии присяжных ассоциации, которые облегчают восприятие правового знания. Метафора способна задавать способ понимания профессиональной области, по-скольку связана с архетипическим базисом сознания человека. Однако точность, присущая термину как знаку экспертного сообщества, утрачивается. 5. Синонимизация Менее частотной стратегией репрезентации экспертного знания в дискурсе су-дьи является синонимизация. Использование знаков обыденного языка в качестве синонимов специальных терминов не приветствуется в любом профессиональном дискурсе, поскольку они размывают точность термина и порождают множествен-ные интерпретанты. Тем не менее, судьи время от времени поясняют значение юридических терминов, обращаясь к использованию синонимов, которые предпо-лагают определенную степень семантической эквивалентности между референци-альным и исходным значениями. Если показания подсудимого непоследовательные, то есть противо-речивые, это не означает, что подсудимый сознает свою вину. Эмпирический анализ исследуемого корпуса текстов показал, что единствен-ным маркером, указывающим на использование стратегии синонимизации, явля-ется союз то есть (26 употреблений). Другие маркеры, вводящие синонимиче-ские выражения в экспланаторные конструкции (другими словами, иначе говоря) и указывающие на процедуру перефразирования, в корпусе отсутствовали. Выводы В статье была предпринята попытка описания экспланаторных стратегий, ис-пользуемых в текстах напутственного слова с целью репрезентации правовой ин-формации и преодоления когнитивно-коммуникативных проблем, возникающих в процессе взаимодействия асимметричных субъектов. Для выявления эксплана-торных стратегий, используемых в условиях асимметрии знания, анализу под-верглись 22 судейские инструкции. Выявленные особенности экспланаторных стратегий позволяют провести четкие различия между ними: 1) дефиниции эксплицируют значения термина посредством указания на отли-чительные признаки объектов, явлений, процессов, имеют парадигматический ха-рактер и ограничены одним предложением; 2) дескрипции используются для нарративной передачи экспертного знания посредством установления его связи с обыденными знаниями и часто выходят за рамки одного предложения; 3) примеры представляют собой апелляции к событиям повседневной жизни; 4) метафоры организуют взаимодействие между двумя сферами знания на ос-нове их признакового или функционального сходства, в результате которого про-фессиональные категории приближаются к повседневному опыту; 5) синонимы являются знаками естественного языка, имеющими схожие зна-чения со знаками, используемыми для обозначения абстрактных юридический ка-тегорий. Количественный анализ экспланаторных стратегий показал, что дефиниции и дескрипции, составляющие 31,3 и 26,2 % всех стратегий, обнаруженных в кор-пусе, являются наиболее частотными, в то время как метафоризация и синоними-зация используются гораздо реже (10,8 и 9,9 % соответственно) (табл. 4). Отчасти это различие связано с тем, что метафоры размывают значения специальных тер-минов, а примеры передают неполную информацию о юридических категориях. Более того, объяснение юридических понятий путем апелляции к событиям, кото-рые составляют часть повседневного опыта присяжных, снижает концептуальную сложность, но при этом увеличивает объем информации, что крайне нежелатель-но в условиях асимметричной коммуникации. Таблица 4 Частотность экспланаторных стратегий в корпусе Table 4 Frequency of explanatory strategies in the corpus Экспланаторная стратегия Частотность, % Дефиниция 31,3 Дескрипция 26,2 Экземплификация 20,6 Метафоризация 10,8 Синонимизация 9,9 Представленная работа, выполненная на пересечении интересов современной дискурсологии, теории речевых жанров и юрислингвистики, обозначила вектор изучения проблем асимметричного взаимодействия в институциональном поле с опорой на представления российских исследователей о разной природе профес-сионального и обыденного понимания терминов, используемых в юридическом поле. Расширение методологической базы либо аспектов коммуникативных инте-ракций в условиях асимметрии знания может стать основой для дальнейших ис-следований. Интересно сравнить экспланаторные стратегии, используемые рос-сийскими и американскими или британскими судьями. Кроме того, интерес представляют и способы устранения асимметрии знания, применяемые эксперта-ми из других областей (медицина, биология, инженерия, банковское дело), в дру-гих дискурсивных практиках, участниками которых являются носители разных типов знания, где одному из коммуникантов важно быть альтероцентриком, ори-ентироваться на адресата для формирования эффективного диалога.

Скачать электронную версию публикации