The Soviet political science tradition in universities: Politics and political science in the works of Alexander Kovalev.pdf Введение История политической науки в России фрагментарна: одни её периоды представляются до мелочей объяснёнными и задокументированными, другие же, напротив, требуют подробного исследования. Кроме того, в ней сложно выделить более или менее устойчивые и связные линии описания доминирующих интеллектуальных традиций, проследив динамику взлётов одних методологических подходов и угасание других. Возможно, в некоторой степени это обусловлено самим характером политического процесса в России, его глубиной и скоростью происходящих в российской политике изменений. Такое положение дел, вероятно, побуждает историков политической науки в первую очередь обращать внимание на сюжеты, где наиболее явным образом представлены её конструкции и этапы развития, на институты и организационные системы, характеризующиеся наибольшей устойчивостью, на нарративы, которые отличаются большей связностью, и на степень публичности, активность присутствия ряда структур и персоналий в информационном поле. За последние 30 лет немало внимания было уделено описаниям постсоветского этапа развития политической науки: её распространению в российских университетах, научных институтах и аналитических центрах, становлению именно как науки, со всеми присущими данному институту атрибутами, включая развитие научных школ [1. С. 151-161; 2. С. 135-143; 3. С. 179-232; 4. С. 152-159; 5. С. 13-34; 6; 7. С. 6-10; 8. С. 5-20]. Внимание это, однако, распределено, довольно неравномерно. Во-первых, сегодня становление российской политической науки в значительной мере представлено именно в виде университетской истории [9; 10; 11. С. 10-17] и истории профессиональных ассоциаций [12], но не собственно самого приращения политического знания. Во-вторых, на дальний план отходят популярные ранее сюжеты развития политической науки в советских академических институтах и аналитических центрах [13. С. 27-52]. И, в-третьих, ещё менее прояснёнными остаются сюжеты, связанные с эволюцией советской университетской традиции политической науки, и особенно с её включённостью в общую российскую политологическую традицию, в более широкий мировой контекст [14. С. 34-47; 15. С. 164-179; 16. С. 169-178; 17. С. 257-269; 18. С. 9-29; 19. С. 5-21; 20. С. 67-77; 21. С. 4-9; 22. С. 49-53; 23. С. 9-32; 24. С. 125-137; 25. С. 25-42; 26. С. 71-75; 27. С. 28-38; 28. P. 317344; 29-31; 32. P. 519-529; 33. P. 684-703]. Цель данной статьи состоит в попытке прояснения последнего сюжета и его иллюстрации на примере теоретических трудов Александра Митрофановича Ковалёва (1923-2010) - советского и российского учёного, специалиста по социальной и политической философии [34. С. 7-14; 35. С. 106-107; 36. С. 136-141]. Политическая наука в советской и постсоветской России: отечественный и зарубежный опыт теоретизирования В истории политической науки в России широко распространена позиция, во многом базирующаяся на оценках западных политологов и некоторых отечественных исследователей, что становление советской политологической традиции и российской политической науки приходится на конец 1980-х - начало 1990-х гг. Среди отличительных черт этого периода, зафиксированных в публичном дискурсе, можно отметить активное стремление отечественных политологов к переводу трудов зарубежных авторов и активное заимствование элементов западной политической теории. В своё время отечественные специалисты стремились адаптировать понятия «политическая система», «политический процесс», «власть», «политическая культура», «политическое сознание и поведение» для исследований позднесоветской политической реальности, делали обзоры интерпретаций категорий «политического» и «политики». Активное заимствование теорий и концепций зарубежных коллег, как считается, придало новый импульс развития советской, а затем и российской политической науки. Параллельно с этим оно создало убеждения в «периферийном» качестве последней, в «догоняющем» характере советской политологической традиции [37. С. 7-16; 38. С. 8-20; 39. С. 144-163; 40. С. 23-39]. По некоторым оценкам, подобные убеждения актуальны в профессиональном сообществе и до сих пор существенным образом влияют на его самоидентификацию [41. С. 22-27]. Однако уже в первом приближении к анализу исторического развития отечественной политологической традиции эти убеждения демонстрируют некоторую несостоятельность. Сравнение западной и советской традиций показывает, что интересы к изучению политического у советских и западных коллег, хотя и в разных формах, имеют определённое сходство, вплоть до постановки ключевых вопросов. Неявно выраженным - особенно в случае университетов - здесь было лишь организационное оформление интеллектуальной активности советских политологов, тесно сотрудничавших с философами и юристам и работавших в академических институтах. Сравнительный анализ западной и советской научной литературы прошлых лет демонстрирует, что в содержательном отношении, например, в начале 1980-х гг. можно увидеть обоюдный интерес к анализу социально-культурных оснований политики: советские учёные, равно как их западные коллеги, отмечали необходимость изучения поведенческих факторов в функционирования политических систем (позже можно увидеть развитие этого направления в современном институционализме), а также более детального анализа таких вещей, как «политическая власть», «политическое сознание» и «политическая культура». В 1970-е гг. западные учёные в очередной раз обратились к традиционному для политической теории вопросу о том, что есть политика и для чего она нужна, к содержанию понятий «власть», «свобода» и «равенство». Применительно к советскому случаю интересным представляется, что в тот же период в университетской политологической традиции (в среде университетских учёных) обсуждались схожие вопросы -проблемы конвенционального человеческого поведения или условий, в которых политическое действие становится возможным. Данную тенденцию в развитии политологического знания в СССР замечали западные историки науки. А. Браун, например, пишет, что ещё в конце 1960-х -начале 1970-х гг. в среде исследователей звучали призывы к более системному (или, как бы сказали сегодня, «полидисциплинарному») изучению политических процессов, а также к тому, чтобы уделять больше внимания концептам развивающейся политической науки [42. P. 443-481]. Артикуляция внимания к этим актуальным проблемам политической науки, конечно, наиболее заметна была в научных институтах Академии наук СССР и в рамках профильных ассоциаций. Однако запрос на их разрешение формировался и в советских университетах. Формирование советской политологической традиции в университетах: А.М. Ковалёв об исследовании политики К числу учёных, обращающих внимание на необходимость более «системного» анализа политики, относится и А.М. Ковалёв. В те же 1960-1970-е гг. он начал развивать подход к исследованию политики, базировавшийся на его собственной философской концепции, в которой ученый предлагает расширительную трактовку предметных полей социологии и политологии [36. С. 138-139]. В конечном итоге А.М. Ковалёв, по некоторым оценкам, значительно опередил своих соотечественников в разработке подходов к исследованию политических процессов, и в немалой степени этому способствовало стремление исследователя преодолеть идеологический подход, доминировавший в политологических исследования советских учёных вплоть до середины 1980-х гг. [34. С. 11]. Подобно ряду западных исследователей, в своё время вынужденных отстаивать и активно выступать за определение поля и предмета политической тео-рии1, А. М. Ковалёв с не меньшим энтузиазмом уделял внимание прояснению места и роли политики в обществе. Как и его зарубежные коллеги, он связывал задачи политической науки с вопросами морали и философии - с разработкой концепций и ценностных ориентиров, которые могут служить задачам управления социальными процессами [44. P. 1-16]. Относительно последнего аспекта можно заметить, что стиль А. М. Ковалёва чаще всего варьируется от схематичных теоретических построений о природе политики и человеческого поведения к суждениям нормативного толка, или даже конкретным политическим рекомендациям. Обратим, например, внимание на пассаж, где есть суждение о характере, необходимости и целеполагании политики как процесса (politics) и о том, каким образом её следует проводить (policy) ответственным лицам: «... политика призвана определить основные направления действий субъекта в целях его оптимальной самореализации. [в]ерная политика не всегда отвечает воле большинства. [в] таком случае следует ее разъяснять и отстаивать» [34. С. 115]. И далее: «. необходимость политики, как и свободы действий, заложена как в многообразии окружающего нас мира, так и в самом человеке. [и]менно для поведения субъекта в соответствии с конкретной обстановкой и для реализации его потенциала в нужном направлении и существует политика» (здесь и далее курсив наш. - В.С., К.Ф.) [34. С. 115]. В работах А. М. Ковалёва отчётливо выражено стремление выстроить поведенческий и рациональный подход к организации политических идей, базируясь на которых специалисты могут давать практические рекомендации по общественно-политическим вопросам2. При этом, подчёркивая необходимость практической ориентации знания о политике, сам А.М. Ковалёв считал себя больше философом, чем политологом [48. С. 459], который целенаправленно разрабатывает собственную теорию политического поведения или социального действия. У него нет, как, например, и у М. Оукшотта, одной комплексной работы, системно раскрывающей его политическую теорию - темы политики и определения понятия политического красной нитью пронизывают все их изыскания в области социальной философии и анализа человеческих отношений3. Политике, а также вопросам её категорий и предметной области политической науки посвящён ряд его заметок и статей, выходивших в разные годы в журналах и сборниках, начиная с 1990-х гг., но подготовленных задолго до распада СССР. Поэтому изложение политической теории А. М. Ковалёва в целостном виде также представляет собой актуальную исследовательскую задачу. В рамках же данной статьи остановим внимание лишь на отдельных аспектах его теории, которые, во-первых, позволяют говорить о А.М. Ковалёве как о представителе советской университетской традиции и, во-вторых, о включённости этой традиции в контекст мировой политической науки. В попытке ответить на традиционные для политологов вопросы о том, «что такое политика» и «что такое политическая теория» А.М. Ковалёв замечает, что в условиях современного плюрализма методологических подходов у нас, конечно же, всё ещё нет однозначных ответов. Поэтому отправной точкой в прояснении этой ситуации становится социальная философия автора, подразумевающая существование ряда законов социального бытия. Один из этих законов он приводит в качестве обоснования необходимости политики, проясняя её суть и задачи. Это «закон единства и качественного многообразия», описывающий ситуации, которые для многих из нас на сегодняшний день привычны как исследовательская практика - в анализе сетевой координации политического управления или гетерархической природы государства -но на момент формулирования (1970-1980-е гг.), да в и ранние 1990-е гг. не слишком привычные за пределами фукианской традиции исследований публичного управления. Однако и сегодня он позволял бы довольно удачно фиксировать сложность и многообразие социетальных связей, многоуровневый и диалектический характер развития государственности и политического: «Мир, - пишет А.М. Ковалёв, - а тем более общество представляют некое связное единое целое и в то же время состоят из качественно различных и относительно самостоятельных явлений и процессов, индивидов и групп, а стало быть закономерность и необходимость проявляются в них не непосредственно, а через стихийность, случайность, непредсказуемость и вероятность, что и создает основу для политики и политической деятельности» [34. С. 114-115]. Сущность политики в данном случае определяется её функцией применительно к охарактеризованной сложности общества, она «дает возможность избрать нужное направление развития субъекта, обеспечить достижение намеченной цели, создать наиболее адекватные условия для его функционирования, развития и самореализации и тем самым способствует ускорению функционирования и развития всего социального целого» [34. С. 115]. Описывая функционал политики, А.М. Ковалёв связывает её развёртывание с интенциональностью и человеческим мышлением, с тем, как мы, по его мнению, познаём окружающий мир: «... мышление человека не способно сразу охватывать всю структуру и сущность явлений и процессов. [оно] осваивает некие общие параметры вещей и явлений, а затем все явление в целом, [что] определяет необходимость политики как некоего общего феномена, [формирующего] основное направление и путь самореализации субъекта» [34. С. 119]. При этом А.М. Ковалёв подчёркивает одновременно конвенциональный и деятельный характер политики: с одной стороны, она зависит от способностей субъектов политического процесса действовать «в соответствии с объективными законами и тенденциями, действующими как в обществе, так и в природе»; с другой стороны, человек при этом, как существо деятельное по своей природе, обладает пусть относительной, но самостоятельностью, а вместе с ней и способностью «оказывать влияние на бытие» [34. С. 124]. Поэтому «политика не может сводиться лишь к пассивному следованию за условиями... [о]на должна носить активный характер и влиять на условия в интересах субъекта» [34. С. 124]. Как заключает А.М. Ковалёв, политика является искусством возможного, с помощью которого можно регулировать человеческие отношения [50. С. 67-87], и необходимость в этом искусстве возникает в случаях, когда нужно разобраться с описанным выше стихийным характером человеческой активности, с неопределённостью, «пронизывающей наше существование» [51. С. 14]. Политика призвана обеспечить «единство и соответствие законов, действующих вне человека с его собственными внутренними законами в обстановке случайности и непредсказуемости» [34. С. 116-117]. Неопределённость всегда присутствует в человеческих отношениях и в ряде случаев должна быть прояснена именно с помощью искусства возможного, «препятствующего умножению хаотического состояния по мере роста многообразия» [34. С. 117], устанавливающего определённые закономерности там, где это необходимо, где есть столкновения и борьба - ситуации, требующие у порядочивания отношений, выработки ориентиров, которые будут направлять человеческую деятельность, способствовать её рационализации. Подобный акцент на регулирующем и проясняющем характере политического сближает А.М. Ковалёва с позициями, например, современного конструктивизма и феноменологии в социологии знания [52], или же с позициями институциональной теории, где также акцентируется неопределённость - как одна из ключевых проблем, которая может быть уменьшена за счёт регулирующей деятельности, накладываемых на человеческое поведение структур и ограничений. Один из ведущих теоретиков институционализма, Д. Норт, отмечает при этом, что полностью устранить неопределённость невозможно : накладываемые на деятельность и социальную реальность ограничения сами имеют неясные для нас последствия, отражая «несовершенное понимание окружающей действительности, равно как и несовершенную природу формальных правил и неформальных механизмов, которые мы используем для внедрения этих ограничений» [51. С. 14]. Социально-конструктивистская/феноменологичес-кая перспективы дополняются яркой антропологической линией, акцентирующей роль субъекта политики, которым у А.М. Ковалёва чаще всего предстаёт именно человек в взаимосвязи с материальным миром, с обществом и его институтами. Политика на индивидуальном уровне выступает средством, обеспечивающим гармонизацию внутренних установок и убеждений человека (его «внутренних законов») с внешними социетальными установлениями, формирующимися стихийно. А.М. Ковалёв подчёркивает, что сама по себе политика - порождение человеческого разума, которое в тех или иных материальных условиях принимает ту или иную форму проявления [34. С. 116-117]. Проясняя зависимость политики от человеческого разума и от материальных условий развёртывания политического действия, А.М. Ковалёв, как мы уже отмечали выше, стремится уйти от догматического представления о политике как «концентрированном выражении экономики», поскольку политические принципы, выработанные человеком для минимизации неопределённости и определения перспективных направлений деятельности, направляют последнюю в самых разных областях, как то экология, демография или внешнеполитические отношения. В каждой из этих сфер, равно как и во многих других, политика помогает (1) выявить объективные тенденции и закономерности, позволяющие субъектам (2) отрефлекси-ровать своё положение и действовать в соответствии с этими закономерностями, (3) наиболее эффективным образом, в заданных институциональных рамках. Что же касается «группового» измерения политического - а именно отношений управления и политики в рамках государственной системы - то здесь А.М. Ковалёв проводит различие между управленческой и политической деятельностью, подчёркивая относительный характер государства. Последнее, как и политика, инструментально по своей природе и призвано фиксировать определённый уровень целостности общества, его единства, согласованности функционирования его институтов, организаций и взаимодействия отдельных акторов, которые «в силу своей относительной самостоятельности и незапрограмми-рованности в деталях могут поступать как в соответствии с интересами целостности, так и вопреки ей» [34. С. 119]. Управление в государстве ориентировано на сохранение и развитие того, что уже достигнуто, политика же реализуется в ситуациях и системах, характеризующихся неустойчивостью человеческих отношений: «...чем устойчивее та или иная социальная система, тем больше в ней возрастает роль управления. [в] неустойчивых же системах, подверженных конфликтности и другим катаклизмам, усиливается роль политики и политической деятельности» [50. С. 74]. Рассуждая в этой конструктивистской перспективе и обращаясь к вопросу об общих принципах, призванных упорядочить отношения между отдельными людьми, социальными группами или нациями, А.М. Ковалёв предлагает в изучении данных вопросов отталкиваться от человеческой природы. Сегодня виден интерес к подобным феноменам в социокультурных исследованиях человеческого поведения и ценностей или в таких дисциплинах, как поведенческая экономика, оказывающих существенное влияние на публичное управление и формирование институционального дизайна современных государств. Заключение Обзор отечественной и зарубежной литературы, посвящённый истории политической науки в России, показал, что вопросу становления советской политологической традиции, в частности в университетах, уделяется достаточно мало внимания, особенно на фоне изучения институционального и организационного развития политологии в академических институтах АН СССР, а также в университетах и аналитических центрах после 1989 г. В данной статье предпринята попытка привлечь внимание к этой проблеме, проследив становление советской политологической традиции в университетах на примерах из работ А.М. Ковалёва, рассматривая его идеи о политике в контексте развития мировой политической теории, её истории и современных подходов. Даже небольшой экскурс в идейно-теоретическое наследие А.М. Ковалёва демонстрирует важность обращения к подобным локальным сюжетам в истории политологической науки России, где разрыв между советской и зарубежной исследовательской повесткой оказывается не так велик, как это было принято считать. Обращение к работам советских исследователей, в том числе к работам А.М. Ковалёва, показывает, что сформулированные им идеи и положения нередко перекликаются с теоретическими разработками западных политологов. Конечно, здесь нельзя вести речь о прямой взаимосвязи, однако вопросы, волновавшие и зарубежных, и отечественных политических теоретиков, обнаруживают порой поразительное сходство, особенно когда и те и другие рассуждают о политике и её функциях, а также о том, что такое политическая теория и для чего она нужна. В этой связи можно заключить, что в советский период политологическая традиция - и её университетская ветвь в частности - не прерывались, происходило постепенно приращение знания о политике, дающее сегодня основания считать современную российскую политологию важной частью мировой науки о политике.

Скачать электронную версию публикации